Холодное блюдо - Виталий Григорьевич Медведь 3 стр.


Нет, только Химик и Гвоздь. Тем более что затягивать исполнение тумановского задания Серега не желал. Едва Наташу обнаружат, он сразу присоединится к торпедам и…сделает то, что требуется. И чем скорее это случится, тем лучше. Туман сделал крупную ставку на выкидуху Сашки Паровоза и дал срок до пятницы, и если, не дай бог, Серега не успеет, то… точно отправится рынок охранять. В лучшем случае…

Нутро просило водочки или коньячку. На крайний случай – пива. Похмельный синдром все-таки, сушняк и прочие прелести, которые за время экзекуции и наставлений в кабинете шефа только усилились. Но сейчас пить нельзя – голова ясная нужна. А то с рельс легко сойти, махнуть сотку-другую грамм, перебрать чуток и накосячить где-нибудь. Нет, до пятницы можно и потерпеть. А там уже и в стельку налакаться простительно. Или с радости, или с горя. Поэтому нутро Серега осадил и от алкогольных напитков отказался. Решил, что туманить мозги ни к чему. Не то впоследствии Туман их так…прочистит…

Усмехнувшись про себя невольному каламбуру, Велик попросил официанта принести кофе. У Серегиных пацанов глаза из орбит не вылезли. И не выпали. Вот если бы Митяй принялся с похмелюги не пиво или водку хлестать, а кофе, то тогда народ бы удивился. А если бы чайком стал баловаться Проф, который и прозвище-то свое – Профилакторий (сокращенно – Проф, позднее переросшее в издевательское "Профессор") – получил за пристрастие к алкоголю, поскольку некогда лечился в специализированном учреждении, то впали бы в состояние приближенное к панике. Как же, устои рушатся. Величев же имел репутацию человека умеренного в питие, лишь изредка позволяющего себе бузить и крупнокалиберно закладывать за воротник. По статусу полагалось. Да и пацанам запрещал прикладываться к пузырю, когда наклевывалась серьезная работа.

А она, похоже, наклевывалась.

– Кривой, поставь стакан на место!

– Велик, ты чего?…

– Поставь, сказал! Олег, больше ему не наливай.

– Хорошо, – бармен Олег отобрал стакан у расстроенного "быка".

– Велик, в рот-компот, сегодня что, на стрелку?

– Не твоего ума!…

Кривой умолк и поник головой. Почти как боец молодой из известной песни о гражданской войне. У бойца комсомольское сердце было пробито, а у Кривого горели трубы. Причина сверхуважительная, но, когда бригадир в таком настроении -лучше не перечить.

– Серый, в натуре, тебе шеф что-то поручил конкретное? Реальный базар был?- на правах закадычного кореша поинтересовался Митяй.

– Поручил,- буркнул Величев, отхлебнул темную горечь из миниатюрной кружки и скривился. Какая дрянь! Однако тошнота пропала, а сухость в горле заметно снизилась.

– И?…

Велик проигнорировал уморительно-вопросительную рожу Митяя, пожал плечами и гаркнул:

– Всем до субботы не пить! Ясно?! А то рынок охранять пойдете вместе со мной. Или вообще закопают.

Никто ничего толком не уразумел (почему не пить и за что закопают), но пацаны предпочли не высовываться и нестройным хором издать утвердительное кваканье. Или кивнуть. Даже закадычный кореш Митяй тоже кивнул. Велик ему, конечно, почти брат, но бригадир, лицо, приближенное к Туманову…

– Серый…- после короткой паузы Митяй попытался-таки выяснить что-нибудь про задание шефа, но закончить фразу не дали.

– Велик, к тебе там лох какой-то пришлепал.- Олег показал на входную дверь, возле которой с ноги на ногу переминался мрачный субъект со свертком в руках.

– Один?

– Да.

– Чего хочет?

– Поговорить и вроде как заказать кого…

– Блин, охренеть можно! Заказать! Я что, похож на портного или швею-мотористку? Нет, совсем фраера страх потеряли. Уже разные, типа, пролетарии стали подкатывать…с заказами. Скоро пенсионеры потянутся. И откуда этот крендель узнал что почем?…

Олег пожал плечами.

– Без ствола, проверил?

– Чалдон смотрел, пустой он…

– Может, в бубен ему закатать? – оживился Митяй, найдя точку приложения энергии. Не удалось Серегу на базар развести, так хоть незнакомому дятлу клюв начистить.

– Отдохни…

Митяй увял.

– Ладно, зови…заказчика. Поглядим, что за фрукт…

Олег привел типа со свертком. Мужик как мужик, на вид лет тридцать, холеный, лицо вытянутое, лошадиное. Напускает на себя мрачный вид, но заметно трусит.

– Садись, коль пришел, – Величев указал на пустой стул напротив.- Чего надо?

Мужик воспользовался предложением и уселся. Сверток положил перед собой на стол и накрыл руками. "Прям пай-мальчик!"- ухмыльнулся Серега,- "Ручки сложил. А в свертке наверняка бабки".

– Я слышал, что Вы занимаетесь…решением, скажем так, пикантных проблем. Репутация у Вас очень высокая. А у меня есть один…вопрос, который самостоятельно, без Вашего участия или…кого-то вроде Вас, я закрыть не в состоянии…

"Красиво метет, собака, даже про репутацию загнул", – оценил Величев и перебил пай-мальчика:

– А у меня тут, типа, бюро добрых услуг?!

Великовские пацаны дружно заржали. Настолько громко, что услышь их любой ипподромный скакун – комплекс неполноценности ему обеспечен на всю оставшуюся жизнь.

– Нет, но я слышал…

– Что-то ты слишком много слушаешь, родной. Уши не заболят?

Фраза вызвала еще один приступ смеха у торпед.

– Если не хотите разговаривать…- не стушевался визитер и начал подниматься со стула.

– Родной, ты куда собрался, мы с тобой, типа, еще не закончили.

Сзади к мужику подошел Митяй и положил свою лапу ему на плечо. Весьма увесистую лапу, похожую на медвежью.

Визитер икнул…и плюхнулся обратно.

– Ты знаешь, на кого я работаю?

– Слышал.

– Все-то ты слышал…Шеф, между прочим, не одобряет, когда его пацаны на стороне пашут. Ты меня подставить хочешь?…- мягкость в голосе Сереги отдавала зловещими нотками. Похмелье понемногу проходило, настроение улучшалось, и он был не прочь немного поразвлечься. Пусть и с этим залетным кренделем.

– Нет, что Вы! Но я слышал, что Вы беретесь…за вознаграждение…

– У тебя, определенно, что-то с ушами, родной. Может, типа, их укоротить?

Мужик не ответил, а полез в пакет, вытащил оттуда две пачки тысячерублевых, положил их на стол и подвинул к Величеву.

– Это Вам, Сергей Васильевич.

По имени и отчеству Велика никто с роду не называл, и он слегка опешил:

– Сергей Васильевич?!

– Ну да…

– Пацаны, врубились, как надо ко мне обращаться?! Уважительно!

Пацаны нестройно заворчали, мол, в мусарне тебя Васильевичем приласкают, в протоколе, а мы звали Серегой и будем звать.

– Брат, ты начинаешь мне нравиться. Люблю конкретных пацанов.- Велик взял пачки и взвесил на руке. Немного, но на пиво с фисташками хватит. Курочка по зернышку клюет.

– И вот еще,- визитер достал еще три пачки и присовокупил их к товаркам. Опустевший пакет скомкал и засунул в карман.- Это аванс…

– Базар становится все реальнее и реальнее, – протянул Величев. Нового взрыва хохота не последовало. Серегины пацаны сказки Кэрролла не читали и даже мультфильм о приключениях Алисы в стране чудес не смотрели, потому шутку никто не оценил. А те, кто мог читать или смотреть, сейчас находились далеко от кафе на улице Коммунальной. – И чего ты хочешь?

– Одного человека наказать надо?

– Я надеюсь, ты его, типа, не шлепнуть просишь? Я за мокруху не берусь, так и знай,- специально повысил голос Велик. Для ушей пацанов и на тот случай, если разговор кто-то "пишет". А то развелось диктофонов, микрофонов и прочей электронной дребедени. Да и органы расплодились, как тараканы на кухне.

– Нет, что Вы. Тут немножко другое…Он пострадать должен…

– Сильно, должно быть, любишь его, раз серьезных денег не пожалел?

– Он нехороший…

– Понятно. Тогда давай, вещай…

– Сергей Васильевич, а мы можем переговорить в более…конфиденциальной обстановке?

– Чего?!

– Наедине можем пообщаться?

Велик задумался. А почему бы и нет? Подобные разговоры не любят лишних ушей. И если сначала Серега хотел лишь развлечься, поэтому и базарил при пацанах, то теперь гость его зинтересовал. К тому же крендель уважительный, финансово-благополучный, на тревожного не тянет. И не лось какой-нибудь невменяемый. Не то чтобы хлипкий, но…и не подобие Митяя. Начнет быковать, рога за пару ударов обломать можно. Да и не будет он барагозить, по морде видно. Оценив таким образом степень опасности и полезности уважительного пай-мальчика и заключив, что побазарить с этим буратино не зазорно, Серега поднялся из-за стола:

– Лады, уговорил, пошли в кабинет. Перетрем тему тет-а-тет. Олег, накрой нам там.

Мужик проворно выскользнул из-под тяжелой Митяевской длани и направился вслед за Величевым. На физиономии Серегиного боевого товарища и закадычного дружка проступило жестокое разочарование. Мало того, что Велик сухой закон объявил, так и еще до него дошло, что начистить бубен залетному фраеру не удастся.

День не задался с утра.

* * *

– С ума сошел?!

– Ты послушай…

– И слушать не желаю. Это же бред! Полный. Тебе отдельную персональную долю посулили что ли?

– Артем, не кипи! Подумай лучше…

– Не хочу даже думать!

– Оно заметно!

– Да пошел ты!…

– Сам туда иди!

Изрыгнув пару десятков завуалированных взаимных оскорблений и упомянув родственников – до четвертого колена включительно – в весьма нелицеприятном смысле, оппоненты на секунду угомонились. А потом возобновили…обсуждение.

Конструктивный разговор не клеился. Однозначно. Больше часа мусолили тему, орали, стучали кулаками по многострадальному столу, а наиболее экспрессивные спорщики порой вскакивали и бегали по кабинету, но заинтересованные стороны стояли насмерть. Признаков компромисса ни в бинокль не разглядеть, ни под микроскопом.

Внеочередное собрание учредителей ООО "Мебель-плюс" грозило затянуться до…морковкиного заговенья. Если диспутанты сами раньше не заговеют. От чрезмерного хотения сунуть другу и компаньону в морду. Для лучшего взаимопонимания. Авось и появится платформа для взаимных уступок. Пока же позиции спорщиков не сдвинулись ни на йоту. Впрочем, и вопрос на повестке дня стоял отнюдь не о подшивке старых валенок.

Важный, можно сказать, системно-образующий вопрос стал яблоком раздора между Артемом и Валеркой Фомичевым. Из разряда гамлетовских, но не риторический типа: "быть или не быть?", а вполне насущный и неоднозначный. Звучал он примерно так: "продавать или не продавать?". Фомичев ратовал за немедленно продавать, а Стрельцов упирался и кричал, что никогда не допустит…

Предметом потенциальной сделки была сама фирма "Мебель-плюс". Не далее как сегодня с утра известный в Белореченске и окрестностях бизнесмен, эдакий микро- или даже мини- олигарх, владелец заводов, газет, пароходов (два мясокомбината, пивной завод, сеть пиццерий и целая улица магазинов) Арсений Мамаев предложил за некислое вознаграждение сделать его единственным и неповторимым учредителем ООО "Мебель-плюс". Для чего требовалось продать ему доли. Продать всем трем компаньонам. Пакетом. Если хоть один из собственников заупрямится, сделка не состоится. Интерес столь значительной фигуры в экономической жизни города к не слишком крупной фирме, специализирующейся на изготовлении и торговле мебелью, объяснялся просто – Мамаев вознамерился влезть в новую для себя сферу деятельности.

Услышав это в изложении Валерки, Артем заявил, что ни на грош не верит в намерения Мамаева. На кой ляд такому прожженному дельцу что-то там прощупывать, когда он давным-давно все уже вынюхал, выяснил и прощупал. И у него только аналитиков и экономистов, которые и капиталовложения могут оценить, и перспективы, и прочую бухгалтерию – вагон.

Валерка возразил, что на мотивы Мамая ему плевать, главное – предложение выгодное. Стрельцов же рявкнул, что ему не плевать, ведь столько труда и сил вложено, с нуля начинали, ночей не спали, каждую копейку берегли, и т.д., и т.п.

И понеслось…

Диалога, как выражаются в высших дипломатических кругах, не получилось. Обсуждение перетекло в спор, а тот в свою очередь – в препирательства. Разумные доводы одной из сторон деревянными каравеллами разбивались о скальную твердолобость другой. Неразумные – тоже. Взывания к здравомыслию постепенно перерастали в оскорбления. Причем бодались Стрельцов с Фомичевым, а Райхман в основном отмалчивался.

– Подумай, какие деньги предложены! Мы на них…

Сумма сделки действительно впечатляла, позволяла…многое, в том числе и затеять новый серьезный бизнес, но Стрельцов упорствовал.

– Что мы на них?… Как ты мечтаешь, типографию купим и издательство откроем?

– Почему сразу издательство? Можно и на другое… Да сколько можно этой мебелью заниматься?! Меня уже тошнит от диванов, стенок, кухонь и стеллажей…

– А ты два пальца в рот сунь, авось и полегчает…

– Себе сунь…- Валера подробно и точно описал то место, куда Артему стоило засунуть перст.

Стрельцов ответил в том же духе.

– Тебе самому-то не надоело… с мебелью возиться?- заметным со стороны усилием воли сдержался от очередной порции оскорблений Фомичев.

– Представь себе, нет!

– Артем, может, в самом деле стоит сменить…профиль. Какая разница, чем на хлеб с маслом зарабатывать? – подал голос Райхман.

– Боря, и ты туда же?!

– А что такого?

Компаньонов понять не трудно. Фомичев в их фирме в основном глобалил и решал проблемы с разнообразными контролирующими органами, Райхман рулил финансами и бухгалтерией, то бишь им по большому – гамбургскому – счету все равно, чем заниматься: мебелью, цветами, стройматериалами или…замороженными лягушками. Их роль от этого не слишком изменится. Понять-то не сложно, но принять… Ведь именно Артем ведал вопросами, непосредственно связанными с производством и реализацией: поставками, продажами, работой с клиентами, магазином, отгрузкой и т.д. И специфику бизнеса впитал с потом и кровью. Порой собственным горбом работал, в прямом смысле слова. К каждому станку, к каждому столу руку приложил. И забыть все, начать с чистого листа?… Это было выше его сил.

Согласиться с друзьями Стрельцов не мог. Физиологически. Но и ссориться с ними (а то, что ссора в случае отказа предстоит нешуточная, вплоть до окончательного разрыва отношений, сомнений не вызывало) не хотелось. До зубовного скрежета. Душа разрывалась.

Проклятые деньги!

– И какого черта Мамаев именно к нам прицепился? И на кой ему дерево?! Колбасы и пиццы мало?- Стрельцов от злости едва не сплюнул на пол.- Может, он от нас отстанет?

– Не отстанет, – заметил Борис.- Мамаев уже приобрел три леспромхоза, вложил бабки и задний ход не включит. Поэтому иного выхода я не вижу – надо соглашаться на продажу. А то потом он нас демпинговыми ценами задушит, и сами к нему на поклон прибежим.

Суждению Райхмана стоило доверять. Фраза "насколько мне известно" в его устах означала то, что информация является на сто процентов достоверной. Нюх у Бориса был лисий, плюс аналитические способности на уровне…недоступном Артему. В их компании Борис всегда уравновешивал порывы фонтанирующего идеями и планами Фомичева, который отличался, как и большинство начавших восхождение в эпоху первоначального накопления капитала бизнесменов, склонностью к риску и авантюрам. Если мнение Фомичева не грех проигнорировать, то с умозаключениями Райхмана принято было считаться. Однако Стрельцов находился в таком эмоциональном состоянии, что принимать во внимание слова Бориса уже не желал. И не мог.

Помимо злости его душила еще и обида. Дураку ясно, что двое его друзей уже обсуждали вопрос за его спиной и давно все решили. А теперь играют спектакль, уговаривают, вразумляют. Даже роли распределили: Валерка убеждает, ругается, а Борис в стороне и только изредка вставляет веское слово, с которым Артем привык соглашаться. А мнение самого Артема, значит, для друзей – пшик. Ноль без палочки. Стрельцов годен лишь на то, чтобы отгрузкой-разгрузкой заниматься, покупателей ублажать и за столярами надзирать. Сволочи!

– Артем, ты ведешь себя…

– Как? Как неразумное дитя? И поэтому вы уже обо всем договорились?- перебил Райхмана Стрельцов.

– …неконструктивно… И, кстати, никто еще ни о чем не договаривался.

– А я и не буду договариваться!

– Что ты бараном уперся! – вскинулся Валера. – Все едино, нагнут нас. Рано или поздно. Так лучше рано…

Назад Дальше