А пока переживания вытеснил прием, на который мы направились. Первое время ко мне было повышенное внимание, и Ганнибал помог мне успешно с этим справиться. К счастью, вскоре интерес гостей слегка утих, и только я хотела вздохнуть с облегчением, как начались танцы. Естественно, Ганнибал не мог упустить еще одну возможность блеснуть в обществе. Мне пришлось составить ему пару. Я всегда думала, что хорошо танцую, но рядом с ним почувствовала себя неуклюжей. Мы снова привлекли к себе всеобщее внимание, особенно, когда в конце танца он наклонил меня так, что у меня почти закружилась голова. Гости зааплодировали нам. Мысленно я пообещала поговорить с ним вечером об этом. Но и от этих мыслей меня отвлекли. К нам подошел некто профессор Сольято.
- Доктор Фелл, надеюсь, вы переводите так же хорошо, как вальсируете. Миссис Фелл, - поцеловал он мою руку, а я начала гадать, не почудилась ли мне враждебность в его голосе по отношению к Ганнибалу.
- Наш новый сотрудник. Был утвержден после подробного собеседования, - вмешался в разговор другой профессор, постарше, чье имя я не запомнила.
- Вы проэкзаменовали его в средневековом итальянском. Не стану отрицать, что его знание языка восхищает.
- Благодарю, - ответил Ганнибал.
- Для иностранца, - добавил Сольято.
Нет, мне не почудилось. Этот человек явно имел что-то против Ганнибала. Мне были неизвестны причины этой неприязни, может быть, Ганнибал занял место, на которое тот претендовал. На его лице появилось слегка обескураженное выражение, и оно не сулило профессору ничего хорошего.
- Вы знакомы с деятелями Флоренции эпохи до Ренессанса? Я так и думал, - продолжил он после молчания Ганнибала. - Вы можете держать в руках, руках не итальянца, записку самого Данте. Поймете ли вы это? Не думаю.
Теперь Ганнибал выглядел как человек, которого отчитывают ни за что. Чтобы сгладить неловкость, он отпил вино из бокала. Но только я знала, что значит это его выражение лица. С таким он всегда смотрел на грубиянов. Ганнибал не терпел, когда его унижают. Профессор Сольято на моих глазах подписывал себе смертный приговор. Я решила, что пора вмешаться.
- Профессор Сольято, вы со мной потанцуете? - с улыбкой предложила я.
Лучше уж было снова привлечь к себе внимание танцами, чем его неуместным монологом по поводу способностей доктора Фелла. На нас и без того уже начали оглядываться.
- Конечно, - согласился он и, взяв меня под руку, повел в центр зала.
Казалось, инцидент исчерпан хотя бы на время. Но Ганнибал так просто не успокоился. Внезапно позади нас донесся его голос. Ганнибал декламировал стихи. Мы остановились. Теперь уже внимание всего зала было приковано к нему, почти все гости восхищенно внимали его безупречному произношению. Как я узнала позже, это было старотосканское наречие.
- Первый сонет Данте, - сказал он, закончив. - Поедание сердца — сильный образ.
И снова лишь я уловила за этим описанием намек на опасность. А Сольято все никак не унимался.
- Если он такой эксперт по Данте, пусть прочтет лекцию в «Студиоло». Экспромтом.
- Почту за честь, - ответил Ганнибал, к которому уже вернулась прежняя невозмутимость.
Я все-таки увела профессора Сольято танцевать, стремясь окончательно положить конец этому не самому приятному диалогу. Остаток вечера прошел спокойно, но я была очень рада оказаться наконец дома. Ганнибал смотрел в окно на площадь, когда я принесла ему вина. По нему было заметно, что он на самом деле наслаждается пребыванием в этом городе.
- Мы находимся во дворцах, которым шесть столетий. Они построены купцами, влиятельными лицами и интриганами Флоренции эпохи Возрождения, - задумчиво заметил он.
- Как и интриганами современности, - ответила я. Мне пришлось немного покопаться в истории, раз уж мы оба притворялись жителями Европы.
- Я обрел здесь покой, который хотел бы сохранить, - продолжил Ганнибал. - Едва ли я убил кого-то, пока мы здесь.
Я удивленно воззрилась на него. К чему это уточнение? Ему незачем притворяться положительным здесь и сейчас, в моем обществе. В любом случае, я могу дать ему понять, что он не тот, кем хочет казаться.
- Ты открыл вакансию куратора, убрав предыдущего, - мягко напомнила я ему.
- Несколько секунд на старика и два мешка цемента, - сказал Ганнибал, ничуть не смутившись, и даже выглядел довольным собой.
- Этика тебя более не заботит. Лишь эстетика.
- Этика становится эстетикой.
- Тебе больше интересует внимание публики, чем соблюдение приличий.
- Если речь о моей должности, то расчистив путь, я занял ее честно. Я заслужил это место.
- Ты использовал чужое имя и чужие заслуги.
- Доктор Фелл никогда не занял бы эту должность.
- Даже самые придирчивые флорентийцы не могут устоять перед сонетами Данте, которые звучат среди стен с фресками, - сказала я, намекая на его недавнее выступление.
- Но одному это все же удалось.
Я понимала, что сегодняшнее противостояние будет иметь последствия, поэтому решила осторожно выяснить дальнейшие планы Ганнибала. Убийства это не то, о чем я бы хотела беседовать с Ганнибалом, но выбора не было. Весь предыдущий диалог с ним был рискованным, полным неуместных намеков с моей стороны, от которых так трудно было удержаться. Я решила не сбиваться со своего пути.
- Ты думаешь о том, чтобы… съесть профессора Сольято?
- Убить его сейчас, значит нарушить свой покой.
- В твоем покое нет морали.
- Морали не существует, только морализаторство. Как прошел твой день? - неожиданно сменил тему Ганнибал, видимо, устав от моего занудства.
- Все еще верю, что контролирую свои действия. Учитывая прошлое, это хороший день.
Я чувствовала себя очень уставшей, поэтому начала раздеваться. Снять платье без постороннего вмешательства было непростой задачей. Когда мне это ожидаемо не удалось, Ганнибал подошел и помог мне расстегнуть его. Меня уже ждала теплая ванна, поэтому я направилась туда, а он неожиданно последовал за мной. Сердце екнуло. Ганнибал не прикасался ко мне еще со времени нашего пребывания в Балтиморе. Во Флоренции у нас были отдельные спальни. Я то терялась в догадках, что является причиной такого поведения, то гнала прочь эти мысли, чувствуя себя окончательно запутавшейся в собственных желаниях. Вот и сейчас я, не снимая платье окончательно, оглянулась на него. Он мог расценить это как приглашение или, напротив, как намек, что его присутствие нежелательно. Окинув меня пристальным взглядом, Ганнибал лишь едва заметно усмехнулся и покинул ванную комнату, оставляя меня наедине с собой. Я не сдержала вздоха облегчения, раздеваясь полностью. Лежа в теплой воде, я размышляла о том, чего же я хочу на самом деле. Хотя думать скорее следовало о том, что мне позволят. Я не заметила, как задремала. Мне снился странный и страшный сон. В нашем долгом путешествии мои кошмары отступили, вытесненные новыми впечатлениями, но теперь, видимо, начали возвращаться. Я тонула в воде, и пусть на этот раз она была прозрачной, дно, к которому я стремительно приближалась, все равно оставалось темным, а глубина казалась бесконечной. Я в ужасе проснулась, когда уже почти полностью погрузилась в воду в ванне. Сон отражал реальность как нельзя лучше. Я шла ко дну и не видела для себя путей спасения.
========== Глава 36. ==========
По утрам я часто ходила в один и тот же магазин. Разумеется, его нашел Ганнибал. Там я покупала две бутылки Батар-Монтраше и белые трюфели отличного качества. Признаюсь, в глубине души я просчитывала варианты, что, возможно, именно эти повторяющиеся покупки когда-нибудь привлекут внимание ФБР. Если оно, конечно, вообще обращено на Европу. Я научилась говорить по-итальянски достаточно сносно, чтобы иметь возможность не только произносить заказ приветливому продавцу в магазине. Полицейские довольно часто любезно улыбались мне на улицах. Наверно, меня принимали за итальянку благодаря темным волосам. Только слишком светлая кожа выдавала, что я ею не являюсь. А я не раз ловила себя на мысли, что моих знаний языка уже вполне достаточно, чтобы объяснить одному из них, что новый куратор палаццо Каппони на самом деле объявленный в розыск преступник из Штатов. Однако меня все время что-то останавливало: страх, что меня тоже привлекут к ответственности или желание продлить захватывающее дух приключение в обществе Ганнибала. И я просто улыбалась им в ответ, проходя мимо. Так проходили дни и недели. Как-то раз в магазине я заметила свежеубитого кролика над витриной. С его пасти капала кровь. Я поежилась, а потом мне стало нехорошо, и я поспешила уйти. А потом в моей, то есть в нашей жизни, произошли настолько резкие перемены, что мне стало совсем не до мыслей о разоблачении Ганнибала.
Я не сразу поняла, что что-то не так. Сначала меня все чаще стало тревожить плохое самочувствие. Сперва я списывала это на нервы и перемену климата. Затем к нему добавилась легкая тошнота. Алкоголь, даже в тех небольших количествах, что часто употреблялся за ужином с Ганнибалом, заставлял мой желудок сжиматься. Я наивно полагала, что дело в том, что изменился рацион питания — итальянская кухня была весьма своеобразной и непривычной. Ганнибал как-то заметил, что я чересчур бледна. Обычно он целыми днями пропадал на работе и не был свидетелем моего состояния. И только когда меня три дня подряд рвало свежеприготовленным завтраком, я заподозрила неладное. На отравление это не походило, температуры тоже не было. Когда я раздумывала над причинами непонятной болезни, меня вдруг поразила неожиданная догадка. Она была настолько же естественной, насколько и ужасной, что на несколько секунд лишила меня дара речи. А потом меня затрясло. Да так, что зубы стучали друг о друга, и я не могла это остановить эту дрожь. Потому что поняла, что уже почти три месяца у меня не случалось критических дней. Помню, как еще в Балтиморе я объяснила себе небольшую задержку стрессом по поводу поимки Ганнибала. События, развернувшиеся вскоре после этого, заставили меня напрочь забыть о таких мелочах. А последующий побег из страны, переезды и постоянный страх даже не за свою жизнь, а за то, что нас раскроют, окончательно задвинули мысли о здоровье на задний план. Это объясняло все мое недомогание: тошноту, слабость, легкая полноту, отвращение к спиртному.
Мне понадобился целый час, чтобы собраться с силами. Потом я пошла в свою комнату переодеться. Я внимательно изучила свое тело в зеркале — грудь слегка увеличилась и была болезненна, что снова вписывалось в симптомы. Стараясь больше ничего не предполагать, пока не буду знать точно, я одела первое, что попалось под руку, и направилась в аптеку, на сей раз не замечая взглядов в мою сторону. Три теста были куплены мной, но следовало подождать до утра следующего дня, чтобы получить верный результат. Это оказалось самым сложным. Вечером я отказалась от ужина, чем вызвала недоумение Ганнибала. Но он ничего не сказал, когда я ушла спать слишком рано, лишь проводил меня внимательным взглядом. Слишком внимательным. Стоит ли говорить, что я провела бессонную ночь. Утром, едва дождавшись его ухода, я использовала первый тест. Две полоски были такими четкими, что не оставляли сомнений в результате. На несколько минут я застыла, обхватив голову руками и простонав: «О Боже, нет!» Затем использовала два оставшихся теста, с глупой надеждой, как и у любой женщины на моем месте, что они покажут другой результат. Напрасно! Все сходилось.
Остаток дня я просидела, глядя в окно. Мысли о еде вызывали даже не тошноту, просто неприятие. Я не сомневалась в том, что должна сделать, но до дрожи боялась предстоящего разговора с Ганнибалом. Мне следовало поставить его в известность, потому что провернуть такое дело одной в незнакомой стране, да еще так, чтобы он ничего не узнал, не представлялось возможным. Ганнибал лишь делал вид, что предоставил мне некоторую свободу. Я точно знала, что он держит меня в поле зрения постоянно, и на любое мое действие, которое выбьется из привычных рамок, тут же последует его реакция. Я решила поговорить с ним после ужина, во время которого буквально заставила себя поесть, потому что мне кусок не лез в горло. Когда Ганнибал собрался к себе, я остановила его.
- Нам нужно поговорить.
Казалось, он ничуть не удивился моим словам. Мы прошли в его кабинет, где сели, и он выжидающе уставился на меня. Не желая терять время, я сразу перешла к делу.
- Ганнибал, я беременна. И хочу сделать аборт.
Наступила гнетущая тишина. По его лицу я пыталась понять, как он отнесся к этой новости, но прочесть на нем что-то было невозможно. Я видела в своем решении единственный выход из сложившейся ситуации. Я никогда не хотела детей, и Ганнибал был в курсе моих взглядов на данный аспект жизни. Кажется, он и сам не горел желанием оставить потомство. А заводить их, будучи в бегах, и вовсе было бы непростительной глупостью. Но главная причина заключалась, разумеется, в другом. И Ганнибал безошибочно выделил ее среди прочих.
- Уверен, ты хорошо все обдумала, но все же я нахожу твое решение поспешным…
- Мы живем в чужой стране, по поддельным документам, заняв место других людей. Нас могут раскрыть в любой момент. И ты полагаешь, что завести ребенка в такой ситуации будет уместно? - перебила я его.
- Истинная причина ведь в другом, не так ли?
- Ты знаешь, какова она, - резко ответила я. Он что, собирается меня отговаривать?
- Разумеется. Ты беспокоишься за наследственность. Не каждая захочет иметь ребенка от серийного убийцы, маньяка-каннибала.
О да, Ганнибал умел назвать вещи своими именами, без скидок на вежливость. Говоря это, он поднялся и подошел ко мне. Мне стало не по себе, несмотря на его ровный и спокойный тон голоса. В нем звучала твердость, что свидетельствовало о его несогласии с моим решением.
- У меня нет психического заболевания. И каких-либо отклонений в этой сфере.
- Но что тогда с тобой случилось?- не смогла я удержаться от вопроса.
- Ничего со мной не случилось. Я случился.
- Если бы это было единственной причиной, - с горечью сказала я.
- Какой срок? - спросил он после небольшой паузы.
- Десять недель.
Вновь наступило молчание. С арифметикой у Ганнибала все было в порядке, поэтому уже спустя секунду он посмотрел на меня.
- Теперь ты понимаешь, - полувопросительно сказала я.
- Ты была не против.
- Но я не готова к таким последствиям, - повысила я голос, потеряв терпение и выходя из себя. - Я ведь даже не могу быть уверена, кто его отец!
Я вскочила и отошла к окну, лишь бы не смотреть в его сторону. На этот раз пауза длилась слишком долго. Но когда Ганнибал наконец заговорил, то его слова заставили меня буквально потерять почву под ногами.
- Вообще-то, можешь.
- Что? - я ощутила, как закружилась голова. Что за бред он несет?
- Той ночью, ты была несколько… увлечена происходящим, - вновь заговорил Ганнибал, и было заметно, как осторожно он подбирает слова. - Но я никогда не теряю над собой контроль. Я предохранялся.
Я глядела на него и, несмотря на головокружение, в мозгу прокручивались мысли. И воспоминания. Слишком неуместные в данной ситуации, но необходимые. Я отвела взгляд. Я действительно повела себя неосмотрительно тогда, а Уилл и вовсе не задумывался о последствиях, что так свойственно почти всем мужчинам. Но не Ганнибалу. Я воскресила в памяти все, что смогла — каждое прикосновение, которое могло иметь значение, каждую ласку, каждый взгляд. С замиранием сердца я припомнила, что перед тем, как входил в меня Ганнибал всегда была небольшая заминка. Он прав. Ганнибал опять прав, будь он проклят!
- Ты… Ты все это продумал заранее! Все рассчитал! Ты использовал меня! Нас обоих! Ты больной ублюдок! - закричала я, не помня себя от ярости и бросилась на него.
Я успела залепить ему пощечину и несколько раз ударить сжатыми кулаками в грудь, прежде чем он остановил меня.
- Алана, ты сейчас не в себе. Тебе нужно успокоиться и подумать.
Внезапно мое настоящее имя из уст Ганнибала произвело отрезвляющее действие. Столько раз за последние два месяца меня называли Лидией или миссис Фелл или сеньорой Фелл, что я уже стала забывать, кем была. Я вырвалась из его рук и убежала в свою комнату. Заперев ее изнутри, я просто соскользнула по двери на пол, да так и осталась там. Рыдания душили меня. Подумать только, ребенок Уилла! Конечно, всегда оставалась малая вероятность того, что Ганнибал лжет, но все, что я знала и помнила, говорило о его правоте. Как я могла избавиться от этого ребенка, ведь его отец был мне по-настоящему дорог! Однако его рождение означало постоянный поток воспоминаний, совсем не нужных в этой новой жизни. Шаг вперед и шаг назад одновременно. Слезы струились по моим щекам, но я уже знала, как поступлю.