— А если попробовать выйти напрямую на Вахида Абазова? — спросил Петренко.
— Бесполезно, — ответил связник.
— Но оружие-то ему нужно.
— Я не знаю всех ваших дел с Довлатовым. Вахид опасен, как змея. Он вас обманет и в лучшем случае присоединит к своим заложникам. А в худшем…
Связник чиркнул пальцем, показывая, что с ними будет.
— Ну так ты найдешь такого человека?
— Постараюсь.
— Это надо сделать сегодня или в крайнем случае завтра.
— У меня есть на примете человек. К вечеру я сообщу результаты.
Петренко отсчитал сто долларов и протянул связнику.
— Это на расходы.
Тот молча спрятал деньги в карман. Он уважал, был многим обязан русскому полковнику и искренне предупредил его в отношении Абазова. Но о человеке, которого он найдет для Петренко, он будет обязан сообщить по пятизначному телефону. Другого выхода у него не было.
Керим Шатоев, владелец небольшой фирмы по торговле табаком и сигаретами, миновал пост дорожной службы и прибавил скорость. «Жигули» последней девяносто девятой модели шли легко и бесшумно. На доходы от продажи сигарет такую не купишь. Настоящие деньги приносит опий и гашиш, торговлей которыми Шатоев занимался последние годы.
Наркотики шли с далекой афганской границы и с крошечных клочков тайных плантаций, которые возделывали бывшие колхозники стремительно нищавшей Южной Республики. Правительство вяло и безрезультатно боролось с наркоманией. Усиления этой борьбы требовали европейские государства, которые регулярно предоставляли республике кредиты и были обеспокоены появлением на юге бывшего Союза нового золотого треугольника. Полученные кредиты бесследно исчезали, а наркотиков производилось с каждым годом все больше и больше.
Шатоеву наплевать на политические убеждения Амира Довлатова. Существующее положение дел и ласково улыбающийся президент его вполне устраивали. Он был в хороших отношениях с губернатором и начальником полиции, но почувствовав растущее влияние Довлатова, сумел стать нужным человеком и для него. За торговлю наркотиками можно загреметь на десять лет — повсюду нужны покровители.
Поначалу он не хотел связываться с русским коммерсантом.
Но убедила цена. Пятьсот долларов за один рейс и доставку записки с несколько ничего не значащими словами позволяли погасить некоторые срочные платежи и рассчитаться за партию товара. Кроме того, Шатоев вел довольно бурную жизнь, постоянно менял любовниц и недавно купил себе вторую жену, красивую пятнадцатилетнюю девочку. Родители девочки немного поупирались, не желая отдавать дочь за потрепанного жизнью сорокалетнего жениха, но Шатоев подключил местную мафию, и дело быстро уладилось.
Ночная трасса оставалась почти пустой. Лишь две или три машины попались навстречу. Позади тоже не было видно огней. Фары осветили небольшой мост через пересохшую еще в конце лета речку. На обочине перед мостом стоял приземистый массивный «Форд». Двое полицейских дорожной службы не спеша вышли на дорогу. Один из них сделал знак светящимся жезлом остановиться. Шатоев послушно съехал на обочину и торопливо выбрался из-за руля.
Полицейский с жезлом полистал паспорт, водительское удостоверение.
— Шатоев Керим.
— Да, там еще справка лежит…
Но полицейский, не тронув вложенную в удостоверение пятидесятитысячную купюру, обычную взятку для дорожного поста, вернул документы.
— Оружие при себе имеется?
— Нет.
— Точно?
— Клянусь матерью!
Шатоев с легкостью нарушал любые клятвы, а свою мать не видел четыре года, мало интересуясь ее жизнью и жизнью младших сестренок. Оружие у него с собой имелось. Укороченная фермерская магазинка двадцатого калибра была спрятана в тайнике под днищем сидения. Но показывать он ее не собирался, несмотря на имевшееся разрешение. Штука дорогая и удобная для перевозки. Эти проходимцы в полицейской форме заберут ее себе и не посмотрят ни на какие документы.
Беспокоила мысль, почему они отказались от денег.
— Там для вас справка, — напомнил Шатоев снова, протягивая удостоверение. — Если недостаточно, я могу положить еще одну, зеленую…
Он прибавил к пятидесяти тысячам дирхемов двадцатидолларовую бумажку. За эту сумму прощали любые прегрешения.
Но полицейский с жезлом, по-прежнему не реагируя на взятку, похлопал торговца по карманам и, убедившись, что у того оружия при себе нет, приказал встать рядом с машиной и ждать. У полицейского были широкие плечи и вислые черные усы. Его напарник молча курил, короткий автомат висел на плече стволом вниз.
Кого они ждут? Керим украдкой вытер пот со лба. Затянувшееся молчание все больше пугало его. Затрещала рация, и полицейский с жезлом, ответив на позывные, негромко сообщил, что объект на месте. Получив какую-то команду, кивнул головой.
— Так точно… понял.
Рация выключилась. Шатоев обеспокоенно закрутил головой.
— В чем я виноват? За что меня задержали?
— Заткнись, — посоветовали ему, и торговец замолчал.
Через десять минут подъехала еще одна машина. Из нее вышел седой джентльмен в длинном шуршащем плаще.
— Куда направляетесь, молодой человек? — оглядев испуганно сжавшегося Керима, поинтересовался он.
— Торговые дела, — Шатоев назвал один из поселков, куда он действительно поставлял сигареты.
— Ты говоришь неправду, — мягко сказал человек в плаще. — К кому и зачем ты едешь?
Шатоев затравленно озирался по сторонам. Он уже понял, что эти люди не из полиции, и лихорадочно соображал, что лучше: сказать правду или продолжать гнуть историю о торговых делах. В багажнике лежал ящик «Мачны». Керим уже открыл рот, чтобы предложить посмотреть его товар и убедиться, что он не лжет, но человек в полицейской форме с вислыми усами вдруг коротко и сильно ткнул его концом жезла в солнечное сплетение.
От сильной боли зашлось дыхание. Торговец, вскрикнув, согнулся пополам, изо рта потекла слюна. Трое дожидались, пока он отдышится. Дорога оставалась пустынной. Холодный ветер порывами дул из темноты.
— Куда ты ехал? — повторил свой вопрос седой джентльмен.
— К Амиру.
— А почему сразу не признался? Ты ведь видишь, тебя остановила полиция.
В нравоучительной фразе седого звучала откровенная издевка.
— Я испугался.
Какая к черту полиция! Кто же эти люди? Седой не из Чемкара и появился в здешних краях недавно. Лицо вислоусого он где-то видел.
— Кто тебя послал к Амиру?
— Русский.
— Зачем?
— Он попросил передать записку.
— Где она?
— Вот.
Шатоев достал бумажник. Трясущиеся пальцы не слушались. Вислоусый полицейский отобрал у него бумажник и, быстро отыскав записку, передал ее седому.
— Там деньги, — сказал он, продолжая держать бумажник открытым.
— Много? — читая записку, отозвался седой.
— Шестьдесят долларов и дирхемы…
— Так возьмите их себе. За ночную работу с такими подонками, которые продались неверным.
Вислоусый положил в карман содержимое бумажника, а Карим вдруг вспомнил, где видел это лицо. В охране Вахида Абазова!
Три месяца назад губернатор пытался провести переговоры с вождями оппозиции, и в город съехались множество вооруженных людей. Рядом с Абазовым в открытой машине сидел этот вислоусый. Керим еще тогда обратил внимание на его широченные плечи. Ходячий шкаф.
— Ты знаешь, что за человек этот русский? — спросил седой, пряча записку в карман.
— Он приехал сюда торговать. Директор какой-то фирмы.
— Ты в этом уверен?
— Н-нет, — испуганно замотал головой Керим.
Он уже понял, что седой джентльмен обладает большой властью и от него сейчас зависит жизнь Шатоева.
— Зачем же ты связался с неверным? — по-прежнему тихо и вежливо поинтересовался седой.
— Я боялся… Он мне угрожал.
— А предательства ты не боялся… Сколько он тебе заплатил?
— Пятьсот долларов.
— На таких делах ты скоро сколотишь состояние… если не споткнешься!
Седой, обернувшись, что-то сказал людям, одетым в полицейскую форму, и пошел к своей машине. Дальнейшее происходило словно в кошмарном сне. Вислоусый зашел со спины и схватил Керима за локти, прижимая их к туловищу. Торговец закричал, пытаясь вырваться, но тиски были словно железные. Второй полицейский достал из багажника «Форда» заостренный арматурный прут и, размахнувшись, с силой воткнул его в правую стопу Керима.
Шатоев взвыл от дикой боли. Оба полицейских отскочили в сторону, наблюдая за своей жертвой. Керим извивался, пригвожденный к земле метровой заточкой. Болевой шок парализовал его. Обе машины исчезли в темноте, а Шатоев продолжал раскачиваться, боясь дотронуться до страшного прута.
Собравшись с силами, он резко выдернул железку и от нового толчка боли повалился набок. На несколько секунд Керим потерял сознание. Очнувшись, стал медленно ощупывать ногу. Боль поднималась все выше, захватывая икру и колено. При свете фар он разглядел огромную черную лужу и с ужасом понял, что истекает кровью. Надо торопиться!
Обратный путь ему показался вечностью. Керим с трудом добрался до Станции скорой помощи и, оставляя кровавые следы на кафеле, без сил свалился на кушетку, покрытую клеенкой. Достав спрятанные на поясе последние двадцать долларов, хрипло попросил:
— Ради Аллаха, побыстрее! Я истекаю кровью… вопросы потом…
Прошло еще несколько дней. Шатоев исчез. Его старшая жена ответила по телефону Петренко, что муж срочно уехал и будет не скоро. Срываясь на крик, повторила:
— Уехал! Слышите? И больше не звоните.
Петренко мотался по городу, разыскивая нужных людей. Довлатов на связь не выходил. По слухам, он появлялся в Чемкаре и был на могиле Джемаль-Ходжи.
Продолжая игру в бизнесменов, они нанесли два визита своим партнерам по торговле цветными металлами, где наконец ими заинтересовались и согласились купить партию меди. Петренко кивал и в свою очередь обещал согласовать этот вопрос с московским руководством. Он даже дал звонок в столицу и десять минут обсуждал цены и условия поставки металлов.
— Бесполезно, мы уже засвечены с ног до головы. Наши торговые потуги никого не обманут, — выходя из офиса торговых партнеров, сказал Петренко.
В один из вечеров они отправились поужинать в бар. Настроение у обоих было паршивое. Висела неопределенность, на Довлатова выйти никак не удавалось, из центра поступали маловразумительные инструкции.
В баре было, как всегда, многолюдно. Возле стойки расселись длинноногие девицы в мини-юбках, а вместо компании военных за длинным столом на сей раз собрался солидный кружок бизнесменов. Отмечался юбилей какой-то фирмы.
Неожиданно Сергей заметил Ингу. Она сидела со своей темноволосой подругой в дальнем углу зала. После того первого вечера женщины здесь не появлялись, и Амелин начинал испытывать невольное сожаление, что больше не увидит журналистку.
— Посмотри, вон наши знакомые, — кивнул головой Сергей.
— Уже видел. Инга и Фарида… какие имена! Поэзия! — Петренко полистал меню, отложил в сторону. — Выпьем «Столичной»? Я слышал, водка лучше всех других напитков поднимает настроение.
Выпили по одной и по второй. Петренко острил и посматривал на девушек за стойкой. Когда заиграли медленную мелодию, Сергей поднялся со своего места и подошел к столику, где сидели журналистка и ее подруга.
— Я не танцую, — покачала головой Инга.
На столе перед женщинами стоял графинчик с водкой. В прошлый раз они пили шампанское.
— Я хотел с вами поговорить.
— Что-нибудь очень важное? — иронично уточнила журналистка.
— Не очень, но все же…
— Инга, иди потанцуй, — подала голос Фарида.
— Вас давно не было видно, — сказал Амелин, — что-нибудь случилось?
В поведении женщины с прибалтийским именем не чувствовалось кокетства. Она танцевала с Сергеем устало и безразлично, словно выполняя обязанность.
— Случилось. У Фариды погиб друг.
— Его звали Джемаль-Ходжи?
— Вы уже в курсе местных дел? — без особого удивления спросила Инга.
— Я слышал об этом человеке.
— На похороны собралось полгорода. Джемаль-Ходжи сделал много добрых дел.
— За что его убили? Хотя я понимаю, эта тема не для обсуждения в баре.
— Он не нравился многим за свою независимость. Например, прихлебателям президента. Тан-Булак его тоже не жаловал. Кричали, что он продался русским.
— Я действительно не вовремя к вам подошел, — после затянувшейся паузы проговорил Амелин.
— Да, — согласилась Инга. — Мы уже уходим…
— Если вы не против, я могу вас проводить?
— Вам придется провожать сразу двоих. Впрочем, недалеко, только до стоянки такси.
Когда они шли к стоянке, Фарида немного приотстала.
— Поболтайте без свидетелей. А я подышу воздухом.
— Какие уж тут разговоры, — пожал плечами Амелин. — Время я выбрал самое неподходящее.
— Вы с другом мало похожи на коммерсантов, — сказала Инга.
— А на кого же?
— Больше на военных. За шестнадцать лет работы в журналистике я встречалась со многими людьми. Профессии накладывают свой отпечаток. Впрочем, для окружающих это не очень заметно.
— Может, мы с вами увидимся в какой-нибудь другой день? Завтра или послезавтра?
— Вы пока не собираетесь уезжать?
— Нет. Наши дела затянулись.
Инга протянула ему визитную карточку.
— Здесь рабочий телефон. Правда, в кабинете меня часто не бывает.
— Я могу позвонить вам домой?
— Можете. Запоминайте номер. Три, пять, пять, ноль, восемь.
— Инга! — позвала ее Фарида, открывая дверцу такси. — Ты остаешься?
— Все. До свидания, Сергей!
Журналистка побежала к машине.
Когда Амелин передал Петренко содержание разговора с Ингой, тот удивленно хмыкнул.
— Ты посмотри, как тесен мир! Значит, Фарида была подругой покойного Джемаль-Ходжи и, может быть, вполне знакома с Довлатовым. Твои девушки нам еще пригодятся, я чувствую. Но прекрасный пол оставим на крайний случай. Завтра мне предстоит интересная встреча. Спать ляжем пораньше. Я уйду в четыре часа через окно. Ты оставайся в номере, никуда не выходи. Часов в восемь, если я не вернусь, закажи завтрак на двоих по телефону и жди меня.
Амелин молча кивнул в ответ. Он уже давно научился не задавать лишних вопросов.
Связника звали Ахмед. Когда-то в Афганистане Петренко его здорово выручил. Ахмед работал переводчиком в одном из спецподразделений и был приговорен моджахедами к смерти вместе со всей семьей.
За несколько недель до вывода советских войск Петренко помог получить ему необходимые документы и переправил вместе с семьей в Южную Республику.
Полковник интуитивно чувствовал, что с Ахмедом не все в порядке и хотел лично в этом убедиться. Назначая встречу в половине пятого утра, Петренко не столько опасался слежки, сколько того, что его с Ахмедом может увидеть посторонний человек.
Он знал, что постоянное наружное наблюдение, «топтание по следам», за ним и за Амелиным ведется, хотя в этом не было необходимости. Приезжих русских и так надежно изолировали от нежелательных контактов, а когда они пытались высунуться, били жестоко и метко по рукам. Пройдет день или пять, и их с Амелиным вышвырнут из города. Но пока эти люди чего-то выжидают. Чего только?
Ахмед ждал его на окраине редкой тополиной рощи. Ветер шуршал сухими листьями, кружа их в воздухе и медленно опуская на землю. Чужой город, чужая луна и эта почти бутафорская роща, освещенная слабым серебристым светом. Они поздоровались. У Ахмеда была сухая и жесткая рука. Он мог и не прийти в это пустынное место, если вел двойную игру. Впрочем, трусом он не был, а в армии Наджибуллы дослужился до капитана.
— Здравствуй, Ахмед!
— Здравствуй, шурави!
В полусумраке лунной ночи отчетливо белели зубы переводчика. Он улыбался.
— Я рад тебя видеть, Иван.
— Я тоже. Веселое место выбрали для встречи.
— Ты неплохо ориентируешься в нашем городе.
— Привычка. Керим исчез. Ты не знаешь, что с ним случилось?