Александр заинтересованно спросил:
– И чем же она занимается?
– Пока у нее одна задача, устранять насильников и убийц малолетних детей.
– Не совсем понял, поясни, как это устранять?
– Если коротко, суть такова: по разным причинам суд не приговорил такое животное к высшей мере. Именно эта организация проводит дополнительное расследование, ищет доказательства и берет на себя ответственность довести дело до конца. После этого она выносит справедливый приговор убийце.
– Убийце! Они сами-то кто, после этого?
– Санек, не гони лошадей. Ты вникнул в суть?
– Я-то вникнул. А ты-то понимаешь, куда лезешь? Тебе, зачем все это? Ведь ты помиловку ждешь, может, «стрельнет» метла, верховный суд отменит смертный приговор.
– Саш, ты сейчас не о том говоришь. Какой суд, какая скащуха?! Отбрось в сторону свои наивные представления о гуманности этой системы. Ты вспомни о тех парнях, что погибли во время бунта. Судьбе видно было угодно, чтобы они не прошли через все муки, которые я испытал здесь, пока сидел под «вышаком». А сейчас у меня неожиданно появилась другая возможность заработать помилование.
– Если я тебя правильно понимаю, ты должен какого-то гада убить и тогда эта организация в чем-то тебе поможет.
– Мне устроят побег.
– Побег?! Капитан Брагин?
– Да, и его родной брат Анатолий. Кстати, ты его по зоне хорошо знаешь.
– Не на столько, чтобы идти с ними на мокрое дело, – скептически заметил Воробьев, – ну-ка, расскажи вкратце, что за история, кого они хотят убрать?
Ирощенко рассказал Воробьеву о Пушкове, изнасиловавшего и утопившего в пруду десятилетнюю девочку Дашу. Александр, дослушав рассказ до конца, в сердцах выругался:
– Мразь конченная! Такой гадине действительно не положено жить. Как только суд ему жизнь сохранил. Жаль девочку, могу себе представить, как родители убиваются. Сереж, а ты хорошо знаешь этого капитана, чтобы доверить ему свою жизнь? То, что он предлагает тебе, может оказаться обыкновенной подставой, опера ни чем не гнушаются, когда им нужно кого-то раскрутить на дело, а особенно на «мокруху».
– Исключено! У меня есть все основания довериться братьям. Прежде чем мы встретились с тобой, Брагин несколько раз приходил в блок смертников, у нас было время о многом поговорить.
Слушая Сергея, Воробьев вспомнил лейтенанта Брагина и, пожалуй, эти воспоминания оказались приятными: «Мне не в чем упрекнуть Анатолия и его брата Сергея, они сделали много хорошего для меня, пока я сидел под следствием в тюрьме. А может, неспроста братья обратили на нас с Сережкой внимание. Что-то же они в нас нашли. Брагин – старший, мозговитый мужик, я хорошо его запомнил, да и младший тоже ничего… Но почему они выбрали Ирощенко? И почему именно меня они „впрягают“ в это дело?»
Сергей задал вопрос, выводя Александра из раздумий:
– Теперь ты понимаешь, для чего нас с тобой свели?
– Ты хочешь, чтобы я участвовал в «мокрухе», как тогда, при казни Равиля?
– А ты жалеешь о том?
– Ничуть.
– Саш, а ты не забыл, как вы с пацанами в школе защищали учительницу Наталью Петровну и в «усмерть» упластали точно таких же скотов.
– Да, ты прав, такое не забудешь. Серега, не крути, говори прямо, чего ты хочешь?
– Мне нужно, чтобы ты подстраховал меня.
– В убийстве этого выродка?
– Кроме Брагиных ты единственный человек, кто в состоянии мне помочь. В тебе я уверен на все сто, потому что знаю, как ты относишься к скотам-насильникам. Ты пойми, я ведь не ради спортивного интереса сверну голову этому гаду, мне важно, чтобы он больше не коптил небо. Я много об этом думал. На другое преступление не соглашусь, но хоть как-то помочь родителям погибшей девочки я готов.
– Я тебя еще раз спрашиваю, ты хочешь, чтобы я помог тебе убить эту сволочь?
– Саш, давай посмотрим на это дело немного иначе: чтобы избежать расстрела, мне нужна твоя помощь или, иначе говоря – поддержка. После того, как я разделаюсь с этой тварью, братья организуют мне побег. Я хочу, чтобы ты знал об одном неприятном случае, у Анатолия Брагина точно такой же подонок, как Пушков, изнасиловал девятилетнюю дочь, она чудом осталась жива.
– Да ты что! Выходит, они потому и начали мстить. Эх, Серега, да разве я против, чтобы таких мразей-насильников жестко наказывали. Конечно, если так обстоит дело и мое участие поможет тебе, я готов впрячься без всяких разговоров. Но ведь мы, станем убийцами… Может, объяснишь доходчивее, как мне смириться с таким положением? Это не по морде съездить, а жизнь забрать, пусть даже этот гад будет только пародией на человека.
– Саш, а ты много над этим размышлял, когда защищал во время бунта жизнь пацанов и свою тоже?
– Сравнил… Там мы знали, если не мы, то нас… Здесь совсем другая ситуация, если бы вопрос стоял в защите девочки, я бы с радостью свернул голову насильнику.
– А если вопрос стоит о справедливой мести?
– Чьей мести, родителей?
– Саш, помнишь, я тебе рассказывал, за что попал в тюрьму.
– Конечно, помню, майор из твоей части медсестру охмурил, а потом перед всеми опорафинил, распустив слухи, будто она повела себя, как шлюха. Ты заступился за девушку и «отметелил» этого майора.
– Так вот, на того майора управу не найдешь, его всегда прикроют и он перед всеми останется чистеньким. Потом он еще сотворит что-нибудь гадкое и страшное, и его снова отмажут. А насильнику и убийце маленькой девочки, тоже помогли. Может деньгами, может связями, родственники отмазали его от расстрельной статьи. Суд принял за основу фиктивную экспертизу, будто девочка сама утопилась в пруду. Правда, не удалось скрыть от суда следы спермы, и судили этого гада только за изнасилование, а не за убийство. Заметь, Брагины нарыли-таки доказательства, что это он убил девочку, и ее родители обжаловали приговор в вышестоящем суде. Но приговор оставили без изменения – пятнадцать лет строгого режима. Ты хоть понимаешь, в чем дело?
– Кажется, да. Брагины сделали все, чтобы убийцу на законном основании лишили жизни, но какая-то сволочь получила на лапу и дело развалилось. Меня, кстати, таким же образом судья упекла за решетку, ей дали взятку.
– Вот, то-то и оно! Саш, а теперь подумай, если я, ты, Брагины или сотни других нормальных людей, зная правду, обойдут справедливым наказанием насильника-убийцу… Что будет дальше? Гад на гаде будет сидеть и гадом погонять. Они и так покрывают друг друга и в концовке на самом верху соберется такой рассадник негодяев и теневых ворюг, что простым людям останется только мечтать о справедливости. И хочу заметить, в союзе уже идет такая «катавасия». И дай мне бог очутиться на свободе, я буду давить их, не смотря на их привилегированный статус. Я не верю этим кровососам, что они способны решать дела по справедливости. И я не вижу ничего плохого в том, что два офицера решили создать организацию, чтобы от случая к случаю проводить чистку среди людей, освобождая их от подонков и ублюдков, насилующих и убивающих маленьких девочек. Как бывший офицер я примкну к ним. Саня, главное, мы понимаем друг друга. Ты думаешь, Брагин – старший первого встречного подпустит к себе близко, ан нет, не такой он человек.
– А если ты «засыпишься» на первом деле и вся ваша команда накроется медным тазом…?
– Я никогда и никого не сдам, пусть мне хоть все кости переломают. Страшнее расстрела уже ничего не будет. Так что мне терять нечего.
– Сереж, я совсем о другом говорю. Допустим, я пойду с тобой, и мы придушим этого Пушкова, а нас на этом деле тюремные менты накроют, чисто случайно. Сразу возникнет вопрос – кто допустил нас к убийце? Соображаешь…
– Все сложные вопросы и разработки Брагины берут на себя. Сейчас многое упирается в твое решение, согласишься ты или нет. Не скрою, задуманное дело очень рискованное, но после его выполнения мы сформируем мощную команду. Я вспомнил слова Лехи Дрона, когда во время бунта он сказал пацанам и мужикам: «Пусть каждый из вас сейчас сделает свой выбор. То, что я решил стоять до конца – это мое решение, и если надо, я закончу свою жизнь на этих баррикадах».
Да, Александр помнил эти слова, когда основная масса заключенных разделилась на две части: одни пошли на баррикады продолжать сопротивляться властям, а другие попрятались в бараках.
В принципе, Александр был согласен на предложение Сергея вступить в тайную организацию. Относительно дружбы, Воробьев был порядочным человеком, а Сергей был в числе его лучших друзей. Он знал на деле, что Ирощенко никогда не подведет и если понадобится, то за друга отдаст свою жизнь.
– Что конкретно обещал тебе капитан, после того, как будет убит насильник? – спросил Александр.
– В самое ближайшее время меня уже не будет в этой тюрьме.
– Сереж, у меня в голове не укладывается, как ему вообще удается вытаскивать тебя из блока смертников? А о побеге, я просто молчу.
– Братья дружат с головой и если они взялись за такие серьезные дела, как устранение насильников, значит, и к любому делу готовятся тщательно.
– Мне они тоже помогли, когда кум-Ермолов начал щемить меня по всякому поводу. Еще неизвестно, чем бы закончились для меня тюремка8 и «прессхаты», если бы не капитан Брагин, наверно лежал бы я сейчас в больничке и гнилые легкие выплевывал.
– Капитан отблагодарил тебя за спасение своего брата.
– Спору нет, я тоже благодарен им за помощь.
– А теперь Саш, я покажу тебе одну вещь.
Ирощенко достал из кармана кусочек белой ткани и положил на стол перед Воробьевым. При виде знакомой метки, изготовленной когда-то своими же руками, Александр изумился:
– Где ты ее взял? Неужели ты забрал ее из кармана Равиля?
Ирощенко, замотал головой и при этом иронично улыбнулся.
– А ты хитер. Взял, да положил ему в карман, а мне ничего не сказал. Это капитан Брагин дал мне ее, а ему – брат Анатолий. Ты знал, что это за знак?
– Конечно, знал, но это не только моя тайна, она касается деда Миши. Я заранее приготовил метку и когда мы уходили, подбросил ее убитому Равилю, все равно никто бы не обратил внимания на «фигню» оказавшуюся в его кармане.
– Вот здесь Санек, ты маху дал, братья Брагины уцепились за эту улику и с ее помощью вышли на меня. Эта метка их очень заинтересовала. У Сергея по этому поводу возникло сильное желание пообщаться с тобой. Ты не против?
– Раз надо, поговорим.
– Ну, что Санек, беремся убрать эту мразь?
– Серега, наверно, я соглашусь… – Александр замолчал и насупил брови.
– Тебя что-то волнует?
– Моя мать. Я о ней часто думаю. Вдруг со мной что-то случится, она ведь этого не переживет.
– Я понимаю тебя, – Ирощенко тяжело вздохнул, – у меня нет родителей, выходит, мне проще принимать такие решения.
– Сереж, братья точно помогут тебе бежать? А то получится так: сработаем, а они какую-нибудь подлянку устроят. Мы ж подневольные с тобой. У меня и так положение незавидное, чувствую себя, как уж на раскаленных камнях.
– За братьев не переживай, я за них ручаюсь, не подведут. Что у тебя случилось? Давай быстрей выкладывай, а то меня скоро уведут.
Александр вкратце рассказал Ирощенко о тайной записке и что вор-Аркан, по его соображению, начал на него охоту.
– Санек, нам с тобой на свободу нужно. Окажемся на воле, я этого вора из-под земли достану и башку ему сверну, как куренку. Будем надеяться на братьев и на удачу, если все произойдет гладко, ты раньше своего звонка окажешься на воле.
– Не загадывай наперед, сплюнь через левое плечо и постучи по деревяшке.
Ирощенко символически сплюнул три раза и, улыбнувшись, постучал костяшками пальцев по своей голове.
– Значит, Санек, по рукам, будем готовиться.
Буквально через минуту Ирощенко увели. В допросную комнату вошел капитан Брагин.
– Александр, к сожалению, я не располагаю временем для долгой беседы, так что давай поговорим о главном. Надеюсь, Сергей объяснил тебе ситуацию и ты понимаешь, что от тебя требуется. От себя хочу добавить, согласившись на устранение насильника, ты «автоматом» вступил в нашу организацию. Можешь называть меня просто Сергеем.
– Хорошо Сергей. Ответь, почему именно я, а не кто-то другой или Ирощенко имеет в этом деле большое значение?
– Да. В основном мы полагались на Сергея, он поручился за тебя. Нам с братом подходит твоя жизненная позиция и харизматическое лидерство. Кстати, мы какое-то время к тебе присматривались, и собрали кое-какую информацию. Особенно меня интересует один момент, – Брагин положил перед Воробьевым знак «Черной молнии», – что означает сие изображение, и какое отношение ты к нему имеешь?
– Знак – не только моя тайна, а тянется она еще с давних времен.
– Ты можешь поделиться со мной? Обещаю, что дальше меня и моего брата твоя тайна не уйдет.
– Я могу сказать только то, что мне известно: в 1937 году в Томской области действовала тайная организация и называлась она «Черная молния». Мне довелось услышать о ней интересную историю, а этот знак когда-то принадлежал той организации, я скопировал его по памяти.
Все что угодно ожидал услышать Брагин, но от подобного признания Воробьева, он оказался в крайнем изумлении. Ему вдруг вспомнилось детство, город Томск, когда они с братом Толей пришли к отцу на службу и, находясь в его кабинете, ради любопытства открыли несколько картонных папок.
– Ты говоришь о группе офицеров, оказавших вооруженное сопротивление и выступивших против советской власти.
– Ты тоже об этом слышал?! – удивился Александр.
– Я даже листал уголовное дело и рассматривал фотографии. Кстати я видел точь-в-точь такой же знак. У меня отец работал в комиссии по реабилитации незаконно репрессированных людей в Западно-Сибирском крае.
– Вот это да! Ничего себе совпадение. Сергей, а ты случаем не выдумал эту историю.
– А с какой стати?
– Ну, к примеру, чтобы я согласился на предложение прикончить этого гада, убившего девочку. Я думаю, может, не стоило тебе приплетать сюда смерть Равиля, ведь этот знак был найден в его кармане.
– Я смотрю, ты не такой уж простой, – улыбнулся Брагин, – смерть Равелинского не имеет отношения к нашему делу, а история о «Черной молнии» правдива, только нам с братом мало, что известно о ней. Может, ты еще что-то слышал?
Александр, мотнув головой, дал понять, что больше ничего не знает и спросил:
– Сергей, скажи, как вам с братом удалось вычислить меня по этому знаку?
– Это тебе Ирощенко сказал?
Воробьев кивнул.
– В колонии, где ты отбывал срок, при тщательном обыске на производстве, в бытовке была найдена нательная рубаха. Прапорщик отдал ее моему брату. На рубашке был аккуратно вырезан кусок ткани…
– Блин! Какой же я дурак, совсем забыл о той рубашке. Но ведь она могла быть, чьей угодно, только не моей.
– Александр, ты не совсем профи, чтобы заострять внимание на уликах. Тебе не нужно было маркировать свои вещи аббревиатурой «ВАН», которой, кстати, ты метил и другую одежду. К тому же ты умудрился оставить каплю черной краски на рубахе.
– Да, действительно, скрывать улики, я не научился.
– Научишься, какие твои годы, – улыбнулся Брагин, – ну ладно, давай пока оставим в покое таинственную организацию. Теперь, что касается записки, которую я тебе дал прочесть. В принципе я узнал, кому было выгодно перевести тебя в транзитную камеру. Сейчас я над этим плотно работаю. А ты не вспомнил, кто мог угрожать тебе?
– Вспомнил, но хочу предупредить, это не только моя тайна. Я слово дал, что не стану упоминать фамилию того человека.
– Александр, а ты не боишься, что тот человек, может достать тебя в тюрьме или в зоне?
– Сдается мне, что он уже попытался убрать меня.
– Как это, убрать? – изумился Сергей.
– На днях в транзитке, где я сижу, произошла драка с этапниками из Азии. Мне и моему другу пришлось отбиваться от двоих «чемергесов», они хотели перерезать нам горло самодельными заточками. Все обошлось. За драку их перевели в другую камеру и потом отправили на этап.
– Может, это была чистая случайность.