— Лейтенант Ротшильд, — сухо напомнил он. Я понял, что Сарбайны к числу его друзей не относятся. — Я спросил, дома ли ваша горничная?
— Наверное.
— Где она?
— У себя в комнате, должно быть.
— А где находится ее комната?
— Мистер Крим вам покажет, — улыбнулась она. — Не так ли, мистер Крим?
— Может быть, вы все-таки проводите нас сами, миссис Сарбайн? произнес Ротшильд.
— А вы, может быть, попросите повежливее? — вмешался Сарбайн. — Мы вас в гости не звали.
Настал черед Ротшильда улыбаться. Он вообще веселым нравом не отличался, а улыбался — я это знал по собственному опыту — лишь тогда, когда внутри уже весь кипел.
— Я спросил вас, где находится ее комната, — спокойно промолвил он.
— Марк, ступай в гостиную, пожалуйста, — попросила миссис Сарбайн. Я сама их провожу.
Сарбайн не шелохнулся. Миссис Сарбайн провела нас с Ротшильдом к кладовой и указала на неприметную дверь.
— Вот эта.
Ротшильд толкнул дверь, но та не поддалась.
— Маленькая идиотка заперлась изнутри, — сказала миссис Сарбайн.
— Почему? — спросил Ротшильд.
— А почему бы вам не спросить ее?
— Лидия! — окликнул я. — Это Харви Крим. Рядом со мной лейтенант полиции Ротшильд. Открой нам.
Мы подождали, затем послышался звук отодвигаемой задвижки и дверь распахнулась. Лидия молча стояла, поочередно обводя нас взглядом.
— Вы всегда запираетесь на задвижку? — резко спросил Ротшильд.
Лидия не ответила.
— Я забираю ее на допрос, — сказал Ротшильд миссис Сарбайн.
— Что вы надеетесь у нее выведать? — изумилась та. — Она же набитая дура. Оставьте ее в покое.
Лидия посмотрела на меня. Я кивнул.
— Одевайтесь, — сухо велел ей Ротшильд.
Лидия вернулась в комнату и вскоре вернулась, держа в руках серое пальто и сумочку.
— Следуйте за нами, — приказал Ротшильд.
Сарбайн по-прежнему стоял в холле, на том же месте, где мы его оставили.
— Куда вы ее ведете? — резко спросил он.
— В управление, — коротко ответил Ротшильд. — Вы возражаете?
Сарбайн промолчал. Они с женой стояли напротив друг друга, а незнакомый мужчина сидел в гостиной и курил сигарету. Мы вышли из квартиры, вызвали лифт, спустились и вышли на улицу, не обронив ни слова.
— Здесь всего несколько кварталов, — сказал Ротшильд Лидии. — Пойдем пешком.
— Да, прогуляемся, — поддакнул я.
Ротшильд вставил в рот сигару, но закуривать не стал. Он расправил плечи и стал похож на патрульного. Я нутром чувствовал, что он клокочет от ярости, а молчит, наверное, потому что опасается себя выдать. Поскольку ни я, ни Лидия тоже рта не раскрывали, весь путь мы проделали храня гробовое молчание и так же молча вошли в кабинет Ротшильда. Он кивком предложил нам сесть, затем уселся сам, закурил и мрачно уставился на меня.
— Ну что ж, Харви, — сказал он. — Выкладывай.
— Что?
— Всю подноготную, черт бы тебя побрал!
— Вся подноготная заключается в следующем, — сказал я, чувствуя, что и сам начинаю злиться. — Мне просто не хотелось, чтобы эту девушку отправили на тот свет.
— Чушь собачья! — фыркнул Ротшильд. — Брось свои дерьмовые штучки.
— И тем не менее это правда. Хотите верьте, хотите — нет.
— Тогда поделись со мной, откуда ты прознал, что ее собираются ухлопать.
— Не могу.
— Ага — не можешь. Сперва ты позвонил мне, наговорил уйму сказок, извлек на Парк-авеню, в то время, как я должен был уже сидеть дома и ужинать, потом заставил вытащить сюда эту девицу, а в ответ на мою просьбу объяснить, в чем дело — отказываешься говорить. — Ротшильд уже вскочил и теперь возвышался, как монумент, над своим столом. Ткнув в мою сторону зажженной сигарой, он заорал: — Или ты все мне сейчас выложишь, как на духу, или — клянусь Богом — я добьюсь того, чтобы тебя вышибли из сыскного бизнеса!
— Пусть вышибают, — уныло пожал плечами я.
— А с тобой мне что делать? — напустился он на Лидию. — Что ты можешь мне сказать?
Лидия покачала головой.
— Тебя собирались убить?
— Не знаю, — ответила Лидия.
Ротшильд опустился в кресло, уставившись на нее внезапно сузившимися глазами.
— Ну-ка повтори, — тихо сказал он.
— Что?
— Я спросил, собирались ли они убить тебя?
— Я не знаю.
— А что случилось с твоим дурацким акцентом? Куда подевались эти гнусавое нытье с подвываниями и идиотский вид?
Лидия пожала плечами.
— Я требую ответа.
Лидия молчала.
— Из Техаса ты хоть или нет? — взорвался Ротшильд.
— Нет, я не из Техаса, — спокойно ответила Лидия.
— Тогда я жду объяснений.
— Мне нечего объяснять, — сказала Лидия. — Никто мне не запрещал разговаривать с южным акцентом, это мое право. И никто мне не запрещал говорить, что я из Техаса. Никаких законов я не нарушила.
Он перевел взгляд на меня, потом снова уставился на Лидию.
— Ты можешь оставить в дураках кого угодно, Харви, — сказал он. — Но меня тебе не обштопать.
— Я вовсе не собираюсь водить вас за нос, лейтенант, — миролюбиво ответил я. — Ей-богу. И я вовсе не псих. Просто случилось так, что сегодня вечером мы ужинали вместе с Джеком Финнеем, режиссером. Он сказал мне, что был очень дружен с Горманом, а Горман поведал ему, что Марк Сарбайн собирается его убить. Я имею в виду Гормана.
— Когда он это сказал?
— Кто — Горман?
— Да.
— Вчера. Или в понедельник.
— И из этого ты сделал вывод, что Сарбайн собирается укокошить эту девицу? Брось мне лапшу на уши вешать, Харви!
— Я говорю правду, лейтенант! И нечего на меня орать!
Ротшильд резко повернулся к Лидии и спросил, какова ее роль в этой истории.
— Может, это ты украла колье?
— Нет.
— Я снова спрашиваю: в чем ты провинилась перед Сарбайнами?
— Не знаю.
— Тогда почему ты заперлась у себя в комнате?
— Мистер Крим позвонил мне и приказал, чтобы я это сделала.
— А почему ты вдруг решила, что должна слушаться мистера Крима? недоуменно спросил Ротшильд.
— Потому что я ему верю.
— Что?
— Я доверяю ему!
— Ты доверяешь Харви Криму, — кивнул Ротшильд. — Понятно. Вот, значит, в чем дело. Что ж, этого следовало ожидать. Должен же найтись еще один псих в этом мире, который доверяет Харви Криму…
— Хватит, лейтенант! — оборвал я.
— Ах так — хватит, говоришь? А что ты сделаешь, Харви, чтобы положить этому конец? Может, набросишься на меня с кулаками? Эх, у меня просто руки чешутся отделать тебя по первое число. Давай, Харви! Вперед!
— Прекратите, лейтенант!
— Скажи-ка мне вот что, — он снова переключился на Лидию. — Они пытались вломиться к тебе в комнату после того, как ты заперлась изнутри?
— Сарбайны пытались открыть дверь. Но они ее не ломали.
— Ты собираешься вернуться туда?
— Вряд ли, — тихо сказала Лидия.
— Если ты мне понадобишься, как я могу тебя найти?
— Через меня, — подсказал я.
— Через тебя, — кивнул лейтенант. — Ладно, Харви, ты все-таки оставил меня в дураках и вдоволь повеселился за мой счет. В следующий раз придет мой черед. А теперь — вон отсюда, вы оба!
Выйдя на улицу, я сказал Лидии:
— Извини, конечно, Лидия, но ты все-таки — странная девушка.
— Из-за того, что я тебе доверяю? Неужели, Харви, ты больше никому не внушаешь доверия?
— Как правило, нет. А ты мне и вправду доверяешь?
— Кажется, да. А почему этот полицейский так тебя ненавидит?
— Во-первых, потому что он так устроен, а, во-вторых — уж слишком я ершистый субъект.
— Есть немножко, — согласилась Лидия. — Как ты думаешь, они и в самом деле решили меня убить?
— Думаю, что да. Ты же видела этот чемоданище, который они приволокли из цоколя. В нем поместились бы две такие девушки, как ты. Впрочем, это только догадки.
Лидия кивнула.
— Совершенно естественно, что Ротшильд так раскипятился. Мы живем в мире, полном жестокости, насилия и безумств, однако, стоит мне высказать логичное предположение о готовящемся убийстве девушки, и — мне никто не верит. А тебе самой не кажется, что от тебя собрались избавиться?
— Вполне вероятно, — сказала Лидия. — Своя логика в этом есть. Хотя и мрачноватая.
— Ты успела поужинать?
Она помотала головой.
— Пойдем. Я угощу тебя ужином и мы поболтаем.
— Я не нищая, так что тебе вовсе не обязательно угощать меня.
— Я покупаю не информацию, а всего лишь ужин, — поспешил я ее успокоить.
Мы прошагали несколько кварталов до пересечения Лексингтон-авеню с Семьдесят первой улицей, где, как я знал, располагался довольно симпатичный итальянский ресторанчик, в котором мне уже приходилось бывать. Лидия заказала себе салат и две порции спагетти с мясными тефтелями. Я тактично намекнул, что из столь разнообразного меню можно было выбрать и более экзотические яства, но Лидия с набитым ртом промычала, что спагетти единственное итальянское блюдо, о котором она слыхала, и к тому же, когда она голодна, ей не до каких-то изысков. В ответ я высказал предположение, что она вовсе не столько проголодалась, сколько перенервничала.
— Ты, конечно, прав, но я голодна, как волк, — заявила девушка. Слушай, Харви, дай мне поесть спокойно.
— Ладно, ешь, так и быть.
— А я что делаю.
Я сидел, как остолоп, и наблюдал, как она уплетает спагетти с тефтелями, пока наконец, проглотив последнюю тефтельку, она не пожелала знать, почему я так странно разглядываю ее.
— Что значит — странно?
— Как будто я чокнутая. Ты, должно быть, и вправду считаешь меня ненормальной?
— Нет, мне просто кажется, что ты перенервничала и сейчас немного подавлена. Ты никогда не пыталась обратиться за помощью?
— Это за какой же? — грозно спросила Лидия.
— Ну… за психиатрической.
— Не суй нос не в свое дело, Харви, — холодно сказала она.
— Разумеется. Тебе виднее, куда мне совать нос, а куда — нет. Вытаскивать тебя из передряги, в которую не угодила бы и школьница — мое дело, а спросить, не пытался ли кто-нибудь заглянуть в пчелиный улей, который находится у тебя в голове — не мое.
— Мне кажется, Харви, что большинство людей теплых чувств к тебе не питают. Наверное, поэтому ты до сих пор и служишь в страховой компании.
— Каким бы я ни был, вполне возможно, что твою очаровательную шкурку я сегодня спас.
— Ты хочешь сказать, что они запихнули бы меня в этот чемодан и выволокли на свалку?
— Дура ты! — в сердцах воскликнул я. — Ты заглянула в холодильник?
Лидия недоуменно уставилась на меня.
— Заглянула?
Она кивнула.
— Сало твое лежало на месте?
Лидия сглотнула.
— Сала там не было, Харви, — тихонько пролепетала она.
— И чего я так пекусь о тебе? Просто не понимаю — какое мне до всего этого дело?
— А я знаю.
— Ну!
— Ты не единственный, кто хотел бы заполучить эти пятьдесят тысяч, Харви.
— Неужто ты и себя считаешь?
— Корыстолюбие — один из самых распространенных человеческих пороков, Харви. А в нашей стране деньги вообще возведены в культ. Здесь нет нужды испытывать чувство вины из-за того, что мечтаешь о пятидесяти тысячах долларов. Мы не в России.
— Сало, — с омерзением процедил я. — И еще этот идиотский акцент. Неужели ты надеялась обвести их вокруг пальца?
— Ротшильда я провела.
— Браво! — Я всплеснул руками. — Ты провела лейтенанта Ротшильда. Представляешь, какая участь нас теперь ожидает, если нам вдруг понадобится помощь полиции? Впрочем, зачем волноваться из-за таких пустяков? Главное оставить с носом лейтенанта Ротшильда. Жаль, что я не могу наградить тебя медалью.
Неслышно подкравшийся официант, крупнотелый смуглый итальянец с ручищами, напоминавшими бычьи лопатки, поинтересовался, что мы желаем взять на десерт. Потом назидательно произнес:
— У вас такая славная девушка. Какого черта вы на нее так разорались?
— Не твое собачье дело, — вежливо ответил я. Потом спросил Лидию, заказать ли ей десерт.
Она уже тихонько всхлипывала.
— Нет, — выдавила она. — Не надо мне ничего. Особенно от такого проходимца, как ты!
Я стиснул зубы.
— Клянусь дьяволом — никогда больше не стану никого спасать! Никого! Пусть даже ребенок свалится в котел с кипящим маслом. Я даже пальцем не шелохну! — Я заорал официанту: — Не хочет она десерт — в особенности от проходимцев! Давай мне счет!
— Я ее понимаю, — вздохнул официант.
— Слышала? — спросил я Лидию. — Любой другой на моем месте, услышав бы такое хамство от паршивого официанта, пошел бы к менеджеру и закатил дикий скандал. Пусть благодарит Бога, что у меня такой кроткий нрав…
— Это у тебя кроткий нрав? — не выдержала Лидия.
— Да, а что? — с деланным изумлением переспросил я. — Ты считаешь, что это не так?
— Ты просто какой-то недоделанный, — с содроганием ответила Лидия. Я никогда таких не встречала. Не то, чтобы я и вправду верила, что частные сыщики именно такие, какими их описывают в детективных романах, но… Не мог бы ты хоть чуть-чуть попытаться?
— Что попытаться?
— Походить на них. На таких, которые знают, что нужно делать.
— Ты же сказала, что доверяешь мне.
— Да, я от своих слов не отказываюсь, — кивнула Лидия. — Как-никак, там, при лейтенанте, ты меня не выдал и все такое…
— Хочешь знать — почему? — мстительно спросил я.
— Чтобы заполучить свое колье, — с готовностью ответила Лидия.
— Правильно, — согласился я. — Ты абсолютно права. Я прикрыл тебя своим телом, наврал с три короба лейтенанту, вконец уничтожил остатки и без того крохотного уважения, что он еще питал ко мне, и все по одной причине чтобы заграбастать это проклятое колье.
— И именно поэтому ты не дал Сарбайнам укокошить меня, да? Если они, конечно, и в самом деле намеревались это сделать.
— Возможно.
— Спасибо за откровенность, мистер Крим. А ведь ты был настолько уверен, что колье сперла именно я, что готов был поклясться на библии…
— Так сперла или нет? Теперь-то ты можешь мне в этом признаться?
— Нет, я его не брала.
— Тьфу, черт, опять ты за свое, — махнул рукой я. — А этот здоровенный ломоть сала просто взял и сам удрал из холодильника.
— Нет, — сказала Лидия. — Кто-то его взял. А теперь скажите мне, великомудрый мистер Крим, если вы были настолько уверены, что колье спрятано в сале, а засунула его туда именно я, почему вы не унесли его с собой, когда впервые пришли в квартиру Сарбайнов?
— Потому что в тот миг я еще не догадался, что это самое очевидное место, куда ты можешь припрятать похищенное колье.
— А теперь, значит, тебя осенило?
— Да, — кивнул я. — Теперь я это знаю наверняка. Так что давай выложим карты на стол и перестанем играть в кошки-мышки. Ты ведь засунула колье в сало, да?
Синие глаза Лидии внимательно посмотрели на меня. Потом она покачала головой из стороны в сторону. Немного брезгливо, как мне показалось.
— Нет, — сказала она. — Я бы не стала тебя обманывать.
— Я же не говорил, что ты меня обманываешь. Я прекрасно понимаю всю необходимость…
— Замолчи, пожалуйста, — перебила она. — Мне надоело тебя слушать. Раз пять или шесть ты спросил меня в лоб, я ли украла колье. Всякий раз я тебе отвечала: нет, не я. Затем твой гениальный ум озарила догадка — я, мол, припрятала колье в кусок сала. И то лишь потому, что одна я из всех домочадцев могла брать в рот такое дерьмо. Ты, должно быть, также сообразил, что, пока колье не нашлось, я в безопасности — Сарбайн выжидал, пока я приведу его к тому месту, куда спрятала добычу. Когда же сало исчезло, я оказалась в смертельной опасности.
— А что, разве не логично?
— Нет, вполне логично. И очень умно. Даже — слишком умно, если принять во внимание, что бриллиантовое колье никогда не было спрятано в сале.
— Что, черт побери, ты плетешь, Лидия?
— Пораскинь мозгами, Харви. Об этом и еще кое о чем, что уже давно не дает мне покоя, и в чем я никак не могу разобраться.
— Валяй, — кивнул я. — Я весь внимание.
— Все очень просто, Харви. Если ты так убежден, что колье было спрятано в куске сале, а теперь Сарбайны извлекли его оттуда — не кажется ли тебе, что колье и сейчас должно быть там?