— Как всегда, небольшие услуги… — усмехнулся Михалыч, ничуть не скрывая сарказма.
Старики распрощались, даже расцеловались. Максимыч, залезая в черную «Волгу», вздохнул:
— Хорошо, когда есть на кого опереться в трудную минуту. Скоро уж не останется таких людей. Спасибо, Михалыч!
— Да что уж там, рано еще благодарить…
«Волга» выехала за ворота, покатила по закрытому поселку, вынеслась за внешнюю ограду мимо отдавшего честь постового.
В это время Михалыч уже входил в дальнюю комнатку своей скромной, но просторной дачки, где его дожидался Цезарь.
— Хорошо посидели? — спросил он у Михалыча.
— Нормально, — вздохнул тот. — Все слышал?
— Естественно. Клевый микрофончик у тебя в креслице стоит! Прямо как рядышком с вамп побыл. Казенный небось заиграл?
— Тебе не все равно?
— Если по делу, то до фени. И что теперь светит старичку?
— Ничего особенного. До дому живой доедет. А к ночи сердце схватит. Пожилой человек, что сделаешь…
— Однако… — подивился Цезарь. — Как же это так бывает?
— А не интересуйся, сынок. Зачем такими подробностями голову забивать? Ну, допустим, пока мы с ним у бассейна загорали, один парнишка ему одежду немного попрыскал аэрозолем, вроде к ж от тараканов, но чуточку покрепче и без запаха. Зачем тебе такую пакость в уме держать?
— Да так, из любви к искусству… А то ты и меня, того гляди, куда-нибудь спровадишь.
— Не беспокойся. С тобой у нас вроде бы все обговорено. С Резником тоже как-то все обштопали. Максимычу, вишь ты, действующие люди помочь обещались, но с нами-то, думаю, тоже столкуются.
Цезарь затянулся «Кентом» и спросил:
— А не жалко тебе его?
— Жалко — у пчелки. Если б ты не ко мне пришел, а к нему, он бы тоже не постеснялся. Он в 1956 году на своего родного начальника, который его в люди вывел и на хороший пост подсадил, докладную написал. Мол, так и так, участник репрессий времен культа личности, тайный последыш английского шпиона Берии. Время, конечно, было другое, исключать и сажать сразу, как в 1937-м, не стали. Руководство этого начальника вызвало, попросило объяснительную по — этапам, а мужик не выдержал, разнервничался и бабахнул себя из личного оружия. Вот Максимыч и сел на его место…
— Паскуды там у вас работали, — сказал Цезарь безапелляционно.
— Может быть, — согласился Михалыч, — только не паскудней нашего получились. Мы хоть красивыми баснями прикрывались, стыдобушку берегли, а вы внаглую…
— Это не мы такие, это жизнь такая, — кивнул Цезарь. — Теперь надо о другом думать. Начальство мне поручило вывезти Клыка и его девушку за рубеж. Вместе с компроматом. Поможешь?
— Что они у вас там делать будут?
— Жить. Нормально и спокойно. Чтобы вы с Иванцовым тоже спокойно и благополучно жили. Вы ж с Максимычем небось думали, что мы люди злые и нехорошие, только режем да убиваем. А мы, представь себе, лишних жертв не хотим. Зачем? Если Иванцов будет отдан под суд, посажен, а то и шлепнут, то пользы от этого никому не будет. И если, как вы с Максимычем планировали, хватил бы Иванцова во цвете лет инфаркт, какая от этого польза? Тоже никакой. Ну свалили бы на него чужие грехи, записали бы на него чужие деньги, долги и убытки, половина из которых состряпана исключительно для отмаза от полного налогообложения какого-то там приличного мальчика. Да зачем такие сложности? Пусть себе живет и работает товарищ Иванцов в родной области, только тихо, спокойно и без отсебятин разных. И тебе, дедуня, надо не мельтешиться, не лезть в игры для молодых мужчин, а знать свое дело глухо: кефир, клистир и теплый сортир. Глядишь, еще и до ста лет доживешь. Будешь почетным консультантом. А по нечетным — рыбку удить, как говорил товарищ чукча, когда его в почетные академики выдвинули. Иконку мы тихо и мирно реализуем, то есть тряханем гражданина фон Воронцоффа как следует. Вот видишь, какие мы простые… По рукам?
— Ладно, — сказал Михалыч, — по рукам так по рукам.
— Поехал я, — объявил Цезарь. — До скорого!
Когда неприметная «восьмерка» Цезаря выкатила за ворота, Михалыч снял телефонную трубку.
— Сережа? Здравствуй, дорогой. Михалыч говорит. Как там Соня поживает? Ну и ладно, приятно слышать. Ты скажи ей, чтоб она зашла сегодня к Олегу. Очень он по ней соскучился. Прямо жаждет чего-то ей сказать. Хе-хе! Наверно, наверно, о любви. Ну, привет семье.
Едва Михалыч опустил трубку, как телефон зазвонил. Глянув украдкой на часы, пенсионер отозвался:
— Алё! Слушаю. Здрасте, Анна Матвевна, здрас-те… Да нет, не пили ничего. Ну, по рюмашке, по чуть-чуть. Нет, Боже упаси! Нет, не врет. Загорали только вечером. Да успокойтесь, успокойтесь! И у меня побаливает. Что сделаешь, барахлят моторчики, старость не радость. Но врача-то вызовите, конечно, поберечься надо. Ладно, звоните, если что. Привет Максимычу…
ГОСТЬЯ-3
Скорая» уже неслась к даче Максимыча, голося сиреной, а в это время во двор небольшого особнячка, расположенного в тихом переулке между Бульварным и Садовым кольцом, вкатилась маленькая «Ока», за рулем которой восседала Соня. Та самая, которая лихо торговалась с покойным Найденовым и руководила исполнительницей Любой в «работе» по Грекову. Соня, одетая в легкий серый костюм делового покроя, вовсе не напоминала ту разбитную челночницу, которой выглядела во время «командировки».
Особнячок, некогда бывший частным домом, при Советской власти был превращен в собрание коммуналок, а ныне переоборудован в офис. Его отчистили, отреставрировали и оборудовали по-современному.
Охранники пропустили Соню без вопросов — знали в лицо. Она быстренько взбежала на второй этаж и, пройдя по коридору, оказалась у небольшой двери, которую открыла без стука и чуть ли не ногой.
Ее ждал плотно скроенный блондин в бордовом пиджаке, при белой рубашке и галстуке, в черных брюках и блестящих полуботинках.
— Привет! — порадовался он, встав из-за стола. — Отлично выглядишь!
— Стараемся, Олежек. — В меру подкрашенные губы Сони сложились в улыбку. — Говорят, по мне соскучились?
— Присаживайся. Коньячку?
— Да ну его к монаху! Жарко. У нас с Любашкой был запланирован выезд на природу, а вы кайф сломали. Минералочки плесни.
— С нашим удовольствием. Чего изволите: «Боржом», «Нарзан», «Vera»?
— «Боржом».
Соня осушила стакан, блаженно закатила глаза и сказала:
— Кайф! Теперь можно и послушать.
— Ты торопишься?
— Ну, вообще-то нет. Но если ты опять будешь в любви признаваться, то скажу «пока» сразу же. Так что давай сразу по делу.
— А один вопрос не по делу можно?
— Смотря какой. Могу и не ответить.
— Ладно, тогда лучше сначала по делу.
Он выложил на стол две фотографии.
— Это клиенты. Сегодня днем их вывезли из города на охраняемую дачку вот в этом поселке. — Олег достал карту и показал карандашом на скопление черных точек. — Двадцать километров от МКАД. Охрана: четыре парня с автоматами и три овчарки. Забор высотой два с половиной метра, бетонный, поверху колючка. Вот фото дома с четырех сторон…
— Хреновый расклад, — отметила Соня, разглядывая фото. — Окна тонированные, могут и бронестекла быть. Да и вообще просматриваются плохо. Вокруг деревьев много, а на ночь могут ставни закрыть.
— Согласен. Как насчет того, чтобы сделать их в момент вывоза с дачи?
— А их должны вывозить оттуда?
— По нашей прикидке — да.
— Ворота одни?
— Да.
— Если там не совсем дураки, ничего не выйдет, — авторитетно заявила Соня, — Вот это (она ткнула пальцем в один из снимков) — подземный гараж. Наверняка в него есть выход из дома. Подгонят машину в гараж, посадят в нее этих двоих и спокойно увезут. Если хочешь, чтоб они не ушли, возьми десяток ребят и устраивай штурм Измаила. Это не наша работа.
— Вот теперь я тебе все-таки задам вопрос не по делу. Вы с Любашкой нормальные?
— Такую работу нормальные не делают.
— Я не про то. Вам что, мужики не нужны?
— Понятно. Так бы и спросил: «Лесбиянки вы или нет?» Отвечу: «Да». Еще есть вопросы? Тебе рассказать, как мы трахаемся или еще что-нибудь?
— Нет, это мне неинтересно. В кино видал. Это вопрос не праздный, а практический. Вы можете охранникам мозги запудрить?
— Если они дураки, то сможем. А умные нe запудрятся, даже если б мы королевами красоты были. Как ты себе это дело представляешь? Приходят две бабы и начинают стучать в ворота: «Мальчики, мы к вам пришли»? Или разыграть заблудившихся: < Пустите переночевать»? Не смеши мою задницу! — презрительно произнесла Соня.
— Ты можешь дослушать? — рассердился Олег. — завелась с пол-оборота… Конечно, на эту дачку вас не пустят. Но рядышком, за забором, есть другая. Хозяин в загранке со всей семьей, дача охраняется тремя сторожами. Через сутки тройку меняют. Не очень у них работа пыльная, прямо скажем. Скучают ребятки, естественно, а поскольку у них кое-какие лишние денежки есть, приглашают девочек по вызову. Причем из одной и той же хорошо проверенной фирмы. Которая подотчетна нашей системе. Улавливаешь ход мысли?
— Ну, примерно улавливаю. Хочешь провести нас на эту дачку вместе с курвами. Я, допустим, сойду за «мамочку». Что дальше?
— Дальше — проще. Заболтаете мужиков, раздадите им девок, для верности можете клофелином угостить. Потом спуститесь в подвал. Там оборудовано бомбоубежище, точно такое же, как на соседней даче. Аварийный выход общий, хотя находится он на территории дачи, где содержат ваших клиентов. Поэтому можно из одного бомбоубежища пройти в другое.:.
— Ты был там? — подозрительно спросила Соня.
— Я знаю мужика, который строил эти дачи с бомбоубежищами. Он продал мне копии планов.
— Давно это все строилось? — поинтересовалась Соня.
— Лет пятнадцать назад, при Брежневе.
— А твой мужик давно был в этих бомбоубежищах?
— Вообще-то с тех пор, как построил, не бывал…
— За пятнадцать лет там могли все переделать, замуровать, решетки поставить или двери оснастить замками с сигнализацией. Не дураки ведь, раз такие дачи приобрели, дурак столько не заработает. Так что план у тебя, Олежек, извиняюсь, ни в звезду, ни в Красную Армию. Застрянем там, нашуршим и засветимся. Но самое главное, ты ж не подумал, что будет, если эти охранники возьмут да и не захотят девушек вызывать.
— Согласен, это проблема. У тебя свой вариант есть?
Соня помедлила с ответом, вытаскивая сигарету из пачки и закуривая:
— Есть. Гляди на картинку: вот тут стоит столб. Электропередача, верно?
— Да-
— Теперь гляди вторую фотку. Видишь этот столб?
— Нет, не вижу.
— Правильно, его дерево закрыло. А провода видно. Ведут прямо к дому. Вот здесь подвод к щитку. Прямо над окном второго этажа. Теперь представь себе, что какой-то нехороший человек возьмет ролик с крючком, смажет его как следует, чтоб поменьше скрипел, подвесит на крючок ящичек с десятком шашек и запалом, а потом спустит этот ролик по проводу. Мало не покажется.
— Шуму много, а гарантии — нет. Шандарахнет, конечно, крепко, дом, возможно, завалим, а укантуем и только глушанем — сразу не определим. Халтура!
— Тогда лучше вообще на дороге подлавливать. Когда повезут. У тебя ведь там наблюдает кто то.
— У них машина с тонированными стеклами. Сразу не рассмотришь, кто сидит. Тем более могут на пол уложить. Выехала машина пустая, а мы побеспокоили. Сразу напугаем, потом сложнее будет.
— Так, может быть, их вообще уже вывезли оттуда?
— Нет, машина больше не выезжала.
— Ладно. Съездим туда сейчас, поглядим. Дай прямую связь с наблюдателями. Картинки с собой заберу.
— Хорошо. Возьми вот эту болтушку, достает даже с запасом. Ребята откликаются на Мартышку, я — Слоник, ты будешь Мышкой. Не западло?
— Мышка не овца. Нормально.
Соня забрала со стола фотографии Веры и Клыка, рацию, смяла сигарету в галантно пододвинутой Олегом пепельнице и покинула гостеприимного хозяина.
Затем ее малышка «Ока» выкатила со двора и принялась колесить по московским улицам, выбираясь из центра. Через полчаса она добралась до облезлой пятиэтажки, стоявшей в едином строю с десятком таких же серых и безликих, заперла машину и поднялась на третий этаж.
Позвонила по-особому: два коротких, один длинный. Люба открыла почти сразу.
— Упарилась! — проворчала Соня. — Ополоснуться бы, да некогда. Работа есть, Любаня! Собирайся скоренько.
— Что брать?
— Зонтик.
Через десять минут они спустились вниз и уселись в «Оку». У Любы на плече висел длинный тонкий зонт с металлическим наконечником и пластмассовой рукояткой. Соня села за руль и повела «Оку» в сторону МКАД.
— Что за дело? — спросила Люба. — Без прикида, на своей тачке? Нас там не подставляют?
— Хрен его знает! — ответила Соня. — Пока мы только глядеть едем. Осмотрим место будущего происшествия…
— Не засветимся?
— Надо постараться…
Выехали за город.
— Благодать! — вздохнула Соня. — Чуешь, как воздух посвежел? Давай, как это дело спихнем, оторвемся на недельку, а?
— Да уж, — недоверчиво хмыкнула Люба, — дождешься… Опять какой-нибудь козел позвонит — и все, отдохнули.
— Ты думаешь, я послать не смогу? — расхорохорилась Соня. — Запросто!
— Не пошлешь, — убежденно сказала Люба. — Не в первый раз.
— Пошлю, вот увидишь. Что, других нету?
— Вот потому, что другие есть, ты и не пошлешь. Мы тоже не бессмертные. Если до сих пор не завалили, то именно из-за безотказности. И оттого, что работали чисто. Был бы хоть один хвостик — отрубили бы нас к чертям.
Соня вздохнула. Она была согласна с этим выводом.
— Нет, все-таки я недельку выбью. Сейчас в ее равно заказов мало. Не сезон.
— Ну да, у нас уже за это лето восьмой выезд.
Так, за разговором незаметно пролетели те минуты поездки, которые отделяли их от поворота к дачному поселку.
— Слоник, Слоник, — позвала Соня, — ответь Мышке.
— Слоник слушает, — долетел сквозь треск эфира голос Олега. — Ты где, Мышка?
— Свернула, куда просил. Там въезд свободный?
— Там Мартышка ждет. Ты ждешь, Мартын ка?
— Жду, — вклинился третий голос на той же волне. — Перед воротами КПП поселка паркуйтесь на площадку. Я сам к вам подойду.
Стоянка показалась через пару минут. На ней стояло десятка два машин, не имевших пропуска для въезда в поселок. «Ока» притулилась между двумя солидными «Волгами». Соня и Люба вышли и сразу же заметили молодого человека в спортивной майке и шортах, который уже спешил к ним.
— Здравствуйте, Мышки! — сказал он с приятной улыбкой.
— Привет, Мартышка, — отозвалась Соня.
— Пошли. — Встречающий обнял обеих за талии.
— В обнимку обязательно? — брезгливо спросила Соня.
— Обязательно, — кивнул парень. — Через КПП во всяком случае.
Милиционеры даже вопросов не задавали. Только оценивающе поглядели на дам. Парень показал свой пропуск, сказал: «Это со мной!», и дружная компания прошла на охраняемую территорию.
Над поселком высились огромные мачтовые сосны, подкрашенные золотисто-оранжевыми лучами заходящего солнца. Это же самое солнце растягивало тени деревьев по обширным участкам, где прятались большие и очень большие дачки.
Мартышка провел спутниц по пустынной улице мимо высоких и прочных бетонных заборов. Затем свернули в тесный проулок между двумя заборами, прошли по нему с полета метров и остановились у прочной стальной калитки. Мартышка открыл ее сейфовым ключом, впустил дам и запер за собой калитку.
По извилистой тропинке, проложенной между кустами, шли уже гуськом. Через пару минут оказались на задах невысокого кирпичного здания, явно не дачного назначения и выглядевшего весьма невзрачно. Территория заросла крапивой и лопухами, вокруг здания валялись какие-то рассохшиеся бочки с окаменевшим цементом, сломанные носилки, ржавые лопаты без черенков, полусгнившие доски, истлевшие ватники и тому подобное. Пустых бутылок тоже было немало, и целых, и битых.