— Боюсь, что так.
Снова молчание.
— Что ж, — сказал Шон. — Думаю, потеря небольшая. Это был старый телефон. Я озабочен лишь тем, что мать собиралась звонить мне из больницы.
— Надеюсь, ничего серьезного? — сказал Генри Лонсдейл.
— У моего отца был удар.
— О господи. Мне очень жаль.
— Так что мне действительно спешно нужен телефон.
— Вы можете воспользоваться моим.
— Очень любезно с вашей стороны. Но у меня нет номера матери. Он был записан в телефоне. Так что думаю, мне стоит вернуться на берег.
— Без сомнения. Конечно.
— Мне очень жаль, что я испортил вам рыбалку.
— Без проблем, — сказал Лонсдейл, встал за штурвал и включил двигатель. — Рыба будет и завтра.
— Сколько времени займет путь до вашей пристани?
— Этот катер идет довольно быстро. Минут пятнадцать.
— А быстрее у нас не получится?
— Сделаю все, что могу.
Джейс сидел на дне катера, прижав колени к груди и обхватив их руками, смотрел на мысы своей обуви. Он понимал, что сделал. Он прервал связь Ромео с миром. Именно он привел Ромео в их жизнь, когда хвастался своим друзьям, что его семья выиграла джекпот. А теперь вот это… «Снова я сделал ошибку. Я всегда делаю ошибки. Словно был послан сюда рушить жизни всех окружающих. Словно я тайно работаю на дьявола». Ему захотелось умереть. Прыгнуть в воду и утонуть — хотя желание это смешивалось с глубокой гордостью: он знал то, что никому не мог рассказать.
БАРРИС увидел много трейлеров на Балм-оф-Гилеад. Не то что тут был специальный парк трейлеров; все они стояли то поодиночке, то группами по три или четыре машины. Он подходил к каждому из них, стучался и показывал мутный снимок.
В некоторых из трейлеров стояли горшки с геранью, каменные фигурки оленей и стеклянные тракторы. Вежливые старые дамы предлагали чай и выражали желание поговорить. Другие были менее дружелюбны. Трейлеры стояли за соснами, окруженные кладбищем отслуживших свое холодильников. В одном месте на него, натягивая привязь, накинулась свора питбулей. Они неслись к нему так, что дрожала земля, и, когда они уже были готовы вцепиться ему в горло, цепи опрокидывали их на землю, и они кувыркались, словно пораженные молнией. Из трейлера донесся взрыв смеха. Он решил пропустить его.
Он миновал уже две трети Балм-оф-Гилеад, когда услышал звонок, которого ждал. Роуз Пэтчли сказал ему:
— Баррис? Приходи. Шеф хочет поговорить с тобой. В своем кабинете.
«Черт бы его побрал, — подумал он. — Черт бы побрал этого расфуфыренного петуха. Являться, когда мне этого чертовски не хочется».
У следующего трейлера, к которому он подошел, его встретил красочный коврик из меха скунса и клумба из тюльпанов и лилий. Он постучал. Вышла пожилая женщина в шлепанцах. Он показал ей снимок.
Она громко рассмеялась:
— Вы говорите, его зовут Ромео? Боже мой! Ромео? И он опасен?
Баррис не стал отвечать и подумал, что Нелл поступила бы так же.
«Перестань думать о Нелл, — приказал он себе. — Она отнюдь не мера всех вещей».
— Просто мы ищем этого парня, мэм. Вы видели его?
— Он смахивает на того человека, который заботился о Клоде.
— О Клоде?
— Он жил здесь. И умер. Я думаю, что сейчас там его дочь.
Трейлер, на который она показала, стоял поодаль от дороги, и его почти не было видно. Баррис подошел к нему и постучал. Он услышал какое-то ворчанье, которое принял за приглашение входить, и открыл дверь.
Грузная женщина лежала на постели, глядя в телевизор.
— Прошу прощения, что не встаю, — сказала она. — Я скорблю.
— Сочувствую вам, — сказал Баррис. Он не стал спрашивать, кто скончался, потому что это его не интересовало. Он просто показал ей снимок и сказал: — Вы знаете этого человека?
Лицо ее потемнело.
— Ну да, как же — Ромео. Какие игры он на этот раз затеял?
— Почему вы говорите об играх?
— Потому что он долбаный засраный артист. Он пытался внушить мне, что он кто-то вроде киллера. Страхует какое-то жульничество. Я так и не смогла понять, что за фигню он несет. Офицер, не могли бы вы достать пиво из холодильника? И присаживайтесь поболтать.
— Нет, спасибо, мэм. Значит, он назвал себя киллером?
— Или кем-то в этом роде. Ангелом тьмы или что-то такое. Подождите. Хотите кое-что увидеть? Давайте я вам покажу.
Она запустила руку в ящичек ночного столика и зашелестела там бумагами.
— Вам это понравится. Классная хохма. Подождите. Где же оно?
Рядом с кроватью лежала стопка таблоидов. Она потянулась к ним и разбросала их по полу. Баррис сделал шаг назад, опасаясь, что, если она свалится с кровати, так и покатится.
Она села и в одной ночной рубашке продолжила смотреть телевизор.
Наконец она нашла карту.
— Вот она. Его маленькая туристская карта.
Карта была издана Торговой палатой Брунсвика. В разных местах ее украшали полдюжины звездочек. На верхнем обрезе было написано «Точки внимания». Но взгляд Барриса тут же опустился вниз, к Старому городу, где одна из звездочек красовалась точно на Эгмонт-стрит, на углу Албемарл.
Дом Нелл.
Еще одна звездочка в кругу была на Ориол-стрит. Митч и Пэтси. Звезда была и на Пойнсетта-Сёркл, но Баррис не знал, что она обозначает. А звезда на Белл-Пойнт? Должно быть, это дом Шелби Манфорда, брата Пэтси.
Пока он смотрел на них, звезды сложились в фигуру Ориона или Кассиопеи, которые проступили среди хаоса ночного неба.
Эта была карта семейства Митча Ботрайта.
— Мэм, — сказал Баррис, — вы не против, если я одолжу ее у вас?
Она пожала плечами:
— Мне бы этого чертовски не хотелось. Но не будете ли вы так любезны, офицер, разделить со мной пиво? Давайте, выпейте бутылку. Не изображайте из себя старую даму.
МИТЧ прошел на корму катера, где, глядя на воду, стоял Шон.
— Ты же знаешь, — сказал он, — что мой сын этого не хотел.
Шон сухо улыбнулся ему, не разжимая губ.
— Что это значит? — спросил Митч. — Что это значит, если он звонил, а ты не ответил?
Шон промолчал.
— Ты же мог остановить его, не так ли?
Шон кивнул:
— Когда мы пристанем к берегу, я найду его.
Они продолжали покачиваться на волнах. Митч смотрел, как Пэтси открыла походный холодильник и осторожно налила себе рюмку коктейля. Тара устремила взгляд на берег, заросший величественными дубами. Джейс продолжал сидеть в своей позе отчаяния.
— Это моя ошибка, — сказал Шон Митчу. — Я не должен был оставлять там Ромео.
— Есть много вещей, которых ты не должен был делать. Первым делом ты не должен был оказаться здесь. Но тем не менее я знаю: ты здесь потому, что Бог захотел твоего присутствия.
Они молча присели, и тут Шон сказал:
— Митч! Есть молитва специально для меня? Есть молитва, которая может спасти меня?
Он всхлипнул, и Митч нежно обнял его.
— Господь мой, Господь мой, — сказал он, — почему Ты оставил меня? Почему Ты удалился от меня и от моих стенаний? О Господь мой, я плачу весь день, но Ты не внемлешь мне, но я и ночью не смолкаю.
Митч посмотрел назад, на волны, расходящиеся за кормой катера, и сказал:
— Но не покидай меня, о Господь мой. Да придут Твои силы мне на помощь. Спаси меня из пасти льва, ибо Ты слышишь меня…
Шон всхлипывал на груди Митча, а тот продолжал смотреть, как волны, бегущие от кормы катера, сливались с серым пространством, и старался прочесть в нем письмена Бога.
РОМЕО цеплялся за этот мир, который мог рухнуть в любой момент, но он думал, что этот крах произойдет внезапно, с молнией и ударом грома. Вместо этого все произошло в молчании. Стены просто безмолвно рухнули.
Шон не ответил на его телефонный звонок. Все было кончено.
Ромео продолжал ритмично нажимать большим пальцем, вызывая его снова и снова, но каждый раз слышал слова автоответчика Шона: «Ты знаешь, что делать».
Он свернул налево. Еще один левый поворот привел его к дому ритуальных услуг Захарии Уайлса. Он миновал ломбард, продолжая думать о том крике, который услышал: «Нет, не надо!» Чей это мог быть голос? Кто-то моложе Пэтси, более пронзительный, чем у Тары, — может быть, Джейс? Но Джейс слишком робок и застенчив, чтобы так вопить. Может, просто какая-то девочка? Какая-то девочка, с которой Шон стал заигрывать, и все это было только игрой?
Но в таком случае он должен был тут же перезвонить.
Может быть, сигнал не доходит? Он вне зоны досягаемости?
Тогда почему бы ему не вернуться в зону?
У Ромео больше не осталось никаких мыслей. Как порой бывает у ребенка.
Ромео вернулся. Он повернул налево и сделал еще один левый поворот к дому ритуальных услуг. Он ездил кругами. Почему бы не признать это? — подумал он. Они взяли Шона. Это совершенно ясно. Вот что произошло: явились свиньи, Шон вытащил пистолет, кто-то закричал: «Нет, не надо!» Вот так. Это все. Все кончено. Его или скрутили, или убили — лучше надеяться на последнее, зная, какой пыткой тюрьма станет для Шона.
Сердце у Ромео пыталось выскочить из груди.
«О, дерьмо!»
Время убегало. Осталось двенадцать минут.
«Позвони мне, черт бы тебя побрал!»
Он остановился у стройки. Взял половинку декса. Затем вернулся к багажнику, но не мог вспомнить, как тот открывается. Он все осмотрел, пока наконец не догадался заглянуть в бардачок и нашел там ключ. Он вернулся, открыл багажник и вынул оттуда «феникс» 22-го калибра. Над головой скапливались черные штормовые облака. В воздухе стояла удушливая духота. Молекулы воздуха разлетались и сталкивались друг с другом.
«Это сигнал для меня.
И я в любой момент могу начать убивать.
Мать твою! Шон, позвони мне!»
БАРРИС связался с лейтенантом, когда возвращался в город. Не по рации — он не хотел, чтобы его подслушивали. Он воспользовался своим сотовым. Пришлось подождать, пока он пробился. И когда наконец это получилось, сказал:
— Лейтенант, мне нужны данные на этого парня — не находится ли он в списках разыскиваемых. И побыстрее. Его зовут Ромео Здерко.
— Кого?
— Приятеля Шона Макбрайда.
— Что? Баррис, ты не можешь заниматься этим делом.
— На этот раз у меня настоящие доказательства.
— Шеф надерет тебе задницу. И уволит.
Баррис оставался тверд.
— Этот парень, этот Здерко, выслеживает Ботрайтов. Он достал карту Брунсвика и поставил маленькие звездочки всюду, где живут Ботрайты.
Пауза. Лейтенант пытался осознать сказанное.
— Что ты имеешь в виду, говоря о звездочках? — сказал он.
— Слишком долго объяснять. Дело в том, что он пристреливается к Ботрайтам. Сообщите мне данные на него. Пожалуйста.
— Где ты нашел эту карту?
— В трейлере, где он бывал.
— У тебя был ордер на обыск?
— В нем не было необходимости. Его подружка дала ее мне.
— Ага. — Вздох. — Отлично.
Лейтенант тянул слова так медленно, что Баррису показалось, будто он перебирает весь алфавит. Затем он сказал:
— Баррис… эта карта… ты считаешь, что она представляет неминуемую угрозу?
— Если этот парень никогда не встречался с Ботрайтами, зачем ему карта с их домами?
— Верно. Ты прихватил ее?
— Как мы и говорили. Но мы не можем ждать, лейтенант. Нам немедленно нужны данные на этого парня. И кто-то должен взять под контроль Шона Макбрайда, потому что за всей этой историей кроется именно он.
— Не может ли все это подождать, пока шеф вернется с ленча?
— Ради бога! Джимми! Сделай одолжение! Последнее одолжение! Достань мне эти гребаные данные.
Он годами не называл его Джимми — во всяком случае, после своего снятия с должности. В трубке слышался лишь слабый шорох статического электричества.
Наконец:
— Ладно, Баррис. Я их получу.
— Спасибо.
— Хотя сам могу спалиться, черт возьми.
ШОН выскочил из катера, едва только тот коснулся причала лонсдейлской пристани, затем повернулся и помог Таре. Всех остальных они оставили сзади и быстро, почти бегом, двинулись по изящному изгибу подъездной дорожки туда, где стоял «либерти».
— Залезай, — сказал он. — Поведешь машину.
Она устроилась за баранкой и включила двигатель. Когда они повернули на Си-Айленд-Роуд, Тара спросила:
— А теперь куда?
— Обратно в Брунсвик. Там я скажу тебе, куда ехать дальше. Я знаю, кого он хочет убить первым.
— Сколько у нас времени?
— Сколько мы потратили? Примерно десять минут? Значит, у нас есть еще десять.
— Я не смогу доехать до Брунсвика за десять минут!
— Гони быстрее.
— Так кого он хочет убить первым?
— Скажу, когда мы подъедем.
— А ты не можешь позвонить ему по моему телефону?
— Я не знаю его номера, — признался он. — Просто нажимал 7.
— Ты не учитывал такую возможность?
— Какую? Что твой братец психанет и выбросит мой телефон в эту долбаную воду? И теперь мне приходится разбираться с целым миром, который обрушился на меня? Нет, Тара, этого я не учитывал.
Он задумался. «Почему ты не выходишь у меня из головы? Мы хотим лишь Божьей милости и ясного света, а не всех этих гребаных вопросов. Кто послал тебя уничтожить мечту? Кого ты представляешь? Я больше не могу это выносить!»
Теперь они были на шоссе. Она попыталась смягчиться:
— Так скажи мне, куда он отправится первым делом?
— Когда мы приблизимся.
— Но я могу позвонить и предупредить их.
— Тем самым ты выдашь меня.
— Это же не Нелл? Не она первая?
— Скоро узнаешь.
— Ради бога, скажи мне только одно. Это Нелл?
— Гони так быстро, как только можешь.
РОМЕО ехал по Индиан-Моунд-Роуд к Шелби и Мириам. У него оставалось еще несколько минут перед тем, как он начнет убивать эту семью, но он должен успеть на место и быть в готовности. Это будет нетрудно. «Дети, Маккензи и Бенджамин, в библейском лагере. То есть я смогу легко войти в дом. Как только Шелби увидит меня, он обязательно отпустит какую-нибудь пакость, и мне останется только действовать».
Он остановился напротив дома на другой стороне улицы. Оказывается, дети не поехали в библейский лагерь. Они играли в бадминтон на лужайке. Ромео был расстроен и напуган. Но затем он сказал себе: «Ты же солдат. А хороший солдат говорит — к такой-то матери всех детей».
Но девочка Маккензи приостановилась на секунду и уставилась прямо на него. Похоже, она вспомнила его и помахала ему. Он помахал в ответ.
Он уставился в колени. Но вспомнил, что Шон говорил ему в ту ночь Персеид: «Ты смотришь на эти гребаные звезды, которым исполнился миллиард лет, — и кто считается с каким-то дерьмом? Но ручаюсь, что одна вещь существует. У нас, между нами двоими. Это дружба. Она будет длиться. В любой форме. Потому что это — единственная стоящая вещь в этой вонючей истории.
Опусти голову и не смотри на нее, если это облегчит тебе задачу. Но приступай к делу. Немедленно».
ТАРА и Шон съехали с шоссе, и наконец Шон открыл цель их назначения — Шелби и Мириам.
Первая мысль, которая вспыхнула в голове у Тары: «Это не Нелл! Слава богу, это не Нелл!» Затем она вспомнила о детях. Маккензи и Бенджамин. «Боже мой, дети! Я благодарю Бога за то, что Ромео собрался убить детей? Что со мной творится?» Она сделала правый поворот на 17-ю и направилась на север. Тара была ошеломлена. Она проскочила три красных светофора подряд. Она вылетела на встречную полосу, чтобы обойти кого-то, и едва не столкнулась со встречным грузовиком. Паника, угнездившаяся в сердце, почти ослепила ее, но она крутанула рулевое колесо и, как-то найдя свою полосу, удержалась на ней, и машина выровнялась.
Шон не отводил глаз от дороги.
Часы на приборной панели показывали 14:24. Время бежало! Времени уже не осталось! Но Шон ни словом не обмолвился по этому поводу — так что, может быть, вся эта история розыгрыш. Может, он просто пытается напугать ее.
«Но если мы появимся слишком поздно, если они уже мертвы, что тогда сделает Шон? Убьет меня на месте? Ему придется».
Она повернула направо на Белл-Пойнт, а затем налево на Индиан-Моунд-Роуд. Там стоял этот дом. С сеткой для бадминтона на травянистом ковре. И еще лежали две ракетки и белый волан. Их оставили дети? Дети Шелби? Просто бросили свои вещи на газоне? Они не могли. Тара рывком распахнула дверь и кинулась в гараж, а Шон последовал за ней.