— Знаешь, как Женька гнал машину? Такого и в боевиках не увидишь. Он же у меня настоящий ас, бывший автогонщик. Хороший парень, исполнительный, сдержанный. Я ему сказал: “Жень, умри, но мы должны там быть через двадцать минут”.
— Но неужели тебе не показалось оскорбительным, что я тебя позвала с такой целью?
— Да ты что, малышка? Я же люблю тебя, и все готов был сделать для моей любимой. Тебе был нужен хороший секс — с моим огромным удовольствием. Мне хотелось, чтобы ты это запомнила и не устояла бы перед желанием приехать еще. Я знал, что ты меня немножко презираешь, считая бабником, но надеялся, что тебе хотя бы понравится со мной в постели и ты будешь иногда приезжать ко мне ради этого. Когда ты говорила про фильм “Девять с половиной недель”, ты кое в чем была права — я действительно хотел привязать тебя к себе с помощью секса, постоянно доставляя тебе наслаждение и заставляя кончать по десять раз. Ведь было десять, правда же?
— По-моему, было и больше, я не считала.
— И я не считал. Но я хотел, чтобы ты хотя бы это оценила. Тогда я даже не надеялся, что ты меня полюбишь. Хоть иногда держать тебя в объятиях — вот была моя программа-минимум на тот момент.
— Ты своего добился. Только я этого даже не подозревала. Сначала я действительно просто балдела от секса в таком количестве, а потом — сам знаешь. Получил по программе-максимум. Я тебя люблю.
— Еще не все получил. Вот когда ты будешь совсем со мной — тогда я успокоюсь.
— Нет уж, ты не успокаивайся.
— Не бойся, — рассмеялся Казанова. — Ты меня так заводишь, что успокоиться мне не грозит. Но ты была не права, когда испугалась, будто я, как тот парень из фильма, хочу сломить твою волю и подчинить себе. Нет, малышка, я тебя люблю, и старался всеми силами, как умел, если уж не влюбить в себя, то хотя бы стать твоим постоянным любовником, но надеялся, конечно, на большее. Я вообще по натуре оптимист и всегда верю, что у меня все получится.
Лариса была рада, что они обо всем откровенно поговорили. Она многое поняла, а ведь еще пару дней назад боялась, что Казанова с ней только ради секса. Из-за этого было столько терзаний. И сама терзалась и его терзала. Зато теперь все стало ясно.
— А у тебя всегда такая железная эрекция?
— Если я хочу женщину, то да.
— А если не хочешь?
— Вот смешная! Малышка, это же элементарно — если мужик не хочет, то у него не встает.
— То есть могло быть так, что женщина вертит перед тобой задом и все такое прочее, а ты ноль внимания?
— Если я ее не хочу, пусть хоть голая на ушах ходит, — у меня ничего и не шевельнется.
— Ну надо же! А я считала, что хороший любовник — это тот, у которого всегда в порядке с эрекцией.
— А что, у меня разве не в порядке?
— Скажешь тоже! — рассмеялась Лариса. — Я вообще поражалась, с какой скоростью ты восстанавливаешься. Прошло всего несколько минут, и ты уже снова готов. Можешь говорить о всякой ерунде, мазать “мальчика” в желтый цвет в полосочку, а он у тебя как юный пионер.
— Ну вот, а ты не верила, когда я говорил, что люблю тебя.
— Так разве любовь и эрекция взаимосвязаны?
— Опосредованно, конечно. Я тебя люблю и всегда хочу. Даже если только что кончил, опять хочу. Поэтому и эрекция.
— А с другой женщиной у тебя может не быть эрекции?
— Да запросто.
— И такое с тобой бывало?
— Конечно. С любым мужиком это хоть раз в жизни, да бывало.
— И как часто у тебя были осечки?
— Раза три, по-моему, или четыре. Я всегда заранее знаю, с какой бабой будет все в порядке, а с какой проблемы.
— А почему проблемы?
— Ну, если она просто как чурка деревянная или истерику мне закатывает. Первый раз со мной такое было, когда поехали с ребятами на дачу. Я был без бабы, мне досталась сестра хозяйки дачи. Выпили, и все разбрелись по комнатам, а эта осталась со мной. А мне не хочется ее трахать, ну хоть умри. Мне было лет двадцать пять, а ей под сорок. Толстая, рыхлая, как разделась, у меня даже то, что еле шевелилось, упало. Она уж так старалась, но ничего даже не колыхнулось. С тех пор зарекся толстых баб трахать.
Лара хохотала так, что даже слезы выступили.
— Ой, — смеялась она, — представляю себе эту картинку!
— Ты смеешься, а я тогда испугался, что из-за нее импотентом стану. Удрал с этой дачи и поехал к одной бабе, всю ночь ее трахал и успокоился.
Лариса опять рассмеялась:
— А для тебя имеет значение именно фигура?
— Преимущественно. Морда тоже желательно смазливая, но если у бабы обалденные сиськи и задница, то я не буду смотреть на нее, а поставлю на четыре точки, и все. Но если мордашка симпатичная, а сиськи висят, или живот, или ноги кривые, волосатые, — бр-р! — передернулся Игорь. — Нет, у меня на нее ни за что не встанет.
— А если в темноте?
— Но руками-то и телом ощущаешь. Если я что-то такое почувствую, что мне не нравится, у меня сразу все упадет. Я выбирал только тех, кто в моем вкусе. Зачем мне тратить время на какую-то кикимору, если я знаю, что для меня это пустой номер? У меня лишнего времени нет. В общении с бабами для меня теперь важен только результат — кончил я или нет. А на партнершу мне глубоко начхать. Она за это бабки получает.
— Но если у тебя последнее время были партнерши, которых ты по-быстрому трахал в машине или еще где-то, то она же в одежде. Какая разница, какая у нее фигура?
— А я умею видеть то, что под одеждой. Мне одного взгляда на бабу достаточно, и я все знаю про ее фигуру.
— А если у нее фигура для подиума и все такое, и она тебе нравится, ты ее привез куда-то, а она как чурка?
— Так ведь прежде, чем ее привезти, я сначала удостоверюсь, что ей хочется со мной трахаться. Если ей не хочется, то она мне на фиг не нужна. А если ей хочется, чего ж она будет лежать как чурка? Будет шевелиться как миленькая. Я умею расшевелить бабу.
— А что ты делал, если женщина не может тебя возбудить?
— С такими я дела не имею. У меня нет лишнего времени возиться со всякими придурочными, которые будут ломаться или лежать как полено. Нюх у меня на это дело безошибочный. Так что осечки были по молодости и неопытности, а сейчас такого не бывает.
— Я всегда встречала тебя на тусовках с очень красивыми девицами.
— А я второсортный товар не покупаю.
— То есть ты считал, что ты их купил?
— Конечно.
— Но ты их как-то выбирал? Чтобы она тебе нравилась?
— Так ведь есть из кого выбирать, малышка!
— Да уж... Из тех красоток, что вертятся возле богатых мужчин, действительно можно выбрать.
Игоревы девки, хотя он им и платил, наверняка были в него влюблены. Да разве в него можно не влюбиться?
Казанова щедр, красив, обаятелен, галантен с женщинами. И хотя ему на них уже наплевать и он относится к ним чисто потребительски, используя их красивые тела для собственного удовольствия, Лариса же знает, что Игорь Северин никогда не бывает груб, бесцеремонен, бестактен. Он прекрасно держится даже в обществе своих телок, которым платит.
Раньше, когда Казанова ей был безразличен, они часто встречались на разных светских тусовках. Рядом с Игорем всегда была очередная красотка — длинные распущенные волосы, потрясающая фигура, смазливая мордашка. Девица не сводила с него глаз, а он вел себя как джентльмен, а не как некоторые тузы, которые обращаются со своей содержанкой как с подстилкой, публично унижая ее и демонстрируя всем, что она его вещь.
Игорь тут же развеял ее сомнения и еще раз доказал, насколько плохо она знает жизнь и людей:
— Да не бери ты их в голову, малышка моя! Ты их просто не знаешь. Если бы поближе познакомилась хоть с одной, быстро поняла бы, что они собой представляют. Все эти телки, по сути, одинаковы. Масть разная, а сущность одна. Я их выбирал только по экстерьеру и по тому, как они умеют делать минет. Вот и все.
— Но они-то в тебя были влюблены!
— Ну и что? Я же тебя тоже любил целый год, а тебе мои чувства были до лампочки. Вот и мне их чувства туда же.
— Но может быть, эти девушки думали, что они тебе нравятся, надеялись на что-то?
— Как только телка начинала возникать насчет чувств или что-то требовать — тут же получала отставку. Да и врут они все про чувства. Они на любовь не способны. Но по сценарию положено, чтобы девица говорила своему содержателю, какой он замечательный, как она его любит и все такое. Мужик, конечно, не верит, но слушать это ему нравится. А мне эти слюнявые нежности и на фиг не нужны. Я-то вижу, что все это притворство. Поэтому пусть лучше молчит. Сделала свое дело — пошла вон.
Казанова обрадовался, что Лариса сама затронула эту тему. Он понял, что был прав — ее отталкивало именно то, что он появлялся на тусовке в обществе смазливых телок. Раз малышка об этом спросила, значит, для нее этот вопрос имеет значение. Теперь она успокоилась.
— Игорь, но я не пойму разницы. Ты говоришь, что не всем платил деньгами, некоторым — подарки, тряпки и прочее. Но тогда любой подарок мужчины женщине можно расценить как оплату. Ты подарил мне очень дорогой изумрудный браслет, купил дорогое вечернее платье со всеми прибамбасами к нему, собираешься накупить мне десять дюжин трусиков и вообще все время порываешься что-то подарить мне.
— Котенок мой любимый, ты же умница! Ну как ты можешь сравнивать! Это же совсем разные вещи. Оплата услуг телки и подарки любимой женщине можно сравнить с сексом с проституткой и с любимой. Небо и земля! Эти телки прекрасно знают, сколько стоят их услуги. Я всегда платил сверх тарифа, но они все жадные. Сколько ни дай, все мало, клянчат еще. У них свои приемы, как выцыганить побольше. Видишь ли, то, как оплачиваются услуги телки, имеет определенный сценарий, и оба — и мужик, и она сама, — об этом прекрасно знают, так что тут никто не питает иллюзий.
— Но может быть, девушка, которой ты делаешь дорогие подарки, расценивает это не как оплату ее услуг, а как обычный знак внимания?
— Малышка ты моя, наивная и чистая, ты совсем не знаешь этих девок. Это ты в свои тридцать пять лет сохраняешь какие-то иллюзии, я просто поражаюсь, насколько ты порой далека от реальной жизни, а эти хищницы уже в семнадцать—восемнадцать лет никаких иллюзий не питают. Они знают, что желательно прилепиться к мужику с кошельком и тянуть из него побольше и подольше. Вот и все.
— Но неужели тебе приятно общаться с такими девицами, которых интересуют только твои деньги?
— Я с ними практически не общаюсь. То, что я беру телку с собой на тусовку или в ресторан, не означает общения. За весь вечер я могу сказать ей всего лишь несколько фраз общего порядка. С ними и говорить-то не о чем. То, что они лепечут, совершенно меня не занимает. А с тобой мне интересно. Уж сколько мы с тобой говорили! Я за всю свою жизнь столько не разговаривал с бабами. Прав был великий Хэм, когда писал: “На свете так много женщин, с которыми можно спать, и так мало женщин, с которыми можно разговаривать”. Мне повезло — у меня женщина, с которой не только можно до потери сознания заниматься сексом, но и разговаривать, и я этим горжусь.
— А бывало так, что у тебя с одной из твоих теперешних баб не было эрекции?
— Во-первых, теперь у меня нет баб, а есть только ты, а во-вторых, телки все профессионалки, иначе кто же будет платить хорошие деньги секретарше или содержать какую-нибудь модельку, если она ничего не умеет? Такие в этом бизнесе не нужны. Красивая морда и задница еще не все. Так что если уж я беру телку, то уверен, что она все сделает, как надо. Сейчас с этим проще. Эти красотки сами лезут к мужикам, у которых есть монета. И меня совершенно не заботит — встанет у меня или нет. Это ее проблема.
— То есть она должна постараться, чтобы у тебя была эрекция?
— Конечно. Если хочет, чтобы ее содержали или платили хорошую зарплату.
— А вдруг она тебя не сумеет завести?
— Значит, выгоню ее к чертовой матери и возьму другую.
— Как вам, мужчинам, просто...
— Да ничего хорошего в этом нет, малышка. Я же тебе говорил, что это вариант резиновой куклы, только живой. Я ее трахнул и через пять минут про нее забыл.
— А были у тебя не профессионалки, а неопытные партнерши?
— Ой, малышка, я от тебя умираю! Ну до чего же ты наивна! Да сейчас уже даже школьницы знают, что и как. Девственницы и малолетки меня сроду не привлекали, а когда меня бабы еще интересовали, то я предпочитал иметь дело с женщинами твоего возраста. После тридцати у нее уже зрелая сексуальность, есть опыт, она знает, чего хочет, и я дам ей все, что она хочет. А восемнадцатилетняя дурочка еще ни черта не умеет, но капризов и амбиций — выше крыши. Она считает, что ее красота и молодость — это такое великое достоинство, что мужик должен ей за это ноги целовать. А в койке с ней совершенно неинтересно.
— Но сейчас же все твои девицы именно такого возраста.
— Котенок, сейчас у меня нет никаких девиц, а есть ты, я тебе это уже не раз повторял. А во-вторых, у этих телок век короткий, максимум лет до двадцати двух—двадцати трех. Куда они потом деваются — понятия не имею, наверное, на панель идут, кое-кому, может быть, удается замуж выскочить. У них высокая конкуренция, и молодые теснят тех, кто постарше. Так что приходится выбирать из того товара, что есть в наличии. А тридцатипятилетняя женщина никогда не станет исполнять ту роль, которую берут на себя телки. У нее уже свой характер, свои потребности. Была бы возможность выбирать, я бы, конечно, предпочел зрелую женщину. А телки все притворщицы. И стонут, и изображают экстаз, а мне это противно. Поэтому я велю ей сделать минет, там стонать не надо. А вообще-то я всегда предпочитал иметь дело с хорошими партнершами.
— А что такое хорошая партнерша?
— Та, которая владеет техникой, а если чего-то не умеет, то хочет этому научиться, и я ее научу. А самое главное, чтобы она была чувственна, чтобы у нее было отзывчивое тело и она чутко ощущала партнера. Если эти качества в женщине есть, то техника — дело наживное.
— А я в твоем понимании — хорошая партнерша?
— Обалденная! У меня такой никогда не было. Ты просто клад, а не партнерша, даже если рассматривать тебя с этих позиций. Если на минуту представить, что я бы тебя не любил, а просто мне случайно повезло оказаться с тобой в постели, то я бы тебя уже от себя не отпустил. У тебя удивительное тело, и ты очень чувственна. Я все знаю и про эрогенные зоны, и про женский оргазм. У тебя все тело — эрогенная зона. Где тебя ни тронь, ты сразу заводишься, а про твой оргазм я уж и не говорю. Но мне не хочется говорить о тебе в таком ключе. Ты — не партнерша. Ты моя любимая женщина. А этим все сказано.
— Нет уж, расскажи мне про меня. Я тебя хвалила как любовника, теперь ты лей бальзам на мою душу.
— Ты наверняка и сама все знаешь, раз читала умные книги.
Книги-то Лариса читала, да разве из них все почерпнешь?! Они написаны скучным языком, там полно всяких медицинских терминов. Когда через мудреный текст продираешься, в душе ничего не всколыхнется. Сухое изложение материала, будто секс — это механическое трение чего-то обо что-то, и важен лишь результат — возбуждение, оргазм.
Конечно, оргазм — это замечательно, но ведь ни в одной книге не написано, как всю трясет, когда любимый к тебе прикасается. Тут даже и не столь важно, будет высший пик или нет, прикосновения любимого — это уже наслаждение.
Она потому так быстро возбуждается с Казановой, что любит его, а с другими ничего не получалось, потому что была к ним равнодушна. Романтическое увлечение — это еще не любовь. А для платонических отношений вообще достаточно ухаживаний.
Ни от одного мужчины ее так не прошибало током, как от Игоря. Стоит ему прикоснуться — и у нее оргазм всего тела.
Ее теоретическая осведомленность ничем не помогла ей. Даже знание эрогенных зон и ласк, хорошая техника в постели — это еще не все. Хотя Лариса прочла кучу книг о сексе, но все они, вместе взятые, не дали ей того, что сейчас рассказывает Казанова. Прикладная сексология в изложении героя-любовника с большой практикой. Здорово!