Рейтинг: NC-17
Саммари: Иногда работа заёбывает. И жизнь тоже. И все вокруг.
Примечания: бета данной части Ли-ко (нет на фикбуке, ссылку на себя на “левых” сайтах давать не даёт)
Лоис часто говорила, что Кларк – просто магнит для неприятностей на задницу. Кларк, конечно, воспринимал это скорее как шутку, но иногда приходилось признавать, что в этом есть доля правды. Большая такая доля. И вот сейчас под словами Лоис можно было с уверенностью расписаться. Стоило бы помнить, что Готэм – это не лёгкая прогулочка, что здесь надо быть куда осмотрительнее, но Кларк… ну да, он же магнит для неприятностей. Он и понять не успел, как, мало того, что попал на прицел какой-то шпане, но и как эта самая шпана его уже к стенке прижала и абсолютно не верила, что он просто достаточно бедный журналист, которому и отдать нечего кроме жалкой двадцатки из бумажника. И, естественно, парни были от этого очень злы.
А потом со стороны послышалось покашливание. Шпану будто ветром сдуло. Серьёзно, они обернулись, а в следующую секунду словно на реактивной тяге улетели. Кларк тоже повернулся. С одной стороны, избавиться от этих троих имбецилов с ножами было хорошо, но чёрт…
– Я, кажется, просил вас уехать обратно в Метрополис, мистер Кент. Так что же вы делаете в Готэме? – Брюс Уэйн собственной персоной. И чего он только тут делает? Это просто Кларку опять так «повезло» на него наткнуться с его-то талантами? А Брюс Уэйн был вновь холодный, сдержанный и властный глава Мафиозной Семьи. Ничего от того человека, который чуть ли не в истерику впал там, в доках. Ничего от Брюса.
– Я… Я за плащом вернулся, – ляпнул первое, что пришло в голову, Кларк. Да, глупо ляпнул, но можно уже за успех посчитать, что сумел придумать даже такое.
– Очень интересно, – Уэйн дёрнул уголком губ, словно пытался показать сдержанный фырк. – Что ж, мистер Кент, тот, кто спас принцессу, имеет и право на ужин с ней, так?
– Эм, я…
– За мной, – Брюс развернулся, показывая, что это не было предложением. Это было приказом. И явно не намёком на флирт, несмотря на «принцессу».
Кларк почувствовал, что его буквально запихнули в лимузин, хотя, по факту, перед ним с Уэйном только дверь открыли. Просто атмосфера давящая. Хотя бы из-за этих телохранителей Уэйна рядом. Уж лучше бы избивать начали.
Вместо избиения последовал обещанный ужин. В дорогом ресторане. Даже телохранители словно в воздухе растворились.
– Что же вы правда тут делаете, мистер Кент? – Уэйн принял тарелку у официанта и лишь тогда заговорил.
– Я… ну… – Кларк замялся. Отмазка про плащ уже не сработает, пора говорить правду. И подать её в таком виде, чтобы не разозлить Уэйна. – Я обещал вашему сыну статью про его… карьеру в качестве акробата, а он через несколько дней даёт здесь последние выступления в рамках тура. Хотелось бы показать ему черновики и взять хотя бы пару эксклюзивных комментариев, и… Ну, он же этого просил?..
– Вот как? – Уэйн не выглядел разозлённым, хотя кто его знает? Кто знает, что под этой холодной маской?
– Его затея с благотворительностью весьма интересна. Этим он… производит впечатление куда более… вдумчивого молодого человека, чем обычно кажется. Хотелось бы показать его с другой стороны, настоящего.
– Настоящего, – повторил Брюс, разрезая стейк перед собой. – Интересно было бы посмотреть на настоящего вас, мистер Кент.
Кларк понадеялся, что не слишком покраснел.
– Я не собирался писать ни о чём… ну… таком. Не стал бы. Никто не станет, – Кларк не то чтобы оправдывался, но считал нужным объяснить. Он самолично вычистил всё, что только указывало на факты того… инцидента с Диком, всё, что «анонимный доброжелатель прислал». И когда забрал Лоис, уговорил её тоже отпустить эту историю. В итоге Лоис уступила, поняла, как бы зла она ни была.. Она не меньше, чем Кларк, осознавала ответственность журналиста перед общественностью – нельзя печатать ложь только из-за личной неприязни. Нельзя рушить чью-то жизнь только ради статьи. И Кларк приехал именно ради статьи о цирке. И ещё немного для того, чтобы убедиться, что с Диком всё хорошо, что произошедшее (за что немного нёс ответственность сам Кларк) не сломало его. Но этого говорить Уэйну не стоило – тот может не так понять.
– Не понимаю о чём вы, – лишь ответил Уэйн.
– Да, конечно, – легко согласился Кларк. И правда, для всех лучше будет просто оставить прошлое в прошлом. А для него лично будет лучше, если он больше не вякнет что-то неосмотрительное. Мало ли в какой момент Уэйн может решить, что репортёришка из Метрополиса слишком нарывается, и его пора «убрать». Да хотя бы в тот же Аркхэм.
– Неужели тебе хочется и дальше жить здесь, а не в особняке? – Джейсон завозился, пытаясь удобнее улечься на этой узкой даже для одного кушетке. Серьёзно, у него даже в общаге кровать больше, чем у Дика в трейлере.
– А как же атмосфера? – Дик фыркнул, весьма ловко устроившись полулёжа на Джейсоне. Акробат же! – Да и в особняке я скоро буду и так постоянно спать. Но если ты хочешь, можешь сам туда валить, – Дик ещё раз фыркнул, но уже более нервно.
– Нет, спасибо, – Джейсон ткнулся ему в висок губами и вдохнул такой знакомый запах волос. Надо же, Дик даже тут умудрился мыть волосы так, чтобы те пахли каким-то сбором трав и хвоей одновременно. Может, он для Джейсона тут распинается про атмосферу, а на самом деле живёт в большом вип-трейлере раза в три больше и с куда большими удобствами? – Я скучал, – честно добавил Джейсон. Точнее, он очень скучал, очень-очень. С того раза в Кодсвиле Джейсону только раз удалось приехать, и то пришлось пару дней добираться. Поразительно, но Уэйн чуть ли не с радостью эти несколько выходных выдал. Но Джейсон предпочёл дальше не нарываться и не пользоваться положением. Даже если очень хотелось. А сейчас вот Дик завершал свой тур в Готэме, и цирк стоял тут лагерем. Так что узкую кровать можно было потерпеть.
– И знаешь, – продолжил Дик, – Зукко – тот ещё мудак, но хоть что-то хорошее получилось извлечь из этого: Брюс отложил свои планы переписать на меня часть акций, ну и я быстро свалил в тур. Пока можно. Сейчас вот вернусь домой, пусть и в удобную постель, и придётся всё-таки уже серьёзно в бизнес уходить. Хочу ещё пару дней побыть тут, побыть Диком Грейсоном, а не Ричардом Уэйном. Нет, я не против быть сыном Брюса, я хочу делать, что и он, но… Ещё пару дней, понимаешь?
– Конечно, – Джейсон обнял Дика крепче, стараясь не развивать тему. Он понятия не имел, как именно себя чувствует Дик, говоря о произошедшем, не знал и о том, что будет, если разговор поддержит кто-то другой. Так что лучше о чём-то другом поговорить. – Кстати… У тебя, случаем, не завалялся билетик куда-нибудь на очень хорошее место?
– Я ведь уже дал тебе лучшее из возможных мест.
– Я не себе. Но билеты раскуплены, а если я достану Теду хороший билет, да ещё и с твоим автографом, то он ещё полгода не будет ворчать и мозг мне выносить.
– Пользуешься своими отношениями со мной для личной выгоды? – Дик выгнул бровь.
– Ты ведь меня этому учил, разве нет?
– И ты прекрасный ученик, – уверенно заявил Дик и звонко чмокнул чуть выше верхней губы.
– Люблю тебя, – лишь ответил на этот комментарий Джейсон. А что ему ещё было говорить? Ну и он соскучился по этим словам, по тому, как Дик довольно ёжится в ответ. Ему было хорошо, правда хорошо. Хорошо, когда всё вернулось на свои места, когда Дик рядом. Хорошо было обнимать его, хорошо было совершенно открыться, просто любить, в конце концов. В кои-то веки, зачем сдерживаться и играть буку, когда он и так выложил все карты на стол, приняв чужую пулю? Глупо ведь.
– Умеешь ты подлизываться, – практически мурлыкнул Дик и перелез через Джейсона, чтобы добраться до шкафчика.
И да, Джейсон и не собирался отворачиваться, наслаждаясь прекрасным видом сзади, когда Дик наклонился к нижнему ящику. Всё в том же абсолютно голом виде. Билеты, кстати, перестали интересовать тотчас. Ну да, Джейсон мог признаться, что по сексу тоже очень и очень скучал. Так что Джейсон буквально дёрнул Дика на себя за руку, как только тот развернулся.
– Хэй! – Дик чуть не стукнулся об стену, но благополучно – для себя – приземлился на Джейсона. А вот Джейсону досталось локтём под дых. – Придурок.
– Уж какой есть, сам выбрал, – легко согласился Джейсон, всё равно не отпуская свою «жертву». – И сам спровоцировал.
– Придурок, – повторился Дик, но вырываться не стал, даже втянулся, сам навалился, прижал к кушетке, облизнулся.
Кларк, можно сказать, славился тем, что никогда не спрашивал разрешения написать ту или иную статью, что готов бросить вызов сразу всем, лишь бы донести истину. Но, однако, он был рад, что Уэйн после этого ужина не отправил его прямым текстом обратно в Метрополис и даже не запретил появляться рядом с цирком. Кларк бы, наверное, в любом случае пробрался хотя бы одним глазком посмотреть на выступление и на самого Дика, но всё же. И вообще, Уэйн же не просто тут местный авторитет, но и отец Дика, а значит, если он не против, то и Дика встреча с человеком, видевшим инцидент, не травмирует. Хочется в это верить. Меньше всего Кларк хотел навредить ещё сильнее.
Кроме того, Уэйн не мешал и невербально. По крайней мере, Кларк беспрепятственно прошёл по своему билету в цирк, хотя вон те два громилы рядом с щупленьким билетёром явно не циркачи – костюмы слишком дорогие. Всё это можно было, в целом, считать разрешением.
Кларк сел на своё место и, пока представление не началось, в очередной раз залез в планшет в сотый раз прочитывая почти завершённый текст статьи. Он пытался достичь даже не совершенства, а того тонкого баланса: нужно было не только рассказать об акробатической карьере Ричарда Грейсона-Уэйна, но и показать его кем-то большим, чем просто бездумным повесой и цирковым летуном. И при этом было важно всё это рассказать, никаким боком не затронув травмирующее прошлое (которое, как думал Кларк, и было причиной маски), а так же не касаться работы этой преступной организации – Дик должен был выглядеть в тексте талантливым и умным молодым человеком, который любит играть более легкомысленную личность для простоты; а не расчётливого меркантильного обманщика, пользующегося милой улыбкой, чтобы втираться в доверие и обирать людей.
За пятидесятой, наверное, по счёту правкой, Кларк пропустил выступление клоунов и едва не пропустил шоу с животными. Этот цирк, в отличие от многих, использовал большое разнообразие зверей: лошади и слоны, от маленьких собачек до грозных тигров и львов. Даже была особая экзотика в виде медведя на маленьком одноколёсном велосипеде. Кларк подозревал, что такой размах возможен во многом с помощью финансирования Уэйна. Или младшего, или напрямик старшего.
После были эквилибристы, пара фокусников, не слишком впечатливших своим мастерством, хотя, возможно, не впечатливших только Кларка, который как-то по долгу службы побывал на выступлении знаменитой Затанны. Ну а потом конферансье объявил последний номер – гвоздь программы – завершающее выступление последнего тура Летающего Грейсона. Кларк вооружился фотоаппаратом.
Дик вышел в своём уже знаменитом блестящем сине-жёлтом костюме с раскинувшейся на руках и груди птицей. Даже с места Кларка и без объектива было видно, как тот лучезарно улыбается, как сияет, приветствуя своих фанатов, как буквально купается во всеобщем внимании. Артист от рождения, вот уж точно. И на трапецию он буквально взлетел, оправдывая свой титул. Что ж, Дик вполне справедливо обижался, что всем интересны лишь его похождения по злачным местам и личная жизнь, а до такого таланта и дела нет. И Кларк искренне собирался исправить эту несправедливость. Другое дело, что даже обладая запасом слов одного из лучших журналистов, Кларк не был уверен, что сможет на бумаге передать то, что видел. Потому что… ну. Это, и правда, надо видеть.
Дик закончил выступление всё с той же неугасаемой улыбкой, несколько раз выходил на бис, махал обеими руками, посылал залу воздушные поцелуи, даже короткую речь произнёс о том, как любит своих зрителей и фанатов, как надеется на новую встречу, ну, и парой слов о том, что «помогайте ближнему своему», а средства от выступления, как и от всего тура, будут направлены на помощь сиротам и школам для малоимущих.
И как только отгремели последние фанфары, Кларк начал пробираться к кулисам. Поразительно, но даже в Готэме удостоверение журналиста крупной газеты является чуть ли не универсальным пропуском. Или Уэйн ему, опять же, позволил пройти. Хотя нет, вряд ли тот потратил своё драгоценное время на устранение препятствий для какого-то журналиста. Или?..
Он почти сразу заметил Дика. И Уэйна, который подходил к нему с другой стороны от Кларка. Дик всё с той же улыбкой практически бросился на шею отца. Брюс (это был именно он, ну не клеился опять образ холодного бизнесмена-мафиози) обнял в ответ, даже улыбнулся в ответ. Не холодно и вежливо, не усмехнулся и не ухмыльнулся, как с другими, а тепло, по-отечески улыбнулся. И потрепал по волосам, разрушая уложенную под лёгкий беспорядок причёску. Дик с притворной обидой вывернулся, но играть её долго не смог. Кларк в который раз мысленно обозвал себя идиотом. Ну как он мог так легко поверить, что вот такие отношения могут быть выстроены из многолетнего насилия, о котором он собирался писать?
А затем Дик бросился ещё одному человеку на шею. Тот же самый парень, что из клуба, что из больницы – Джей. Тот больше не выглядел тем бледным призраком на койке, тоже улыбался, что-то говорил ему на ухо, от чего Дик ещё больше светился. И Дик его поцеловал. Прямо перед своим отцом. Который не выказал никакого неодобрения происходящего, даже не поморщился. А ведь когда у мистера Уэйна обычно спрашивали про бесконечных пассий его сына, он едва заметно кривился, хотя и говорил, что это, во-первых, не его дело, а, во-вторых, не дело всяких журналюг, которым больше заняться нечем, только слухи собирать. Значит, всё-таки его парень, а не телохранитель, как раньше думалось (хотя одно другому не мешает, защищал ведь, в больнице оказался с ранением). Вот почему Дика уже почти год не ловили папарацци ни с кем в компрометирующих ситуациях? Раньше этому Кларк, во время изучения материала даже из самых злачных источников, внимания не придавал – с каждым годом ажиотаж по поводу вереницы парней исчезал – ничего нового, никакой сенсации. Может, просто в какой-то момент перестали писать об этом, а, оказывается, дело совсем в другом. Ричард Джон Грейсон-Уэйн остепенился. Надо же. Даже если и всё так же с парнем. А вот это уже сенсация. Но пусть её жёлтая пресса полощет – их прерогатива.
В тот момент Кларку честно захотелось уйти. Ну, хотя бы дать этой семье ещё полчасика, а потом уже приставать с расспросами – успеется. Но когда Кларк уже готов был сделать шаг назад, Дик поднял взгляд и увидел его. Улыбка сползла с его лица, словно кто-то на свежую краску плеснул водой, открывая прежний слой.
– А вы что здесь делаете, мистер Кент? – преувеличенно отстранённо, вежливо, даже холодно.
Брюс посмотрел совершенно безэмоционально, не одобряя, но и не осуждая. Джей же… Сначала он казался удивлённым, но после такого достаточно холодного тона Дика… в общем, его взгляд сильно напоминал тот, что бывает у бойцовских собак, только и ждущих команды «фас». И на автомате выдвинулся вперёд, прикрывая одним плечом Дика. Двигается точно как телохранитель.
– Я обещал написать статью о тв… вашей цирковой карьере. Она практически готова, но хотел бы взять пару слов в качестве эксклюзивного материала.
– Только про это? – Дик выгнул бровь. – Больше ничего не нужно?
– Только про это, – кивнул Кларк. – И больше ничего.
– Ну ладно, – у Дика как тумблер щёлкнул: на лице появилась улыбка. Не та сияющая, а другая. Улыбка Дикки Уэйна – золотого безалаберного мальчика. Натянутая маска, с которой он обычно общался с прессой, с фанатами и просто людьми во время своих «загулов». – Джей, я встречу тебя в трейлере, поможешь мне со сборами.
– Ты?..
– Да, Джей, иди, скоро буду, – Дик сжал его пальцы и сам выдвинулся вперёд. – Ну, пошли поболтаем, – это уже Кларку.