Эдгар Уоллес
Сержант сэр Питер
Переводчик Александр Кузнецов
Художественный редактор Елена Бабченко
Дизайнер обложки Александр Кузнецов
© Александр Кузнецов, перевод, 2017
© Александр Кузнецов, дизайн обложки, 2015
Мы продолжаем серию «Дедукция» публикацией сборника рассказов «Сержант сэр Питер».
От редакции
Очевидно, что наша книжка вскоре появится не только в легальных магазинах, но и в огромном количестве библиотек с возможностью бесплатно ее скачать. Мы не сильно против, но все таки мы хотим заработать. Конечно, кто-то легально купит книжку, но очевидно что таких людей будет немного (Вот вы знаете кого-нибудь покупающего электронные книги? И даже если среди ваших знакомых случайно водятся такие оригиналы, то много ли их?) Мы не собираемся лукавить и говорить что переводили эту книгу ради удовольствия — наша цель в том чтобы наладить конвейер регулярно появляющихся новых переводов, и только лишь энтузиазма для этого мало.
Аудитория читателей электронных книг огромна, и мы рассчитываем что среди них найдутся читатели, которым не жалко поддержать переводческое дело. Если кто желает в этом поучаствовать — загляните в блог нашей серии deductionseries.blogspot.ru и нашу группу Вконтакте - vk.com/deductionseries
I. Четыре исчезнувших коммерсанта
Когда Питер Данн вошел в кабинет своего деда на Беркли-сквер, старик мрачно взглянул на него поверх пенсне в золотой оправе.
Стоял 1918 год — год, когда в небе над городом то и дело проносились немецкие аэропланы, а уличные фонари были закрашены черным, чтобы немцы не могли быть уверены, находятся ли они над Беркли-сквером или над Гайд-парком. В то время Мерилебон-роуд была освещена будто сама Пикадилли — дабы отвлечь на себя неприятельские бомбы. К счастью для себя, ее жители не догадывались об истинной цели такого освещения.
Питер ответил на мрачный взгляд деда широкой улыбкой.
— Не стоит распекать меня, сэр. Я не собираюсь ни вступать с вами в спор, ни говорить гадости о немцах. Я сражался с ними, и право, они — храбрые вояки…
— Не будем спорить об этом, — ответил сэр Лэсли с ледяным спокойствием. — Что вы хотите?
— Что ж, сэр, я покинул армейские ряды, и за душой у меня нет ничего, кроме понимания человеческих слабостей. К счастью, я достаточно долго прожил с вами...
— Не будем ссориться, — спокойствие сэра Лэсли не предвещало ничего хорошего.
Питер довольно улыбнулся.
— Дело в том, сэр, что у меня нет никакой профессии, и я не занят ничем, кроме как рентгеновским анализом своей ноги в поисках оставшихся в ней осколков шрапнели. И теперь, когда последний осколок уже извлечен, я подумал, что мог бы заняться и чем-нибудь иным.
Сэр Лэсли снял свое пенсне с выражением оскорбительного осуждения. Он был высоким, худощавым мужчиной с суровым лицом и выцветшими голубыми глазами.
— И вы хотите, чтобы я финансировал ваше автомобильное предприятие… или это будет птицеводческая ферма? — Его голос можно было назвать бархатным — однако это был загрубевший бархат. — Или, быть может, вы с какими-нибудь другими оптимистами собираетесь заняться скотоводством в Канаде? Хорошенькое дело — пасти конину посреди дикой степи или радоваться появлению новых голов телят!
Ухмылка Питера стала еще шире.
— Вам стоило стать писателем, сэр, — восхищенно сказал он. — У вас есть и воображение, и стиль.
— Будем придерживаться реального положения дел, — ответил сэр Лэсли, не без довольства в голосе. — Чтобы упростить дело, позвольте сказать, что я буду выплачивать вам пятьсот фунтов в год — но на этом все. Вас окружает какой-то ложный ореол из-за вашей простреленной ноги. Кто-то в клубе говорил о вас, как о герое. Но я не считаю вас героем, а скорее тем, кого в Америке называют ничтожествами. Всякий раз, когда я вас вижу, я начинаю жалеть, что принял титул баронета от этого проклятого правительства…
— Не будем говорить о политике, — весело прервал его Питер. — Я хочу стать полицейским.
Сэр Лэсли беспристрастно окинул его взглядом:
— Кем-кем вы хотите стать?
— Полисменом, — ответил Питер. — Вы же знаете — типы, что носят шлемы, проверяют двери и заглядывают к старым джентльменам, в которых Империя больше не нуждается.
Сэр Лэсли нахмурился. Тот случай имел место почти тридцать лет назад. Тогда он еще определенно не был стар.
— Есть ли у вас хоть какое-то уважение ко мне?
— Ни капли! Вы ведь брюзгливы как дьявол; конечно, я вас люблю, но не уважаю. Вы недостаточно безобидны для того, чтобы вас уважать. Так что же, я останусь с носом?
— Если вы о пятистах фунтах, то нет. Мне безразлично, станете вы полицейским или почтальоном. Я абсолютно уверен, что вы подыщите себе занятие, которое будут оплачивать несчастные налогоплательщики.
— Прекрасно! — сказал Питер, выходя из кабинета.
Спустя почти восемь лет сержант-детектив Питер Данн вошел в кабинет помощника комиссара и фамильярно обратился к нему. Служащим городской полиции потребовалось все это долгое время, чтобы привыкнуть к панибратству Питера. А многие и не собирались к этому привыкать, и если бы многочисленные награды и благодарности от лица судей не перевесили возмущение начальства, то он бы так и оставался простым констеблем, да и то недолго.
— Простите за беспокойство, сэр, но я у вас в долгу. Кстати, то дело в Брайдлингтоне проясняется. Сегодня утром мы арестовали зятя убитой женщины, и он чистосердечно во всем признался. Обошлось без всяких затяжных допросов, уверяю. Мы всего лишь немного поувещали его самым деликатным образом.
Комиссар указал на кресло:
— Садитесь, Питер, и скажите — какое же у вас ко мне дело?
Питер нахмурился и покачал головой. Он был высок, белокур и моложав. Широкоплечий и длинногий, он был из тех, кто поет в душе и ходит как на пружинах. Еще будучи констеблем, он в одиночку доставил в участок Уилфреда Ламба, известного как любителя поколотить жен и прочих граждан, к тому же не раз ввязывавшегося в потасовки с полицией. Участковому врачу тогда пришлось работать всю ночь, накладывая на Уилфреда швы.
— Мой дедушка умер, — сказал Питер. — Бедный старик перебрал винтажного портвейна и упал с лестницы. Чудесная смерть! Полагаю, он оставил мне около четверти миллиона фунтов — и титул баронета в придачу. О четверти миллиона можно и умолчать, но титул баронета не скроешь. Сержант сэр Питер — звучит нелепо, и мне стоит уволиться из полиции. Да и вообще, после всего того опыта, что я получил на службе здесь, это становится не более, чем пустой тратой времени.
Комиссар кивнул:
— Основа вашего обаяния в вашей нескромности. Но все-таки одно качество я в вас определено ценю — вы прекрасный полицейский, и я не знаю, сможем ли мы кем-то вас заменить. Я поговорю с начальником и постараюсь что-нибудь придумать.
Спустя неделю сержант-детектив сэр Питер Данн вышел в резерв. Время от времени его вызывали в Скотленд-Ярд для помощи в наиболее сложных делах. За такого рода услуги ему выплачивали оклад, которого хватило, чтобы оплатить права на его роллс-ройс с двигателем мощностью двадцать лошадиных сил, и сверх того оставалось еще немного.
Питер был знаком с доктором Лалом Сингхом. Когда-то он преследовал его за мошенничество, но до суда дело довести не удалось — не хватило улик. Доктор был маленьким круглолицым индусом с прекрасным лондонским образованием, но без собственной практики. Он был хорошим хирургом, одним из лучших выпускников госпиталя св. Гиля, но сделать карьеру ему помешал цвет кожи, тогда как соплеменники избегали его из-за острого языка и неистребимой привычки требовать плату вперед. Он снимал квартиру близ Гоуэр-стрит, а его кабинет находился в трущобах на Эджвер-стрит.
Конечно, он мог бы иметь вполне приличный доход, занимаясь недозволенной практикой определенного рода, но не желал опуститься до согласия на назойливые предложения торговцев наркотиками и им подобных. Возможно, именно для того, чтобы избавить себя от нужды, он стал использовать свой дар ясновидения. Поначалу он практиковал у себя, используя для сеансов гостиную, а потом перебрался в Бейсуотер. Деньги за эти сеансы он получал в достаточном объеме и вскоре смог арендовать и обставить квартиру на Вестбурн-Гроув.
Сюда приходили дамы из высшего общества, дамы, к нему не принадлежавшие, и представители молодого поколения, заинтригованные рассказами об удивительном прорицателе. Доктор Лал смотрел в кристалл и видел в нем высоких светловолосых красавцев, влюбленных в его клиенток, а также маленьких смуглянок, стремившихся увести у них мужей. Он предрекал несчастным, еще молодым замужним дамам второй брак, двух детей (мальчика и девочку) и долгое, выгодное путешествие в ближайшем будущем.
Однажды к доктору Лалу пришел высокий джентльмен, который услышал от провидца, что вскоре унаследует титул и большую сумму денег.
— Черт возьми! Откуда вы это узнали? — воскликнул удивленный Питер.
— Узнавание знаменитого полицейского и мое знание его обстоятельств, — объяснил доктор, сопроводив объяснение белоснежной улыбкой.
Ему было свойственно подражать речи своих менее образованных соотечественников, хотя к тому времени он уже весьма хорошо говорил по-английски.
— Я не беру плату за свои услуги, сержант, — сказал Лал, указав на боковой столик возле двери. На нем стоял индийский бронзовый ящик, над которым висело мелко напечатанное объявление:
«Доктор Лал Сингх проводит сеансы безвозмездно. Пожертвования, опущенные в этот ящик, будут использованы им на благотворительность или другие цели, по своему усмотрению».
Вскоре началось судебное преследование индийца, но оно не было делом рук Питера. Он просто выполнил свою работу — в Ярде он считался величайшим мастером по части человеческих слабостей и столпом премудрости в том, что касалось почерка преступника.
Но несмотря это он симпатизировал маленькому доктору и был рад, когда дело против него было закрыто. Вскоре после этого он снова отправился на Бейсуотер и навестил индийца.
— Я не собираюсь возвращаться в Индию, — поведал ему Лал. — Там у меня множество пренеприятных родственников, и, честно говоря, для тамошнего правительства я нежелательный человек. Там меня высмеют и объявят шарлатаном. В Англии же есть множество возможностей для человека с головой, пусть даже эта голова и обтянута смуглой кожей.
— И чем же вы теперь займетесь? — поинтересовался Питер.
Карие глаза доктора хитро заблестели, и он с таинственным видом взмахнул своей бронзовой рукой.
— У меня поистине замечательная идея. Правда, для ее осуществления нужен стартовый капитал, но зато какие откроются возможности, если все пойдет, как я задумал! С моими-то умениями, знаниями и воображением!
— Вы хотите стать писателем? — предположил заинтригованный Питер, но доктор не раскрыл перед ним своих карт.
— Очень быстро можно будет заработать уйму денег, — убедительно сказал он. — Я сыграю на чувствах, в глубине души возникающих у всякого человека, и по некоторым причинам я смогу сделать это лучше любого другого. Еще мальчишкой я бывал среди факиров. Конечно, большая часть того, что они делают — фиглярство и бессмыслица. Но с другой стороны, среди отбросов их так называемых знаний можно найти и настоящие жемчужины. Ну, я совсем запутал вас, мистер Данн.
Доктор совсем перестал заниматься ясновидением, продал мебель и сдал квартиру. В скорости он закрыл и свой кабинет на Эджвер-роуд, но Питер подозревал, что это никак не связано с недостатком денег и нищета Лалу не грозит. Следующей новостью о нем было то, что он выиграл шесть или семь тысяч фунтов в калькуттской лотерее. Питер предположил, что теперь он наверняка использует выигрыш для реализации своей гениальной идеи.
Эта история уже канула в прошлое к тому времени, как в Скотленд-Ярд поступили три запроса о пропавших коммерсантах из Сити. Питер, вызванный из Саутхэмпта срочной телеграммой, слушал наставления главного констебля:
— Я хочу, чтобы вы занимались этим делом, Питер. Формально вы будете подчиняться Краузеру, но на деле вам предоставлена полная свобода действий. Вот материалы по делу.
Первым пропавшим был Томас Генри Мидлтолл из компании «Мидлтолл, Мертон и Пайн», торговавшей шелком и находившейся в Лондонском Сити.
Мистер Мидлтолл был богатым холостяком и проживал на Авеню-Фицджонс, в Хэмпстеде. Ему было пятьдесят шесть лет, он интересовался искусством и был известен в театральных кругах. Он финансировал пару мюзиклов, посещал наиболее умеренные ночные клубы, где, как правило, проводил время в компании с хорошенькой молодой актрисой, причем роль его спутницы не всегда доставалась одной и той же даме.
Однажды он уехал из своего дома, пояснив, что будет отсутствовать не больше десяти дней. Но прошел сперва месяц, за ним другой, а он все не возвращался. Компаньоны получили письмо, написанное его собственной рукой, в котором он сообщал о намерении продлить отпуск и интересовался, могут ли без него обойтись. Спустя четыре недели после его отъезда в доме на Авеню-Фицджонс произошел странный случай.
Это случилось вечером в среду, когда трое из четверых живущих в доме слуг отсутствовали. В доме было издавна заведено, что в среду после полудня и до конца дня трое из четверых слуг получали выходной.
Дома оставалась лишь Китинг, горничная средних лет, которая находилась не в комнате для прислуги, как ей предписывалось, а в небольшой комнатке, выходившей на площадку лестницы. Там находился личный уголок мистера Мидлтолла, где он хранил свою библиотеку, тайное чтение книг из которой доставляло какое-то особое удовольствие слугам. Книги хранились за решеткой, запертой на замок, но Питер заметил, что решетка легко отодвигалась, и в отсутствие хозяина любой из прислуги мог просматривать его частную библиотеку при первой представившейся возможности.
Сосредоточившись на чтении, Китинг услышала, как во входной двери повернулся ключ. Но она решила, что это вернулся повар, и продолжила читать. Но потом она снова услышала, как где-то повернулся ключ. Теперь звук мог доноситься только из двери в кабинет мистера Мидлтолла.
Взволнованная горничная оставила книгу, открыла дверь и прислушалась. Однако в доме царила полная тишина, и тогда она, набравшись смелости, вышла на площадку. Газовая лампа слабо освещала холл (мистер Мидлтолл все же был консервативен в некоторых вопросах и пользовался газовым освещением).
Перегнувшись через перила, Китинг увидела, как из кабинета выходит мужчина. Сначала она подумала, что это вернувшийся мистер Мидлтолл, судя по его стилю одежды, граничившему с эксцентричным. Она узнала этот длинный пиджак и брюки в шотландскую клетку. Но все-таки это был не мистер Мидлтолл. Визитер был намного моложе и стройнее.
Слишком напуганная, чтобы позвать на помощь, служанка неподвижно стояла и наблюдала за тем, как мужчина выходит на улицу и садится в машину, которая, как она могла видеть, ожидала его у дверей. После этого автомобиль моментально скрылся из вида.
Мисс Китинг проявила редкую в таких случаях сообразительность, вызвав полицию, и уже через несколько минут рассказывала о происшествии участковому инспектору. Кабинет был оставлен незапертым, один из ящиков письменного стола был открыт, а на полу инспектор обнаружил длинный конверт со сломанной сургучной печатью. Несомненно, в нем была новая чековая книжка, высланная мистеру Мидлтоллу его банком. Полиция сразу же связалась с банком, проверив номера чеков и указав не принимать чеки с данными номерами.
Все это заняло какое-то время, в том числе переговоры с главным управляющим, и прежде чем запрет был разослан, в одном из филиалов банка была проведена выплата по чеку из книжки. Очевидно, существовала договоренность, согласно которой его чеки могли быть обналичены в любом из четырех филиалов. Чек был выписан почерком мистера Мидлтолла и подпись также не вызвала никаких сомнений. Питер изучил чек под микроскопом, но даже столь тщательное исследование не заставило его усомниться в подлинности документа.