С подачи Уильяма Кейси, зимой 1982 года президент США Р. Рейган ввел закон, который стал основой технологической блокады Союза. Теперь европейские страны — члены НАТО должны были выбирать «из двух зол меньшее» и либо конфликтовать с США, наплевав на этот закон, либо, продолжая «дружить» с Америкой, участвовать в технологической блокаде против Союза.
Блокада также включала в себя: запрет на поставки в СССР нефтяного оборудования, сокращение количества рейсов «Аэрофлота» в США, прекращение работы советской закупочной комиссии по зерну в Нью-Йорке. Таких же санкций США требовали и от своих европейских союзников.
Чертежи на прокладку «Уренгоя-6» были давно готовы, но рабочие простаивали. Поставки стальных труб из Европы прекратились, а прокладывать в Европу «Уренгой-6» за счет советских труб было экономически невыгодно, да и качество советских труб уступало европейским.
Технологическую блокаду удалось держать два года. За это время, Уильям Кейси и аналитики из его управления беспрерывно искали для Европы «альтернативные варианты» поставок газа. Однако найти богатые источники природного газа подобные тем что имела русская Сибирь, оказалось непросто.
Поэтому «Уренгой-6» все же был введен в эксплуатацию.
Однако США продолжали давить на Европу уже политически, стараясь вбить клин между нею и Союзом. Тогда многие европейские страны (и первой себя проявила Франция) поняли, что для того, чтоб не перессориться с США, проще всего обладать автономной энергетикой. Без трубопроводов и источников сырья, размещенных на чужой территории, тем более, на территории страны, которая оппонент США. Такой независимой энергетикой могла быть лишь атомная. Вскоре 85 % энергетики Франции перешло на «мирный атом». Вслед за Францией началось бурное строительство АЭС и в других странах Европы.
Оказалось, что объемы сибирского природного газа, в котором нуждается Европа, составляют всего треть от тех, что оговаривались изначально по проекту «Уренгоя». Никаких ожидаемых миллионов энергетический проект века Союзу не принес. Интеграции СССР и Европы не состоялось.
Уильям Кейси торжествовал. Это была не только победа его страны на пути к однополярному миру, — но и его личная победа. В тот день, когда стало очевидно, что энергетический проект века заморожен надолго, Кейси гордо подошел к инкрустированной узорчатым серебром и перламутром шахматной доске, украшавшей его кабинет в Лэнгли. Повертев несколько секунд в руках коня из прозрачно-изумрудного нефрита, директор ЦРУ вполголоса заметил:
— Русские хотели сделать ход конем. Но не смогли. Зато сумел я! Ай да молодец, Вилли!
С этими словами директор разведки Уильям Кейси самодовольно поставил изумрудно-зеленого нефритового коня на новую перламутровую клетку и весомо бросил:
— Шах.
Блокировка энергетического проекта «Уренгой» совпала удивительным образом еще и с тем, что в 1982 ГОДУ В ЕВРОПЕ РАЗРАЗИЛСЯ ФИНАНСОВЫЙ КРИЗИС.
Этот кризис спровоцировали США, для того чтобы обрушить экономику соцстран, которые, глядя на Польшу, набравшую валютных кредитов «под развивающиеся отрасли промышленности», но так и не понявшие, что это ловушка ЦРУ, и не осознавшие, в какой капкан угодила с этими кредитами Польша, сами набрали кредитов в зарубежных банках.
В 1982 году европейские банки заморозили субсидирование и выдачу кредитов. Румыны не получили ожидаемого кредита в 1,5 млрд. долларов, венграм не продлили срок выплату кредита на сумму в 1,1 миллиарда долларов. ГДР потеряла 200 млн. долларов.
Весь Восточный блок вынужден был признать себя банкротом. Для Союза, тратившего огромные деньги на войну в Афганистане, это было весьма некстати.
Союз стоял перед выбором: взять на себя долги европейских союзников или же отказаться от долгового бремени, ценой выхода этих стран из блока социалистического лагеря?
По телеэкрану плыли темные грустные кадры, а потом показали лицо нового генерального секретаря Юрия Андропова. Бывший шеф КГБ и лидер Лубянки заявил:
— Все люди доброй воли с глубокой горечью узнали о кончине Леонида Ильича. Мы, его близкие друзья, работавшие вместе в ЦК, видели, каким величайшим обаянием обладал Леонид Брежнев, какая огромная сила сплачивала нас в Политбюро, каким величайшим авторитетом, любовью и уважением он пользовался среди всех коммунистов, советского народа и народов всего мира. Он очаровывал всех нас своей простотой, добротой и проницательностью, своим исключительным талантом руководителя великой партии и страны. Это был поистине выдающийся руководитель, замечательный друг, советчик и товарищ.
Игорь Волгин, вошедший в комнату с очищенным от кожуры апельсином в руке, мельком взглянул на телеэкран и буркнул себе под нос: «Лицемерие. Везде одно лицемерие. И борьба за власть». Волгин почувствовал на себе вопросительный взгляд Ольги, с кошачьей гибкостью потянувшейся в кресле.
— Что мы будем делать с Ирис?
— Не знаю, — Волгин отправил себе в рот апельсиновую дольку и медленно ее начал жевать.
— Верно в народе говорят, что беда не приходит одна. Вначале у меня на работе закрыли проект «Уренгой», и мы остались без премии. Теперь вот Ирис…
— Не путай одно с другим. Уренгой, Ирис… — Волгин в раздражении плюхнулся на диван.
— Это все твой дружок, Петруша, виноват! И его КГБ!
— Оля, что у тебя с головой? Теперь еще ты и КГБ решила свалить в эту кучу. Петя — человек неплохой, и это мой старый товарищ по училищу. Его ведомство «пасет» нас… И в истории С Ирис он сделал все возможное!
— Ты так думаешь? Хочешь сказать, что он ничего не знал о том митинге? Знал! КГБ знает все! Так почему не остановил нашу Ирис у опасной черты? — Волгина нервно поправила огненные кудри.
Волгин тяжело вздохнул.
— Петя мне сказал, что мол, вы же сами хотели окончания нелепого романа Ирис и диссидента-бездаря Алмазова. Лучшей возможности и придумать было невозможно. Теперь их роман окончен.
— Да! И ее обучение в МГУ тоже окончено! — Волгина нервно схватила себя за локти. — Так что тебе сказал ректор?
— Ректор не принимает. А его заместители с иронией заявили: мол, что вы зря волнуетесь? Вы же сумели один раз пристроить вашу дочь в МГУ, значит, пристроите и во второй раз. Мол, за хорошие взятки возможно все.
— Какой цинизм!
— А что бы ты хотела? Они же ненавидят всех, у кого местом работы значится — Старая площадь! Мол, я, как номенклатурный работник, свою дочь пристроил в МГУ «по блату» либо за деньги, а так она могла рассчитывать только на ПТУ да закручивание болтов на заводе!
— Господи, почему им везде мерещится «блат»?
— Мерещится. Они нас ненавидят. Как же, номенклатура устроила себе рай при жизни! И от злости своей и зависти раздули слухи про роман Ирис с Алмазовым как бог знает что… Даже если мы ее восстановим в университете, не думаю, что она сможет там учиться. Не те у нее нервы, чтоб выносить издевки однокурсников.
— А где сейчас этот диссидент и разгильдяй Алмазов?
— В Лефортове. И судя по всему, под следствием он будет еще долго. И честно говоря, если бы вся эта история с митингом против советских войск в Афганистане закончилась только разрывом Ирис с этим бестолковым поэтом, да еще сутками, которые она провела в Лефортове, то я был бы даже рад. Ведь она теперь всю жизнь сможет вспоминать, как благодаря этой истории познакомилась с первыми лицами КГБ! Однако то, что ее отчислили из МГУ… — Игорь закрыл лицо руками, — Наша дочь даже не представляет, чего мне стоило с ее вечными тройками пристроить ее на журфак!
— Быть может, тебя до сих пор грызет совесть, что это место на потоке досталось ей, а не талантливому провинциалу, которого намеренно «заваливали» на устных экзаменах ради нашей дочери?! — В глазах Ольги мелькнул презрительный огонь.
— Представь себе, да, грызет! Медалист-сибиряк, получивший в своей жизни единственную и первую тройку на вступительных в университет, теперь на всю жизнь возненавидит партийную номенклатуру, которая отобрала его законное место в МГУ! А сколько таких, как он? — Волгин хмыкнул. — Вот так мы сами же множим ряды диссидентов!
Похороны Брежнева наконец-то закончились, и начали показывать какой-то старый советский черно-белый фильм про Отечественную войну. Прямо с первых кадров прозвучали выстрелы и грохот разорвавшихся снарядов. В атаку бежали солдаты… теряя на своем пути раненых. Ольга не выдержала, выключила телевизор.
— Игорь, пойдем обедать. Ирис все равно еще долго будет сидеть у своей подруги, ее не дождешься… Я сварила армянский хаш на баранине и сделала плов с шафраном. А в одном магазинчике я раздобыла замечательный зеленый чай. Как раз такой, как на моей родине пьют из пиал…
— Ладно, пойдем обедать. Хватит, в самом деле, сыпать соль на раны. Тем более, видишь, что творится в мире? Какие-то темные силы заблокировали перспективный и грамотный проект «Уренгоя». Кстати, проект твоего института! Зато движение диссидентов множится и набирает силу. И это притом, что шеф КГБ пришел к высшей власти в стране. Парадоксы… — Волгин сделал многозначительную паузу. — Видимо, скоро добро и зло поменяются местами. Черное станет белым, а белое — черным. Об этом мне говорит интуиция, а она меня редко подводит.
ИЗ РАБОЧЕЙ ТЕТРАДИ ИСТОРИКА ИГОРЯ ВОЛГИНА. МИР СИМВОЛОВ КАК ИНСТРУМЕНТ ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ
Война холодная, а правильнее сказать, война информационно-психологическая вступила в завершающую стадию. В ней особого внимания заслуживает такой прием, как ложное противопоставление ДОБРА И ЗЛА, света и тьмы.
Народному созданию свойственно улавливать полярные мнения, без полутонов (ангел — дьявол, друг — враг и т. п.). Но ведь можно искусственно смешать свет и тьму, добро и зло воедино! Можно сочинить противопоставление, которого нет в природе! Например, противопоставить идеологов КПСС и диссидентов. Очевидно, что диссиденты в массовом сознании воспринимаются как символ зла. Однако, с уходом в мир иной Брежнева к власти пришла новая «команда». К Ю. Андропову в эту команду стремятся попасть люди, долгое время работавшие на Западе. Уже вернулся в Союз посол России на Кубе Воротников. Подумывает вернуться и посол в Канаде Яковлев. А ведь это очень неоднозначные люди. Да и сам Андропов — «интеллектуал как индивидуал». Что будет, если в Союз вернутся все прозападные советские политики, соединившие в себе идеологов компартии и диссидентов в одном лице?! Начнется информационная война против собственного народа и своими же руками.
В сущности, в информационной войне все начинается с законов формальной логики и с математики. АМЕРИКАНЦЫ открыли, что принципы МАТЕМАТИЧЕСКОЙ ИГРЫ могут применяться и по отношению к СОЦИАЛЬНОЙ ГРУППЕ: алгоритмы выигрыша — проигрыша они предложили рассчитывать не только для математических систем, но и для людских сообществ.
Этот функциональный прием из математики задействовали крупные философы-идеалисты, и прежде всего Э. Кассире-ре, Г. Лебон, Г. Фреге, А. Лосев. Все они при этом отмечали, что человек познает мир через СИМВОЛЫ. Именно символы определяют линию поведения «гомо сапиенс». Язык символов есть и у животных. Там они обозначают опасность, противника, охотничью жертву и т. п. У человека к языку символов-знаков добавилась «параллельная реальность» — РЕЧЬ и миры параллельные, созданные человеческим мышлением. Литература, театр, живопись, киноискусство. Эти миры могут как правдиво отражать реальность, так и выворачивать ее наизнанку. Ни одному льву не придет в голову при виде антилопы подать сигнал «опасность» или «противник». А вот у человека искажение реальности — дело вполне заурядное. Животное существует в реальном мире, а человек — в мире «кривых зеркал», иллюзий. Вот ведь в чем суть человеческой символики! По меткому выражению немецкого философа-неокантианца Эрнста Кассирера «благодаря СИМВОЛАМ мир может превратиться в театр теней, где режиссером окажется дьявол».
Далекий от реальности, мир зазеркалья-символов — основа информационно-психологической войны. Невольно погрузившись в это «Зазеркалье», человек даже не чувствует насколько он в действительности неадекватен — ведь по отношению к искусственному символическому миру он ведет себя вполне правильно!.. Виртуальная, зазеркальная, символическая активность человека в мире несуществующих знаков-символов превращает человека в марионетку.
Режиссер этого зазеркального театра подсовывает целому обществу нужные для определенных целей символы, образы. Поэтому важнейшим из искусств является кино. Интеллигенция, мыслящая категориями видеоряда (кино, литература, театр, живопись) становится самой уязвимой для подобных манипуляций частью общества! Вот откуда берутся все эти диссиденты!
О том, сколь огромную роль играет процесс идентификации с неким образом, говорил еще французский математик Пуанкаре: «И вот удивляешься силе, которую может иметь одно лишь слово. Вот был нейтральный объект, о котором ничего нельзя было сказать, пока он не был окрещен. Но достаточно было дать лишь ему имя, чтобы произошло чудо». Верно! Как корабль назовешь, так он и поплывет.
Именно символическое мышление открыло человечеству дуть к новым знаниям и технологиям, но оно же открыло и дорогу для управления людьми, для политических манипуляций. По сути, речь идет о ПЕРЕСТРОЙКЕ МЫШЛЕНИЯ. Именно эхо сейчас, с приходом в Союзе эры Ю. Андропова, и происходит. Вот новые символы, появившиеся на привычном информационном пространстве.
ДЕМОКРАТИЯ. Хорошее слово — власть народа. Но это привычное позитивное понятие слова могут присвоить себе представители новой политической элиты, и под этой звучной довеской создать нечто свое, новое… используя правильное и хорошее слово для черных и грязных дел…
ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ. В Союзе всех учили, что это предварительная стадия капитализма, когда на первый план выходят воры и жулики. Таким образом, декларируя «эру предварительного накопления капитала», можно легко этот символ использовать как прикрытые массового ограбления народа и коррупции. Жульничество — путь к рынку. Дескать, других путей нет…
ЦИВИЛИЗОВАННЫЕ СТРАНЫ. Крупные достижения стан Запада в передовых технологиях и многократное повторение с трибуны слов «цивилизованные страны». Этот символ одновременно утверждал и неполноценность России. Суть мифа в том, чтобы во всем слепо следовать за Западом, даже если этот путь означал криминал, наркоманию, проституцию.
ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ — ГАРАНТИЯ СВОБОДЫ. Здесь достаточно вспомнить пример фашистской Германии. Разве там не было частной собственности? А к каким бедам привел фашистский режим!
РАВЕНСТВО В НИЩЕТЕ. Суть мифа в том, что производительность труда в Союзе была крайне низкой, хорошие товары научились выпускать лишь на Западе. Как же можно такое говорить о стране, запустившей первой в мире человека в космос? Как можно так говорить о народе, который после самой опустошительной из войн сумел всего за четыре года полностью восстановить свое народное хозяйство?
ЛАГЕРЬ ЗА КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКОЙ. Союз, по словам «западных политологов», погряз в тоталитаризме и жестокости. По принуждению, конечно, можно рыть канавы и строить заборы, но нельзя по принуждению создавать новейшие технологии. Нельзя по принуждению ни создать спутник, который первый в мире полетел в космос, ни ракету, ни даже атомную бомбу. Каждый четвертый ученый мира рождался в Союзе. Смелые эксперименты в области генной инженерии и медицинской биологии проводились именно в Союзе. И каждому творческому работнику находилось применение — мыть полы в закусочной-«Мак-дональдсе» научным сотрудника не приходилось.
Итак, в ходе информационной войны мифы и символы можно хитроумно скрещивать, склеивать и разбирать на части, словно детские кубики. И тогда появляются новые символы-монстры, диктующие людям соответствующее поведение. Вот, например, символ «красно-коричневые» или «коммунофашисты…». Довольно абсурдный символ, ибо именно коммунисты Германии были самыми непримиримыми врагами фашизма!
Или, скажем символ «совки» (ассоциация с грязью и мусором) — так сказать о народе Советского Союза, значит, показать людям, что вся их жизнь прошла на помойке и прожита зря. Ничем не хуже из той же серии и такие «юмористические» символы как «эпоха древесно-стружечной колбасы», «советский деревянный рубль», семьдесят лет мрака и тьмы, страна сталинских лагерей и жизни за колючей проволокой, заокеанские цивилизованные страны…