ДНЕВНИК, ТЕТРАДЬ ПЕРВАЯ, НАЧАЛО
Это действительно интересно, но это совсем не то, что, как ожидает Миша Веткин, может принести новую информацию и помочь расследованию. Это действительно дневник, но записи в нём очень старые – первая с подзаголовком: 1941, декабрь, католическое Рождество. Очень сложный и изящный язык, real British и точно базируется на очень хорошем образовании. Написано от женского лица. Мне не по зубам такой уровень языка для качественного перевода. Да и вообще эта писанина не может быть дневником Франца Ковальского…
1941, Декабрь, католическое Рождество.
Вчера моя душа умерла, я стала роботом. Ничего на свете меня больше не волнует, даже мое спасение от смерти. Я больше не чувствую потребности в любви, ни презрения к себе, ни ненависти к своему спасителю-мучителю. В принципе мне совсем не хочется теперь жить – я только не желаю мучиться, если уж мне будет суждено умереть. Мне всего двадцать лет, но я очень хочу умереть, просто так лечь и умереть. Я совсем не переживаю больше о маме и Фирочке, мне и так ясно, что с ними случилось – их больше нет на этом свете. Единственное, что ещё поддерживает меня в этой полу-жизни и чего мне действительно хочется – это желание опять увидеть Леона, мою первую любовь, моего первого мужчину…
Вчера Франек пришёл с его новой работы сильно выпившим – Рождество, хоть и война идёт, а у них католический праздник…
Как уже много раз случалось до этого дня, он опустился передо мной на колени и начал канючить:
- Стань моей женой! Давай, стань моей женой сейчас или уходи прочь, я так устал тебя просить…
Я молчала, совсем потеряв ощущение реальности. Сегодня мне впервые стало всё равно. Я должна быть наказана за то, что избегаю участи своего племени, а ищу для себя своё собственное спасение. Ведь Богу для чего-то нужны мучения моего народа – значит нужно смириться и быть вместе со всеми. Франек опустился передо мной на колени, спустил мои трусики, раздвинул ноги и стал целовать. Я стояла и думала, что я так и не сумела сохранить себя для Леона. Видно моя судьба стать падшей женщиной. Собственно, какая мне разница? Я всё равно не выживу здесь на чердаке у Франека, за мной всё равно раньше или позже придут. Мне больше никогда не вернуться в Лондон. Мне больше никогда не увидеть моего Леона. Мне всё равно…
Всё моё тело покрылось гусиной кожей, мышцы моего лона сжались, а он всё целовал и целовал меня, без остановки. Теперь его было не остановить. Мужчины, они все такие в подобных ситуациях, совсем бешенные…
Даже мой любимый Леон не смог остановиться после какой-то точки. Любил меня, берёг, жалел, а однажды, когда мы совсем заигрались в его комнате, вдруг извинился и повалил меня на кровать.
Франек медленно поднялся и, продолжая тесно прижиматься ко мне всем своим телом, стал наступать и продвигать меня к дивану. Когда мы оба упали на диван, я чувствовала себя полностью парализованной. Я уже и не пыталась освободиться, просто лежала неподвижно, отдавшись его рукам, губам и глазам… Мне было всё равно…
Мне даже нужно было теперь, чтобы всё произошло и я смогла бы избавиться от невыносимого напряжения во всём теле. Как его было много, он был повсюду, он всё успевал, казалось он только сейчас он расстегнул мои пуговицы, одну за другой, а теперь уже припал к моим губам долгим, нескончаемым поцелуем…
Противный запах дешёвой водки, ну скорей, скорей бы всё кончилось…
Какая сильная эрекция, какая громадная у него эта штука, я уже не могу больше…
Весь мир сейчас для меня сосредоточился в моём лоне, я уже больше так не могу…
1941, Декабрь, 30
Наедине Франек всегда шепотом называет меня «жиду каролине» - еврейская королева на литовском, на этом языке говорили у него дома, когда он был маленький. Моя беда в том, что я, действительно, королева – я королева красоты среди еврейских девушек Прибалтики. В тридцать восьмом году, когда в Риге ещё не было русских коммунистов и войны, я вернулась на каникулы из Лондона. Мой папа был ещё жив, всё было очень хорошо в нашей семье. Мама решила заказать мне первое вечернее платье у Меерсона. Меерсон весь истёк слюной, пока снимал с меня размеры. Он шутил, что конечно господину Диманту лучше знать, ему виднее, но он лично всерьёз бы задумался, если бы у его жены родилась такая красавица-блондинка. Бедный портняжка весь исстрадался:
- Бог мой, какие светлые и длинные волосы. Нет, не бывает таких волос у наших женщин…
А это вовсе не так, у нас в семье у многих женщин такие волосы, да и в торе описано много женских персонажей со светлыми волосами. Франек именно в тот раз и увидел меня впервые в ателье – он был учеником Меерсона. Первые два года он вообще работал в ателье Меерсона совсем без зарплаты, только за угол и еду.
Портняжка Меерсон уговорил меня поучаствовать в конкурсе красоты еврейских девушек, который проходил в Каунасе, в Литве. Меерсон тогда получил большой заказ – он шил платья для рижских девушек, которые ехали в Каунас и для их родственниц, которые сопровождали участниц. Мне заказали ещё одно платье, и мы поехали втроём: я, мама и Фирочка. Папа не поехал – он себя неважно чувствовал и не хотел оставлять магазин без присмотра. Мой папа был самым известным ювелиром Риги – магазин Димант. Наша фамилия, на латышском языке, так и значит: бриллиант. Я выиграла конкурс красоты в Каунасе – у еврейских мужчин в жюри тоже захватило дух от красивой блондинки. В результате - звание королевы, денежный приз, фотографии Сары Димант во всех еврейских газетах Прибалтики.
Потом Прибалтику захватили русские коммунисты, папа умер прямо у них на допросе, наш магазин конфисковали от имени народа, а я так и не сумела вернуться в Лондон, в свой университет. Я не сумела вернуться к своему любимому Леону. Мне уже тогда стало всё равно, но в то время я ещё надеялась на какое-нибудь чудо.
А затем в наш город пришли немцы. Многие евреи в первые дни были довольны их приходом. Они говорили:
- Немцы быстро порядок наведут. Мы умеем разговаривать на немецком языке, немцы – культурная нация, мы не станем верить в сказки, которые рассказывали о зверствах германских солдат евреи, бежавшие из Польши. В их россказни невозможно поверить. Беглецы просто хотели разбудить нашу жалость, чтобы мы больше денег жертвовали на их устройство.
Все евреи-беженцы из Польши тогда побежали дальше, вместе с отступающими русскими солдатами. А большинство рижских евреев остались – они продолжали верить в немецкую культуру. Мы растерялись и тоже остались - мама не привыкла самостоятельно принимать важные решения. В начале октября 1941 немцы выпустили декрет, приказывающий всем евреям, ещё до конца месяца, переселиться в специально выделенный Московский квартал в районе пересечения улиц Московская и Лаздонас. Все, кто не носит на одежде жёлтую звезду Давида или отказывается садиться в машины, прибывающие для перевозки евреев в новый район проживания, будут расстреляны на месте. Уже в октябре все наши поняли, что нужно было слушать беженцев из Польши, но оказалось уже поздно. За нами пока не приходили. Мама придумала план моего побега. Она нашла в комнате, сбежавшей из еврейского дома прислуги, старую одежду. Она отобрала для меня самое застиранное бельё, нашла бабушкин тёплый шерстяной платок и заставила меня надеть платье и жакет нашей прислуги. Мама сказала:
- Ты совсем не похожа на наших девушек, доченька. Ты должна уйти из дома до того, как фашисты приедут за нами! В сумке еда на пару дней и деньги, а в носовом платке я завязала ценности, оставшиеся от папы. Это очень дорогие камни, их хватит, чтобы купить вам с Леоном очень хороший дом в Лондоне. Это твоё приданное. Папа там, наверху, наблюдает за нами – он тебе поможет выжить. Беги и спрячься где-нибудь в городе. Если спросят – говори, что ты из Даугавпилса, ищешь угол и любую работу. Разговаривай только на латышском. Старайся плохо выглядеть, никогда не снимай платок – тебя могли запомнить по фотографиям в газетах. Постарайся убежать, доченька. О нас с Фирочкой не думай, может быть всё ещё обойдётся, и мы все будем когда-нибудь жить вместе в Лондоне.
На следующий день Франек Ковальский подобрал меня в подъезде дома, где я грелась у батареи. Он сразу меня узнал и забрал на свой чердак. Его сестра, тоже блондинка, недавно умерла от родов. Муж сестры с горя записался в латышскую дивизию и переехал жить в казарму. Я теперь выживаю по документам сестры Франека – Эльвиры Бунгардс. Я никогда не выхожу из квартиры Франека на чердаке.
Франек регулярно приносит мне последние новости, которые доходят с Московской улицы. Онраньше работал на портного Меерсона, он знает многих наших, он собирает все слухи. Наверное, он это делает для того, чтобы ещё больше меня запугать – ему необходимо, чтобы я была послушной девочкой. Его новости ужасны! Тысячи убитых и умерших от голода и болезней. Почему весь мир ополчился против моего народа? Франек всё время твердит, как он меня любит, и подчёркивает, что он рискует своей жизнью ради моего спасения. Он намекает на то, что я должна быть очень благодарна, должна ценить его доброту, а иначе…
А какое в нашей ситуации может быть « иначе»? Я уже ничего не боюсь, если они придут – я выброшусь в окно. Мы живём на чердаке, но единственное окно у нас есть. Да и для Франека это «иначе» - тоже полная погибель, фашисты в своих развешенных повсюду листовках предупреждают о тяжких наказаниях за укрывательство евреев. Однажды Франек подслушал разговор латышей-полицейских, когда стоял в очереди в бюро трудоустройства – там набирали портных на фабрику, шить форму для армии. Один из полицейских хвастался, что 8 декабря он участвовал в расстреле евреев в Румбульском лесу, за что его поощрили ценным подарком – карманными золотыми часами, которые раньше принадлежали какому-то еврею. Полицейский ещё говорил, что для латышей лучше, если в Латвии евреев совсем не останется: жильё станет дешевле, рабочих мест будет больше и экономика должна подняться за счёт конфискованных еврейских денег, которые немцы обязательно вложат в развитие латвийской промышленности. Немцы – передовая нация и они обязательно потянут за собой арийские народы Балтии. Главное состоитв том, что Германия взяла на себя очистительную миссию спасения мира от жидов и коммунистов. Как только уничтожат всю эту нечисть, так и начнётся совсем новая, спокойная и богатая жизнь в Латвии.
ЗВАННЫЙ УЖИН С ПОЛИЦЕЙСКИМИ
Столики прямо на улочке старой Риги. Красное вино, копчёный угорь и жареная телячья печёнка, чёрный хлеб с чесноком. Официант уже второй раз интересуется:
- Нужно ли подавать главные блюда?
Европа, да и только…
За что латыши боролись – на то и напоролись. Миша Веткин позвонил днём и позвал нас на ужин. Я рассчитывал, что он явится с Верой, а он ждёт нас в компании со своей подчинённой. Представил её:
- Зита, инспектор полиции.
Молодая, симпатичная женщина – полицейский, тоже интересное сочетание. Мишка уже слегка на бровях, непрерывно шутит, делает вид, что это просто дружеский ужин, но сам явно опять чего-то от меня хочет. Только выбирает подходящий момент для поворота разговора.
- Ты, Сашка, писатель, а это звание подразумевает: языковед и знаток человеческих душ…
Пока вы с Софией подходили, мы тут интересную тему обсуждали. Почему в русском языке, и в латышском, да и, наверняка, в английском тоже, синонимов к слову «любить» почти нет, а синонимов к слову «убить» - десятки? Например, в русском для «убить»: завалить, замочить, прикончить, убрать, пристрелить и можно продолжать ещё и ещё…
И тут же: женщину люблю, босиком ходить люблю, колбасу люблю…
Чем это можно объяснить?
- Я - не Толстой и не Достоевский, Миша. Я просто люблю рассказывать интересные истории. Так что твоя характеристика «знаток языка и душ» – это не по моему адресу. Но на ментовскую философию я могу ответить просто. Убить человека – понятие однозначное, это значит: лишить человека жизни, остановить жизнь и всё, ничего больше. Любить другого человека – это очень ёмкое понятие. Для него нет общего понимания даже у двух разных людей. Любить - значит: восхищаться, боготворить, сексуально желать, жалеть, жертвовать собой ради любимого человека и, как ты сказал в своём примере, я тоже могу продолжать ещё и ещё…
Кроме этого, понятие «любить» изменяется во времени – «от любви до ненависти один шаг», а сколько маленьких делений в этом шаге, между двумя граничными состояниями. Вот люди и растерялись, понимая, что им всё равно не высказаться одним словом…
И так уж издавна повелось – называют самое общее понятие, оставляя кругом неопределённости. А если кому-нибудь обязательно нужно свою любовь раскрыть другому человеку, то он обязан, в своём конкретном случае, найти тонкие, нужные и уточняющие слова.
- Ты хорошо всё нам объяснил, Саша, а говоришь, что не знаток…
Ты настоящий писатель, профессиональный инженер человеческих душ! Правда, девушки?
- Я достаточно хороший компьютерщик, а теперь вот ещё стараюсь стать писателем, но не надо меня захваливать, Миша!
- Так вот, Саша, сейчас ты нам нужен, как компьютерщик. Как у тебя с базами данных?
- С базами данных у меня очень хорошо, Миша! Несколько лет моей служебной деятельности я провёл в роли администратора баз данных в большой финансовой компании Нью-Йорка, но мои знания много стоят. Твоя контора не в состоянии меня купить, это очень дорого обойдётся.
- Я понимаю, что ты шутишь, Саша Корецкий! Ты посмотри, какой классной женщине нужно помочь. Зиточка, а ну-ка встань, пройдись перед этим матёрым капиталистом…
Вы меня извините, Сонечка, я всегда так шучу. Саша меня знает…
Саша! Ты, по старой дружбе, можешь нам посоветовать с какой стороны копать и как нам вообще подойти к базе данных DB-LRE?
- А что это за зверь такой?
- Компьютерная система учёта недвижимости республики Латвия. Система только шесть месяцев назад сдана в эксплуатацию. По замыслу заказчиков из правительства, она должна обеспечить надёжное хранение информации и блокировку афер с продажей недвижимости. Сообщение о продаже дома поступает из районной Земельной книги, так у нас называют организации по учёту и инвентаризации недвижимости, прямо в компьютерную систему DB-LRE. Новая разработка – настоящая халтура, если она позволила продать один и тот же дом два раза подряд. Мы не исключаем также вариант, что кто-нибудь из компьютерщиков мог намеренно помочь системе ошибиться и не заметить наличие уже существующей записи о первой продаже дома Ковальского. Разработкой руководил твой коллега из Калифорнии, который получил свои бабки и отбыл в США месяц тому назад.
Саша, ну помоги старому другу, посоветуй, с чего начать наш поиск, ты же помнишь, что Михаил Веткин никогда в долгу не остаётся.
- Ну и настырный ты мент, Мишка! Дай мне, пожалуйста, авторучку и листок бумаги. Посмотрите уважаемые правозащитники на квадраты, ромбики, кружочки и стрелочки – это, в самом грубом приближении, схема функционирования любой базы данных. Вне зависимости, какие данные в ней хранятся, хоть результаты переписи населения, хоть информация о наличии колбасы на складе. Два больших квадрата в центре листа – это исходное и обновлённое состояния базы на начало и конец принятого периода обновления. В базах учёта недвижимости периодом обновления должен быть, по всей видимости, «рабочий день». В этом случае верхний квадрат – это состояние утром, а нижний – поздно вечером, после окончания рабочего дня. Стрелки, входящие в верхний квадрат слева, обозначают входные данные. В нашем случае – это сообщения о продажах и о новых объектах, поступающие из Земельной книги и от агентств по продаже недвижимости. Все сообщения, отформатированные в одинаковые записи, на профессиональном языке называют трансакциями. В течение дня трансакции накапливаются в один массив – файл входных данных. В конце дня выполняется обновление базы – добавление дневной порции трансакций. Перед обновлением выполняется обязательная процедура копирования базы, чтобы в случае сбоя компьютера можно было всегда вернуться к исходному состоянию на начало дня – эта процедура показана на моём рисунке широкой стрелкой, идущей от квадрата к кружку. В вашем расследовании следует начать со сравнения накопительного файла трансакций и последнего состояния базы. Искать контракт в базе легко – система обязательно имеет экран запросов по номеру контракта, по фамилиям продавца, покупателя, а возможно даже и имени агента по продаже. Если запись найдена – ищите сбой в процедуре блокировки от повторной продажи или проверяйте программиста, создавшего программу блокировки. Если запись о потерянном контракте найдена в накопительном файле, но не существует в базе – ищите проблему или злоумышленника в технологии и среди исполнителей ввода и обработки входных данных. И, наконец, в самом сложном случае, если запись не найдена до этой точки, следует по очереди восстанавливать поколения копий базы данных. Если запись будет найдена на одной из копий – злоумышленника следует искать среди сотрудников, имеющих пароль администратора базы данных. Обычно для небольших баз данных этого типа не бывает больше двух-трёх человек с полномочиями администратора. Администраторы - самые крутые ребята, они обычно строят из себя гениев. Разборка с ними будет для вас самой тяжёлой работой. Если запись о потерянном контракте существует на одной из копий, то, скорее всего, базу в какой-то день искусственно вернули на состояние прошлого дня. Если же запись не найдена вообще, ни в одной из отмеченных мной точек, это означает, что у вас в Латвии, по-прежнему, полный бардак, и никакая новая разработка вам не поможет. В последнем случае ни у меня, ни у кого-либо другого нет идей, как найти злоумышленника. Вопросы есть? Вопросов нет – тогда разрешите перейти к горячему блюду.