— Грир.
— Где она живет?
— Я не знаю. Тоже где-то в Квартале. Мы от Скотта добрались на тачке.
— Вы не помните адрес?
— Мне очень жаль, но нет, не помню.
— А чем она занимается, вы знаете?
— Она официантка. Хочет стать рок-звездой.
Строзерс пожал плечами, закатил глаза и состроил такую гримасу, что стало совершенно ясно, как он оценивает ее шансы на это.
— Во сколько вы приехали к ней? — спросил Мейер. — Может, без четверти час? Да, где-то так.
— А ушли из квартиры Скотта почти сразу после полуночи?..
— Около двадцати минут первого.
— И приехали в Квартал примерно без четверти час?
— Да.
— А во сколько ушли из квартиры мисс Грир?
— Сразу после пяти. Некоторые уже завтракали.
Мейер попросил большую чашку кофе.
— И все это время Скотт Хэндлер был с вами?
— Да.
— Вы в этом абсолютно уверены?
— Ну...
— Что такое, мистер Строзерс?
— Ну... конечно, вышли мы оттуда вместе...
— Конечно.
— И к Лорейн приехали тоже вместе... Но там было так весело, понимаете?..
— Вы его потеряли из виду, так, что ли?
— Нет, это нас с Дороти потеряли из виду, знаете ли...
— Ну-ну.
— Так что мы... как это сказать... отсутствовали... ну, уединились... на час примерно.
— И где вы уединились?
— В спальне, конечно.
— Так. С какого по какое время?
— Мы ушли туда примерно в час, а где-то в половине третьего присоединились к остальным.
— Тогда вы не можете точно знать, где все это время был Скотт Хэндлер.
— Он был там, когда мы ушли в спальню, и мы увидели его, когда вернулись, поэтому я сделал вывод, что...
— Итак, вы отсутствовали до половины третьего?
— Может, чуть позже...
— Насколько позже?
— Примерно до трех.
— Ну-ну.
— Или даже до половины четвертого, по-моему, так.
— То есть фактически вас не было в течение двух с половиной часов?
— Ага. Я так думаю. Получается, у Хэндлера было навалом времени для того, чтобы смотаться в пригород и обратно.
— Вы сказали, она официантка? — задал Мейер следующий вопрос.
— Подружка Скотта? Ну да.
— Она говорила, в каком заведении работает?
Льюис Рэндольф Гамильтон мерил шагами свой ковер.
— Ты слышал? — спросил он Исаака.
Исаак слышал. Филдс только что рассказал эту новость им обоим.
— Ты уверен, что это был тот самый легавый? — переспросил Гамильтон.
— Тот самый, — твердо ответил Филдс. — Это он продырявил Джеймса и Герберта. Если бы я не бросил биту, он бы и в меня влепил пулю.
— В баре сидели, а?
— Да, в "Лас-Пальмас". На Уолкер.
— Сидели вместе в баре, разговаривая, как старые дружки?
— Как братья, — уточнил Филдс.
— Интересно, что наш Маленький Джо успел разболтать этому копу?.. — задумчиво произнес Гамильтон.
Исаак недоумевающе посмотрел на него.
Гамильтон подошел к Филдсу положил руку ему на плечо.
— Спасибо, Эндрю, — сказал он. — Ты правильно поступил, когда решил вернуться. Забудь пока Маленького Джо, хорошо? Забудь о нем... на время.
Филдс ошарашенно смотрел на него.
— Ты не хочешь, чтобы я его пришил? — спросил он.
— Эндрю, когда ты хочешь это сделать? Сейчас, при легавом? Да еще том, который знает тебя в лицо, а?
Филдс внезапно забеспокоился. Он не понимал происходящего. Может, Гамильтон недоволен им? Может, он как-то облажался? Как тогда Джеймс с бейсбольными битами.
— Они не видели меня, Льюис, — подумав, сказал он. — Ни один из них. Ни легавый, ни этот латинос.
— Хорошо, — ответил тот.
— Так что если ты хочешь, чтобы я его грохнул...
— Что же он успел сказать этому легавому? — подумал вслух Гамильтон.
Сказочка. Клингу было бы стыдно докладывать такое лейтенанту.
Если верить Геррере, двадцать третьего января в порт приходит судно. В ночь на понедельник. Вообще пароход зарегистрирован где-то в Скандинавии, но приходит он из Колумбии. На борту будет груз — сто килограммов кокаина. Хорошая оптовая цена кокаина — от пятнадцати до двадцати пяти штук за килограмм, но так как шеф продает сразу всю партию, то и цена будет пониже — червонец за килограмм. Доступно любому пацану на улице. Из рук в руки перейдут миллион "зеленых" и уйма "ангельской пыли". Чувак, это целая куча кокаина! Падаешь в нее и занюхиваешься до смерти. На улицах в розницу этот товар потянет все двадцать с половиной миллионов монет.
До сих пор звучало правдоподобно. Нормальная прибыль при розничной торговле "пудрой" составляет примерно 5:1. Ну а здесь — 12,5:1. Так что такого: товар отдали с оптовой скидкой, вот и все!
Но дальше начиналось нечто... Братья Гримм вырвали бы на себе волосы от зависти.
Если верить Геррере, группировка собиралась провернуть сделку прямо здесь, в городе. Адреса он не знает, но может разузнать для Клинга, если Клинг обеспечит безопасность Герреры в следующие несколько дней. Чтобы эти парни не отправили его на дно реки в бочке с цементом. В назначенном месте и перейдет из рук в руки миллион долларов, после того, как клиент проверит качество товара и вес. Туда завалится Клинг со своими парнями, повяжет продавцов, покупателей, конфискует и деньги, и товар — конечно, если Геррера раздобудет адрес, по которому состоится сделка.
— Идет, — кивнул Клинг.
Он думал, на кой черт Геррере все это нужно.
Клинг еще не спрашивал его об этом. Вместо чего спросил, как называется группировка.
Геррера снова сказал, что она круче, чем "Шовер" или "Спенглер", даже круче, чем "Тель-Авив" — довольно странное название для выходцев с Ямайки, но тем не менее оно таким и было. Уходя в сторону от темы беседы, Геррера рассказал Клингу, почему жаки так странно называют свои банды — поссами. Наконец-то Клинг узнал, что это название они позаимствовали из ковбойских сериалов, которые, оказывается, очень популярныв странах Карибского бассейна. Клинг подумал, что это крайне интересно, если, конечно, соответствует действительности. Но все-таки он хотел узнать название группировки.
— Я не знаю, как называется этот посс, — ответил Геррера.
— Не знаешь, понятно.
— Не знаю, — повторил пуэрториканец.
— Эти парни хотят тебя пришить, но кто они такие, тебе неизвестно.
— Мне известно, что те, кого ты арестовал, хотели меня убить.
— А ты знал этих парней до того, как они пытались убить тебя?
— Знал, — кивнул Геррера, — но кто они такие — нет.
И здесь сказочка начала расти и расти, прямо как бобовое деревце у Жака.
Или нос у Пиноккио.
Если верить Геррере, он сидел в этом же баре "Лас-Пальмас", одной из кабинок в дальнем конце зала, и случайно подслушал разговор между тремя чернокожими из соседней кабинки.
— Ну-ну, — хмыкнул Клинг.
— Эти трое говорили о грузе, про который я только что тебе рассказал.
— И они называли цифры и все остальное?
— Да.
— Сто килограммов...
— Да.
— Сниженная цена...
— Да, все это.
— И дату сделки. И все ее детали.
— Да, кроме места. Я еще не знаю, где это состоится.
— И ты все подслушал.
— Да.
— Они говорили о пароходе, везущем кокаин, и при этом достаточно громко, так, что ты их мог услышать.
— Да, мог.
— Ну-ну, — еще раз хмыкнул Клинг.
Но если верить Геррере, они увидели, как тот выходил из бара, и поняли, что он все слышал. Наверно, они узнали у бармена, кто он такой, и в новогоднюю ночь попытались пришить.
— Потому что ты узнал об этом судне.
— Да.
— И конечно, ты смог бы опознать этих парней, но их имен не знаешь.
— Это правда, я не знал их имен.
— Джеймс Маршалл, Эндрю Филдс и...
— Конечно, сейчас я знаю их имена. Но тогда я их не знал.
— Ты не знал.
— Не знал.
— Тогда чего им из-за тебя беспокоиться? Ты не знаешь, кто они такие, не знаешь, где состоится сделка, чего им из-за тебя так переживать?
— Ну как же... — сказал Геррера задумчиво.
— Вот именно как же, — передразнил его Клинг, — расскажи мне.
— Я знал дату сделки....
— Ну-ну.
— ...и сколько "пудры" будет на борту парохода.
— Давай, давай. А что за пароход?
— Не знаю. Шведский какой-то или датский.
— А может, финский?
— Может быть.
— Так чего им беспокоиться, этим трем парням? Они ведь упоминали посс, нет? Когда ты их подслушивал.
— Ну, конечно. "Посс — то... посс — это..."
— Но не название его.
— Нет, название не упоминали.
— Не фонтан, а?
— Но я могу узнать это название...
— Так же, как можешь узнать место, где состоится эта чертова сделка, а?
— Точно.
— Каким образом? — спросил Клинг. — Ведь эти ребята постараются тебя пришить. Как же ты станешь узнавать место, где они продадут это свое дерьмо?
Геррера многозначительно улыбнулся.
И началась другая сказочка.
Двоюродный брат Герреры был штукатуром и жил в Бестауне, его жена убирала в доме у одного парня, выходца с Ямайки, а брат этого парня вращался в бандитских кругах и — что доподлинно известно — принадлежал к поссу Риима, но это не тот посс, о котором идет разговор. Геррера считал, что если жена его брата — то есть собственная невестка — задаст кому надо несколько точных вопросов об одном парне — то есть самом Геррере, — которого чуть было не пришили под Новый год, то она через три минуты будет знать название посса, где состоят эти три киллера. И сообщит Геррере, все остальное будет делом техники.
— А почему ты решил, что не этот посс называется "Риима"? — спросил Клинг.
— Что? — не понял Геррера.
— Ты сказал, что "Риима" — это не тот посс, о котором мы говорим.
— Моя невестка уже задала несколько вопросов, и это оказался не тот посс, парни из которого хотели меня пришить.
— А почему, когда ты узнаешь название, все остальное будет легче?
— Потому что у меня связи, — важно ответил Геррера, — среди людей, которые разбираются в таких вещах.
— Каких вещах?
— Во всех этих делах с поссами.
Клинг взглянул на него. Геррера попросил еще сигару "Корона" и лимон. Клинг сказал:
— Хосе, а что все это тебе дает?
— Удовлетворение, — гордо поднял голову Геррера.
— А-а, удовлетворение.
— И, конечно... защиту. Ты мой должник.
Клинг подумал: "Сейчас еще разок напомнит про мой долг".
— Ты спас мне жизнь, — сказал Геррера.
А Клинг сидел и размышлял, есть ли во всей этой бредятине, которой его тут кормили, хоть крупица правды. Или нет.
Кафе "Пароход" было новомодным заведением, расположенным прямо на реке Дикс. Портсайд в юго-западной части города был задуман как торговый центр. Три ресторана отличались друг от друга только ценами: один был умеренно дорогим, второй — просто дорогим, а третий — очень дорогим. Дюжина шикарных магазинов. Но тинэйджеры, которые заполонили район, увы, не хотели посещать супердорогие рестораны и магазины с умопомрачительными ценами. Они желали всего лишь встречаться с другими подростками. Портсайд с его великолепным ландшафтом был для этого хорошим местом. Днем и ночью тинэйджеры сползались сюда отовсюду. В любое время года тысячами они бродили, собирались кучками на скамейках, гуляли по аллеям, держась за руки, и целовались под деревьями на набережных.
В нашем городе не любят тинэйджеров. Поэтому взрослые перестали посещать Портсайд.
И все бутики, и книжный магазин, и цветочный, и ювелирные салоны переехали отсюда. Их заменили магазинчики, в которых продаются серьги, джинсы, плейеры и кроссовки.
Очень дорогой ресторан продержался шесть месяцев, а на его месте открылась дискотека "Спика". Просто дорогой ресторан тоже закрылся и стал закусочной "Макдоналдс". Кафе "Пароход" с умеренно высокими ценами выжило только потому, что оно на самом деле было переоборудованным пароходом, плававшим по реке и пришвартованным к одной из набережных. Тинэйджеры любят новшества.
По словам Колби Строзерса, Лорейн Грир работала официанткой в кафе "Пароход".
Детективы приехали туда в двадцать минут пятого.
Менеджер сказал, что девушки, работающие в дневной смене, освободятся, как только приберут на столах, наполнят сахарницы, солонки и перечницы, убедятся, что на каждом столе есть кетчуп, — в общем, приготовят все для следующей смены. Он объяснил, что это входит в их обязанности. Привести в порядок рабочие места для следующей смены. Он указал на высокую молодую женщину с серебряным подносом.
— Это Лорейн Грир, — сказал он.
Длинные черные волосы, тонкая фигура, серо-голубые глаза — когда детективы подошли к ней и представились, они широко распахнулись.
— Мисс Грир, — начал Карелла, — мы пытаемся найти одного человека, с которым — нам так кажется — вы знакомы.
Девушка собирала с подносов ножи, вилки и ложки, пересчитывала и бросала в корзину с салфеткой, расстеленной на дне.
— Не сбивайте меня со счета, — попросила она. Мейер решил, что она умножает количество своих столов на число посадочных мест, подсчитывая, сколько приборов ей понадобится.
— Это Скотт Хэндлер, — сказал Карелла. — Извините, но я не знаю такого, — ответила она.
В иллюминатор было видно, как мимо "Парохода" по реке потоком шли суда. Он плавно покачивался на волнах, которые они поднимали. Буксир с баржей. Красавица яхта. Пожарный катер. Лорейн время от времени искоса поглядывала на вход, словно ожидая кого-то. Оба детектива заметили это.
— Мистер Строзерс сказал нам...
— Извините, но я не знаю никого из этих людей.
Что-то сверкнуло в ее глазах.
Оба детектива резко повернулись к дверям.
На пороге стоял парень под метр девяносто ростом, широкоплечий и узкобедрый блондин. Он был одет в красную клубную куртку с отделкой по манжетам и поясу, коричневые брюки, коричневые ботинки, коричневые кожаные перчатки. Он взглянул на детективов, стоящих рядом с Лорейн, тут же развернулся и пошел прочь.
— Хэндлер! — заорал Карелла, и оба детектива рванулись за ним. Хэндлер — если это был он — пробежал по сходням и был уже на пристани, когда они выскочили из дверей. — Полиция! — крикнул Карелла, но на парня это не произвело никакого впечатления.
Он едва не сшиб мальчишку, сосредоточенно уничтожавшего гамбургер, промчался к выходу из дока, и был уже на тротуаре метрах в двадцати впереди Мейера и Кареллы, несущихся за ним. Хэндлер — если это был он — повернул налево, направляясь параллельно набережной в деловую часть города.
Уличные фонари уже зажглись. Наступил краткий промежуток между сумерками и настоящей темнотой. На реке прогудел буксир, где-то в двух кварталах отсюда взвыла сирена "скорой помощи", и наступила внезапная тишина. Ее расколол крик Кареллы "Полиция!", и это словно вернуло к жизни все городские шумы, голоса людей и машин и топот ботинок Хэндлера, бегущего впереди, — если это был он.
Карелла не любил гоняться за людьми. Впрочем, как и Мейер. Ведь это не кино снимать. В кино ребята делают сорок дублей такой погони, и потом, на экране, все выглядит так, словно героический коп мчится как чемпион Олимпийских игр в беге на четыреста метров с барьерами, а жалкий воришка тянет только на бронзу. В жизни всего один дубль. Ты мчишься по тротуару за парнем, который лет на пятнадцать — двадцать моложе и гораздо лучше тренирован, а тебе остается только надеяться, что эти красные клубные куртки выдают не членам сборной по легкой атлетике и баскетболу. В жизни у тебя зверски ноют икры, легкие после первых ста метров горят огнем, и ты, задыхаясь, бежишь за парнем, которого скорее всего не сможешь поймать. Бежишь, глядя на уменьшающуюся красную куртку с белыми буквами на спине "Академия Прентисса", уже еле различимыми сквозь туман, который стоит в твоих тридцати-с-чем-то-летних глазах. Вряд ли ты прочтешь, что там написано на спине у этого мерзавца, если не знаешь этого заранее. В жизни ты видишь, как спина в красной куртке становится все дальше и дальше от тебя.