========== Игрушка Его Высочества ==========
– Это, вообще-то, моё, – устало заметил Джейсон, не особо надеясь на успех. Но всё равно. Дик, видимо, забрался в так глупо оставленную куртку, нашёл потайной внутренний карман и добрался до святая святых. Ну, конечно, что ещё было ожидать от этого… просто этого?
– А ты мой, – пожал плечами Дик, не отрываясь от чтения и лёжа на постели. И ещё так ногами беззаботно махал. Не засранец ли он после такого?
– Ну конечно, – фыркнул Джейсон, надеясь, что фырк прозвучал саркастично, а не отчаянно. – Отдай, – он попытался отобрать свою записную книжку, но Дик, не прекращая разбирать рукописный текст, перекатился по кровати, уходя от руки.
– Весьма неплохая работа, кстати. Хотя я исправил пару ошибок. Фактических. И пару десятков орфографических. И не стыдно? Вроде получаешь высшее образование, а по сути прописи нужны.
– Отдай, – повторил Джейсон, но выхватить больше не пытался. Всё равно знал, что не получится, если Дик того не захочет, пока не наиграется.
– М-м-м, – Дик на мгновение задумался, – сделаешь мне массаж, и я подумаю.
– Тебе лишь бы всё к сексу свести, – вздохнул Джейсон, но покорно уселся рядом на кровать.
– Я не говорил про секс. Хотя… тоже неплохая идея, добавим и это в программу. Так что раздевайся, чего ждёшь?
Джейсон вздохнул и потянул водолазку с плеч. Он в который раз проклял тот день, когда бросил первый неподобающий взгляд на сына Брюса Уэйна. Да уж, это, наверное, было главной ошибкой в жизни. Подумать о том, как желанно тот выглядит, какая офигенная у того задница. Сходить с ума от мысли, как сильно хотелось бы поиметь эту восхитительную задницу. А потом Дик заметил, конечно же. Он заметил, Джейсон уж слишком часто пялился. Когда же тот вызвал его к себе, Джейсон правда думал, что сейчас ему пустят пулю в голову. А как иначе? Он посмел возжелать единственного и любимого (пусть даже приёмного) сына самого Уэйна. И мало того, что возжелать, так ещё и настолько откровенно смотреть. Дик же тогда именно в этой комнате посмотрел на него с насмешкой, запер дверь, объявил, что знает о неподобающих мыслях и, вместо того чтобы пристрелить за такое, трахнул. И не то чтобы Джейсон этого ожидал, не то чтобы именно к этому стремился (хотя влюблённость плюс юношеские гормоны могут к чему угодно подтолкнуть), он сам вообще-то его трахнуть хотел, но сыну Уэйна не перечат, тем более, после таких «прегрешений». Да и Дик был весьма неплох, не просто трахнул, как в «наказание» или только «для себя», а заставил потерять рассудок от удовольствия. Ну а потом это перешло на постоянную основу, если так можно сказать. Джейсон стал любимой игрушкой сына, наверное, самого влиятельного человека города. И пусть это было не самой худшей участью из возможных, с Диком было неплохо, секс был очень хорош, кровать была мягкой, не то, что в общежитии (в какой-то момент Джейсон окончательно перебрался в особняк, сам и не понял, в какой именно момент, но явно под контролем Дика), а пока Дик им наслаждался, Джейсон был практически в полной безопасности. Уэйн слишком любил циркового мальчишку, оставленного сиротой его конкурентами, так что потакал всем его желаниям, ну, пока те не перечили делу клана. И это всё было, и правда, прекрасно, но Джейсон не такой свою карьеру видел, не в качестве «подружки» любимчика босса. Не для этого он старался, пытался обучиться, не для этого тренировался. Он же помнил прекрасно, как мальчишкой попытался стащить колесо не у той машины. Слишком хотел есть, не думал о том, кто на такой может ездить. А Брюс Уэйн – человек, которого боялся и уважал весь город (что больше – ещё непонятно) – решил, что парнишка забавный и из него может выйти толк. Джейсон вообще не хотел примыкать ни к каким бандам, заниматься преступностью на «профессиональной основе», он просто очень хотел есть, но Брюсу Уэйну не отказывают, особенно, когда ты спёр его колесо и, попытавшись удрать, врезал ему под колено монтировкой. А потом Джейсон посмотрел на этот мафиозный клан по-другому. Брюс Уэйн выстроил его с нуля, опираясь лишь на достаточно большие денежные ресурсы, разум и железную волю. Он создал самую сильную Семью в Готэме, практически выдавив всех конкурентов, а ещё он был милосерден и имел понятие о чести. Клан Уэйна никогда не причинял вред простым людям понапрасну, на территориях клана для обычных невиновных людей было куда более безопасно, чем даже в районах, в которых была сильна полиция. Преступность вне Семьи, преступность с беспричинным насилием каралась жёстко и справедливо. Брюс Уэйн исцелял город, давал ему новое дыхание, устанавливал правила там, где до того всё было погружено в хаос. Полиция не могла сделать это, а Брюс Уэйн смог. Именно поэтому Джейсон хотел быть лучше, хотел продвинуться от простого мальчишки на побегушках до, желательно, правой руки человека, который так важен для города, человека, который казался образцом, к которому хотелось стремиться. И Джейсон вообще-то многого достиг к своим восемнадцати, будучи на пороге (ну, при крайне оптимистичном раскладе) вступления в старшие офицеры клана, Брюс Уэйн был тогда достаточно благосклонен к забавному воришке, чтобы дать ему возможность сделать первый шаг для выхода в люди: поступить в хорошую школу. Под началом Уэйна вообще открылось немало школ, он сделал для города больше, чем любой другой «благодетель». Так что Джейсон начал учиться, сумел получить неплохую спортивную стипендию, чтобы поступить в престижный ВУЗ, набираясь необходимых знаний, полезных Семье. А потом вернулся Дик, который на несколько лет взял свою старую фамилию Грейсон, чтобы погастролировать со своим старым цирком. Вернулся – и Джейсон пропал. Прежние планы? Большие амбиции? Да кто он теперь такой? Джейсону теперь не то что стремиться к Брюсу Уэйну было сложно, он теперь стыдился ему на глаза попадаться. И пусть Уэйн никак не показывал, будто ситуация изменилась, но тот всё равно был обязан знать, не мог не знать, особенно учитывая то, как часто Джейсон появлялся в комнатах его сына.
– Ты чего там застыл? – недовольно пробормотал Дик.
– Всё в порядке, – ответил Джейсон и, наклонившись, прикоснулся губами к его шее, а потом вернулся к растиранию плеч, добавив ещё немного ароматного масла. Дик тихо простонал, подаваясь на прикосновения.
– Сильнее.
Джейсон перешёл ниже, с силой надавливая на мышцы вокруг позвоночника и на ямочки на лопатках, вызывая ещё несколько гортанных звуков у Дика. А потом ещё ниже, оглаживая обнажённые крепкие ягодицы. Массаж, на самом деле, был единственной возможностью добраться до этой желанной задницы. Пусть и не трахнуть (Джейсон надеялся, что это только пока), но насладиться этой идеальной формой, почувствовать округлости вылепленных тренировками мышц. В такие моменты Джейсон чувствовал себя каким-то помешанным. Вот что с человеком делает невозможность получить что-то – желанное начинает возводиться в ранг манны небесной.
– Выше, Джей, поясница и чуть выше, да, вот так, – продолжил наставлять Дик. Даже массаж не давал возможности прикоснуться к сокровенному больше, чем на пару-тройку секунд. Дик, пусть и не грубо, не резко, но решительно указывал, что рукам там не место. В остальных случаях он обычно таким вежливым не был, отстранялся тут же. Вот же лицемер… Сам трахает как хочет, а собственная задница – святое, простые смертные не достойны трогать и даже думать о ней. Засранец. – Чёрт, как же затекает спина со всеми этими бумажками, Брюс на меня чуть ли не всю бухгалтерию скинул… Ещё чуть выше и сильнее.
– Что, папенькин любимчик уже не настолько любимчик, чтобы пылинки с него все сдували? Работать заставляют? – Джейсон в который раз сделал вид, что и сам не собирался задерживаться на заднице. И замечаний никаких не было, просто Дик указывал на самые больные места, только и всего.
– Заткнись, придурок, – фыркнул Дик.
– Как прикажете, Ваше Высочество.
– Всё-таки ты придурок, но с учётом, что мой придурок… это ладно.
– Как великодушно, Ваше Высочество.
– Нет, ты всё же не способен вовремя заткнуться, – Дик извернулся, а потом толкнул Джейсона в грудь, самого роняя на постель. – А мне нравится, когда ты затыкаешься. Ну, или когда я тебя затыкаю.
Джейсон попытался было что-то промычать в ответ, но отвечать на поцелуй было куда более интересно. И удобно. И вообще возможно.
– Хэй, а почему на тебе до сих пор штаны? – Дик даже слегка отстранился и подёргал за пояс оных.
– Тебе нужен конструктивный развёрнутый ответ?
– Нет, лучше просто их сними. Сейчас же.
Как уже говорилось, кто смеет спорить с самим Ричардом Уэйном? Джейсон с преувеличенно горестным вздохом потянул вниз свои джинсы, а бельё уже стащил с него сам Дик, выглядя как ребёнок, срывающий цветастую бумагу с подарка – нетерпеливо, с горящими глазами. Вот уж точно богатенький мальчик и его игрушка. Джейсон в очередной раз мысленно задал вопрос «за что?!» Небесам. И в очередной раз ответа не последовало. Зато Дик перебрался поцелуями на шею и привычно уже присосался к коже, явно оставляя яркие следы. Уж метить Дик просто обожал, Джейсон чуть ли не молился на наступившую зиму и холода, которые позволяли носить что-то кроме водолазок с высоким горлом (которые уже капитально прижились в гардеробе): теперь можно было под предлогом холодов носить и шарф. А Дик ведь каждый раз определённо наслаждался, издевался одним своим взглядом и усмешками, смотря на то, как Джейсон пытается закрыть следы бурных ночей. А потом Дик делал всё, чтобы поставить такие, которые и ворот не скроет. Засранец, одним словом. И самое ужасное, что на следы Джейсон каждый раз злился, но вот в процессе по-настоящему воспротивиться не мог – приятно слишком. Едва ли не приятнее, чем весь остальной процесс. Возбуждало неимоверно, более того – могло возбудить даже тогда, когда до этого заинтересованности в происходящем практически не было. Вампирский фетиш какой-то, мать его…
Джейсон нетерпеливо обхватил Дика ногами, только почувствовав прикосновение влажных пальцев к своей заднице. Обхватил и сам себя мысленно отругал. Слишком рано, слишком быстро показал, как сильно этого хочет. Это ведь было что-то вроде постоянной негласной игры, где Джейсон до последнего играл роль какого-то мученика, которого каждый раз затаскивают в постель под страхом смертной казни или чего похуже. Конечно, сам Джейсон знал, что хотел этого, Дик это знал, но игра была привычной и даже ещё более распаляющей, а вот сегодня Джейсон сдался быстрее. На стресс можно списать, а на какой именно… будто мало этого самого стресса одновременно у студента и члена мафиозной Семьи? Ну вот. Хотя стон он попытался сдержать, когда по всему телу прошёл словно электрический разряд от уверенных и безумно умелых массирующих движений внутри. Прекрасно, просто прекрасно. Именно Дик научил его наслаждаться процессом. Раньше, до него, были лишь быстрые перепихи с какими-то девицами (с парнями тоже хотелось, но Джейсон себе их не позволял, считая, что в Семье всякие нетрадиционные наклонности будут плохо восприняты и повредят карьере. Кстати, именно эти страхи как-то задвинули на второй план душевные метания «как это, я хочу парней?», а потом был Дик, да). Те самые быстрые перепихи, когда хотелось лишь побыстрее закончить, а «задерживаться» на процессе приходилось только ради самих девиц. Ведь если им не понравится, то опять в постель не лягут… И другим расскажут, и тогда вообще никто не ляжет. Прослыть хреновым любовником никому не хочется, особенно в жестокой студенческой среде. С Диком же было приятно просто медленно сходить с ума, получая удовольствие от сладкого ожидания, от томления, от откладывания самого сладкого напоследок.
– Готов? – жарко шепнул ему на ухо Дик, в очередной раз надавливая пальцами именно туда, куда нужно, так, что позвоночник сам в пояснице мечтал выгнуться в дугу.
– Да, – выдохнул Джейсон. – Давай уже быстрее, – фыркнул он, стараясь всем своим видом показать, что все эти нежности ни к чему. Хотя да, стоило отметить, что при всём своём «не могу ждать, давай потрахаемся вот прямо щас» и «раздевайся немедленно и быстро, почему на тебе ещё штаны?», Дик, доходя до самого процесса, никогда не был настолько поспешен, чтобы сделать по-настоящему больно даже тогда, когда мышцы были не настолько привычны и податливы. Нет, в первые разы было, конечно, и неприятно, и даже болезненно, но никогда так, чтобы это не могло быть искуплено и перекрыто возбуждением. Сейчас, вообще-то, спустя несколько месяцев постоянных «тренировок», можно было и просто смазкой ограничиваться, но Дику, кажется, нравился сам процесс подготовки, как таковой, да и Джейсону, если честно, тоже. Эдакое проявление заботы и просто приятная прелюдия.
– Нетерпеливый какой. И смысл было делать вид, что тебе этого не хочется? – Дик улыбался, Дик усмехался, Дик нависал во всём своём великолепии, закрывая собой целый мир. От него было жарко, как от печки, пальцы скользили по спине, мокрой от пота и ещё частично покрытой маслом, а его член так знакомо скользил внутрь сквозь достаточно расслабленные мышцы, чтобы сразу начать дарить удовольствие.
– Кто сказал, что я хочу? – выдавил из себя смешок Джейсон, продолжая старую игру. – Может, просто желаю, чтобы ты побыстрее закончил и отстал? – и, противореча своим же словам, Джейсон притянул Дика ещё ближе, буквально роняя его на себя.
– Много болтаешь, – фыркнул Дик и мстительно укусил в шею. Опять. Прямо около сонной артерии. Почти до крови. Угрожает он так, что ли?
Джейсон лишь улыбнулся на это замечание-угрозу и прикрыл глаза, откинувшись на подушку. Иногда было приятно перестать язвить, бороться, а вместо этого получать удовольствие, не особо это скрывая, больше не сдерживая тихие гортанные постанывания. Прикосновения и поцелуи Дика окутывали словно жарким маревом, постепенно увеличивая накал, пальцы на члене ровно и ритмично двигались, так, чтобы сразу не подводить к концу, но и не особо дразня. Ощущения накатывали волнами, жаркими, как и Дик над ним. Это было немного похоже на то, как в детстве раскачиваться на качелях: вперёд-назад, всё наращивая амплитуду, чувствуя всё большую лёгкость и одновременно тянущую инерцию между нею. И в самом конце на высшем пике качели, наконец, не останавливаются, а делают полный оборот, даря на секунду ощущение полного полёта и сосания под ложечкой, а ещё теряется верх и низ, глаза ослепляет солнце, а потом всё срывается в эйфорию полёта и невесомость падения.
Джейсон недовольно заворчал, выныривая из приятной неги. Было не то чтобы особо больно, но несколько неприятно от продолжающихся ощущений в заднице. Нервные окончания были слишком чувствительны после оргазма, а стимуляция из удовольствия стала раздражающей. Дик же прижал его сильнее к кровати, словно боясь, что тот вдруг возьмёт и убежит. И, наконец, через секунд десять сначала мелко задрожал, а потом напрягся всем телом и обмяк сверху.
– Салфетки дай, – буркнул Джейсон, постепенно приходя в себя и возвращая привычную холодную маску. Хорошего понемногу, уж Дику так точно. И без этого как сыр в масле катается, пусть хоть чего-то не получит.
– Знаешь, нормальные люди после секса говорят что-то вроде «ты был прекрасен, милый!», «спасибо за лучший секс в моей жизни, дорогой!» или «твой член – всё, о чём я мог только мечтать, трахай меня не переставая, о, свет моей жизни!»… – пространно изложил Дик недовольным и немного издевательским тоном, но всё-таки скатился в сторону и достал упаковку влажных салфеток из того же ящика, где и хранилось всё остальное для повседневных постельных игр.
– Ты меня так заебал, солнышко, – фыркнул Джейсон, вытираясь, а после кидая липкую салфетку в небольшое мусорное ведро прямо у постели. – Такой комплимент сойдёт?
– Ну, если ты в прямом смысле, то сойдёт. Так и быть, забирай свои пописульки, – Дик, тоже вытерев руки (спасибо и на этом, а мог бы и заляпать), передал ему потрёпанную временем записную книжку.
– Спасибо, – Джейсон чуть ли не вырвал своё сокровище из чужих рук. Работа половины его жизни. Наблюдения за конкурирующими криминальными синдикатами, их возможные слабые места и стандартные схемы их работы; свои собственные планы, как стратегические силовых операций, так и пути коммерческого захвата предприятий, способы протолкнуть те или иные вопросы в разные управленческие структуры города. Его гордость, его возможность показать себя с лучшей стороны. Показать как ценного специалиста и члена Семьи.