Так что Вагиф не удивился, увидев Геннадия с таким оружием. Гена был аналитиком и, надо признаться, одним из лучших.
— Вагиф? — с недоумением произнес Геннадий, опуская пистолет. — Как ты здесь оказался и что, черт подери, происходит?
На лице Геннадия было столько неподдельного удивления, что Вагиф невольно улыбнулся. Кто-кто, а уж он точно не мог ответить, что тут произошло.
— Я так понимаю, — послышался вдруг из гостиной густой баритон, — что нас посетил сам господин Керимов, которого безуспешно ищут по всему Союзу. Я не ошибся? — И в дверях появился дородный мужчина лет пятидесяти пяти в безукоризненно сшитом сером костюме.
— Нет, вы не ошиблись, я тот самый Керимов, — ответил Вагиф, засовывая пистолет за пояс.
Через полчаса, потраченные на бесконечные звонки, споры и пререкания с какими-то таинственными «ангелами», в гостиной остались трое мужчин: Геннадий, его гость и Вагиф. Трупы убрали немногословные, хорошо сбитые молодые парни, появившиеся тотчас же после звонка дородного мужчины, которого Геннадий почтительно называл Алексеем Васильевичем.
Эти парни прихватили с собой и третьего горе-налетчика, находившегося в сарае. Павел, Настя и Мишка по настоянию все того же Алексея Васильевича были определены в какой-то закрытый пансионат, куда минут пять назад и направилась с ними специально вызванная машина. Так что все было решено оперативно, а главное — с умом.
— Я вот что хочу у вас спросить, — неторопливо начал Алексей Васильевич, слегка пригубив рюмку с коньяком. — Откуда вы, мил человек, знали, что у Гены имеется «гнездышко», и почему были уверены, что эти типы не расстреляют вас еще в дверях, до вашего «героического» прорыва, а?
— Что касается «гнездышка», то я просто вспомнил, что Геннадий как-то проговорился, что использует для работы одну из конспиративных квартир, но то, что в ней окажетесь вы, я, естественно, не знал. Ну, а что до этих типов, то я сильно надеялся, что они примут нас за своего приятеля и не сразу сориентируются. Так что никакой уверенности у меня, по сути дела, не было.
— Ну, хорошо, вернемся к вашим делам, господин Керимов, — все так же неторопливо продолжал Алексей Васильевич. — Вы, очевидно, хотите знать, с чего это на вас начали охоту и кому конкретно вы перешли дорогу? Не так ли?
Вагиф утвердительно кивнул головой.
— Чтобы ответить на ваш вопрос, нам, как ни странно, необходимо поговорить о некоторых общих проблемах, с которыми столкнулась наша страна в последнее время. Надеюсь, такая необычная связь вас не удивляет?
Вагифа уже ничто не удивляло. Казалось, он был готов поверить во что угодно, но то, что он услышал, превзошло самые смелые его предположения.
— Так вот, где-то еще во времена первой хрущевской «оттепели», стали появляться умные, предприимчивые люди, которые начали мыслить, а главное — действовать несколько иначе. Точнее говоря, они практически сумели доказать непреложность основной доктрины, универсальной для всех народов и обществ: основа развития и существования любого общества — это следование трем основным, по сути своей банальным истинам: право на частную собственность, право на развитие через механизм свободного рынка и право на личную свободу. И чем реальнее для большого числа членов общества эти истины, тем гармоничнее и жизнеспособнее эта общность людей.
В нашей конкретной ситуации, в начале шестидесятых они начали преодолевать первую ступень — создание первичного капитала. И появились сначала мелкие, а потом и крупные «левые» производства, где все эти три принципа в той или иной степени выполнялись. Может, далеко не цивилизованным образом, но все же.
Вы, очевидно, хотите задать три следующих вопроса. Первый — как на это реагировали наши партийные боссы и соответствующие службы? Второй — существовали ли у них связи с преступным миром, и если существовали, то какие? И третий — была ли альтернатива этому пути в рамках «развитого» социализма? Я правильно угадал?
Вагиф должен был признаться самому себе, что Алексей Васильевич задал именно те вопросы, которые действительно его мучили.
— Я начну с третьего, если, конечно, вы не возражаете. Была ли альтернатива? Нет, дорогой, не было. Сознавали ли это наши вожди? Да, притом на самой заре построения этого государства. Просто те, кто это понял еще в двадцатых, не смогли ничего противопоставить «революционному» порыву народных масс.
В результате у власти оказались неглупые неучи, которые, как обычно, все принялись упрощать, а что проще коммуны и репрессий? А попав однажды в колею, ой как трудно ее изменить! Да к тому же еще и собственные амбиции: а не попросят ли ненароком освободить место у руля? И пошло-поехало. И доехало до логического конца всеобщего Гулага. К слову сказать, в истории человечества — очень хорошо наезженная дорожка.
Сознавали ли все это партийные боссы? Некоторые сознавали и даже пытались что-то сделать, но их быстро усмиряла намертво спаянная своими шкурными интересами партийная элита, как огня боявшаяся любых изменений. И посему наши партийные гении нашли соломоново решение — не замечать нарождающуюся новую силу. По принципу: если, закрыв глаза, не видишь света, значит — это ночь, ни более ни менее.
Что касается преступного мира — особых контактов не было. Просто некоторые, наиболее удачливые из них, на каком-то этапе отошли от своего специфического бизнеса и пополнили ряды «теневиков». К слову сказать, в силу специфики нашей страны преступный бизнес до последнего времени серьезной роли у нас не играл.
Особенно важно, на мой взгляд, подчеркнуть, как реагировали на происходящее в стране такие службы, как МВД и KГБ. Первыми, кто с этим столкнулся, были сотрудники МВД. И что самое интересное — кое-кто из них, наиболее умные, понял этих предпринимателей. И не только понял, но и увидел в них силу, способную остановить бесцельный бег по кругу, характерный в последнее время для всего нашего общества. А поняв, стал сотрудничать и поплатился. Ты понимаешь, о ком я говорю.
Наша же служба столкнулась с этим несколько позже. Говоря по правде, тогда, когда стали разбирать дела некоторых высокопоставленных чинов МВД. А разобравшись, задумалась. А задумавшись и хорошо зная, к чему приводят подобные думы в МВД, не торопилась что-либо высказывать. И вот тогда-то среди интеллектуалов КГБ и появились люди, которые поняли, что необходимы перемены. Более того — что эти перемены неизбежны. Но что самое главное — просчитав возможности всех потенциальных сил, сделали ставку на нарождающийся класс собственников. И я надеюсь, не ошиблись.
Все сказанное произвело на Вагифа сильное впечатление. Голова раскалывалась. Взяв со стола пачку сигарет, он жадно закурил.
— И вот в конце семидесятых — начале восьмидесятых произошла историческая встреча будущих капиталистов Союза и настоящих кэгэбэшников. И был заключен союз. Цель которого — приход к власти, законным путем, нового класса — класса предпринимателей и специалистов высокого уровня. Поскольку существующая государственная структура была уже неспособна, в силу естественных причин, обеспечить правовую поддержку преобразованиям.
Здесь необходимо учитывать следующее. Во-первых, далеко не все руководство КГБ знало о таком союзе. Скорее, именно руководство-то и не знало, поскольку в целом принадлежало к той же партийной элите и выражало ее интересы. Знали и поддерживали все это прежде всего профессионалы-интеллектуалы, далекие от партийной кормушки. То есть уже в то время в КГБ назрел идейный раскол. Во-вторых, была договоренность об усилении борьбы с преступностью, поскольку она уже существенно мешала концентрации необходимых средств и возможностей. В-третьих, и на мой взгляд, это очень принципиально — никаких контактов с Западом по этому вопросу ни по каким каналам не было.
Но гром грянул именно оттуда, с Запада. Один из партийных выдвиженцев, которых в те времена стало в «конторе» особенно много, перебежал. И что-то там сболтнул. Ну, а наши западные «друзья», не сориентировавшись, решили, что инициаторы — кое-кто из молодых в партийной элите, и пошли на контакт. И наткнулись… Но тот, из молодых, оказался в отличие от большинства партийных маразматиков достаточно сообразительным и не стал спешить. Дождался, когда естественным путем уйдет со сцены главное действующее лицо и истинный вдохновитель всех этих идей, ставший на короткое время у руля государства, и нанес удар. Прямо скажем, иезуитский удар.
Вагиф наклонился вперед, боясь пропустить хоть одно слово.
— А мысль была очень проста. Самим, первым начать. И сразу разрешить все проблемы. Выплеснув в водоворот политического хаоса сразу тысячи засидевшихся «в девках» чудотворцев и мессий от политики и экономики. Создать всеобщий бедлам в государственном масштабе с единственной целью — не позволить взять верх по-настоящему деловым, по-государственному думающим людям.
Ну, естественно, просчитались, поскольку большевистский лозунг «если враг не сдается, его уничтожают» на сей раз повернулся к ним не той стороной. Но и страна проиграла, потому что начавшийся беспредел до сих пор раскачивает ее из стороны в сторону и в политике, и в экономике, и даже в обыкновенных, человеческих отношениях.
Но мы не сдались. Жаль, конечно, потерянных лет. Плохо, что путь окажется во сто крат труднее, но альтернативы ему, как говорится, нет.
Алексей Васильевич на минуту умолк, закуривая сигарету. Вагиф молча ждал, продолжения.
— Ваши же проблемы, Вагиф, как раз и являются следствием этого раскачивания, а также определенного раскола в самом комитете. И последнее. В будущем нас, безусловно, ждет ряд испытаний, в каждом из которых кое у кого будет возникать желание задействовать силовые структуры. Так вот, на нынешнем этапе наша основная цель — не допустить широкого применения силовых методов при решении политических коллизий. Так как это только отбросит нас назад, искусственно прервав нормальное развитие страны. А к власти рано или поздно придут те, кто может управлять страной. И они должны прийти в результате естественного отбора, присущего внутренней логике любого развития, любой эволюции.
Именно сегодня и решался этот вопрос. Вот почему нас посетили эти люди с автоматами. Кое-кому неймется, все хотят повернуть процесс вспять. Да и методы все те же, так ничему и не научились.
При последних словах Алексея Васильевича Геннадий вытащил откуда-то из серванта еще одну бутылку коньяка и коробку шоколадных конфет. Мэтр явно был сладкоежкой.
— Ну, а теперь конкретно о вас, Вагиф. У меня есть одно предложение. В Баку открывается частное предприятие, то ли «Прогресс», то ли «Развитие». Короче говоря, оно будет торговать средствами вычислительной техники. Поезжайте туда, скажем, коммерческим директором. Связь с местными органами обеспечена. Официально эта фирма подписала с местным комитетом договор на поставку ЭВМ. Цель — выйти на серьезных предпринимателей, хорошо чувствующих экономическую перспективу, скажем так. Ну что, согласны, а? А обо всем остальном забудьте. С этой минуты вы не в розыске. Что произошло, осталось в прошлом. Так согласны или нет?
Через полчаса Вагиф был у Саши. Никогда он не был так счастлив, как в последующие три дня, пролетевшие будто одно мгновение. А на четвертый день, за час до отлета в Баку, он заехал в пансионат, где должны были находиться его друзья по «подземелью». Но их там не оказалось. Они покинули пансионат, никому ничего не сказав.
Подчиняясь какому-то шестому чувству, Вагиф приподнял вазу, стоявшую посередине круглого стола в гостиной. Под ней он нашел небольшой листок бумаги, на котором каллиграфическим почерком Павла было выведено: «Удачи тебе, служивый».
Был конец октября 1989 года.
ГЛАВА 4
В Баку по сравнению с Москвой было значительно теплее. До города Вагиф доехал рейсовым автобусом, за рулем которого, к его большому удивлению, сидела молодая женщина в потертых джинсах и темном свитере грубой вязки. Она лихо вела тяжелую машину, никому не уступая на трассе дороги.
Оказавшись в городе, он сразу же позвонил по телефону, который ему дали в Москве. После многочисленных длинных гудков в трубке наконец послышался незнакомый мужской голос. Бодро поздоровавшись, владелец приятного баритона быстро разобрался кто его беспокоит, и, недолго думая, предложил встретиться в вестибюле здания аэрокасс.
Ждать пришлось недолго. Буквально через пять минут из новеньких «жигулей» темно-синего цвета, остановившихся прямо напротив входа в здание, вылез высокий мужчина лет тридцати в модном черном плаще. Быстро окинув взглядом людей, толпившихся в вестибюле, он безошибочно отыскал среди них Вагифа и, как-то неестественно широко улыбнувшись, направился в его сторону.
Справедливости ради следует заметить, что Вагифу подобные постоянно оптимистично настроенные, улыбающиеся типы не особенно нравились. Обычно он их сторонился, отгородившись от них невидимой стеной холодной предупредительности, которая начисто отбивала у них охоту к сближению. Но в данном случае он решил слегка подыграть этому «оптимисту».
— Очень рад нашему знакомству, — на секунду опередив его, Произнес Вагиф, дружелюбно улыбнувшись и энергично пожав ему руку. Чем привел своего партнера в легкое замешательство. Тот, очевидно, несколько иначе представлял себе «человека из Москвы».
— Так вы и есть тот самый Расим, чудо-коммерсант, о котором так много говорят в Москве? — невозмутимо продолжал Вагиф, восхищенно глядя прямо ему в глаза.
— Да, я Расим, — слегка покраснев, выдавил «коммерсант» и, подхватив небольшой чемоданчик Вагифа, как-то излишне резво устремился к выходу.
Об этом предприимчивом Расиме Вагиф уже кое-что знал. В прошлом руководящий комсомольский работник, он достаточно быстро разобрался в создавшейся ситуации и одним из первых в городе организовал независимую коммерческую структуру. Более того, ему удалось, используя свои связи, практически за бесценок заполучить дорогостоящую электронную аппаратуру и, сдавая ее в аренду, неплохо на том заработать.
Несколько позднее он занялся продажей в республике современной вычислительной техники. Многие руководители государственных структур, получив взятку, готовы были купить что угодно и за какую угодно цену. Тем более что расплачивались они не своими, а народными миллионами. В результате за довольно короткий срок ему удалось сколотить приличный капитал.
Но потом он решил расширить поле своей деятельности. Договорившись с какой-то фирмой о поставке в республику продуктов питания, он вложил в это дело практически весь свой капитал и прогорел. Поставленный товар оказался несъедобным, вышел срок годности.
Его предприятие было на грани катастрофы, и именно тогда, желая поправить пошатнувшееся финансовое положение, он вышел на одно российское предприятие, специализирующееся на производстве средств вычислительной техники, которое с учетом ряда дополнительных условий согласилось на сотрудничество.
Но за это он был вынужден взять на себя некоторые сугубо конфиденциальные обязательства, о сути которых нетрудно было догадаться. Хотя бы в силу того, что это российское предприятие, будучи оборонным, курировалось соответствующими спецслужбами.
Так что его показное расположение имело вполне объяснимые причины, далекие от естественного, чисто человеческого дружелюбия. И в силу этого не вызывало у Вагифа никакого уважения. Кроме всего прочего, он просто не доверял подобным людям, хорошо зная цену их порядочности. Они могли без зазрения совести при определенном стечении обстоятельств круто изменить свою позицию, начисто забыв о принятых ранее обязательствах.
— Я предлагаю вам остановиться у меня, — как само собой разумеющееся предложил Расим, заводя машину.
Вагиф, выдержав для приличия небольшую паузу, мягко отказался, не особенно вдаваясь в объяснения. Его решение несколько удивило Расима, но внешне он воспринял это спокойно, хотя было заметно, что отказ Вагифа ему неприятен.
Остановился Вагиф в гостинице профсоюзов на окраине города, где работал его друг Акиф, которого он хорошо знал еще со студенческих времен. Договорившись с Расимом о времени встречи и взяв его визитную карточку, где был указан адрес и телефон его офиса, Вагиф не спеша поднялся на третий этаж, где находился его номер.
Приняв душ и тщательно побрившись, Вагиф с удовольствием облачился в новый серый костюм, приобретенный перед самым вылетом в Баку на выставке-продаже модной одежды. Строгая одежда приглушенных тонов была ему к лицу, придавая облику ту самую респектабельность, которая выгодно подчеркивала его своеобразную индивидуальность.