— Нет, братан, они оказались уж очень скромными. Ни тот ни другой меня не уведомляли. Я, видишь ли, сам по себе проинформировался. Чтоб ты не мучился особо, я кота в мешке держать не буду. Сегодня рано утром приехали по твою душу какие-то четверо. На «тайге». А у меня, понимаешь ли, есть в — тих местах кое-какой интерес. И сам я тоже любопытный до ужаса. И ребята, которые у меня работа-от, такие же. Они подошли поинтересоваться: что — то за гости ранние? А те какие-то нервные оказались — стрелять начали. В общем, из тех четверых троих пришлось насовсем успокоить. Остальные двое, как ни странно, попались разговорчивые такие, общительные. А рассказали они такие любопытные вещи, что мне пришлось в четыре утра вставать и ехать сюда, в эту вашу тьмутаракань.
— Ну и что же тебе рассказали? — хмыкнул Клык.
— Да вот, говорят, есть один гражданин Гладышев Петр Петрович, он же Клык, которого очень хочет видеть прокурор Иванцов. Причем, как ни странно, почему-то не в живом виде, а совсем наоборот. И еще более удивительно, что товарищи, которых он за тобой присылал, вовсе не состоят на службе в органах внутренних дел, а работают в частной фирме «Русский вепрь», которую содержит супруга прокурора Ольга Михайловна. Разве тут не заинтересуешься?
— Это точно, — кивнул Клык, — очень интересно.
— И еще эти разговорчивые граждане должны были у тебя забрать «дипломат» с какой-то очень ценной иконкой. И отвезти ее непосредственно гражданину прокурору. Им дали адресок, где тебя искать, фотомордочку в фас и профиль. Вот такие дела. Может, что добавишь, если не против?
Да ты и так больше меня знаешь, — ухмыльнулся Клык. — Одного не пойму: какой твой интерес?
— Помочь тебе хочу. За мной, извини, должок перед тобой.
— Серьезно? — Клыку что-то не верилось. Он пристально посмотрел на Курбаши, вгляделся в его загорелую бородатую рожу. Не поймешь, не то кривляется, не то вправду…
Серьезно. Курбаши добро помнит. Если б не ты, придавили бы меня тогда, как клопа. Это не забывают.
— Приятно, — осклабился Клык. — Благотворительностью, значит, хочешь заняться?
— Считай, что так, хотя у меня и свой интерес есть.
А не боишься, что у тебя от этого напряги возникнут и жизнь трещину даст?
— И с кем же эти напряги возникнут?
— С Черным, например.
Курбаши не то что улыбнулся, а просто расхохотался:
— Нет, не боюсь. Черный теперь такой тихий, такой уступчивый стал, слова не скажет…
— Непохоже что-то, — усомнился Клык, уже понимая, что с Черным произошло нечто фатальное.
— Меняются люди, меняются! — бодро произнес Курбаши. — Покинул Володя здешнюю губернию, исчез без следа, как с яблонь белый дым.
— А этот свет он, часом, не покинул?
— Все грешны, все смертны — может быть, и так.
«Врет или не врет?» — прикидывал Клык.
— Не опасайся, — доверительно понизил голос Курбаши. — Нету его. И шобла его более не существует. В декретный отпуск ушла. До Страшного суда.
Клык решил поверить, хотя и не хотелось. Раньше за Курбаши вранья не водилось. Но ведь прав он, сукин сын, меняются люди. И сам он здорово изменился. Раньше был молчаливым, мрачноватым, а теперь веселенький стал и болтает вовсю. Богатство изменило, как видно.
— Про свой интерес в моих делах скажешь или это у тебя коммерческая тайна? — спросил Клык.
— Да нет, — усмехнулся Курбаши, — совсем особо секретного ничего нет. Только мне, знаешь ли, хочется забрать тебя отсюда вместе с чемоданчиком. Не нужно мне, чтоб каждый день сюда ребята от Иванцова приезжали и тебя беспокоили. Понимаю, конечно, что тебе это очень стремным покажется, но деваться некуда. С дыркой в ноге ты далеко не убежишь, а сюда вот-вот нагрянуть могут. Мы пока с прокурором радиоигру ведем, время тянем. По нашей просьбе один из тех мужиков, что попались, каждые пятнадцать минут сообщает, как они тебя сейчас по лесу ищут. Но ведь там тоже не дураки, догадаться могут. Я могу, конечно, оставить тебя в покое. Мне с прокурором ссориться лишний раз неохота. Но ведь тогда ж я вечной падлой буду, позорником.
— Ну, допустим, — мрачно сказал Клык, — увезешь ты меня отсюда. Но тут же, в Марфутках, народ имеется. Начнет прокурор выяснять, как и что, скажут, что приезжала такая-то машина, увезла кого-то. Может, и номер запомнят. Ведь поссоришься с Иванцовым так и так.
— Я с ним, положим, — скривился Курбаши, — особо и не корешился. Гнилье он, а не человек. Но один поворот, если он все дело с тобой и твоим чемоданчиком чисто закроет, а другой — если я вас к себе приберу. Тогда ему придется бескозырку играть, а не мне. Почувствуйте разницу.
Клык почуял. Да, тогда прокурору прицепиться к Курбаши будет туговато. Если Клык и нычка окажутся под крылышком гражданина Курбатова, то прокурору лучше о них позабыть и не нервничать. Как-никак за фиктивный акт о приведении приговора в исполнение и попытку присвоения государственного имущества в форме культурной ценности можно спалиться очень крупно.
Велик был соблазн поверить Курбаши. Здесь, в Марфутках, действительно ничего не светило. Прокурор уже докопался, значит, хана. Достанет. И потом, конечно, могут они как-нибудь с Курбаши сторговаться и сейчас, но, сидючи здесь, этому все равно не помешаешь. Нет, можно прямо сейчас взять Курбаши на мушку, сказать: «Веди к машине!», заставить его ребят принести нычку из дома напротив, посадить Курбаши за руль и гнать, пока бензина хватит… Только куда? И как это хромой Клык будет тут распоряжаться, даже при автомате и пистолетах? Курбаши, конечно, не один приехал. Один раз спину подставишь — хлопнут. К тому же не видел он от Курбаши ничего плохого до сего дня.
Клык уже совсем было решил, что от добра добра не ищут, но тут вспомнил, что нычку он отправил с Верой в соседний дом. Она могла вполне уже выбежать задами и рвануть куда-нибудь. На станцию, например, чтобы уехать в Москву и отвезти «дипломат» на Лубянку, как завещал несгибаемый чекист «капитан Гладышев». Ну, если так, то ее Курбаши уже мог перехватить. А вот если она осталась у соседки, то придется идти туда. Вера эта вполне могла подружке своей все объяснить… Нехорошо получится, но только бабы эти становятся лишними. На вторую, горластую пьяницу, Клыку было начхать. Он ей ничем обязан не был. А вот Верку, сестрицу милосердную, пожалеть стоило. Но тут уж не Клыку было решать, кого жалеть, а кого нет. Это было в воле Курбаши.
— Вот что, — сказал Клык, — чемоданчик этот сейчас в доме напротив. Я его туда с девушкой отправил. Если она с перепугу от вас в бега не ушла, то должна быть там. Она меня тут два дня лечила. Вера ее зовут.
— Хорошая девушка? — спросил Курбаши.
— Хорошая. Я ей комитетчиком представился, опером. А она сама — внучка бабки Аверьяновой, которой я этот дом продал.
— У тебя с ней любовь или как?
— «Или как», — усмехнулся Клык, — то есть никак. Я ее если и видел раньше, то совсем соплюхой. А вообще-то она в областной газете работает. Журналистка.
Курбаши помрачнел.
— Не люблю прессы. Особенно нынешней. Как этой писучей фамилия?
— Авдеева, кажется. Это она по бабке Аверьянова.
— Вера Авдеева… — наморщил лоб Курбаши. — Ты знаешь, читал я ее, кажется. В «Губернских вестях», в криминальной хронике. Бойкая — видно, что ее правят, но кое-что и между строчек прочесть можно. Она под прокурора копает. Может, сама, а может — по заказу. Не худо бы познакомиться! Так что, едем?
— Едем… — выдохнул Клык тем тоном, каким говорят: «Была не была!»
ПУСТОЙ НОМЕР
Часы показывали 12.35. Иванцов сидел в охотничьем домике «Русского вепря» и ждал связи с группой, которая была отправлена в Марфутки. Радиостанция с кодирующим устройством похрюкивала перед ним на столике. Ждать надо было минут десять. Последнее сообщение было совсем недавно, в половине первого.
Иванцов немало поволновался после того, как где-то в три утра, доложив, что подъезжает к Марфуткам, группа замолчала почти на два часа. Он уже подумывал о том, чтобы позвонить Найденову и послать туда оперативников, хотя это было бы не самым дешевым ходом. Но тут ребята отозвались. Оказывается, Клык заметил машину и загодя побежал в лес. Теперь его преследуют. После этого доклады следовали регулярно. Сводились они к одному: ищем, но пока не нашли. Час назад Иванцов все-таки решил задействовать группу, которую подготовил Найденов, и высадить ее с вертолета северо-западнее Черного болота. Именно там вроде бы бегал сейчас Клык, преследуемый охранниками из «Вепря».
Прошло десять минут. Рация молчала. Это могло быть и хорошим знаком — настигли. Живым Клык был не нужен. Значит, вовсе не обязательно его вязать. Достаточно поймать на мушку и попасть в него. Но у Клыка есть чем огрызнуться: автомат и два пистолета. Если, конечно, он не потерял что-либо из оружия своих покойных конвоиров. А раз так, то «разговор» с ним может затянуться…
Еще через двадцать минут из динамика все-таки прохрипели:
— Орел, я — Лось, нашли его. Отстреливается. Есть потери. Вышлите… — Тут в динамике что-то звучно пшикнуло и все замолчало.
Иванцов перевел рацию на волну для связи с найденовской группой.
— Косуля, Косуля, ответь Орлу.
— Орел, слышу вас, я — Косуля. — Это был голос майора Агапова.
— Где находитесь?
— Триста метров на север от Черного болота. Идем на юго-восток. Слышим выстрелы примерно в километре — полутора от нас по направлению движения. Были три-четыре автоматные очереди, сейчас только пистолетные выстрелы.
— Поднажмите. Он наверняка будет уходить в вашу сторону.
— Есть.
— До связи, Косуля. Жду через четверть часа.
Вошла Ольга Михайловна. Молча забрала со стола переполненную окурками пепельницу и спросила:
— Ну как?
— Пока никак. Нашли, но взять не могут. Сказали, что потери есть, и тут же связь отключилась.
— Господи! Да что ж там случилось?
— Не знаю. Боюсь, что тебе придется еще гробы оплачивать.
— Ты это серьезно? — испуганно пробормотала хозяйка «Русского вепря».
— Вполне. Этот самый Клык — настоящий волк. Если он сумел уделать твоих троих, когда у него и оружия-то не было, то с автоматом и пистолетами он, пожалуй, и четверых положить сумеет.
— Я — Косуля! Орел, ответьте, прием!
— Я — Орел, слышу вас. Как дела?
— Неважно. Нашли труп. Герман Вадимович Сухоцкий, сотрудник «Русского вепря». Как поняли? Пулевое в голову из автомата.
— Понял вас. Стрельба не прекратилась?
— Больше не слышно. Пару минут слышали шум мотора автомобиля. Далеко.
— Вертолет ушел?
— Так точно. Горючего не хватило.
— Свяжитесь с ним, затребуйте обратно. Пусть докладывает обо всех машинах, выезжающих на шоссе из этого района.
— Сделаем.
Прокурор, не стесняясь супруги, выругался матом.
— Слыхала? Один гроб уже понадобится.
— Ужас!..
— Кого ты набираешь? Лопухов, детей несмышленых? — В сердцах Иванцов долго не мог зажечь зажигалку с регулятором, установленным на малое пламя, потом открыл на полную мощность и чуть не опалил себе нос.
— Дурдом! — бросил он, выпустив струю дыма из ноздрей.
Опять позвала Косуля.
— Нашли еще одного, Орел. Быстров Сергей, отчество кровью размыло. Тоже из «Вепря», две пули, в живот и в голову. Рядом — рация с пулевым повреждением, в неработающем состоянии. На просеке в пятидесяти метрах дальше по ходу движения — свежие следы тяжелого мотоцикла и автомобиля с протектором повышенной проходимости. Что-то типа «Нивы». Автомобиль оставил следы разворота. Вертолет пока вылететь не может, поломка какая-то. У меня все.
— Двигайтесь в направлении Марфуток, опросите местных, что видели, какие машины и мотоциклы проезжали. До связи.
Сигарета прокурора выгорела быстро, как бикфордов шнур. Зазвонил телефон.
— Виктор Семенович, это я, Найденов. Мне только что доложили, что автомобиль «Нива-Тайга», в котором были замечены два человека, проследовал в направлении Бугровска.
— А мотоцикла не видели?
— Не докладывали.
— Уточни, Валера! Что там за гаишники?
— Мне Агапов марку не назвал. Тут по округе их не один десяток, все, что ли, останавливать?
— Он должен был пройти непосредственно перед «Тайгой». Может, хоть видели, кто на нем ехал, как одет и так далее.
— Сейчас свяжусь, уточню и перезвоню.
Звонок последовал минут через десять, за которые
Иванцов успел еще пару сигарет выкурить.
— Был мотоцикл, Виктор Семенович. «Иж-Юпитер», с одним седоком. Без шлема, одет так: рубаха в клетку, по-видимому, байковая, джинсы со следами грязи на штанинах, кроссовки неопределенного цвета, то ли коричневые, то ли просто грязные. Прошел метрах в двухстах впереди «Тайги». Вертолет через десять минут сможет вылететь.
— Подгоняй их, Валера! Подгоняй. Пошли за своими «десантниками», они в Марфутки вот-вот выйдут. А оттуда — прямо за «Тайгой». Тот, что на мотоцикле, — наш знакомый.
Найденов отключился — должно быть, взялся подгонять. После этого связи не было минут двадцать. Иванцов курил, бормотал что-то себе под нос, а Ольга Михайловна вздыхала, расхаживая из комнаты в комнату.
Наконец прогундосили из рации:
— Нашли «Тайгу» и «Ижа». «Тайга» под откосом, горит. В ней два трупа. Пытаемся тушить, может, поймем, кто там был…
— Да хрен с ними, и так все ясно, — проворчал Иванцов, — про «Иж» говори!
— А чего «Иж»? Пустой, без бензина, в кювете валяется. Сейчас вертолет появился, осмотрят сверху, подскажут, куда бежать. А то мы даже не знаем, вправо от шоссе искать или влево…
Тут вклинились гул и гудение, через которые донесся голос, очевидно, принадлежавший наблюдателю с вертолета:
— Орел, Орел, я — «вертушка», нахожусь над квадратом 44–20, вижу горящую машину, мотоцикл, автомобили ГАИ и ПГ. По-моему, собачку подвезли.
— Спасибо, слышу вас. Осмотрите лес в обе стороны от шоссе в радиусе двух километров.
— Понял вас, идем по кругу. Лес густой, просматривается плохо…
«Ушел, — сам для себя уже решил Иванцов. — На шоссе собака через бензин и гудрон не возьмет. Разве что где-то на прогалине мелькнет».
Он набрал номер Найденова.
— Похоже, что твои его упустят. Давай ориентировку на станции, всей ППС.
— Мы его и так у Мирошина на территории ищем. Он уже звонил, спрашивал, не нужна ли помощь.
— Ты можешь с Мирошиным по-хорошему договориться?
— Есть возможность, если Грекову не доложат. Попробуем.
— Пробуй.
«Да, — расслабленно обмякая в кресле, подумал Иванцов, — только Грекова мне сейчас не хватало. Уже и Мирошин — лишний, хоть они и друзья с Найденовым. А Греков — это совсем никуда. Если он хоть чуть-чуть зацепит это дело — можно спокойно стрелять себе в висок. Балыбина он не простит».
Позвала «вертушка»:
— Сделали три облета по кругу. Пока ничего. Вижу, что машину внизу потушили…
Тут же вклинилась Косуля:
— У тех, кто сгорел, нашлись браслеты на руках. Иванов Сергей Степанович, группа крови третья, телефон 45-67-90, и Салихов Муса Зайнутдинович, группа крови вторая, телефон 56-78-32. Собака след не берет. В четырех метрах от кювета нашли четыре гильзы от автомата 5,45. Пока все.
Вертолет через несколько минут добавил:
— Сделали еще круг. Не видели никого.
— Пройдите еще раз, а потом сымитируйте уход на базу. Он может вылезти, если где-то спрятался.
— Понятно, попробуем.
Зазвонил телефон.
— Виктор Семенович, с Мирошиным вроде есть понимание. Обещал помочь и доставить прямо ко мне в управление, если, конечно, найдет.
— Ладно, пробуй…
«Пустой номер!» — разочарованно и зло подумал Иванцов.
НЕ ТО В ГОСТЯХ, НЕ ТО В ПЛЕНУ
А Клык и не знал, что его ловят. В то самое время, когда Иванцов, нервничая, раздавал всем ЦУ насчет облета того места, где обнаружили горящую машину и брошенный мотоцикл, он находился примерно в двадцати пяти километрах от этого места…
— Ну, вот и приехали! — весело сообщил Курбаши.
— Ой, как здорово! — первой восхитилась Надежда.
Да, в черном джипе «Гранд-Чероки» вместе с Курбаши, Клыком, Верой, шофером и двумя мрачноватыми охранниками сидела Верина соседка, и в этом не было ничего удивительного.
Вообще Клык, когда собрался ехать с Курбаши, побаивался, что Вера чего-нибудь испугается, поднимет визг и шум, а Курбаши, если верить слухам, был скор на разбор дела. К тому же вместе с Верой была и Надежда, а потому скандал мог стать более шумным.