Удушливый дым постепенно наполнял дом. Дочери старика, до конца не поняв, что происходит, сгрудились возле него, что-то громко крича. Старик, как-то сразу потерявший былую уверенность, отрешенно смотрел на разгорающийся пожар, еще, как видно, не осознавая, какое несчастье их постигло.
Медлить было нельзя: огонь подступал к самой веранде. Вагиф, облив водой грубошерстный палас, лежащий на полу, и схватив в охапку одну из дочерей старика, предварительно набросив на нее мокрый палас, бросился к забору по узкой полоске еще не пылающей земли. Добежав до забора, он рывком перебросил через него свою ношу. Подобным образом Вагиф спас и вторую дочь. Лишь со стариком произошла небольшая заминка. Он еле-еле поднял его на верх забора, откуда его осторожно сняли дочери.
Буквально через секунду после того, как они покинули дом, узкая дорожка, которая спасла их, запылала, а еще через мгновение вспыхнул дом. Женщины не плакали, они молча смотрели на горящий дом и что-то тихо шептали, поддерживая своего отца, все еще сжимавшего своими худыми старческими руками никому не нужный револьвер.
К утру дом сгорел дотла. Вагиф со стариком и его дочерьми все это время находился в небольшом сарае, который стоял несколько на отшибе и не пострадал от пожара. Где-то под самое утро они услышали шум подъезжающих машин. Вагиф привычным движением рук передернул затвор.
Из первой остановившейся машины выскочил высокий мужчина, чем-то напоминающий старика. Увидев Вагифа, он вскинул карабин.
— Нет, — услышал Вагиф голос старика, — не убивай, он друг.
Мужчина, как бы очнувшись, медленно опустил оружие.
— Он друг, — повторил старик, подойдя поближе, — он спас Руслана и помог нам защитить себя. Ему надо в Москву, помоги ему.
Мужчина, молча протянув руку, слегка кивнул в знак благодарности. Уже в машине Вагиф вдруг почувствовал, насколько он устал. Все тело болело. Ужасно горели сожженные ладони рук, но это было не столь важно. Главное, что он уже сегодня отправится в Москву. Для него это сейчас было самым важным.
ГЛАВА 3
Москва встретила Вагифа неприятным моросящим дождем. Он не любил такую погоду, она создавала внутренний дискомфорт, заставляя чувствовать себя одиноким и никому не нужным. Прожив в Москве более трех лет, он так и не смог привыкнуть к нудной осенней погоде.
На Курском вокзале, как всегда, было многолюдно. Разношерстная толпа неторопливо текла по широким переходам, огибая бесчисленные лотки с газетами, журналами и прочей полиграфической продукцией, вдруг как-то сразу наводнившей Москву.
Вагиф не спеша поднялся по подземному переходу наверх, стараясь все время быть в гуще толпы. Еще на перроне он невольно обратил внимание на странную с первого взгляда закономерность. Буквально через каждые сто-двести метров он натыкался на блюстителей порядка.
И вместе с тем в поле его зрения то и дело попадали лица, явно принадлежащие к той определенной категории людей, которая не могла не интересовать невозмутимых милиционеров. Создавалось невольное впечатление, что между ними заключено какое-то только им известное соглашение о разделе сфер влияния.
Как ни странно, своих коллег он не заметил, что его тоже несколько удивило.
Сдав в камеру хранения небольшой кожаный саквояж, которым его снабдили на прощание в Грозном, он вышел на площадь.
Город бурлил. На каждом углу толпился народ, образуя своеобразные островки стихийно функционирующей уличной торговли. Здесь можно было купить что угодно от добротного костюма до явной подделки местных умельцев.
Среди этих свободных предпринимателей кое-где можно было заметить молодых подтянутых мужчин с цепким, хорошо узнаваемым профессиональным взглядом оперработников.
Пошатавшись с полчаса, Вагиф зашел в небольшое уютное кафе, где довольно сносно поел. Если бы еще полгода назад ему назвали стоимость его более чем скромного заказа, он посчитал бы этого человека не совсем нормальным. Ему с трудом удалось сохранить невозмутимость, отсчитывая несколько купюр, составлявших в недалеком прошлом половину его месячного оклада.
Да, Москва неузнаваемо изменилась. Снова оказавшись на улице, он по привычке внимательно огляделся. Все было чисто, его никто не пас. Свернув на тихую улицу, он узкими московскими дворами вышел к нежилому пятиэтажному дому, который, на его счастье, еще не был снесен. Тихо проскользнув в полуобвалившийся подъезд, он стал осторожно подниматься по лестнице.
Оказавшись на третьем этаже, он мягко толкнул массивную дверь, ведущую в длинный коридор бывшей коммуналки. Его обдало запахом сырости, плесени и еще чего-то такого, что его сразу насторожило. Вагиф резко повернулся назад, но, за что-то зацепившись, с грохотом полетел на пол. Уже лежа на полу, он понял, что он уловил в этом запахе — присутствие человека.
Неожиданно вокруг Вагифа засветились слабые огоньки зажженных спичек. В свете этих трепещущих огоньков он с неподдельным удивлением разглядел три пары глаз, заинтересованно рассматривающих его.
— Ну, так и будем лежать? — послышался откуда-то сверху низкий мужской голос.
Вагиф медленно поднялся, потом, слегка отряхнувшись, подошел к невысокому, крепко сбитому мужчине, державшему в одной руке увесистое полено, а в другой деформированную, бросающую тусклый свет керосиновую лампу.
— Я не знал, что этот «дворец» занят, — начал он, слегка улыбнувшись. — Прошу извинить за вторжение.
— Ты что, новенький? — спросил его мужчина, опустив полено.
— Наверное, новенький, — миролюбиво ответил Вагиф.
— По виду не скажешь, — все еще с нотками подозрения в голосе продолжал мужчина. — Но как бы там ни было, устраивайся, а утром поговорим.
Он указал Вагифу на дальний угол, где лежала охапка какого-то тряпья. Вскоре обитатели дома разбрелись по своим углам, и в комнате опять воцарилась кромешная тьма. Вагиф, устроившись на ворохе старых, изношенных вещей, еще долго лежал с открытыми глазами, стараясь продумать план своих действий на завтра, но не придя ни к какому более или менее приемлемому решению, тоже заснул, предусмотрительно положив правую руку с пистолетом под голову.
Утро следующего дня выдалось на редкость погожим. Сквозь грязные, местами покрытые паутиной оконные стекла в комнату непрерывным потоком лился солнечный свет, еще больше подчеркивая ветхость находившейся в ней мебели круглого стола с покореженной столешницей, разбитых венских стульев без спинки, покосившегося широкого платяного шкафа с треснувшим в нескольких местах зеркалом.
Вагиф, внимательно осмотревшись, поднялся со своего ложа и, слегка потянувшись, сделал несколько приседаний. Тело приятно заныло.
— Минут через десять будет готов завтрак, — неожиданно послышался знакомый низкий голос.
В дверях стоял вчерашний мужчина, на сей раз державший в одной руке обычный кухонный нож, а в другой полуочищенную картофелину.
— Умыться можешь в конце коридора, — продолжил он, энергично махнув рукой в указанном направлении.
Поблагодарив, Вагиф пошел умываться. В конце коридора возвышался старинный рукомойник, чем-то напоминающий буфет. «Антикварная вещь, — невольно подумал Вагиф, беря в руки обмылок. — Интересно, где они его раздобыли?» В прошлый раз, когда он здесь был, рукомойника не было, впрочем, как и самих обитателей.
Дело в том, что перед самым отъездом в Баку он решил сделать себе тайничок. Так, на всякий случай. Он так и назывался — ДУП, то есть «для ухода в подполье». В него обычно закладывалось все, что позволяло некоторое время действовать абсолютно автономно.
Например, в его тайничке находилось немного продуктов, две смены белья, пара костюмов, деньги и любимый пистолет «вальтер» без опознавательных номеров. Кроме того, он в последний раз проявил инициативу и положил в тайник небольшой кожаный чемоданчик с кое-какой аппаратурой, которая все еще считалась экспериментальной, особо секретной и могла в полевых условиях заменить многие технические службы.
И все это добро находилось как раз за этим дурацким умывальником в хорошо замаскированной глубокой нише в стене. «Черт меня попутал, — в сердцах подумал Вагиф, — устраивать тайник именно здесь». Смыв мыло с рук, он полез в карман за платком.
Вдруг он услышал неясный шум в коридоре, и что-то тяжелое глухо упало на пол. Вагиф резко отпрянул назад и прижался к стене, стараясь оставаться незамеченным. Пистолет его находился в комнате, что было непростительной ошибкой. Сколько раз учитель по МВЭУ «методы выживания в экстремальных условиях» — напоминал ему, что далеко не всегда ум — единственное оружие профессионала.
Из коридора ясно доносились чужие мужские голоса. Потом послышался чей-то приглушенный стон, а следом на минуту установившуюся тишину прорезал детский крик, полный боли. Вагиф вспомнил, что вчера ночью среди обитателей этого дома была женщина и мальчик лет одиннадцати. Вскоре крик повторился еще раз.
Вагиф, нащупав за умывальником нечто напоминающее кочергу, тихо, по стенке стал продвигаться вперед. Интуиция подсказывала, что противник серьезный.
В комнате, кроме ее обитателей, находились трое молодых хорошо одетых парней. На полу лицом вниз лежал мужчина, все еще держа в левой руке наполовину очищенную картофелину. Женщина, поджав под себя ноги, сидела в углу, прижимая к лицу грязный платок. Мальчишка, очевидно, отброшенный к стене одним из парней, лежал без движения, свернувшись калачиком.
— Ну, — с угрозой в голосе повторил один из парней, — где лежат деньги?
— Нет у нас никаких денег, — прохрипел мужчина, с трудом перевернувшись на левый бок. — Я же вам говорил, что все деньги пошли Мишке на лекарство.
— Ты что, сдурел, старый козел? — прорычал парень, стоявший у дверей. — Какое еще лекарство?
— У него астма, — все так же хрипя, продолжал мужчина. — Без лекарств умрет мальчонка.
— Ну и фиг с ним! — взорвался другой парень, с размаху ударив тяжелым кулаком по шее лежащего мужчину.
Тот, вскрикнув, сразу затих, неестественно вывернув голову в сторону.
— Короче, — уже тише проговорил парень, стоявший у двери, который, по-видимому, был тут за старшего. — Я говорю тебе, — и он показал пальцем на женщину. — Даю тебе минуту на размышление. Или ты отдашь деньги, которые вы должны за место, или мы вас всех троих связываем и поджигаем этот курятник вместе с вами. Так что выбирай.
Вагиф понял, что такие шутить не будут. Подожгут, не моргнув глазом. Он лихорадочно искал выход. Если он отдаст им деньги, то еще неизвестна их реакция. И не станут ли они допытываться, кто он? Если же он не вмешается и позволит поджечь комнату, то сгорит вместе со всеми. Коридор-то был глухой, без окон. Не говоря уже о том, что чисто по-человечески он не мог допустить, чтобы совершилось такое преступление.
Крепко сжав кочергу, Вагиф бесшумно приблизился вплотную к парню, стоящему в дверях спиной к нему. Резко выбросив руку, Вагиф нанес сильный удар расширяющимся концом кочерги в левую часть корпуса, безошибочно попав в болевую точку, находящуюся на два пальца правее левой почки.
Парень, громко охнув, повалился на пол. Не давая опомниться другим, Вагиф сделал два шага вперед, одновременно резко ткнув второго парня тупым концом своего безотказного оружия в еле заметную ямочку у основания шеи. Успев заметить, что второй противник также растянулся на полу, Вагиф, ухватив обеими руками кочергу, развернулся лицом к последнему противнику.
Но он опоздал. Третий парень безуспешно махал руками, пытаясь сбросить с себя вцепившуюся в него, как кошка, женщину, которая то и дело норовила попасть ему в глаза широко расставленными пальцами. Вагиф улучил момент и нанес ему короткий удар в верхнюю точку грудной клетки. Последний противник, широко взмахнув руками, рухнул вниз.
Не теряя ни секунды, Вагиф тщательно обыскал непрошеных гостей. Оружия у них не оказалось, если не считать ножей, одного кастета и самодельной дубинки. Ни денег, ни документов он также не нашел. Пройдя в угол, Вагиф вытащил из нижнего ящика шкафа моток толстой бечевки и стянул крепким узлом руки и ноги поверженных. После чего, перетащив их поближе к стенке, положил так, чтоб они не могли видеть, что происходит в комнате.
Все это время женщина молча следила за Вагифом, ни во что не вмешиваясь. Потом они вместе дотащили мужчину до умывальника — он оказался на редкость тяжелым — и растерли холодной водой ему грудь. Вагиф еще удивился, что, несмотря на тряпье, в которое был одет мужчина, тело у него оказалось чистым. Оставив приходящего в себя мужчину возле умывальника, Вагиф вернулся в комнату.
Мальчишка все еще лежал у стены в той же позе. Вагиф нащупал пульс — у того, очевидно, был приступ астмы. Слегка потерев ладони, Вагиф осторожно нащупал нужные точки на шее и грудной клетке мальчика. После непродолжительных манипуляций мальчик задышал ровнее, а через минуту уже открыл глаза.
Сперва он испугался, пульс снова стал прерывистым, но, увидев улыбающееся лицо Вагифа, он успокоился и даже слабо улыбнулся.
Вскоре в комнате появилась женщина, поддерживающая мужчину. Они дошли до Вагифа, склонившегося над мальчиком, и молча опустились рядом.
— Павел, — тихо представился мужчина. — А это Настя, — кивнул он на женщину.
Вагиф, устало улыбнувшись, назвал свое имя.
— Кто это? — спросил он, махнув рукой в сторону парней.
— Эти, — поправил его Павел. — Выбивалы. Мы ведь, как говорится, живем тем, что народ подаст. А это зависит от того, где стоишь. Например, у коммерческого ресторана место хлебное. А они, так сказать, дают разрешение на места. Конечно, за определенную плату. Так вот, мы с Настей им за три месяца вперед заплатили, а остальные деньги на Мишкины лекарства бухнули. Но вдруг такса эта самая подскочила, а платить нечем, ну мы и слиняли. Нашли этот нежилой дом, да и устроились здесь. Но жить-то надо. Вчера Настя пошла, как говорится, на промысел, и ее, видать, выследили.
— Понятно, — задумчиво протянул Вагиф. — Ты вот что, помоги-ка мне умывальник сдвинуть в сторону.
Павел удивленно посмотрел на него, но, ничего не сказав, молча направился с ним в коридор.
Вагиф усиленно думал, что делать дальше. Он мог дать им денег и помочь откупиться от этих самых выбивал, но они видели его и, как люди неглупые, могли заинтересоваться, кто он такой. А там еще неизвестно, куда от них тянется ниточка. В большинстве случаев подобные люди были как-то связаны с соответствующими службами, что Вагифу в данной ситуации было весьма некстати.
Дальше он еще не решил, что делать с содержимым тайника. С одной стороны, логично было бы его не трогать и вернуться за ним потом, когда все утихнет. Но интуиция подсказывала, что этого «потом» скорее всего уже не будет. И в данном случае он почему-то был склонен больше доверять интуиции.
Кроме того, у него возникла шальная идея — прикинуться на время бомжем и попытаться разобраться в обстановке. К Саше он, естественно, обратиться не мог. Она, надо полагать, была под наблюдением. А он не мог ставить ее под удар.
И он подумал: а почему бы не попытаться связаться с Геной — шурином Ашота? Он неплохо знал его, да и документы должны были быть у него. Конечно, Вагиф прекрасно сознавал всю трудность поставленной задачи. Но это уже было что-то, во всяком случае конкретная цель.
Все эти мысли вихрем пронеслись перед его внутренним «логическим цензором», как он в шутку называл выработанное за долгие годы умение объективно оценивать ситуацию. Оставался нерешенным лишь один вопрос. Как объяснить все это своим новым знакомым и можно ли им довериться? Но обдумывать это он бы не стал, поскольку у него все равно не было иного выхода. Да и уйти в «подполье», зная, что рано или поздно его все равно выследят, ему тоже не улыбалось. Необходимо было активно действовать. Это залог успеха.
Новые друзья Вагифа были приятно удивлены, увидев, как он, словно заправский фокусник, вытаскивает из квадратной ниши в стене банки с консервированным мясом, галеты, соки и прочие деликатесы. На небольшой кожаный чемоданчик и черную сумку они, казалось, не обратили никакого внимания. Или сделали вид, что не обратили.