Именно по причине необычайной популярности кандидатура Анохи рассматривалась Тараном как ключевая фигура в предстоящей операции. Вдобавок на спине Чалмы имелась очень интересная наколка…
Глава девятая
Пока подполковник отец Михаил занимался формированием тарановской бригады неподалеку От границ предстоящего лоходрома, его бывший сослуживец шастал по Нью-Йорку с не меньшей уверенностью, чем в той самой Анголе. Только вместо того, чтобы, попивая пиво, посылать кого-то в атаку, Вася запросто заломился в офис адвоката Крамера и, как бы между прочим, купил у него пару фирм.
Эти фирмы существовали исключительно на бумаге; однако, если кому-то из экс-советских граждан нужно было провернуть какую-то операцию, наварить бабки и по-быстрому свалить от уплаты налогов, они знали, до кого обратиться. Только до мистера Крамера, обливавшегося потом, едва успевая регистрировать все новые и новые предприятия.
После того, как Вася сделал интересные закупки, он не стал возвращаться на родину, а вовсе изучал графики работы известных бизнесменов Алекса Кея, Дэниса Порта и Лео Берга. В отличие от других американцев, которым Россия открывала объятия по поводу всяких инвестиций, эти мистеры таки да перли навстречу риску, лишь бы поскорее вывести заокеанскую страну го экономического кризиса.
По такому поводу их фирма «Ньютел и К0», не скупясь, прикупила площади на международной выставке в Москве под понятным всем названием «Консумэспо» и забивала каждый квадратный сантиметр этой территории всевозможной компьютерной техникой. Причем по таким ценам, что даже последний идиот и то бы врубился: американцы только спят и видят, как бы поскорее дать ему заработать на приличные мозги.
Среди лязгающих зубами акул капитализма одна только «Ньютел» доказывала своим поведением — для нее главное не так с ходу заработать, как застолбить свое место на российском рынке на сто лет вперед. По этому поводу фирма заключили договор с государственным предприятием «Связьинформ», назначив его своим брокеро-дилеро-менеджером на российских просторах.
В то время, когда ожиревшие от своих раздутых прайсов другие фирмачи предлагали товар дорого и исключительно за баксы, «Связьинформ» стала торговать по сбросовым ценам, принимая предоплату исключительно деревянными. Все остальное было делом накатанной техники. Обув больше двадцати российских фирм, клюнувших на дорогой товар по дешевой деревянной цене, фирна «Ньютел» устроила себе вид, с понтом прорыв России на мировой рынок информации ее волнует не менее остро, чем работа метеостанции во владениях папуасов.
Само собой разумеется, что с государственного предприятия «Связьинформ» можно было скачать исключительно тонну договоров, а что касается миллионов, упавших на ее счета, то куда они подевались, оставалось только убедительно догадываться. Чего стоят догадки без доказательств — все прекрасно догоняют. Ни хрена не стоят, даже если самый распоследний идиот знает один выверт низшей математики, помноженный на химию: когда липовый договор умножить на деревянные деньги, то в результате реакции получается исключительно зелень при полном выпаде в осадок покупателей.
Эту самую зелень и подсчитывали мистеры Алекс Кей, Денис Порт и Лео Берг, а потом огорчились. Наварили всего пять лимонов долларов, это же не Фонтан. Работать дальше подобными темпами, так очень скоро вылетишь в трубу раньше той ведьмы на метелке инкорпорейтед.
Бывший майор Вася вместо того, чтобы утешить американцев, стал поганить им настроение прямо в офисе. При его заявлении компаньоны выкинули шнифты на лбы быстрее пациентов академика Филатова. Наглый Вася предлагал им немножко бесплатно поработать! Ну как после такой борзости с ума не двинуться мозгами, и не пошел бы их посетитель по такому поводу мимо Архипелаг ГУЛАГ вдоль по Бруклину до самого факаного Гарлема, где ему место.
В ответ на такое доброе предложение, капитан Немо поудобнее расположился в кресле и тихим голосом сказал:
— А что, если я вместо Гарлема прогуляюсь к налоговому управлению?
— Ты кого берешь на понт? — вызверился на посетителя мистер Кей с помощью негосударственного языка международного общения.
— Какие еще будут мнения? — не обратил внимания на вопрос мистера Кея отставной майор.
Лео Берг и Денис Порт были самыми настоящими партнерами Алекса и деловыми людьми, потому что наперебой стали уверять непрошеного гостя: когда ему надоели собственные яйца, так он должен сказать за это прямым текстом.
Гость заметил: если кому-то и грозит такое хирургическое вмешательство, так только тем, кто кидает российских фраеров. Но не потому, что уважаемые мистеры обули тех, кого сам Бог велел немножко подраздеть, а оттого, что отмывали деньги в родной Америке, которая таких стирок отчего-то переносит с большим трудом. И вообще, пускай мистеры хипешатся на полтона ниже, оттого как матушка Россия не отказалась от излюбленной манеры сорить трупами по лицу всей планеты. Или мистеры не подозревают за последствия русского бизнеса, нехай успели позабыть за свое героическое прошлое по поводу «Связьинформа»?
Такие мемуары не добавили настроения американским компаньонам. Больше того, в них сыграло чувство патриотизма. Мистеры вспомнили, как сравнительно недавно они назывались Яшей Портным, Леней Бергманом и Сашей Ключевым, а потому согласились выслушать деловое предложение посланца России. При этом американцы с ходу предупредили гостя — несмотря на его информированность, они не привыкли бегать без нужды даже в ватерклозеты. И если их просить работать бесплатно, кроме лажи, все равно ничего не выйдет.
Заокеанский гость понял, что требуется. Он вытащил из кармана доллар.
— Будем считать это авансом, — буркнул мистер Кей.
Мистеры Порт и Берг молча кивнули головами в знак согласия.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился Вася. — В случае успеха операции ваша доля составит тридцать процентов.
— За такие копейки мне лишний раз неохота шевелиться, — как положено истинному бизнесмену брякнул мистер Лео. — Но вы не сказали главного — кто приглашает нас в дело? Сами понимаете, времена тяжелые. Этот малохольный Таран так навонял в нашей родной Америке, что теперь нужно быть чересчур осмотрительным. Мы же солидные люди и с кем попало не вяжемся. Так что, дорогой сэр, или высказывайтесь прямо, или убеждайтесь: мы тоже кое-что умеем.
— Вас приглашает в долю Барон, — тихо сказал Вася.
— Зачем тогда нужны были эти дешевые выбрыки? — пожал плечами мистер Берг.
— Вот именно, — поддержал его мистер Порт. — С Бароном мы будем работать. Только пусть он сам нам скажет за это.
— Барон сейчас на дне, — отрезал посланец российского бизнеса. — Но просил передать — в призах свыше двадцати миллионов долларов. Причем, вам даже не нужно покидать пределы родной страны. Вот почему я напомнил вам о «Связьинформе» и покойной фирме «Ньютел». Какая из ваших фирм готова официально заключить договор с нашей?
— А какая надо?
— Такая, о которой никто пока не слышал, — отрезал гость.
— Леня, позвони Шурке Крамеру, — заметил мистер Алекс.
— Не нужно, — скомандовал гость. — Я уже был у него. Приобрел две фирмы.
— Вы растете прямо на наших глазах, — ухмыльнулся мистер Берг. — Все-таки интересно, как теперь будет называться совместное предприятие?
— «Парацельс», — посмотрел в уставные документы заокеанский гость.
— Чем предстоит торговать, кроме воздуха? — полюбопытствовал мистер Порт.
— Нам предстоит не просто торговать, но приносить людям пользу, — впервые позволил себе улыбнуться капитан Немо. — Вам необходимо создать фирму и подвести под нее материально-техническую базу.
— За тридцать процентов могу только подвезти вас до аэропорта, — отрезал Алекс. — Я уже сказал: мы готовы работать почти бесплатно. Но не за тридцать вонючих процентов, что просто оскорбительно.
— Вот именно, — активно поддержал партнера мистер Берг, — тридцать процентов? Передайте Барону любимую поговорку моего дедушки против такого дешевого понта. За дурные предложения пускай даже Барон берет в руки собственный член и чистит им свои зубы… Мне прямо-таки воспитание не позволяет варить вашу кашу за меньше, чем из половины.
— Тем более, мы хаваем, какой по натуре навар бывает с таких каш, — рассудительно поддержал беседу мистер Порт. — Дарить людям радость — это всегда пожалуйста. Но за тридцать процентов — вряд ли получится. Совсем другое дело — честная половина. Тогда, отвечаю, ваши клиенты поимеют на себе донельзя счастливый вид, нажрутся до упора и не попросят добавки. Я отвечаю: после нашей кухни, за опять-таки честную долю фраера, с радостью на мордах станут малевать плакаты: «От супа и каши полны наши параши».
Майор едва сдержал улыбку. Он мог гарантировать этому шоблу даже девяносто девять процентов, однако такое безалаберное предложение поставило бы операцию под угрозу срыва.
— Тридцать процентов, — повторил русский гость. — И полная блокировка угрозы со стороны фирм, которые вы кинули. Сами понимаете, покойникам бабки без особой надобности. Простите за откровенность. Но в России кое-кто сильно на вас обижается. Тем более, что ваша работа займет от силы неделю, а все затраты, как вы уже успели убедиться, ложатся на нас.
— Мы готовы выслушать ваше предложение, — сказал мистер Порт.
— Но чтобы убедиться в серьезности предложения, — быстро добавил мистер Берг, — на счет нашей фирмы должно лечь хотя бы полмиллиона.
— Тем более, вы говорили о материально-технической базе, — напомнил мистер Кей.
Вася пожал могучими плечами и заметил:
— Завтра на счету вашей фирмы будет лежать миллион. Быть может, мы продолжим беседу после этого?
— Не стоит, — отрезал Алекс, — чего стоит бизнес без доверия?
— Особенно, если речь идет за Барона, — поддержал компаньона Лео.
— После перевода всей суммы, пропустите ее через несколько транзитных счетов… — заметил гость из России, однако мистер Порт тут же вставил свое веское слово:
— Не учите нас жить… Особенно, когда не сильно хотите помогать материально.
Капитан Немо сухо заметил:
— Просто хотел предупредить, один из счетов должен принадлежать благотворительному фонду имени мистера Дауна.
Американцы дружно улыбнулись, но серьезность бизнеса взяла верх над чувством юмора.
— За ваши бабки, — сказал мистер Берг, — этот фонд может носить имя даже товарища Паркинсона.
Глава десятая
В отличие от многих сверстников, Барон родился не в обычной советской семье. С юных лет вместо улицы его воспитывала какая-то бонна, иногда обзываемая нецензурным словом флиберичка. Его папаша профессор Моршанский вместо того, чтобы регулярно заявляться домой в истинно пролетарском виде, только успевал шляться по каким-то симпозиумам, а мама уделяла куда больше внимания своей деревянной виолончели и Оперному театру, чем единственному наследнику.
Чтобы быть ближе до народа, за тяжкую судьбу которого Моршанские, — продолжая традиции русской интеллигенции, иногда тихим шепотом стеная под двуспальным одеялом, нарекли сына Ванечкой.
Чего с них было взять, кроме анализов, с этих не ясно почему недобитых буржуев? По предварительному диагнозу любого нормального человека видно, какие они на всю голову интеллигенты. Народ активно строит коммунизм, и его распрекрасной жизни поголовно завидует вся остальная планета, а эти за него почему-то переживают. Малохольные они, и ходят с очками на носу, чтоб доказать свою начитанность.
Ванечке несказанно повезло, что он родился безо всяких намеков на музыкальный слух, иначе эта недоделанная профессорская прослойка не дала бы ребенку вместе с другими детками пропагандировать стихи «За наше счастливое детство спасибо, родная страна!»
Какой будущий строитель самой справедливой жизни на земле выдавил бы из себя эти благодарности, когда его привязали бы канатом до аккордеона или цепкой к пьендросу? Даже если бы он пошел ушами в папу с мамой, так вряд ли юный музыкант обзывал их совсем другими словами вместе с той родиной и пианиной.
Что такое настоящая жизнь, Ванечка узнал на шестом году жизни, подустав от изречений бонны в перерывах между чтением книжек вслух. Малому Моршанскому все меньше и меньше хотелось сказок за этих Бов-королевичей и прочий недобитый элемент, потому что он изредка поглядывал в окно и завидовал жизни своих сверстников, гонявших по двору с утра до вечера сколько им влезет.
Ванечка вздыхал, кидая свой шнифт в окно, и чувствовал, что ему просто недодают счастливого детства. Другие дети бегали по мусорнику, играли в жмурки, били друг друга и привязывали консервные банки к котячим хвостам, а Ваня вместо всего этого и прочего счастья был вынужден зевать на монотонные речи бонны про всяких Премудрых Василис и доблестных богатырей, едва успевавших спасать родную землю от очередной напасти.
В один прекрасный день сказки дали свой результат. Ванечка терпеливо дождался, пока бонна устанет декламировать стихи Пушкина за хрустальный гроб. Стоило воспитательнице войти в туалет, как Моршанский мгновенно запер дверь и понесся вперед к счастливой дворовой жизни с такой скоростью, на какую был бы вряд ли способен Конек-Горбунок. Даже при условии, если бы этого животного оседлал сам Мальчиш-Кибальчиш и хорошо молотил пятками по ребрам коня, гоня его к сверкающим вершинам коммунизма.
Сортирная задвижка с успехом выполняла функции Кощея Бессмертного, хотя бонна вела себя в заточении не так скромно, как та самая Василиса в злодейском каземате. Роль Ивана-царевича ближе к вечеру исполнил Моршанский-старший после того, как прибыл домой вместе со своей второй половиной.
Мадам Моршанская с ее таской до музыки сразу догадалась: хриплые вопли, раздающиеся из туалета, мало напоминают ее любимую арию Чио-Чио-сан или песню «Любовь, комсомол и весна», гораздо регулярнее действовавшую на нервы по радиоточке, и едва не упала в обморок, когда освобожденная флиберичка выскочила на относительную свободу. Потому что бонна вовсе не бросилась на шею Моршанским с искренней благодарностью за избавление от неволи, а выдала такой набор фраз, какие вряд ли встречались в тех самых книжках.
Некоторые из этих словосочетаний повторил и наконец-то разысканный в подвале Ванечка, от которого пахло так, словно он не чинно гулял на свежем воздухе с другими детьми, а три дня и три ночи доблестно сражался со Змеем-Горынычем со всеми вытекающими во время дуэли последствиями.
Мадам Моршанская врубилась — она теперь кое-чему может научиться от сына, когда Ванечка открыл на себе рот, упрекая родителей в дремучем невежестве. Действительно, разве без его помощи профессор Моршанский мог бы дальше переть в ногу со временем и народом, когда даже свой спинджак он именовал каким-то дурным словом, а о существовании польтисрака вовсе не догадывался?
С тех самых пор родители скумекали: из Ванечки вырастет самый настоящий лингвист, несмотря на то, что его старались как можно реже выпускать во двор. Бонна продолжала приобщать ребенка к литературе до тех самых пор, пока на Ванечку не нацепили школьный ранец.
Первого сентября, прийдя домой из школы, младший Моршанский убедительно доказал родителям: от влияния среднего образования его не оградит не то, что какая-то маломощная бонна, но даже сильное отсутствие музыкального слуха. Мадам Моршанская с явным удивлением узнавала от сына все новые и новые слова, хотя, откуда дети появляются на свет, Ванечка успел поведать ей еще во время первой в жизни экскурсии во двор. Больше того, мадам перестала принимать в своем доме рефлексирующую по любому поводу интеллигенцию, так как Ванечка, несмотря на воспитание, изредка встревал в разговоры взрослых, после чего на его маму начинали рассматривать так, с понтом она плохо разбирается в чайковских фугах.
Последней подругой, с концами выскочившей из некогда гостеприимного дома Моршанских, была знаменитая скрипачка мадам Бламберг, видевшая в свое время самого Ойстраха.
Скрипачка восторженно рассказывала мадам Моршанской о концерте английской пианистки; ради которого Бламбергша поперлась аж в Москву. Ее восторги разносились по квартире до тех самых- пор, пока из своей комнаты не заявился школьник Ванечка.