удержал меня с бутылкой коньяка.
– И девочками, – добавила она отрешенно, но шутка не получилась. В ее голосе
невольно прозвучали нотки сожаленья.
– Нет. Он попросил меня, помянуть с ним какого-то его друга.
– Это тот, что вице-президент какой-то научной компании?
– Да, Тройд. Ты его видела один раз по телевизору. Выступал на конференции
достижений в области биоэнергетики… Так, что у тебя случилось?
Мона внимательно посмотрела на Джона.
– Я ничего не понимаю. Дверь была закрыта, – начала она ставшую ей привычную
фразу, – не только на замок, но и на цепочку. Я попыталась своей не очень мускулистой
рукой набросить снаружи цепочку, и у меня не получилось.
– Что у тебя не получилось?
– Вот это, – кивнула она на дверь, – а когда утром хотела взять свой бюстгальтер и
браслет, твой подарок, то их на столике не оказалось. Ну что скажешь?
– Во-первых, не обязательно об этом сообщать шефу. И потом, если ты не смогла
открыть, то почему другие не смогут?
– Ну, правильно. Я так и думала, что это ты, – с облегчением вздохнула Мона.
– Нет, не я, – монотонно произнес Джон, копируя Гроунда.
– Не ты? – растерялась Мона.
– Не я.
Мона побледнела.
– Что это, Джон?
– Еще не знаю, – спокойно ответил он, проведя ладонью в воздухе, – поживем,
посмотрим, как сказал Майкл.
– Что значит «поживем»? Пока поживем, – возмутилась она, глядя на Джона так, словно
увидела его впервые.
Джон улыбнулся оправдательной улыбкой, привлек Мону к себе, обнял, поцеловал,
сказал тихо:
– Успокойся, любимая. Я разберусь. Приготовь что-нибудь повеселей для желудка. Я
устал.
– Да, Джон. Я сейчас. Я полностью выпала из-за этого… Сейчас, дорогой…
Мона поспешно ушла на кухню, и Джон облегченно плюхнулся в кресло. Наконец, он
расслабится и спокойно все обдумает.
14
Вначале обхватил ладонями голову. Крепко стиснул виски. Почувствовал облегчение.
Резко отпустил. Снова сжал, отпустил… После нескольких таких упражнений ощутил
прилив сил.
Мысль пришла сама по себе. Спокойная и независимая. Ночью исчезли бюстгальтер
Моны и часы-браслет. Может быть еще что-нибудь, чего ни он, ни Мона еще не знают.
Моне он верил, как самому себе. Был уверен – она ничего от него не утаивала. И не только
потому, что скрыть что-либо не в ее интересах. Мона чиста и открыта, как ребенок,
который не способен скрыть свои первые впечатления. Она просто наивна. И это ее
качество он свято берег у себя в душе.
Джон знал по опыту, что пропажа, которую могут обнаружить быстро, просто так не
исчезает. А значит, исчезает с умыслом. С дальновидностью. Еще хорошо, что эти вещи
исчезли, и ничего не прибавилось, что гораздо опаснее. Хотя – кто знает! Возможно, все
только начинается. Поживем, посмотрим, как сказал Майкл.
В воздухе появился аппетитный запах яичницы. Не яичницы-болтуньи, а fried eggs, его
любимой яичницы-глазуньи с зеленым луком, где не придется отыскивать цельный
желток. Джон потянул воздух и ощутил сосущее перекатывание в желудке. Все-таки, какой
божественный уют создает любимая женщина! Она – это все: твое душевное равновесие,
тепло в доме, секс – хоть всю ночь! На Моне просто, просто грех не жениться.
Джон поднялся и не спеша начал рассматривать знакомые предметы и обстановку –
книжный шкаф, в нем выстроенные в привычной последовательности книги по жанрам,
широкий платяной шкаф, где аккуратно висели ее легкие и шикарные наряды в
осмысленном порядке, как и книги, туалетный уголок, заставленный косметикой и
парфюмерией – флаконами, баночками, всякими милыми вещичками. Разве можно одним
взглядом разобраться, что здесь исчезло, а что появилось?
Джон подошел к широким на всю стену окнам, двери на балкон, потрогал ручку-запор.
Дверь была закрыта. Она открывалась только изнутри, и посторонний не мог
воспользоваться запором со стороны балкона. Он с удовлетворением кому-то покивал
головой. Подоконник и рамы были гладки и чисты. Сравнительно недавно Мона сделала
ремонт квартиры. Джон подошел к входной двери, набросил цепочку, оттянул к себе
отпертую дверь. Образовавшаяся щель оказалась едва достаточной только для того, чтобы
рассмотреть в узкой, щели пространство и часть того, кто находился в нем, и то –
значительно выше натянутой цепочки. Такая установка и конструкция цепочки лишает
взломщика возможности снять ее неповрежденной даже при помощи специального
приспособления. Джон покачал головой.
– Джон, сколько мне тебя звать? Чем ты там занят? Спишь?
– Иду, милая! – Джон недоуменно пожал плечами, показав кому-то раскрытые ладони,
будто бы для достоверности, что в них ничего не было.
За столом, Мона молча смотрела, как Джон ел. Ей всегда нравилось смотреть, как Джон
с аппетитом поглощал все, что ни приготавливала она. И по тому, как он ел, догадывалась,
что больше всего ему понравилось.
Сегодня ей было неуютно. Чувство защищенности и уверенности вдруг покинули ее.
Показалось, что она одинока среди людей и не нужна никому. Она понимала, что это
неправда, она нужна Джону, как и он ей. Когда она говорила ему о замужестве, он отвечал
лаской, терпеливо выслушивал доводы любящей женщины, ссылался на возраст
застарелого холостяка, двадцать лет назад потерявшего жену в автокатастрофе, не
желающего портить судьбу ей, молодой девушке, достойной лучшего в жизни, чем может
предложить он. Но как же он поступает! Ведь он ее любит и что же? Не боится ее
потерять? Так разве бывает?
– Выкинь из головы, дорогая. Я не дам тебя тронуть никому, запомни. Ты в этом
сомневаешься? Выкинь немедленно, – окрепшим голосом сказал он, перестал жевать и
внимательно посмотрел ей в глаза.
15
– Я знаю, Джон. Но ты мне не муж, правда? У тебя отсутствует чувство личной
защищенности. Я же должна быть законной твоей собственностью, которую нужно
оберегать.
– А так что, не нужно?
– А так – не нужно.
– Ерунда! С каких это пор ты стала сдавать на пессимизм? Ты же у нас в одной команде,
забыла? Вспомни, как в прошлом году ты помогла распутать дело Тома-наркомана. А
сейчас мне все это говоришь!
– Ты тоже молчишь. Я знаю, у тебя для меня есть что сказать.
– Верно. От тебя не скроешь, – он достал из кармана в целлофановом пакете
посмертное письмо Клода, протянул его Моне, придержал в пальцах, – о нем, кроме меня
и Майкла, никто не знает. Теперь и ты… Прочитай и включись в работу. Подумай, что это
может быть. Отбрось свои эмоции и подумай.
Мона сквозь целлофан расправила записку, пробежала по строчкам. В первую минуту
Джон увидел на ее лице растерянность, но затем, собравшись, она осторожно вымолвила:
– Я его знаю, Джон. Он мой сосед. Верней, сосед моих родителей. И ты с ним
встречался один раз. Ты просто забыл. Но это все какое-то собачье дерьмо. Словно не обо
мне речь. А ты что подумал? Неужели поверил хоть единому здесь слову?
– Да нет, – с досадой отмахнулся он, – в том-то и проблема, что нет! Непонятно, для
кого это написано? Его же отравили.
– Отравился.
– Нет, отравили. Убийца позвонил Майклу и к нам в управление.
– Почему Майклу?
– Этого даже сам Майкл не знает.
В то время, когда аппетит Джона достиг наивысшей точки и инспектор принялся
потягивать черный кофе с бренди, просигналил радиотелефон. В трубке он услышал голос
Форста:
– Сэр, мы закончили. Есть то, что вас интересовало. В разбросанной постели Клода
нашли женские вещи.
Джон внимательно посмотрел на Мону.
– Бюстгальтер и часы-браслет, – уточнил Джон.
– Сэр… у вас что, появилась способность ясновидца?
– Отправь на экспертизу, – хмуро сказал Джон, – а сейчас жду тебя сюда на
Вестфлагнер-стрит. Тут есть небольшая работа.
Упершись локтями о стол и обхватив ладонями голову, Мона неподвижно смотрела в
пустую тарелку Джона. Чувство унижения и стыда еще минуту держало в оцепенении, но
затем, Мона закрыла лицо руками и тихо заплакала.
Джон встал, закурил, провел рукой по ее плечу и ушел в гостиную. Привалившись на
спинку кресла, он погрузился в раздумья. Почему именно Майклу позвонил убийца?
Значит, в игру зачислен не только он, Джон и Мона, но и Майкл. Напрашивается простой
вопрос, о котором знать мог или не мог убийца – что связывает Майкла с ситуацией?
Можно проследить все внешние его связи с участниками событий и нынешние
обстоятельства, связанные с ними. Трудность в том, что та или иная информация уводит
мысль в бездонное прошлое. Так можно докопаться до прадедов Майкла, если войти во
вкус. Видно, нужно начать с уже известного ближайшего прошедшего. Например,
вспомнить последнюю встречу с Майклом на месте убийства, затем – за коньяком в баре –
весь в подробностях разговор до сообщения по телефону об убийстве. Шла речь о романе
«Уникальное убийство», который Майкл предлагал прочитать. Он говорил о России, о
своих родственниках, о племяннике, о книге. Что из этого суть важного? Книгу читал.
Можно в памяти восстановить сюжет – о русской или коммунистической мафии. Что
толку? В политике этих советских шизофреников он так же разбирался, как Тутанхамон в
компьютерах или в презервативах с усиками. «Уникальное убийство» не читал. Журнал,
16
где напечатан этот роман, есть, наверное, у Моны. Она его получает в управлении, читают
его там все, кому ни лень, потом Мона забирает журнал домой, пока он не затеряется у
подруг.
Джон, не раздумывая, подошел к книжному шкафу, пробежал глазами по полкам,
отыскал стопку журналов.
– Мона, мне нужен журнал, где напечатан роман Майкла.
– Тебе нужен May, – Мона разбито подошла к шкафу, – разве ты его не читал?
– Майкл сказал, что мне необходимо его прочитать. Будто это поможет расследованию,
– с досадной усмешкой заметил Джон.
– Если нет времени, можешь не читать. Я тебе расскажу. Это что-то похожее на… О,
Боже! Джон! Это похоже на случай с Клодом, – Мона испуганно посмотрела на Джона,
– так в этом сюжете и я! Джон, что происходит? – вскрикнула она.
– Я так и думал, – раздраженно сказал Джон, – потому и попросил журнал.
– Вот он, Джон. Я его нашла, успокойся.
– Успокаиваться нужно тебе.
– Но может это просто совпадение, как и все стандартные случаи, они похожи? А мы с
тобой взвинченные, с фантазией.
– Ошибаешься, милая. «Стандартные» не могут называться «Уникальным убийством».
Только этот Майкл паразит! Если какой-то маньяк клюнул на его сюжет. И я ему, паразиту,
скажу об этом. А впрочем, он и сам уже, наверное, пожалел, что написал такое… Пойди,
открой, это Форст, – добавил он, услышав звонок у входной двери.
Форст переступил порог и, переминаясь с ноги на ногу, остановился, посмотрел на
Джона.
– Да, хорошо. Я вижу, что ты явился, – сказал Джон, внимательно рассматривая Форста,
– займись отпечатками на подоконнике здесь с внутренней стороны и там – на двери и
окнах со стороны балкона. Объясни, если у тебя хватит фантазии, каким образом
похититель мог сюда забраться?
Форст медленно вытащил из саквояжа пропавшие вещи Моны. Бюстгальтер он
аккуратно двумя пальцами подержал навесу перед Моной. Она выдержала паузу и
упавшим голосом сказала:
– Да, это мой. И браслет.
– Знаем, – мрачно сказал Джон, – забирай, Форст, как улики. Непонятно только какие. А
мы с Моной пойдем, уединимся, составим официальный опрос ее персоны, как лица,
имеющего к убийству косвенное отношение. Самое главное – твоя связь с Клодом, Мона.
Подробно, давай.
– Пиши, – Мона устало откинулась на спинку софы, – последний раз Клода я видела на
его участке под вечер три дня назад. Я была у родителей и видела, как он стоял с лопатой в
руках, а рядом с ним какой-то мужчина, лет так сорока, похожий на того вице-президента,
которого я видела по телевизору. Он высокий, светловолосый с короткой стрижкой,
худощав, – Мона говорила, закрыв глаза, медленно припоминая и произнося слова так, как
она это делала на работе, уточняя фразы на запротоколированных документах. – Мы
обменялись взглядами, и мне показалось, что он на меня смотрел как-то заинтересованно.
Клод к родителям никогда не заходил. Встречались случайно на улице, обычные контакты
на свежем воздухе.
– Это все?
– Наверное. Давай твою рукопись, – полушутя произнесла Мона.
Она взяла исписанный листок у Джона, подложила журнал и расписалась.
– Вот насчет моих вещей ты изложил правильно, – заметила она с издевкой,
просматривая последние строчки.
– Что ты говоришь! Просто удивительно, как это у меня получилось, – с напускной
восторженностью отметил Джон, – только протокол подписывают после, а не до того, как
с ним ознакомились.
17
– Удивительно, – подражая ему, сказала Мона, – а я думала, ты его прочитал.
Джон посмотрел на Мону, минуту осмысливая ее слова. Но, заметив покрасневшие ее
глаза, потянулся к ней, чтобы успокоить. Она отвернулась к окну, стараясь подавить в себе
обиду.
– Ты же знаешь, милая, это обычная формальная процедура, – оправдывался Джон. –
Подпиши еще здесь, – он подсунул канцелярский бланк о невыезде из Miami до
специального на это разрешения.
Мона молча подписала.
– Для приличия ты хотя бы его заполнил…
Джон поцеловал ее в висок:
– Дорогая, ты же знаешь: так должно быть в подобных случаях. Не волнуйся, на твою
карьеру секретаря шефа полиции Miami это не повлияет. Что касается меня – другое дело.
Я уже нарушил, еще не нарушая.
– Джон, – с огорчением проговорила Мона, – ты ничего не понял. Мне наплевать на
карьеру. И на свою свободу наплевать. Она слишком затянулась.
Джон посмотрел в сторону, скрыв признательную улыбку, помолчал, положил руку на
ее колено, ласково провел ладонью.
– Как попали по твоим предположениям эти вещи к Клоду? Ты мне ничего не говоришь,
даже твоих самых тонких мыслей!
– Подумаю.
– Подумай. И ничего не бойся. Я еще пока жив, милая.
– Я знаю, – она взвизгнула и порывисто обняла Джона. – Я знаю. Ты мне веришь, дорогой.
Я люблю тебя. Я всегда верна тебе, Джон!
Тень реальности
Шеф полиции Miami, Билли Гроунд уже два часа подряд сидел у себя в кабинете,
разбираясь в отчетах, от усталости чувствовал притупление рассудка и острое желание
смахнуть все разом со стола. Когда у распахнутой двери появился Джон Конрад, он с
обманчивой радостью ощутил облегчение, подумал, что это ему подвалил вынужденный
отдых, откинулся на спинку кресла и, облегченно прикрыв глаза, сунул в рот сигару.
– Пристрой свою задницу, Джон, и рассказывай. С управляющим дома говорил?
– Нет. Успею. Вначале обсудим вместе.
– Я думаю, несущественно. Только для формальности. С самоубийцами у нас разговор
простой.
– Нет, Билли. Придется повозиться, – Джон проследил за передвижением сигары из
угла в угол во рту у шефа, – убийца существует.
– С каких это пор ты стал верить анонимным звонкам психов? Какой-то шизофреник
решил поразвлечься с тобой, прочитал в прессе экстренную заметку твоего друга Майкла
о том, что знаменитый сыщик, Джон Конрад гениально напал на след самоубийцы.
– Не в психе дело. Он не простой псих. Мне кажется, он очень умный и неординарный
псих. Тебе известно, что вещи Моны оказались в доме у Клода?
Услышав последнее, Гроунд сдержанно заулыбался, но тут же подавил невольную
улыбку.
Джон покраснел от злости, однако ограничился простым объяснением: