Но каков Генка - Геннадий Иванович Ганичев, секретарь райкома партии, хоть и третий. Какой он весь выдающийся: умный, образованный, смелый, напролом идёт к своей цели. А цель его еще не определена. Кролиководство это не цель, это только средство к достижению. Что он задумал, если на преступления идёт? Алексей прямо кожей чувствует, как от него идёт волна порока. При этом ещё его изобретательность, авантюризм, смелость. Но и безрассудство - куда его заведёт всё это. Как там сложится дальнейшее - ни Алексей Анискин, ни Геннадий Ганичев пока не знали и не предполагали, как и весь наш советский народ.
Все остались на своих местах. Алексей Анискин дослужился до пенсии. Занимается своим хозяйством. Он - хороший хозяин. Хозяйство у него - небольшая ферма. И себе с женой хватает и детям всем - по квартире в городе.
Геннадий Иванович Ганичев из коммунистической партии вышел. На плодородной ниве "приватизации" спервоначала приобрёл в собственность письменный стол и ковер из своего кабинета. Как-то неприметно - машину, на которой сам ездил - служебная. Заодно и гараж, в котором она стояла. Вступил в партию Единая Россия, но должности не получил, а и не хотел. Чутьё не подвело - партийная должность ни к чему. Отвлекает от дела, требует много времени, а время-деньги.
Деньги, деньги. Инвистиции. Кредиты. Проценты. Покупки. Продажи. Аренды, субаренды, суб-субаренды. Так с миру (с каждого трудящегося любимой Родины) по нитке - насобиралось несколько миллионов долларов состояния. Что сделалось с Геной Ганичевым! Жив он пока. Только вот нервы на взводе. Не случилось бы опять ещё одного переворота, надо быть готовым. Но он "всегда готов!". В городе у Ганичева квартира, у детей тоже квартиры в разных городах. Есть и за границей. Есть домики и на тёплых морях. В деревне, бывшем колхозе "Путь к коммунизму", у Ганичева дом, участок. При доме же контора - офис. Всё, конечно, по размерам и внешнему убранству невиданное для русской деревни, но разрешено законом. Никто не придерётся. Желательно бы в другую деревню перебраться с глаз долой от земляков, но мама тут живет, которую с места не сдвинешь. Мама Анна Петровна Ганичева, бывшая комсомолка, передовая доярка, а для Геннадия Ивановича - серьёзное препятствие во всех делах. Чтобы он не предпринял, мама требует объяснения, строго спрашивает - законно ли это. Приходится изворачиваться, ссылаться на новую конституцию. И боязно ему, беспокойно, а остановиться не может. Прочитал объявление в прессе - продаётся мужской монастырь. Не удержался, купил за миллион рублей. Вскоре получил предложение - купим монастырь. Продал за миллион долларов. Потом оказалось, что продешевил: монастырь исторический, памятник архитектуры и со святым источником. "Эх, простота моя! Вот так каждый норовит облапошить". Долго сетовал - можно было за десять миллионов продать, естественно, долларов. И так со всем: что не предпримет, всё не так. Подготовка не та. Вот насчёт политики партии и правительства, тут он подкован, а насчёт бумаг этих ценных, хоть и прибывает у него, но чувствует - всё не так. Не достичь ему уровня товарищей этих уважаемых Абрамовича, Дерипасков, Березовского, а про этого необыкновенного, самого высокого и самого красивого Михаила Прохорова и говорить нечего. Как вот он до Норильского никеля дотянулся? Ясно как, при таком-то росте!
Вот ведь как жизнь повернулась! Кто бы мог подумать. Люди, кто поумней и посмелей, стали прибирать к рукам всё, что плохо лежит. "Заводы, газеты, проходы", нефтяные районы, никелевые комбинаты, земляные пахотные просторы. Геннадий Иванович поначалу растерялся, а потом стал догонять, вошёл во вкус и преуспел.
И вдруг что-то такое случилось с удачливым бизнесменом Геннадием Ганичевым. Стало ему тошно и скучно. Может его зависть взяла - у кого-то мллиарды, а у него лишь миллионы. Но нет! Он, вроде бы, жалеет даже этих знаменитых, особенно ему жалко Березовского. Ни за что погиб человек. И себя вдруг жалко стало. На что жизнь свою трачу, перевожу её в валюту, в ценные бумаги. Уважения при этом никакого. Не то, что раньше, на посту секретаря райкома, хоть третьего. А сейчас! Если доллар не сунешь ему в кулак, он тебе пальто и не подаст. Вот на почве всего этого приключилась с Ганичевым то ли болезнь, то ли не понять что. Какой-то маниакально-депрессивный психоз на почве излишков капиталистической частной собственности - такой он сам себе диагноз поставил.
Подумал - подумал и решил. Избавится от всей этой волокиты, этих бумаг ценных и бесценных, много-цифровых счетов, фабрик, заводов, газет, пароходов. Зачем только всего этого наприватизировал, накупил, навыменивал, может даже что-то и украл нечаянно, хоть и не хотел. Теперь вот пожелал: хочу, чтобы все мои миллионы здесь у меня лежали перед глазами, в моей собственной квартире. Я их пересчитаю, уложу аккуратненько все пачечки. В сейф, ясное дело, не поместятся, ничего, найдём место. Стеллажи поставлю. Вот тогда и политикой можно заняться - это моё кровное дело. Наличка понадобится, она и будет. Даёт команду по своей команде: всё продавать. Менеджерам весело, такой работы у них ещё не было. - "Может быть, заводик ликёроводочный оставим для собственных нужд?" - "Нет! Ничего не надо! В супермаркет сбегаете". За несколько дней и ночей много чего продали. Откуда только у людей деньги. А деньги поступают пачками, сумками, мешками, мешочками и некуда уже класть. Пошёл Геннадий Иванович к маме. Дом большой со всеми удобствами и евроремонтом - его заслуга. Попросил уступить комнату вещи сложить.
- В сарай положишь, нечего дом захламлять.
Стал объяснять, что вещи не простые. Особой ценности. Он и дверь железную поставит. Мало-помалу выяснилось, что за ценности.
- Ну, уж нет! Мне такая забота ни к чему! Увидит кто - позора не оберёшься. Скажут - где взяла?
Опять уговаривает - поругались.
- А ты мне помог, когда у меня землю сосед отсудил, почти целую сотку?
- Мама, да я на вас участок 20 соток перепишу, что вам эти полсотки. Участок у воды, миллион стоит.
- Не полсотки, а больше. И не нужен мне этот у воды!
- "Эх, мама, мама, - думает Геннадий Иванович - Знала бы ты, сколько я заработал на продаже таких-то участков..." Вспоминает, как, почти даром, приобрёл 15 гектар. Пригласил землеустроителя, распланировали на участочки по шесть соток, распродал с аукциона. Страшно сказать, сколько тогда выручил. Причём, всё законно делалось. Взял тогда азарт Геннадия Ивановича. Молодой был, голова хорошо варила, чего только не предпринимал и всё законно. Предложили как-то купить слиток золота весом 500 грамм. Взял и купил почти за миллион. А зачем? Вот тут он и споткнулся. До товарищей этих (Абрамович, Дерипаски, Прохоров) так и не дотянул и стал задумываться. Первой мыслью было обратить всё в деньги, что и было сделано. Две сумки валюты всё-таки пришлось к маме отнести. Большие клетчатые сумки, "челноки" в таких товар возят из Турции и из Китая. Маме сказал - "Товар". Мама сказала: "Поставь под кровать".
Той порой молодой участковый уполномоченный, уже третий после Алексея Михайловича Анискина, Серёжа Артамонов обратил внимание - чего это сын Анны Петровны носится с сумками. Хоть в наше время это обычное явление, а будто бы кто его толкнул. К матери своей зачем-то оттащил две сумки. Прежде чем что-то предпринять Серёжа пошёл посоветоваться с бывшим участковым дядей Лёшей. Он всегда так делал. Алексею Михайловичу Анискину Серёжа нравился. Он доверял его чутью и всегда помогал. Вместе они решили, что не вредно поинтересоваться, что за товар с такой таинственностью поступает к Ганичеву, и зачем он поставил железную дверь в одну из комнат и железные решётки на окна.
Проще всего было заглянуть в сумки, которые хранились у Анны Петровны. Серёжа зашёл к ней и повёл разговор - не знает ли она, где купить джинсы и не продаёт ли их её сын.
- Да ты что, Серёжа, разве он станет сам торговать, у него же эти, как их - менеджеры.
- А в этих сумках чего?.
- Кто ж его знает, давай посмотрим.
Серёжа опешил от такого лёгкого исхода. А Анна Петровна сумку тянет из-под кровати.
- Тяжёлая, я и не совладаю.
Серёжа помог, но открыть не смогли. Запечатано, заклеено, ещё и зашито.
- Ой, Серёженька, давай лучше не будем, я у него спрошу. Неудобно как-то.
Серёжа ушёл ни с чем, а Анна Петровна взяла ножницы и, ничтоже сумняшеся, распорола податливую упаковку. Пачки денег лежали плотно, аккуратно, неправдоподобно. - "Ладно, спрошу у Генки" - спокойно подумала Анна Петровна.
Геннадий Иванович, когда пришёл, тоже спокойно объяснил, что это "деньги партии", он их должен положить в банк как поедет.
- Зачем же вы сумку разрезали, мама. Как я их теперь повезу?
- Давай зашью, мы с Серёжей думали, что у тебя тут товар. Ему джинсы нужны.
- Что, Серёжа тоже видел эти деньги?.
- Нет, он сразу ушёл, а я потом разрезала. Подумала, к чему это так упаковано, а тут, вишь, деньга партии. Чего сразу-то не сказал, я бы и не резала.
Объяснения, что это "деньги партии" для Анны Петровны было достаточно. Какая партия - неважно. Раз партия, то это всё понятно, это святое и вопросов больше нет. Сказать Анне Петровне, что это его деньги Геннадий Иванович не мог, так как не смог бы ничего объяснить ей из-за сложности современных финансовых взаимоотношений - бизнеса, наиновейшей "этики" взаимных надувательств. Вот участковому Серёже, если он узнает и спросит, он найдёт, что сказать, и тот поймёт, что всё законно. Заходить же в чужой дом и заглядывать в чужие сумки без ордера от прокурора, вот это - незаконно и чревато взысканиями по службе.
Когда на следующий день Серёжа Артамонов проходил мимо, Анна Петровна открыла окно и крикнула: "Серёжа, у него никакого товара нет, там деньги партии лежат, он их уже и забрал" - и закрыла окно. Серёжа остолбенел, минуты две стоял, потом пошёл к дяде Лёше Анискину.
Они совещались долго. Как к этому относится. Улик никаких. Сколько "денег партии", и есть ли они на самом деле - неизвестно. Мало ли что показалось Анне Петровне. Откуда она узнала про деньги. "Посмотрим, что дальше будет" - решили участковые. Но ничего не происходило. День, два, неделя, уже и месяц на исходе, а в доме Ганичева никакого движения. Всех служащих уволил и охранников не видно. С внешним миром, должно быть, связывается по электронной почте. Если связывается. Что же такое произошло с человеком - бизнесменом, бывшим "партийным функционером". Как узнать? А зачем узнавать, он же не делает ничего противозаконного. Сидит себе, книгами обложился, читает, пишет. В окно с улицы видно. Ни от кого не скрывается. Серёжа приспособился в полевой бинокль с высокого дерева понаблюдать - что он читает. Разглядел - "Мать честная, "Капитал" Маркса читает!". Другие книги - не видно, какие. Не иначе как Энгельс, Ленин, товарищ Сталин.
- "Всё ясно, - подумал участковый уполномоченный Сергей Артамонов, - комсомольская юность, высшая партийная школа, штудирование гениальных трудов дни и ночи оставили след...". Сергей решил, что идеология советских времен крепко засела в голове Ганичева и пробудила "партийную совесть".
Подобные случаи в русской литературе описаны: например, "...вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил..." (Это Некрасов) У нас случай похожий. Товарищ-господин Ганичев тоже много "богатства награбил". Награбил, и вдруг осознал, что миллионы эти, приплывшие к нему хитрыми путями, которые по нынешним временам почитаются как законный бизнес, кто-то заработал помимо его: пробурил скважины, вспахал землю, нарубил леса, выплавил сталь... . Много чего наработали люди друг для друга. Получили за это "разумную" плату, а сверх того обеспечили несметными богатствами "элиту" - миллионеров и миллиардеров. Этим и обеспокоился Геннадий Ганичев на основе Марксизма-Ленинизма, идеологии, въевшейся в мозг с младых ногтей. И мама была комсомолкой, когда кормила его грудью.
И вот эти капиталы, что "сверх", сосредоточенные в руках немногих, по сравнению со всем человечеством, товарищей-господ - как они расходуются, на какие надобности. Правильно ли они их расходуют. Может ли один человек, с одной головой, управлять сразу несколькими миллиардами долларов? Ганичев решил, что, если правильно, то не может, что это надо поломать, изменить и сделать всё по справедливости и в соответствии со здравым смыслом. Избавившись от своего промышленно-хозяйственного, торгово-спекулятивного чудища со многими головами, превратив всё в деньги (обналичив), Ганичев обрёл время, чтобы обдумать сложившуюся во всём мире ситуацию и составить программу построения справедливого, высокообразованного, высококультурного, хорошо одетого, сытого человеческого общества.
А куда же Ганичев собрался употребить свои миллионы? "Пригодятся", - так он думает. Соберёт, как теперь говорят, команду. Будет чем платить зарплату верным единомышленникам. Вместе они составят программу будущей партии. Издадут её миллионным тиражом (на это тоже потребуется наличный капитал), распространят по всем странам. Естественно потребуется сделать переводы на все языки мира (на это тоже денег хватит). А пока Ганичев засел за составление "тезисов ближайших задач". Ошибки основоположников (Маркса, Энгельса, Ленина), естественно будут учтены, методы руководства страной Сталиным будут отринуты и осуждены.
Работает Ганичев, а участкового Сергея Артамонова такой азарт взял, что не совладать. Подозрительные сумки, якобы с "деньгами партии" - смех один, не дают покоя. К тому же они не за железной дверью, а в пределах досягаемости. Серёжа видел как Ганичев погрузил их в машину, отвёз к себе во двор. Так и лежат в машине, а машина во дворе стоит. Метнулся Сергей к дяде Лёше - "Что делать - другого случая не будет!" Алексей Михайлович не отмахнулся, посерьёзнел, вник. "Надо браться за это дело, что мы с тобой двое участковых одного бизнесмена не прижмём". Однако без нарушения закона не обошлось.
- Сделаем так. У меня в сейфе полмиллиона лежит. Забирай и тащи к себе домой, а там видно будет.
- Понял. Во что их сложить?
- Распёхивай по карманам.
На Серёжиной куртке шесть карманов, да на джинсах, да на рубашке - всё и уместилось. Отнёс домой, кое-куда рассовал, и стал ждать, что будет дальше.
Алексей Михайлович запер пустой сейф, пошёл к своему приятелю, у которого ещё раньше сторговал почти новую иномарку Форд- внедорожник. Позвал к себе:
- Степан, пойдём, я тебе деньги отдам.
- Не к спеху мне.
- Пойдём, пойдём, заодно и обмоем.
Пришли, посидели, ополовинили бутылку "Столичной". Алексей сейф открывает. Хорошо изображает недоумение. Степан пугается.
- Алексей, что, деньги пропали? Вот беда. Но ты не переживай так. Давай подумаем, что делать. Когда же они пропали?
- Что тут делать будешь. Я два дня в сейф не заглядывал. Ладно, ты иди, я к Сергею пойду, скажу, чтобы собаку попросил в Райотделе.
Дальше дело техники. Собака привела к дому Ганичева. На "законном основании", при свидетелях - вся деревня сбежалась, вошли во двор, осмотрели машину, заглянули в сумки. А тут уже никуда не деться бизнесмену. Ордер на обыск? Пожалуйста. И вот уже всё на виду. Откуда такие деньги? Разбираться с такими суммами, это уже не для участкового уполномоченного. Прибыла следственная бригада из Москвы. Стали пересчитывать, да куда там - пересчитать.
- А вы господин Ганичев не можете нам сказать, сколько здесь всего?
- Могу. Сто миллионов рублей. Можете не пересчитывать.
- А вот, золотой слиток, он у вас зачем?
- Предложили купить, у меня миллион рублей был под рукой, я и купил. Подумал, что он как учебное пособие пригодится.
Насчёт учебного пособия следователи не поняли, но уточнять не стали и переключились на изучение бумаг, документов, рукописей. Вот тут было чем заняться и удивиться.