КАЛИНОВКА 6
Указатель мелькнул в правом верхнем углу амбразуры лобового стекла и пропал, как его и не было. Фантом, привидевшийся усталым глазам.
— Осталась справа, — буркнул Пугик. Машинально повернув голову в указанном направлении, я не разглядел ничего, кроме темной гряды холмов. Надо думать, поселок прятался где-то за ними.
— Может, надо было свернуть? — сказала Ольга, не зная, она скоро попадет туда, только уже без Игоря. И, к слову, с минимальными шансами выбраться.
— На кой она тебе сдалась, детка? — отмахнулся Пугик. — Что мы там забыли?
— СТО…
— Не смеши меня, — откликнулся ее муж. Обернулся ко мне: — Серега, будь другом, вынь-ка атлас из бардачка. Что-то я никакой Калиновки не припомню, хоть убей…
Я подумал, его опасения — напрасны, не так уж много в глуши дорог с асфальтовым покрытием, значит, в трех соснах — не заблудишься. Но, упираться не стал, вытянув руку, принялся вслепую обшаривать отделение для перчаток. Лампочка, которой полагалось его освещать, перегорела. Но, Игорю было не суждено свериться с картой. Он практически прибыл на конечную остановку. Я как раз нащупал атлас автомобильных дорог, когда гул мотора неожиданно оборвался. Может, и не так пресекался рокот самолетных двигателей в минувшую войну, после того, как их настигали снаряды зенитных батарей с земли, но, определенное сходство имело место. Под капотом что-то звякнуло, наверное, какая-то железяка врезала дуба. Иномарка клюнула носом, задергалась. Пугик, сцепив зубы, попытался запустить двигатель на ходу, но, не тут-то было. Смирившись, Игорь воткнул нейтралку, и «Вектра» еще долго катились по инерции.
— Ну, вот, приехали, — вздохнул наш водитель. — Точнее, даже, приплыли. — Он сверился с часами. — Без четверти два. Дай-ка, Журавлев, сигарету…
Что и говорить, это был тот еще знак. Хреновый. Игорь хвастался, будто пару лет, как завязал с курением.
— Вот не прет, так не прет, — пожаловался Пугик, несколько раз энергично затянувшись. — Гребаный непер, я бы так сказал. Что ты будешь делать, а?
Я тоже закурил. Опустил стекло, выдохнул облако дыма в окно. С исчезновением звезд оно превратилось в идеальный квадрат Малевича.
— Что-нибудь придумаем, верно? Где наша — не пропадала?
— А то… — хмыкнул Игорь. Как только машина остановилась, он потянул на себя сначала рычаг стояночного тормоза, а за ним и тот, что отпирает капот. Полез наружу, кряхтя и ругая колымагу, которая его в конец достала. Я составил ему компанию. От мотора пахнуло раскаленным металлом. Явственно чувствовался запах оплавившейся пластмассы. Игорь сморщил нос. Протянул:
— Ого. Так и сгореть — недолга…
— Как думаешь, какой диагноз?
— Шут его разберет, — Игорь развел руками. — Предполагаю — смерть от старости, — он хотел улыбнуться, не вышло. — Пускай хоть немного остынет, Журавлев. Потом сделаем искусственное дыхание. Точнее, попробуем сделать. Если ни черта не выгорит, останется ловить буксир. А пока — можешь поджарить на этом металлоломе яичницу глазунью. Рецепт подсказать? Кладешь яйца на блок, глаза — сами вылезают.
— Пожалуй, воздержусь, — я поежился. Стало довольно холодно.
— Как знаешь, Журавлев. Хозяин — барин.
Мы стояли у распахнутого капота, как два матадора над сраженным быком. Подошла Ольга, спросила у мужа, как продвигаются дела.
— Лучше не бывает, — ощерился Игорь.
— Можно что-то сделать?
— Можно повеситься на буксирном тросе…
— А если серьезно, Игорь?
— Если серьезно, то я сомневаюсь, — Пугик потер переносицу. — Судя по звуку, Оля, навернулось что-то конкретное, — он слегка наклонился вперед. — Ремни, вроде на месте. Потеков масла — не видать. Может, помпу оборвало. Или, маслосъемные кольца залегли. Откуда мне знать, я же не ясновидящий. Вскрытие, как говорится, покажет.
— Но, ты ведь попробуешь ее починить? — не унималась Ольга.
— Ясное дело, что попробую. Всегда мечтал — разобрать головку блока в чистом поле, когда кругом — хоть глаз выколи. Экстрим, мля. Ты, Журавлев, тоже давай, подключайся. Кто знает, вдруг у тебя способности Чумака прорезались…
— Какого Чумака? — удивился я, представив упаковку известного отечественного кетчупа.
— Алана Чумака, — с наигранно-серьезной миной пояснил Пугик. — Помнишь такого, Серега? Который воду заряжал по телевизору. А еще — массово запускал неисправные механические часы…
— Что-то было, — без особой уверенности протянул я.
— Ну вот, можешь попробовать свои силы.
— Ты шутишь?
— Какие уж тут шутки, — вздохнул наш водитель. — Надо ж досуг занять, пока мотор остынет. И потом, времени у нас — вагон. Спешить особо некуда. Я тут вряд ли что смогу сделать. Значит, будем рассчитывать на буксир. Если какой-нибудь самаритянин и появится в этом блуде до утра, в чем я, честно говоря, сомневаюсь, чтобы дотащить нас на шнурке в какую-никакую цивилизацию, СТО там, скорее всего, не работают круглосуточно. Так что, времени у нас — вагон…
— Дальше определимся, как быть, — продолжал Игорь. — Возьмутся здешние доморощенные механики за нашу тачку, считайте, повезло. Нет, будем думать, — Игорь пожал плечами. — Кто их знает, как у них здесь с запчастями. Может, неделю придется ждать. В уравнении — слишком много неизвестных, чтоб я родил однозначный ответ. Есть, конечно, альтернативный вариант — возвращаться домой на шнурке, если подвернется попутная машина. Чепуха, каких-то девятьсот километров на буксире…
Я подумал, при подобном раскладе Юрию Максимовичу доведется запастись терпением. А, заодно, и моим девчонкам. Пугик словно прочитал мои мысли:
— Да ты не переживай, Журавлев. Если увидим, что дело — табак, сядете с Ольгой на паровоз, и послезавтра будете дома. А я уж останусь расхлебывать…
— Э, нет, — заикнулся я.
— Брось, — Пугик отмахнулся. — Надо мной же не нависает твой Юрий Максимович. Я, брат, сам себе хозяин и доктор…
Я вздрогнул, потому что, честно говоря, не помнил, чтобы называл при Игоре имя шефа. Хотя…
— Так что, Серега, не хочешь, пока суд да дело, попробовать себя в качестве медиума? Вдруг, получится? Нет? Зря. Тогда давай еще сигарету….
Пока мы разговаривали, Ольга, повернувшись к нам спиной, сделала несколько шагов, пристально глядя туда, откуда мы приехали. Неожиданно налетевший ветер растрепал ей волосы, застонал в придорожных зарослях.
— Приближается ураган, — молвила Ольга. Я подумал, она права. Природа, похоже, собралась продемонстрировать нам, кто в доме хозяин. Это были явно не мы. Да и дом наш находился слишком далеко отсюда.
— Хорошенькие дела, — протянул Пугик и снова покосился на часы, будто ждал чего-то. Ослепительно сверкнула молния, разодрав небо на две неравные части, ощетинившиеся острыми как бритвы краями. Стало светло как днем, я зажмурился. С приличным интервалом пророкотал гром, да так, что земля под ногами завибрировала ему в унисон.
— Ни шиша себе, — пробормотал Пугик.
— Там, кажется, кто-то есть! — испуганно воскликнула Ольга.
— Где?! — выдохнул Игорь. От интонации, с которой был задан вопрос, мне стало не по себе.
— На дороге за машиной…
Игорь, с грохотом захлопнув капот, шагнул к жене.
— Да кому там быть, Олька?! — сказал я нарочито бодрым голосом.
— Кому угодно, — ответила она. Кажется, именно в этот момент и появился мотоциклист. Он возник ниоткуда, словно фантом. Сначала мы услышали тявканье двухцилиндрового мотора. Оно приближалось оттуда, откуда на нас надвигалась гроза, словно летело в авангарде бури. Мне стало жутко, без видимых причин, подумаешь тоже, мотоцикл…
— Кто-то едет, — сказал Игорь. Бодрость из его голоса исчезла напрочь. Мы затаили дыхание, в ожидании.
Звук быстро нарастал, первой показалась круглая фара, мерцавшая, как маяк на далеком мысу. Затем из стремительно сгущавшегося мрака возникла конструкция, напоминающая немецкий «Цундап», тяжелый мотоцикл с коляской, на котором в минувшую войну ездили гитлеровские мотострелки. Вид наездника (у меня в голове почему-то сформировалось именно это слово) наводил на мысль о кентавре, каким-то невероятным образом сошедшем со страниц сборника древнегреческих мифов, чтобы преследовать одиноких путников вроде нас, очутившихся на заброшенной дороге в лихую годину. Голову «кентавра», сообщавшуюся с мощным телом без шеи, венчал видавший виды танкошлем старого советского образца. «Кентавр» смотрел на нас пристально, как это умеют делать провинциалы. Мы ответили тем же. Он прокатил мимо, не проронив ни звука, как в немом черно-белом кинофильме. У аппарата отсутствовали задние фонари, мотоцикл растворился так же неожиданно, как и возник. Но мы какое-то время стояли, втягивая носами легкий шлейф недогоревшего бензина и прислушиваясь к удаляющемуся стрекоту.
— Чего бы я так пялился? — проговорил Пугик враждебно.
— Ну и рожа, — вполголоса добавила Ольга
— Дикари-с, — внес ясность я, надеясь немного взбодрить своих спутников, а то они совсем повесили носы. Хоть, правду сказать, мне тоже здорово не понравился этот субъект. Видок у него был — откровенно бандитским.
Между тем, отдаленный треск мотоциклетного мотора изменил тональность и довольно резко сместился вправо. Как будто мотоциклист свернул с дороги в чистое поле. Мы с Игорем переглянулись.
— Откуда он взялся? — спросила Ольга. Я понял, что она имела в виду. Кентавр будто вынырнул из тучи. Отвратительная, иррациональная мысль. Я поспешил от нее отделаться.
— Хотя бы из Калиновки, — сказал я, попытавшись нарисовать в уме живописную мазанку на околице деревни, а, заодно, и стол, накрытый гостеприимной хозяйкой под старой разлапистой вишней. Тарелку с варениками и крынку молока, грудастую молодуху и целый выводок детворы, мал мала меньше. Аллегория далась не без труда, на самом деле кентавр вызывал совершенно иные ассоциации, но распространяться о них я не собирался. Ольга и без того была — точно в воду опущенная.
— Не нравятся мне такие ребята, — Игорь покачал головой. — В особенности, когда тачка колом встала…
— Посмотрел, как раздел, — пробормотала Ольга.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Игорь, хмурясь все больше.
— Ты слышал, что я сказала…
Мы с Игорем снова переглянулись. Что-то надвигалось на нас вместе с грозой, теперь мы все чувствовали приближение смертельной опасности, хоть пока избегали говорить об этом вслух.
— Давайте-ка отсюда выбираться, ребята, — вполголоса, будто опасаясь чужих ушей, предложила Ольга. Я легко представил ребенка, которому не терпится уйти из леса, и он умоляет взрослых поторопиться, а те чего-то тянут у затухающего мангала.
— Знать бы, как, — сказал Игорь, массируя затылок.
IV. Призраки
Двигатель остыл, но и не подумал завестись, проигнорировав несколько отчаянных попыток Пугачева вдохнуть в него бензиново-электрическую жизнь. Этого следовало ожидать. Оставалось надеяться на появление доброго самаритянина, упомянутого Пугиком, но трудно голосовать, когда нет машин. А их — вообще не было. У меня даже возникло пренеприятное ощущение, будто их где-то позади умышленно отсекают встающие по ночам из могил призраки гаишников, некогда облюбовавших эту заброшенную дорогу. Представив оскаленные безносые черепа под выцветшими шлемами с серпасто-молоткастыми гербами, я невольно поежился.
— Что-то я продрогла, — Ольга закуталась в мохеровый свитер, но ноги все равно оставались голыми. Шорты — не лучшая экипировка после полуночи, да еще в предгорьях.
— Забирайся в машину, — посоветовал Пугик. Я собирался напомнить ей о пледе, который, кажется, видел на заднем сидении, когда с юго-востока донесся звук рокот автомобильного мотора. Ольга взяла меня за руку, наверное, испугалась, как бы это не тот же мотоциклист пошел на второй круг. Но, похоже, к нам приближался грузовик, отечественный и неухоженный. Вдалеке показались фары, светившие высоко и в разные стороны, как глаза забулдыги после третьей рюмки. Радовало, что их две, а не одна. Через пару минут мы уже могли разглядеть ночного бродягу. Им оказался изрядно потрепанный жизнью армейский вездеход «ГАЗ-66», проходимый, как «Хаммер», но далеко не такой престижный. При виде его меня немного отпустило, я даже успел подумать, что случись отечественным чиновникам полюбить его так же страстно, как им полюбился североамериканский джип, в государственном бюджете сохранилось бы гораздо больше средств для инвалидов и немощных стариков…
— Моя попытка номер пять, — пропел Пугик, размахивая руками с видом Робинзона, у которого необитаемый остров сидит в печенке. Я замер в ожидании. Ольга отступила в тень, которая, в общем-то, была повсюду, но в машину не села.
Я уж было испугался, что вездеход проедет мимо, невезение — штука прилипчивая, как жвачка, когда надсадно заскрипели колодки тормозных барабанов. Грузовик принял правее и остановился.
— Мир не без добрых людей! — воскликнул Игорь таким голосом, словно сам себе не верил, прошлепал к грузовику, вскарабкался на подножку. Я не стал вмешиваться в процесс переговоров, чтобы не создавать ажиотаж. Водитель вездехода и без того мог загнуть любую цену, какую бы только пожелал. Выбора-то у нас не было. Разговор занял добрых пять минут. Игорь вернулся к нам, выглядя в меру удовлетворенным.
— Ну, что? — спросили мы хором.
— Жмот, конечно, конкретный, — сообщил Игорь, отмыкая багажник. Внутри оказалось совсем не так много вещей, как можно было предположить, видимо, Игорь с Ольгой в быту были не привередливее спартанцев. Буксирный трос валялся на виду. — До трассы согласился дотянуть. За сотку. Там, дальше, что-нибудь придумаем. Не ахти что, конечно, но все же лучше, чем тут загорать.
Игорь ловко просунул трос в стальную петлю под передним бампером легковушки. Заклинил гаечным ключом. Вездеход, тем временем, медленно попятился.
— Хорош! — гаркнул Игорь, когда круглые стопы-блюдца на корме грузовика нависли прямо над капотом нашей машины. Не глуша мотора, водитель «Газона» выбрался из кабины. Его движения были по-кошачьи ловкими. Мне это — совершенно не понравилось. Казалось бы, да пускай себе ходит, как тигр, но нет. Когда он приблизился достаточно, чтобы я смог его рассмотреть, тусклые габариты «Вектры» горели не ярче светлячков, первое, негативное впечатление подтвердилось. Перед нами был поджарый, жилистый субъект лет около тридцати пяти, в заношенной шоферской жилетке, одетой на голое тело. Его мускулистые предплечья и руки синели причудливыми узорами татуировок, среди которых превалировали черепа и кресты. Правда, отчетливо мне удалось разглядеть лишь одну, «украшавшую» левое плечо водителя. На ней вертикально расположенный меч с эфесом, венчавшимся черепом, протыкал клинком соединенные цепью кандалы. Выглядела картинка — зловеще.
— Якудза, — пронеслось в голове. Я сделал шаг назад, давая ему дорогу. Игорь протянул конец буксира, водитель живо закинул его на клык вездехода.
— Порядок, — сказал он каким-то странным, надтреснутым голосом. Словно голосовые связки высохли, как у мумии, тысячу лет мариновавшейся в соляном растворе.
— Тогда по коням? — откликнулся Пугик.
Шофер отрицательно покачал головой. Вперился в лицо моего друга своими маленькими, глубоко посаженными глазками, зыркавшими из-под сильно развитых надбровных дуг. Кустистые брови срослись на переносице, как у Урфина Джюса из сказки Волкова, которую я недавно прочел Юльке. Левую бровь когда-то давно рассекли надвое, она так и срослась — неровно, зигзагом, уложенной горизонтально молнией. Впрочем, эти глазки были, пожалуй, единственной живой деталью на землистой физиономии шофера. Кожа была — как у трупа.
— Что не так? — удивился Игорь.
— Деньги вперед, командир, — проскрипел шофер, протягивая мозолистую ладонь. Даже фаланги пальцев, и те у него оказались в татуировках в виде перстней. На одном пальце виднелся сидящий в паутине паук, на другом змея обвила кольцами кинжал. Я испугался, как бы Игорь сдуру не вытащил бумажник при этом типе, но, мой приятель был не лыком шит.
— По месту назначения получишь, дружище.
Шофер грузовика нахмурился. Я уловил исходящий от него странный запах, не лука, не чеснока, и не перегара, не подумайте. И даже не застарелого пота, что частенько бывает. Чего-то совершенно иного, непривычного. Тлена… замшелого камня… не скажу. Запах никак не вязался с повадками хищника, которыми обладал незнакомец, это обстоятельство тоже сбивало с толку.
Таких не берут в космонавты, — пропел внутренний голос, но я не подхватил, стало не до смеха. Напротив, подумал: нервное…
— Может не сложиться… — предупредил шофер замогильным тоном. Интонации, прозвучавшие в его голосе, напугали Ольгу, и она отступила мне спину. Меня это приятно тронуло, если честно.
— Ладно… — Игорь с видимой неохотой пошел на компромисс. — Даю половину вперед. — Он аккуратно извлек новенькую фиолетовую купюру из нагрудного кармана, куда предусмотрительно переложил часть денег из своего «напузника». — По рукам?