На террасе вместе с Цветовым сидели супруги Синицыны. Увидев шествие под «белым флагом», все заулыбались и замахали руками.
– Вы ко мне? – Святослав встал из-за стола. – Милости прошу, проходите.
– Клевый мужик, ну просто… Мужик-мужик! – прошептала Ида, разглядывая Цветова.
– Козырь, – непроизвольно вырвалось у Зиночки словцо из далёкого детства…
До второго класса Зиночка с родителями жила в солнечном степном городе, далеко-далеко от столицы Советской родины. Они жили в двухэтажном кирпичном доме, построенном немецкими военнопленными в конце сороковых.
На первом этаже, через стенку с ними, жил Дядя Толя Плачента. Его так все и называли, ни Толик, ни Анатолий Иванович, что, на первый взгляд, куда проще. Для всех он был исключительно Дядя Толя Плачента. Никогда в жизни Зина больше не встречала такой чудной фамилии.
По вечерам Дядя Толя Плачента любил сидеть на скамейке около подъезда, курить папиросы и щёлкать «семки». Выходя на улицу, он всегда снимал с лестничных перил жестяную банку из-под тушёнки, которая крепилась к перилам посредством загнутой и не до конца скрученной крышки – она использовалась в качестве пепельницы выходившими покурить соседями. Банку ставил на скамейку рядом с собой, тушил в неё курево или ссыпал туда шелуху подсолнечника, предварительно накопленную в кулаке.
Он был худ и жилист, словно сушёный гриб. Всегда ходил в серых бесформенных брюках и светлой майке-«алкашке». На голове – неизменная кепочка по блатному, сдвинутая на затылок.
Поза – в которой он нёс свой ежевечерний караул, восседая на скамейке – тоже была неизменной: ссутулив костлявую спину, он покачивал перекинутой через колено ногой, обутой в коричневый тапок со стоптанной пяткой.
Одни говорили про него, что – фронтовик, другие – что сидел в тюрьме…
Зинка даже помнила блёклые наколки на плечах и пальцах.
Знали, что попивает, что живёт один и не дебоширит. Говорили много чего, однако ценили за золотые руки слесаря-умельца, и привычку раздавать меткие, но далеко не лестные прозвища.
Вот Зинка – за её малый рост и чрезмерную подвижность – с лёгкой руки соседа величалась «Крохопулей»; полная и высокая Белла Петровна, участковый педиатр – «Эскулапихой»; тётка Лидочка из соседнего подъезда, постоянно дающая в долг жильцам всего дома – «Старушкой-процентщицей». Но самыми невероятными прозвищами наделялись многочисленные ухажёры Майки Грошевой, продавщицы из овощного.
– Эй, Грошиха, – сипло окликивал Майку Дядя Толя Плачента. – Это что за «Щенок бульварный» – или «Фуфел распальцованный», или «Гимназист», или «Вано-Мимино», или ещё что-то в этом роде – к тебе вчера на пансион напрашивался?
Майка фыркала и убегала, обижаться на соседа не было никакого резона – кто потом придёт протекший кран чинить?..
И только один раз…
Зинка хорошо помнила этот раз, так как сидела рядом на скамеечке…
Майка шла домой под ручку с красивым статным мужчиной в форме.
Поравнявшись со скамейкой, мужик поздоровался и закурил. Ему очень шло курить, на него, вообще, хотелось смотреть во все глаза, попадая во власть скрытой в нём силы. При внешней демократичности манер понималось, что он совсем не прост, этот красавец с ямочкой на подбородке и глазами цвета майского мёда. Он перебросился с соседом парой нечего не значивших фраз и в сопровождении Майки скрылся в подъезде.
– Наконец-то подфартило Грошихе. Этот – Козырь настоящий! – задумчиво произнёс дядя Толя Плачента, посмотрев на Зинку. – Козырь, по всему видать, да ещё и с куражом…
Из воспоминаний детства в действительность её вернул красивый голос Святослава Цветова:
– Дамы, прошу, присоединяйтесь.
Внешностью Цветов завидно отличался от рыхлого Синицына, который был моложе его лет на десять.
Невысокого роста, с пронзительными – как у затаившегося хищника – зелёными глазами, с лёгкой пружинистой походкой, со смуглым мускулистым телом – он скорее походил на акробата, чем на фокусника, стоящего на арене в смокинге и бабочке.
– Чай, кофе или что-нибудь покрепче? – поинтересовался он низким голосом с приятной хрипотцой.
– Просто водички – попросила Зина, глядя в сторону нескольких пузатеньких бутылочек минералки, стоящих на столе.
– И мне, – присоседилась Ида.
– Стакан? – спросил Святослав.
– Без стакана, можно?
– Пожалуйста, – ответил он и подал девушкам по бутылке воды, предварительно открутив пробки и метко, почти не целясь, одну за другой отправил их в мусорную корзину.
Девушки разместились на плетёном диванчике.
Юрик сидел на стуле, развалившись и вытянув ноги. В руке – банка с пивом, на носу – тёмные очки. В знак приветствия он только поднял вверх ладонь правой руки. А Леночка, листавшая журнал, отложила чтиво и, перегнувшись через столик, поцеловала Зиночку и Иду.
– Чему посвящён флэшмоб? – спросила Леночка, с улыбкой разглядывая «белый флаг», который Ида аккуратно прислонила к стене.
– Сейчас узнаешь, – прошептала в ответ «байкерша».
– Мы вам, наверное, помешали беседовать? – отпив воды, извиняющимся голосом произнесла Зинаида.
– Да как вам сказать… С моей точки зрения, вы появились в самый подходящий момент. А то я уже не знал, как отбиваться от предложения великого художника… – последние два слова он произнёс с явной иронией. – Написать мой портрет. Говорит: «С места не сойду, пока не получу согласия!».
Юрий с недовольным выражением воспалено-красных глаз посмотрел на шутника поверх очков.
– А я ему предлагаю со мной в карты сыграть. Говорю, что давай партейку в «штосс», как бывалоча в туманном Альбионе. Накажешь старика, и воля твоя – буду оставшийся месяц тебе позировать.
– Так вы давно знакомы? – встряла Ида.
– Да лет десять, как пересекаемся по свету, – неопределённо ответил Синицын.
С этими словами он взял лежащую на столе колоду карт и, явно рисуясь перед девушками, пару раз небрежно сделал короткую «пружинку», пролистав карты.
«Интересно… Здесь Юрик ведёт себя совсем по-другому…», – подумала Зина.
– Ух, ты! Мне так нравится, когда всякие такие штучки с картами делать умеют, – восхитилась Ида.
Сочтя момент как нельзя подходящим, Зинаида решила действовать «с места в карьер».
– Святослав, Первого мая в клубе Озёрного будет торжественное собрание, и мы от лица всего местного населения очень просим от вас хотя бы коротенькое выступление, буквально, два-три номера. Все уже знают, что вы тут отдыхаете. Пожалуйста, не откажите! – выпалила она на одном дыхании и комично зажмурила глаза, втянув голову в плечи.
А Ида взяла в руки импровизированное знамя и помахала им над головой.
– Сдаёмся и рассчитываем на вашу благосклонность, – фальцетом поддержала она. – Мы, парламентёры общественности села Озёрное…
– Ну, Казимирыч, ну хитрый лис… – ухмыльнулся Цветов. – Не мытьём, так катаньем. Ладно, как таким красавицам откажешь, – он забрал «знамя» из рук девушки. – Сдаюсь, сдаюсь!
Все засмеялись.
– Эй, кардист, хват ослабь! – обратился Цветов к Юрику, продолжавшему мучить колоду. – Хват средним пальцем ослабь, говорю… Карты разлетаться.
Но было поздно – колода перестала повиноваться Синицыну, и гибкие лощёные карты с шумом разлетелись в разные стороны.
Ида подскочила с места и, быстро собрав колоду, протянула её Цветову.
– Пожалуйста, покажите как надо, только помедленнее. Я обожаю, когда такие штуки делают!
– «Штуки» – называются флориши, мадемуазель.
Цветов потянулся к столу, взял портсигар и достал сигару.
– С вашего позволения, дамы…
Облачко вкусного сизого дыма было подхвачено весенним ветерком и растворилось в воздухе.
– Мне нравится запах хорошего табака, – грустно сказала Зиночка. – Бабушка и дед всю войну прошли, до самой смерти курили.
– Флориши… Что это? – напомнила про себя Артемида.
– Флориши – это манипуляции с картами, жонглирование, так сказать, часть иллюзионизма.
– Фокусы? – высказала догадку девушка.
– Не совсем… Но! Обязательная составляющая всех карточных трюков. Флориши – зрелищная демонстрация ловкости рук…
– Для отвлечения внимания зрителей! – пояснила Леночка и звонко засмеялась.
– Обижаешь, Элен, – Цветов прищурил глаз и, не вынимая сигару изо рта, выпустил очередное облачко дыма.
Затем, зажав колоду в правой руке, «выстрелил» упругой пружинкой в подставленную напротив ладонь левой. После чего вся колода несколько раз благополучно перелетела между руками.
– А какие красивые у него руки, – шепнула Идочка, на ухо Зинаиде. – Ой! Не могу! Какие руки!
Она откинулась на спинку диванчика и захлопала в ладоши.
– Потрясающе! Просто потрясающе! – явно перебирая с эмоциями, восторгалась девушка.
– Вы не представляете, какие фокусы Свят с ножами может делать! – произнесла Леночка.
– С ножами мне не надо! – перебила её Ида. – Мне – с картами… Так я, конечно, никогда не научусь! Но если бы вы показали какой-нибудь красивый вариант тасовки…
– Тасовок множество, – с интонацией знатока вставил Юрик. – Например, «фаро» – очень эффектно! – Свят, покажи гостьям «фаро».
– Фаро, так фаро… – равнодушно отозвался Цветов. – Одна из самых распространённых техник карточного фокусника, – он затушил сигару. – Показываю! Берете колоду, делите её пополам. Теперь запоминайте: хват – расположение пальцев… Большой – с одной стороны, указательный – с торца, а три других пальца – на противоположной стороне. Вот так!
Фокусник встал со своего места и, подойдя к Артемиде, присел около неё на подлокотник диванчика.
Зинаида ощутила горьковато-свежий запах его парфюма и с удовольствием вдохнула приятный аромат.
Идочка слегка покраснела и, как показалось Зинке, придвинулась к Цветову.
– Хват второй руки у кардиста должен быть вот таким, – он продемонстрировал вторую половину карт, удерживаемую кончиками длинных сильных пальцев. – Теперь, оставляя левую руку статичной, подносим вторую часть колоды… Под углом… – он говорил очень медленно, сопровождая каждое движение подробным пояснением. – Ослабляем хват в нижней части левой руки и, соответственно – в верхней части правой… Теперь смотрите внимательно… Карты сами начинают проникать друг в друга. Некоторые называют это «фаро-врезка». Завершить тасовку лучше обычным каскадом. Карты ставим на мизинец и указательный… Приподнимаем… Сбрасываем.
Святослав несколько раз повторил для застывшей от восторга поклонницы ловкие флориши и вернулся на своё место.
– Круто! – выдохнула Ида. – Я такое в фильме про казино видела!
– Может быть, – согласился Цветов. – Хотя, как правило, в казино используют другую тасовку – «Рифл шафл».
– Рифл шафл… – словно эхо повторила девушка. – Загадочно звучит.
– Её еще называют ребристой. С точки зрения перемешивания карт в колоде – она самая оптимальная и, по-моему, самая красивая. Я бы даже сравнил её с жизнью, – добавил он задумчиво. – Подъем – спад, подъём – спад… Все меняется местами и складывается таким невероятным образом, что невозможно предугадать…
С этими словами он склонился над столом, и карты в его руках, выгнувшись дугой, с шелестом легли одна на другую, после чего они были разделены и красиво – с невероятной скоростью перетасовываясь – сбрасывались на стол.
– Рифл шафл – один из вариантов налистования…
Зиночке показалось, что у Цветова испортилось настроение. Он снова потянулся за сигарой, но передумал.
Все молчали.
– Ну всё! Наша миссия выполнена, разрешите вас покинуть? – Зинаида встала из-за стола и посмотрела на Идочку.
Было видно, что той уходить совсем не хотелось, но, тем не менее, она послушно последовала за Зинаидой.
Удовлетворённые результатом встречи «послы» уже практически дошли до дома Тусевичей, когда Ида спохватилась.
– Блин, майка там осталась. Как думаете, возвращаться или потом забрать?
– Ну… Хочешь – вернись.
– Ладно, потом зайду, – проговорила Артемида, хитро улыбнувшись.
Вернувшись домой, Зинаида позвонила Мише.
– Ты – как? – спросила она в ответ на уставшее «алле», услышанное в трубке.
– Жрать и спать, – ответил жених. – Еду со вскрытия.
– И чего там?
– Ну, как и предполагали – отравление цианистым калием. Кстати, мы у Ильяса в сторожке твой ключ так и не нашли… Гуляет где-то… Тебе обязательно нужно сменить замок. Ладно, я с этим сам разберусь, а ты пока закрывай роллеты всегда, когда выходишь. Поняла?
– Поняла. А я сейчас к Цветову ходила.
– А я позавчера так до него и не дошёл… А ты зачем ходила?
– Мы с Идой – внучкой Казимирыча – обеспечили его участие в торжественном концерте…
– Чёрт! Праздник же через три дня! А я забыл про дежурство! Там высокопоставленные гости… Хорошо, что напомнила…
– Может, приедешь, я соскучилась!
– А на ужин?
– Так это я мигом, что хочешь?
Миша помолчал.
– Зинка, может… Я за Диной заеду, и с ней к тебе на ужин. Ок?
– Конечно, с Диночкой приезжайте!
Не теряя времени, Зинаида нажала на дисплее отбой и ринулась к холодильнику, доставая мясо, овощи, зелень и на ходу прикидывая чем побаловать будущих родственников.
Мишка с Диной приехали часа через три.
Зинаида как раз вытаскивала из духовки запечённое мясо.
– Как вкусно пахнет! Слюной захлебнусь – с утра не ел, – пожаловался подполковник.
Диночка расцеловалась с Зинаидой, сполоснула руки под кухонным краном и по-свойски принялась расставлять посуду.
С Михаилом трапезничать по-семейному не удалось: у него постоянно звонил телефон, несколько раз он, разговаривая, даже выходил из гостиной.
Зина слышала, как он буквально орет в трубку, возмущаясь на невидимого собеседника:
– Ну не сейчас же мне срываться! Может, можно подождать до завтра? Да я понял! Если это результаты проверки, то почему только сегодня сообщили? – негодовал Миха. – Хорошо, сейчас буду, – подавленным голосом пообещал он.
– Ты сейчас уедешь, – поняла Зина.
– Причём – срочно, – ответил Миша. – Представляешь, объявилась контора по утилизации, в которой пропало несколько тонн отсортированных золотосодержащих радиодеталей. За этой организацией большие люди стоят. Трясут теперь наше начальство, меня вызывают. Читали рапорт о найденном у Раисы в доме… Черт, до завтра, что ли, не подождать? Я Динку у тебя оставлю. Доченька, останешься у Зины? – он ласково потрепал девочку по руке.
Дина согласно кивнула в ответ.
– Я не знаю, во сколько вернусь! Не ждите, ложитесь спать.
Поцеловав обеих, и допивая на ходу чай, Миша спешил вернуться на службу.
– Мне надо тебе что-то рассказать, – сообщила Дина на жестуно, лишь только за Михаилом закрылась дверь.
В ответ Зина кивнула и стала внимательно следить за её жестами.
– Я сегодня утром ходила к озеру фотографировать сосны для конкурса.
Зинаида кивнула в знак того, что понимает.
– Там был художник Юра Синицын, он был с мольбертом и рисовал деревья. Я его тоже сфотографировала. Потом к берегу подплыла лодка, и из неё вылез красивый мужчина.
Высокий или низкий, толстый или худой? – спросила жестами хозяйка.
Динка состроила гримасу, затем показала рост:
– Невысокий, нетолстый. Красивый! – ещё раз показала она.
Дальше она «рассказала», будто художник требовал у мужчины деньги, а тот ему сказал, что с собой таких сумм не носит и велел художнику зайти к нему в обед. Ещё мужчина смеялся над Юрием, говорил, что это Синицын должен ему платить за то, что он ему жизнь устроил…
– Может, пошутил, – настороженно сказала Зина.
– Нет, не шутил, по лицу видно.
– Они тебя видели?
– Нет, я стояла в камышах. Из воды снимала берег и сосны.