«Вот же! – думал при этом Ипатов. – У меня никаких особых примет нет. Живу, как утюгом разглаженный!»
- И заметьте, - продолжал Вильям Яковлевич, – очень разнятся приметы женщин и мужчин. Надо понимать, что природа полов определяет поведение того или иного человека процентов на восемьдесят, а то и больше.
- Во-во. Особенно у женского. Все их поступки натурой их вредной определяются, - добавил вошедший Спиридон Кондратьевич и важно объявил: – Бастурли.
«Ой», - ужаснулся про себя Александр Прохорович, но увидев на тарелке дымящиеся куски мяса, нанизанные на деревянные палочки, успокоился. И даже больше – осмелел и, не дрогнувшей рукой, положил себе в тарелку квашеной капусты с маринованными сливами.
Когда слуга удалился, Собакин с улыбкой заметил:
- Придётся вам, Александр Прохорович, мирится с одной особенностью моего Канделяброва. Он, как вы, наверное, уже успели заметить, непримиримый женоненавистник. Я, признаться, изрядно страдаю от этого его выверта. Портит он мою личную жизнь и всё тут! Если бы я не бунтовал – жили бы мы с ним, как два монаха. Поблажку он даёт только своему любимому коту. Утром выпускает Бекона на улицу и приговаривает: «Погуляй, касатик!» Я просто зверею от зависти.
Вильям Яковлевич захохотал. Ипатов захлопал глазами, не зная, что ответить. У него не было привычки к таким беседам. Пока он относился к дамам с юношеской пылкостью и опаской.
После обеда начальник изложил Спиридону обстоятельства дела и всем наметил план действий:
- Первое. Необходимо найти предыдущего воздыхателя девушки и узнать, как он живёт и чем занимается. Надо выяснить, что за история произошла в прошлом между ним и Арефьевой и возможны ли сейчас у них отношения. Спиридон, это задание для тебя. Второе. Надо узнать все, что можно о женихе. Здесь будет работать опять же Канделябров и мы с вами, Александр Прохорович, когда будем свободны от более важных дел. Третье. Надо съездить к Рушникову, рассказать о наших планах и попросить его отправить через свое ведомство срочную депешу в столицу, чтобы там навели справки, где находится Мелецкий, чем он там занимается, и нет ли с ним Арефьевой. Чем чёрт не шутит – может, вопреки всякой логики, она там. Это я беру на себя. Следующее. Необходимо переговорить с сестрой Николая Матвеевича. Она видела племянницу последней. Это задание определяю Александру Прохоровичу. Спиридон, проинструктируй, как деликатнее это исполнить. Пятое. Надо встретиться с их домашним врачом – Зяблицким. В Университет поеду я и Ипатов. Шестое и, на настоящий момент, самое важное – Страстной монастырь. Необходимо поскорее встретится с духовником девушки. Когда я вернусь от Рушникова, мы с вами, Александр Прохорович, сначала поедем к нему. А ты, Спиридон, поезжай туда первым – покрутись там, пораспрашивай. Мне тебя учить не надо. Найди мальчишку, который стерёг экипажи: может он что-нибудь видел. Дальше. Надо будет наведаться к их знакомой вдове – Залесской. Поедет тот, кто будет свободен на то время. Пока - это всё. Если не случится чего-нибудь неожиданного, следующее совещание назначаю на завтра, ближе к вечеру. Надеюсь, какой-то результат уже будет. А вы, Ипатов, до конца недели переходите на «военное» положение, уж не обессудьте. Поживёте у меня. За хождением туда-сюда много времени упустим. А тебе, Спиридон Кондратьич ко всему ещё забота - нас кормить. В общественном месте трапезничать – значит, слово не сказать о деле, а нам - время дорого. И вот что, пока я съезжу к Федору Кузьмичу, покажи–ка ты, братец, нашему новому помощнику, «маскарадную».
«Вот это да! - оказавшись в «маскарадной» комнате, восхитился Ипатов. – Здесь можно нарядить все московские театры вместе взятые! Одёжи-то, одёжи сколько!»
Комната представляла собой большое помещение нижнего этажа, где, должно быть, в другие времена, находилась зала. Теперь же, она была сплошь заставлена огромными, под потолок, шкафами со всевозможной одеждой, ящиками с обувью и наряженными манекенами, как в каком-нибудь модном магазине. На одноногих фигурах было навешено изрядное количество дамских и мужских туалетов всевозможных фасонов. Тут же стояло огромное, до полу, зеркало и большой туалетный стол с трельяжем. Рядом, на длинной навесной полке выстроились болванки с десятками париков разных цветов и причёсок. Были здесь и накладные лысины. Посреди комнаты возвышался большой портновский стол под низкой висячей лампой. У окна стояла швейная машинка «Зингер» с ножным приводом. Везде была разбросана сухая апельсиновая кожура. На стенах, подоконниках и даже ручках шкафов висели пучки полыни и лаванды. Все это, вместе с запахом ношеной одежды, «благоухало» одуряюще.
Проследив за взглядом Александра Прохоровича и видя, как тот поводит носом, Канделябров сказал:
- Моли боюсь. Здесь собраны, можно сказать, бесценные экземпляры для нашего переодевания и все наряды подогнаны под нас с Вилимом Яковлевичем. А апельсиновый цитрус и эти травки отгоняют насекомых, понятно?
Спиридон говорил, зайдя за ширмы. А вышел оттуда уже в купеческой поддёвке и хромовых сапогах. Потом он сел к туалету и начал мудрить со своим лицом и лысой головой. Сначала наклеил себе усы ядрёного угольного цвета, нацепил парик и пышные баки. На подзеркальнике перед ним стояли баночки с актёрским гримом. Проворно орудуя кисточкой, Канделябров раскрасил себе лицо, шею и руки. Как маститый художник, он изредка отклонялся от зеркала, прищуривал глаз и с удовлетворением смотрел на свою работу.
- Без маскарада нельзя – примелькаешься. За месяц тебя каждая собака на Москве узнавать станет. Для дела - вред. Потом, доверия больше, когда с тобой говорит простой человек, твоего же сословия: обиды нет и разговор вольготней. Для этого не только одежду, но и говор, походку надо каждый раз менять под стать образу. Когда мы с хозяином в Петербурге жили (было такое время), довелось нам поработать с самим Путилиным, Царствие ему Небесное, о котором вы давеча добрым словом поминали. И не зря-с! Ну, я вам скажу и мастер он был грима и переодевания. Непревзойдённый! Мы ему тогда много помогали, чтобы самим опыта набраться. С нами он работал «от» и «до» по делу петербургского Джека-Потрошителя. Звали убийцу – инженер Хрисанфов. Оказался больным на голову человеком. Пострадал от женщины, между прочим. Вот я и говорю – от баб все напасти. Этот несчастный поклялся мстить всем женщинам, которые изменяют своим мужьям. Жуткое дело. Он, окаянная душа, вспарывал им животы! Многого мы тогда насмотрелись в северной столице. Школу прошли – будь здоров! Путилин очень Вилима Яковлевича оценил и звал к себе на службу. Но, по звёздам, выходит нам тут жить и работать. Так сказать: с видом на Москву, – вздохнул Канделябров. – Так вот, маскараду, гриму, походке, говорам разным, нас обучал Иван Дмитриевич. Когда он сам бывал в полном гриме – это, скажу я вам, - восторг и восхищение. Вот так-то. А основатель метода в деле сыскного перевоплощения был француз – Франсуа Видок . Запомните. Между прочим, сам бывший уголовник, он перешёл на службу закона и основал французскую уголовную полицию. Опыт-то у него ого-го какой был. Вот так-то, вьюнош.
С этими словами Спиридон повернулся лицом к Ипатову и самодовольно спросил:
- Ну, как?
Перед Александром Прохоровичем предстал средней руки приказчик, так сказать, на подхвате, неопределенного возраста, с натруженными грязноватыми руками, большим сизым носом, густыми насупленными бровями и щербатым ртом.
- Вот это да! - удивился Ипатов. – Каким же манером, позвольте спросить, вы вдруг лишились переднего зуба?
- Это специальный черный лак. Даже кушать можно – не сойдет, – уже чужим, с хрипотцой, голосом ответил Спиридон Кондратьевич.
- Впечатляет, – искренне одобрил новоиспеченный помощник.
В пятом часу пополудни Вильям Яковлевич с Ипатовым прибыли в Анатомический театр Московского Университета. Здесь сыщики предполагали найти Михаила Лаврентьевича Зяблицкого, друга Арефьева. После долгих переговоров со служащими, им, наконец, указали, где он обитает. Сначала пришлось пройти два демонстрационных зала Анатомического музея, где была размещена коллекция учебных препаратов частей человеческого тела – и сухих, и в спирту, и в скипидаре. Потом, мимо большой коллекции какого-то профессора медицины Зернова , где были выставлены всевозможные восковые модели человеческого мозга в целом и в разъёмном виде.
«Господи, помоги не грохнуться! Защити, Царица Небесная!» – бормотал Ипатов, удивляясь Собакину, который с интересом рассматривал эти страшилки в витринах и стеклянных банках.
Дальше они шли какими-то замысловатыми переходами по внутренним лестницам, пока не очутились перед дверью, обитой коричневой клеенкой. Лаконичная надпись на ней гласила: «М.Л.Зяблицкий».
На стук послышалось «войдите» и сыщики переступили порог кабинета университетского медика. Сильно запахло карболкой и ещё какой-то медицинской химией. Навстречу им из-за стола поднялся высокий мужчина крепкого сложения, с открытым приятным лицом, лысоватой головой, светлыми, слегка навыкате, глазами и доброжелательной улыбкой, открывающей красивые белые зубы.
- Проходите, пожалуйста, – пригласил доктор, когда Собакин назвал себя, помощника и объяснил цель визита.
- Если не возражаете, - начал Вильям Яковлевич, – нам бы хотелось задать вам несколько вопросов о семье Арефьевых. Мнение друга семьи может помочь оценить взаимоотношения его членов. Поверьте, это не праздное любопытство, а необходимость дела.
- Я понимаю и слушаю вас внимательно.
- Когда вы узнали об исчезновении Анастасии Дмитриевны?
- На следующий день, когда после службы приехал к Арефьевым на чай. Это было часов в пять вечера.
- Интересно ваше мнение: куда могла пропасть девушка?
Михаил Лаврентьевич задумался и сказал:
- Анастасия Дмитриевна довольно импульсивна и способна на любой непредсказуемый поступок. Мотивов её поведения я не знаю. В последнее время она была в отличном настроении из-за предстоявшей свадьбы.
- А какого вы мнения о ее женихе?
- Вполне достойный человек. С серьезным взглядом на жизнь и желанием остепениться. В карьере он уже преуспел. Мелецкий - совладелец большой страховой компании, которая тесно связана с делами Николая Матвеевича. В их альянсе один вкладывает деньги в строительство железных дорог, другой – страхует его от потерь, – улыбнулся Зяблицкий.
- По-вашему, он любит свою невесту?
- Не могу сказать о страсти, но это выбор обдуманный, взвешенный, с интересом и не без влечения.
- Что вы можете рассказать о семье своего друга?
- Николай Матвеевич – умный, добрый, порядочный и удачливый в делах человек. После смерти брата и невестки, он фактически удочерил их дочь. Николай любит и балует её. Помогает ему в воспитании Анастасии – сестра погибшей невестки. В их доме мир и порядок. Я люблю у них бывать.
- Что вы можете сказать о Ларисе Аркадьевне?
- Это доброе существо, безгранично преданное семье. Она одинока. После смерти Дмитрия Арефьева и его жены все их деньги перешли к Николаю Матвеевичу. Он предлагал молодой родственнице материальную помощь, но она отказалась от денег и от возможного личного счастья ради воспитания племянницы - сироты.
- А почему у них с Анастасией Дмитриевной были конфликты?
- Ерунда все это. Девчонка избалована с детства. Лариса Аркадьевна все годы, что провела с ней под одной крышей, пыталась сделать из неё благовоспитанную девицу. Вот и всё!
- Ещё вопрос. Скажите, а почему два человека, здоровых, свободных, таких, как Николай Матвеевич и Лариса Аркадьевна не ищут семейного счастья вне дома или даже под одной крышей?
Зяблицкий очень медленно и членораздельно ответил:
- Лариса Аркадьевна, насколько я знаю, отвергает личную жизнь и посвящает её племяннице. А что касается Николая Матвеевича, то тут вы ошибаетесь. Его сердце очень прочно занято и возможно вскоре последует его свадьба с Надеждой Петровной Залесской. Задержка только из-за Анастасии. Арефьев – человек долга. Он не считает возможным жениться, пока не устроит судьбу племянницы.
– А как она относится к сердечной привязанности вашего друга?
- Никак. Анастасия Дмитриевна знает, что после свадьбы, по завещанию отца, с учётом процентов от капитала, вложенного в общее дело семьи Арефьевых, ей отойдёт бо;льшая часть всех денег. На сегодняшний день это около трех миллионов рублей. Она вполне может не обращать внимания на тех, от кого раньше зависела.
- Так замужество племянницы наносит материальный ущерб Николаю Матвеевичу?
- Это, должно быть, вполовину сокращает его капитал, но, уверяю вас, счастье любимой Насти для него важнее. Тем более, что денег ему остаётся предостаточно, а ведение дел по государственным заказам принадлежит Арефьеву. Я полагаю, что он быстро залатает эту брешь.
- Однако, - сказал Собакин, когда они с помощником вышли от Зяблицкого. – Я, признаться, не ожидал, что эта девушка – такая богатая невеста. Дело серьёзнее, чем я думал. Если её нет в Петербурге, а я в этом почти уверен, - дело плохо.
- Наоборот, дело проясняется, – воодушевленно заговорил молодой человек. - Арефьев сам избавился от племянницы, чтобы не делить капитал. Тем более, что он решил обзавестись своей семьей. Кто ж расстанется с такими деньжищами?
Собакин недоуменно посмотрел на Ипатова.
- Вам же Зяблицкий объяснил, что денег у Арефьева остается предостаточно. К тому же, я думаю, что не в интересах будущей четы Мелецких вынимать капитал из столь прибыльного дела.
- Чем богаче, тем жаднее, – парировал Александр Прохорович. – Мне всегда так говорил покойный папаша.
- Да? Я не смею напрочь опровергать убеждение вашего покойного батюшки, но хочу заметить, что такая патология свойственна не всем состоятельным людям.
И выждав паузу, пока Ипатов остынет от благородного возмущения в адрес всех миллионщиков, продолжал:
-Угомонитесь, мой друг. Опять у вас скороспелые выводы. Англичанин Бен Джонсон справедливо заметил, что «мнение о человеке зависит от того, с какого расстояния на него смотреть». Вот и мы с вами, чтобы составить правильное представление об участниках этого дела, будем рассматривать их по очереди с максимально близкого расстояния. Сегодняшняя встреча с доктором нам дала много полезной информации. Но, помимо этого, такое близкое расстояние позволило нам увидеть еще одну интересную вещь: Михаил Лаврентьевич прилично пьян на рабочем месте. Интересно, бывает ли он таким в гостях у Арефьевых?
- Пьян?! Да вы что? А я и не заметил, – удивился помощник.
- Ну да. Доктор сильно выпивши, несмотря на то, что поставил на подоконник открытые склянки с эфиром и ещё с какой-то дрянью, чтобы не было заметно, что от него пахнет спиртным. Надо сказать, что при этом, держится он хорошо. Если не присматриваться, то почти незаметно. Может, он - пьяница? Такое бывает не только с врачами, - подытожил Собакин. – Времени у нас маловато. Давайте-ка махнем сейчас в Страстной монастырь: аккурат попадём к концу службы.
В нежных весенних сумерках, через Святые ворота Страстного монастыря сыщики прошли в старинную двухэтажную соборную церковь, которая снаружи казалась большой, а на деле оказалась на диво маленькой и тесной. Служба только что закончилась. Игуменья, с немногочисленным окружением черноризниц, чинно проследовала из храма. Оставшиеся монашки счищали с подсвечников красные пасхальные огарки, обтирали тряпочками образа, прибирались за свечным ящиком.