— Нет! — ответил Клинг. Если бы он хотел этого, то проще всего было не мешать им сделать свое дело тогда, в новогоднюю ночь. Кстати, и зуб, который ему выбили, остался бы на месте. А ему даже некогда сходить на прием к дантисту!
— Ну, слава Богу! Я рад, что ты осознал наконец свой долг. — Казалось, что Геррера удовлетворен итогом беседы.
Клинг не был ни буддистским монахом, ни индусским брамином, ни индейским шаманом — он не считал, что хоть что-то должен Геррере. Но если крутые ямайские поссы действительно собираются провернуть крутое дело с наркотиками на территории Восемьдесят седьмого участка...
— Хорошо. Будем считать, что я предложил тебе свою защиту, — сказал он после недолгого раздумья.
Глава 5
Члены бандитских группировок этого города — выходцы в основном с Востока — с трудом выговаривали его полное имя. Льюис Рэндольф Гамильтон. Слишком длинно, знаете ли. Пуэрториканцы звали его Luis El Martillo, что переводится как "Луи Кувалда". Конечно, это не означало, что именно кувалда его рабочий "инструмент". У Гамильтона под мышкой висел "магнум-0,357", которым он пользовался направо и налево, без всякой дискриминации по расовому или половому признаку. В Штатах за ним персонально числилось двадцать три убийства. Итальянские мафиози называли его Il Camaleonte, поскольку мало кто знал, как хамелеон выглядит на самом деле.
На снимках, хранящихся в управлении полиции Майами, у Гамильтона была пышная шапка волос, подстриженных в стиле "афро", и усики. В досье на Гамильтона в Хьюстоне тоже были фотографии: прическа "растафари", а общее впечатление — Медуза Горгона, только мужского рода. В Нью-Йорке были убеждены, что он стрижет волосы очень коротко, и они облегают череп, как черная шерстяная шапочка. На снимках в лос-анджелесском управлении полиции у Гамильтона была окладистая борода. В Айсоле полиция не располагала фотографией Льюиса Рэндольфа Гамильтона — в этом городе его еще ни разу не задерживали. И это несмотря на то, что здесь он убил в общей сложности восемь человек.
Преступный мир знал об этом, и полицейские догадывались, но Гамильтон оказывался неуловимым, как дым. Вообще-то на Ямайке в течение долгих лет у него и была такая кличка — "Дымок", — полученная за незаурядные способности растворяться в воздухе и улетучиваться без следа.
Люди Гамильтона занимались всем, что приносило прибыль, не облагаемую налогами.
Возьмем проституцию. В недавнем прошлом этот бизнес был полностью в руках мафии. Потом появились китайские триады. Они начали с того, что прислали в Сан-Франциско из Гонконга двух красивых сестричек Тину и Тони Пао, которые организовали подпольный ввоз девушек из Тайваня через Гватемалу и Мехико. Постепенно сфера влияния новых групп расширялась, продвигаясь все дальше и дальше на восток. Сейчас их сеть охватила весь континент, оставаясь трудноуязвимой для полиции благодаря повсеместной поддержке местных китайских тонгов и транснациональной структуре триад. Гамильтон тоже довольно быстро обнаружил, какую хорошую прибыль приносит торговля живым товаром в правильно выбранных местах, охраняемых полицией. Не нужно никаких фотомоделей и манекенщиц. Никакого дерьма от мадам Мэйфлауэр. Толпа молоденьких наркоманок, торчащих на холоде в заячьих ушках, шортах и лифчиках — униформе порножурнала "Пентхауз", только и всего.
Затем торговля оружием. Этим очень плотно занимались латиноамериканские группировки. Может быть, подобно таксистам, возвращающимся из аэропорта, им не нравилось кататься порожняком. Доставив в Штаты груз кокаина из Колумбии, они не хотели гнать в обратный путь пустой пароход. Прекрасная идея — загрузить его стволами: автоматическими пистолетами, карабинами, автоматами, — и загнать их в странах Карибского бассейна с хорошим наваром!
Гамильтон был в курсе, как ввозить в страну наркотики. Теперь учился — по мнению латиносов эта сука училась слишком быстро, — как вывозить оттуда краденые стволы.
И конечно же, наркобизнес.
Пока группировка — любая, любой национальности, любого цвета кожи — не начнет торговать "дурью", это не банда, а дамский кружок кройки и шитья. Посс Гамильтона просто вломился в торговлю наркотиками. С такой пальбой, словно произошла очередная вспышка войны в Ливане.
Понятно почему и латиносы, и узкоглазые, и макаронники с удовольствием поприсутствовали бы на его похоронах!
Это смущало Гамильтона. На его голову было подписано несколько контрактов. Уже несколько киллеров пытались его "достать". Интересно, смогут ли они до него добраться, если даже не знают, как он выглядит.
Пока кто-нибудь из его людей не переметнется, у них на это нет шансов. Все очень странно. Эти тупые бандюги... Они что думают, он — мальчик, который играет в куличики? Дерьмо собачье! При мысли о парне в темных очках, со сломанным носом, высматривавшем его там и тут, Гамильтону становилось смешно.
Но не сегодня.
Сегодня он не смеялся.
Сегодня он был расстроен бездарными действиями своей троицы — идиоты! Упустить Хосе Герреру!
— Почему бейсбольные биты?
Слово "биты" прозвучало, как "би-иты", произнесенное тяжелым густым басом, который, казалось, рокотал в грудной клетке. "Почему бейсбольные биты?" Очень музыкально.
Резонный вопрос.
Перед ним сейчас стоял только один из троих. Двое валялись в госпитале. Но даже если бы легавый не продырявил их, на поруки их бы никто не взял. Нападение на офицера полиции — кошмар! Тот, кто спасся, выглядел пристыженно и смущенно. Рост сто девяносто один сантиметр, и вес в сто килограммов, огромные руки прижаты к бокам — тем не менее он был похож на школьника, которого вот-вот высекут. Словно вернулся в Кингстон на Ямайке — в свое детство.
Гамильтон терпеливо ждал ответа.
При росте сто восемьдесят три сантиметра, несмотря на внешнюю рассудительность, он внушал собеседнику смертельный ужас.
Гамильтон повернулся к человеку, сидевшему рядом с ним на кушетке.
— Исаак? — спросил он. — Почему бейсбольные биты?
Тот только пожал плечами. Исаак Уолкер, доверенное лицо и телохранитель. Не то чтобы Гамильтону был нужен телохранитель. Доверенное лицо — да. На вершине бывает очень одиноко. Но телохранитель? Никто никогда не доберется до Льюиса Рэндольфа Гамильтона. Никогда!
Исаак кивнул головой. Он был согласен, что бейсбольные биты в таком деле — это просто смешно! Биты — полезные штуки для того, чтобы переломать парню ноги. А потом погоняться за его девкой. Лакомые кусочки, эти испаночки!
Конечно, у них работали женщины. Прикрепленные, так сказать. Группа поддержки. Когда захочется — свистнешь. Но из-за обычной дырки никто не будет устраивать пальбу на улицах, все-таки эти испашки — серьезные ребята! Хотя "зеленые" они любят больше своих баб. Даже колумбийцы, которые кажутся самыми чувствительными, света белого не видят, когда заняты работой! Связываться с бабами испашек, может быть, не так серьезно, как совать свой нос в их чертов бизнес, но все-таки чревато последствиями. Перебить парню ноги, чтоб он не смог больше бегать, где не надо, вот и все. Но кто велел этим троим работать с Геррерой бейсбольными битами?
— Кто тебе сказал про бейсбольные биты, парень? — спросил Гамильтон.
А вышло: "Кто-о тебе сказал про бейсбо-ольные би-иты, парень?"
— Джеймс.
Совсем как школьник, выдающий учителю своего лучшего друга, разбившего окно.
Значит, Джеймс. Тот, который сейчас лежал в госпитале "Буэнаовиста" с простреленным плечом. Врачи извлекли-таки из него пулю, хотя и с трудом. Когда Исаак посетил Джеймса, тот шепнул ему, что вышиб у легавого зуб. Похоже, он гордился этим. "Долбаный наркоман! С легавым связался!" — подумал Исаак. Как только коп нарисовался на горизонте, они должны были срываться. Оставили бы Герреру на другой день. Так, мол, и так, с ним надо разобраться. Но навалиться на копа? Надо быть трахнутым психом. Значит, Джеймс. Который, как сейчас выяснилось, велел им обработать Герреру бейсбольными битами.
— Джеймс тебе это сказал? — переспросил Гамильтон.
— Да, Льюис, точно — Джеймс. По произношению чувствуется уроженец Ямайки.
Эндрю Филдс. Гигант, превосходно развитый физически. Он мог бы сломать Гамильтону спину голыми руками, оторвать ему руки и ноги одну за другой. Что он, между прочим, неоднократно проделывал с другими людьми. И не моргнув глазом. Но сейчас в его голосе слышалось преклонение. Когда он говорил "Льюис", это звучало как "Господин".
— Он сказал тебе обработать битой этого парня? — продолжал Гамильтон.
— Да, Льюис.
— В то время, как я сказал отправить парня отдохнуть под землю?
— Такой приказ нам поступил, Льюис.
— Но вы все равно работали битами! — подытожил Гамильтон. Эндрю надеялся, что Гамильтон поверил ему. Гамильтон мог решить, что он или даже Герберт действовали по собственной инициативе. Об этом даже страшно подумать. Сами решили обработать битами этого испашку.
Герберт был третьим членом их группы. Это он врезал копу битой. И его первого коп продырявил. И не он принимал решение о том, как работать. Решение принял Джеймс. Может, потому что тот, над кем они должны были потрудиться, — испанец, а для них бита — самое подходящее средство. Но если приказ требовал отправить парня на тот свет, то какая разница, как это сделано? Лишь бы был выполнен приказ! Что, лежа в могиле, он будет помнить, как туда попал? Не все ли равно — нож, пуля или три бейсбольные биты отправили его куда надо? Эндрю были неизвестны мысли Джеймса по этому поводу. Но в этом, как и любом другом бизнесе, были различные уровни принятия решений. Джеймс сказал: "Работаем битами", ну, они и работали, как было приказано.
— А может, Джеймс велел только слегка покалечить того парня, а? — Гамильтону пришла в голову новая идея.
— Нет, он сказал, что этого парня нужно похоронить, — ответил Эндрю.
— Может, просто переломать пару костей, а?
— Он сказал нам, что ты приказал запрятать парня в ящик, Льюис.
— Тогда зачем же понадобились биты? — снова задал все тот же вопрос Гамильтон. Он недоумевающе раскрыл ладони. Вопрошающе взлетели вверх плечи и брови.
Если нам надо, чтобы парня положили в ящик и опустили в яму, выкопанную в земле, зачем было идти домой такой долгой дорогой? Долгой пыльной дорогой вдоль моря, Эндрю, ты понимаешь, о чем я говорю? Почему не быстро и просто, adios, amigo, ты нас уже затрахал, попрощайся со своей сестричкой — и все дела? Я понятно выражаюсь?
— Да, Льюис.
— Джеймс вам как-то это объяснял? Он говорил, что по какой-то причине я велел использовать биты?
— Нет, Льюис, он ничего не объяснял.
— О, Боже мой! — вздохнул Гамильтон и наклонил голову. Затем взглянул на Исаака, словно желая получить от него помощь.
— Может, мне съездить в госпиталь и потолковать с ним? — спросил Исаак.
— Нет, нет! Его отказались выпустить под залог, перед дверью стоит полицейский. Нет, не стоит. У нас еще будет время побеседовать с ним, Исаак.
Гамильтон улыбнулся. Его улыбочка леденила кровь.
Эндрю внезапно сильно не захотелось попасть на место Джеймса. Ему показалось, что для Джеймса сейчас лучше всего было бы загреметь в тюрьму — нападение на офицера полиции, — чтобы Гамильтон не мог до него добраться. Хотя Эндрю и сомневался, что в Штатах найдется такая тюрьма, до которой Гамильтон не смог бы дотянуться! Эндрю не знал, почему шеф приказал грохнуть маленького пуэрториканца — никто ему об этом не докладывал, — зато он знал, что Джеймс из-за своего разгильдяйства не выполнил приказ босса и что этот парень до сих пор ходит по земле. А должен тихо и спокойно лежать на глубине один метр восемьдесят сантиметров.
— Эндрю!
— Да, Льюис!
— Я очень этим огорчен.
— Да, Льюис.
— Я посылаю троих сделать одного паршивого испашку...
— Да, Льюис.
— Но вместо этого вы трое решили...
— Это Джеймс, он...
— Меня не колышет, кто! Работа — не сделана!
Молчание.
Эндрю опустил глаза.
— Я что, этим должен заняться сам? — тихо спросил Гамильтон.
— Нет, Льюис. Если ты еще хочешь, чтоб работа была сделана, я могу ее выполнить.
— Я хочу, чтоб работа была сделана!
— О'кей.
— И на этот раз без ошибок.
— Без ошибок.
— Мы не стараемся победить в мировой серии по бейсболу, Эндрю!
Улыбка на лице.
— Я знаю, Льюис.
— Ладно. Иди, спой этому парню колыбельную, — закончил беседу Гамильтон.
Работником службы социального обеспечения, который помогал Холдингам удочерить девочку, оказалась женщина по имени Марта Хенли. Она работала в фирме "Купер-Андерсон" — специализированном частном агентстве — уже четырнадцать лет. В свои шестьдесят семь Марта Хенли обходилась без украшений, если не считать очки в золотой оправе, была одета в темно-коричневое платье и прогулочные туфли на низком каблуке. Она тепло приветствовала детективов и предложила им сесть. Мягкие стулья стояли перед ее столом.
Десять часов назад начался понедельник. Из углового окна офиса было видно тусклое зимнее небо, снизу прорезаемое небоскребами. Она сообщила им, что любит детей, что самая большая для нее радость найти хороших родителей малюткам, нуждающимся в этом. Детективы поверили ей. Они сказали по телефону, по какой причине хотят посетить агентство. Теперь она в свою очередь желала узнать, почему они считают, что информация об удочерении Сьюзен Холдинг поможет им в расследовании.
— Это просто одна из возможных версий, — сказал Мейер.
— Каких именно?
— В данный момент мы рассматриваем два варианта. Первый — убийства были в какой-то степени случайными, они произошли в связи с другим преступлением, кражей или изнасилованием. Либо тем и другим вместе взятым.
— А второй вариант?
Она делала пометки в желтой матерчатой тетради старомодной перьевой ручкой с золотым пером. Левой рукой и весьма своеобразным почерком. Мейеру пришло в голову, что она росла в те времена, когда учителя в школах пытались переучить левшей. Он представил себе это как борьбу Господа с Дьяволом.
Правая рука Господа против зловещей левой руки Дьявола. Эти экзерсисы в переучивании леворуких учеников довольно часто приводили их к заиканию и целой куче нервных расстройств, некоторые даже теряли способность учиться. "Дерьмо это все", — подумал Мейер. Карелла продолжал говорить.
Миссис Хенли писала.
— ...который хотел убить няню, Энни Флинн. В таком случае убийство ребенка было бы побочным эффектом, рикошетом от первого убийства. Это второй вариант.
— Да, — кивнула миссис Хенли.
— Но может существовать и третий вариант, — заметил Карелла.
— Какой же?
— Целью убийцы в первую очередь была смерть ребенка.
— Шестимесячного малютки? В это трудно...
— Согласен, но...
— Да, я знаю. В этом городе...
Она не закончила свою мысль.
— Вот почему, — сказал Карелла, — мы сюда...
— Вы сюда пришли, потому что, если девочка была главной мишенью убийцы...
— Совершенно верно...
— Вам необходимо как можно больше узнать обо всех обстоятельствах, связанных с ее удочерением.
— Верно.
— С чего мне начать? — задумалась она.
В первый раз Холдинги пришли к ней больше года назад по рекомендации своего адвоката. Супруги пробовали зачать ребенка с тех пор, как миссис Холдинг...
— Вы знаете, она была фотомоделью...
— Да, знаем... и бросила работу три или четыре года назад. Хотя они тщательно следовали советам своего врача, их попытки, не увенчавшись успехом, принесли им разочарование. Тогда Холдинги твердо решили подыскать ребенка при помощи какого-нибудь агентства, пользующегося хорошей репутацией.
Карелла заметил, что гладкая и плавная речь миссис Хенли была такой же старомодной, как ее очки в золотой оправе и ручка с золотым пером.
— Адвокат рекомендовал нас, — сказала она, кивком подтверждая его хороший вкус, — Мортимер Каплан из фирмы "Гринфилд, Гельфман, Каплан, Шустер и Хольт". Очень солидная фирма. Мы изучили вопрос, собрали все необходимые отзывы и справки, подготовили Холдингов к тому, что ребенок может оказаться не того типа, который им хотелось бы...