На шестой день отстрелял первую белку. Та оказалась полностью выходной, с выкуневшим до зимнего состояния мехом. С этого момента начался ружейный промысел.
Янис стрелял много и часто. Активная в эти дни белка хорошо бегала по земле. Богатый урожай еловых шишек привлек внимание пышнохвостых грызунов из дальних районов. Елка облаивала их через двести-триста метров. Спутник подходил на зов, когда видел добычу, отстреливал ее. Если та затаивалась, не теряя времени, уходил дальше. Стрелял наверняка, когда был уверен, что добудет с первого раза. В гильзы заряжал половинные заряды (половина меры пороха и дроби). Экономил патроны, отстреливая в день до десяти белок, радовался успеху. Для темнохвойной тайги, когда добыча затаивается в густой кроне дерева, это был отличный результат. Значительную часть добычи приносили ловушки. На втором обходе путиков снял двух колонков, норку и около сорока белок.
С ежедневной охотой работы прибавилось. Вечером, возвращаясь в зимовье, помимо приготовления пищи надо было обработать добычу, высушить для долгого хранения. На это уходило много времени. Прихватывал темноту, сидел при свете керосиновой лампы и однажды заметил, как быстро сгорает керосин.
При других обстоятельствах, члены семьи были вместе, это казалось обычным делом. Топливо для лампы Вереды возили на лошадях в железной десятилитровой канистре. Быстро собирая его в этот раз, мать сунула литровую, из толстого стекла, бутылку. Один раз он из нее уже делал заправку.
Обескураженный открытием, заскочил на лабаз, пересмотрел запасы. Нашел такую же полную бутылку, которая осталась с прошлого года. Облегченно благодарил Всевышнего:
— Слава те, Господи!
Теперь оставшегося керосина должно хватить до конца сезона. В этом он был уверен. Даже если к большому снегопаду не придут отец и братья, все равно пойдет домой. А как иначе? Не сидеть же тут до весны, пока не растает пухляк.
На седьмой день повалил снег. Наскучавшаяся по перемене погоды природа, как ребенок, увидевший новую игрушку, заволновалась деревьями, зашумела горами, живо заговорила ручьями. Кедры, пихты и ели с радостью подставили для нового наряда руки-ветки, быстро облачились в белоснежные одежды, промерзшая земля покрылась пуховым одеялом. В одночасье изменившийся мир приготовился ко встрече зимы.
В этот день Янис не выстрелил ни разу. Утром неподалеку от зимовья Елка наткнулась на свежий соболий след, который был дороже беличьих набегов. Вдохнув волнующий запах, лайка не обращала внимания на мелких грызунов. Началась захватывающая погоня за хищным зверьком.
Догнать аскыра сразу, наскоком, не получилось. Он услышал преследователей, с короткого шага перешел на прыжки. Матерый кот, которого, вероятно, когда-то уже гонял охотник, понимал, чем грозит замешательство.
Соболь был местный, хорошо знал свою территорию. Стараясь сбить преследователей с толку, побежал в недалекий завал, долго крутился под поваленными деревьями. Напористая собака не отставала, быстро распутала его стежки. Тот, понимая, что здесь не оторваться, пошел на уход в ближайший перевал. Выскочил на гору, заскочил на пень, долго слушал. В подъем ему удалось убежать далеко. Елка отстала и это его успокоило. Зверек неторопливо запрыгал к знакомому кедру, в котором жил. Залез в корни, расположился на дневную лежку. Там его и нашла настойчивая соболятница.
Все это время следовавший по следам соболя и собаки, Янис услышал призывный лай далеко на перевале. Прежде чем подойти, пришлось спуститься в распадок, обогнуть небольшое болото и только потом, поднявшись на пригорок, оказаться рядом. Перепачканная в грязи и перегное, довольная приходом хозяина, лайка грызла корни таежного исполина, рвала кору, выгребала труху. Злобный, настойчивый лай не вызывал сомнения, что добыча здесь. Рожденная для охоты, Елка никогда не лаяла зря. Однако найти соболя было половиной успеха, теперь его следовало выкурить из дупла кедра.
Янис простучал обухом топора о дерево. Как и предполагал, оно оказалось пустотелым, с дуплом. Скорее всего, животное залезло внутри вверх насколько смогло и там затаилось. Подобное случалось, отец и братья научили, как добывать соболей. Прежде всего, на высоте плеч он прорубил небольшую дыру, в которую могла бы пролезть только голова зверька, потом в корнях развел костер, завалил сырыми гнилушками, ожидая результата. Густой дым, заполонивший пустотелый ствол, очень скоро заставил аскыра показаться в дыру, где его с петелькой в руках поджидал Янис. Когда все кончилось, а добыча была уложена в котомку, охотник и собака некоторое время молча сидели под деревом. Успокоившаяся Елка, поощренная вареным кусочком мяса, приводила себя в порядок. Янис, доедая остатки обеда, довольно смотрел по сторонам.
Добыть соболя для Вередов — большая удача. Малая численность пушного зверька, большая стоимость заставляли тратить на охоту много сил и времени. В прошлом году они вчетвером принесли из тайги четыре шкурки, хороший результат. Многие из знакомых промысловиков добыли по два, а то и по одному аскыру. Сегодня Янис один поймал зверька без выстрела. Это стоило того, чтобы вечером устроить праздничный ужин.
Между тем непогода разгулялась. С неба повалили частые, лохматые снежинки, следы засыпало на глазах. Отпечатки шагов стали похожи на неглубокие ямки, в которых трудно определить, кто здесь недавно прошел. День клонился к вечеру. В погоне за соболем прошло много времени. Пришла пора возвращаться на зимовье. Поднявшись на ноги, Янис поправил ружье, котомку. Не задерживаясь, пошел напрямую. Довольная Елка побежала неподалеку впереди.
К избушке подошли засветло. Ранние сумерки еще только начали сгущать краски хмурого дня. Не ко времени усилившийся снегопад с ветром ограничил видимость до нескольких шагов, завалил чурку перед избой, кострище, все тропы, на которых не было ничьих следов. Еще теплые после его ухода человека утром, стены избы были, как всегда, пусты.
Отряхивая с себя снег, Янис заметил странное поведение Елки. Та, напрягшись телом, подняв уши, взволнованно смотрела в сторону реки. Перебирая носом воздух, старалась поймать запахи. Без сомнения, собака что-то или кого-то чувствовала, может, даже слышала. Это заставило насторожиться.
Взяв ружье наизготовку, охотник долго смотрел в густой пихтач, стараясь услышать посторонние звуки, подставлял ветру правое или левое ухо. Однако ничего, кроме шороха падающих снежинок и шума ветра в ветвях деревьев, разобрать не мог. Проверив в стволах пулевые патроны, медленно пошел вперед. Елка, не отдаляясь от него, но и не путаясь в ногах, пошла впереди. Часто останавливаясь, оглядываясь на него, лайка предупреждала, что там кто-то есть, и он может нести опасность.
Это мог быть человек или зверь. В любом случае, встреча с ними не сулила ничего хорошего. Если бы это были отец с братьями, они пришли бы на зимовье другой тропой. Вероятно, там медведь, бродяга или заплутавший охотник. Так или иначе, Янису следовало проверить, кто это, во избежание неприятных последствий.
Прошло немало времени, прежде чем они осторожно вышли на берег Безымянки. Здесь он нашел причину настороженного поведения собаки. Вдоль речки тянулись недавние, еще не запорошенные снегом, конские следы. Продвигаясь друг за другом, они образовали неглубокую тропу, которая меняла направление перед низкими ветками или согнувшимися деревцами. Очевидно, что на спинах копытных едут всадники. Внимательно осмотревшись, Янис определил направление чужаков, двигавшихся вверх по реке. Рядом извивались цепочки отпечатков собачьих лап.
На лбу выступил холодный пот. Десятки необъяснимых вопросов породили страх. Сердце едва не останавливалось от мысли, что, возвратись он на зимовье чуть пораньше, встречи было бы не избежать. Будто пришибленный бревном, пошел назад, к избушке. Каждое мгновение ждал окрика за спиной:
— Эй, ты! А ну, стой! — и не знал, бежать в тайгу или стоять на месте, если это случится.
Добравшись до места, запустил вперед Елку, вошел следом, сел на нары, не разжигая печи. В ушах звон, в висках будто кузнец отбивает молотом каленое железо. Долго смотрел в окно на то, как падают похожие на куриное перо снежинки, и как сгущаются сумерки. Продрог. Надо что-то делать: либо разводить огонь или, кутаясь в одеяло, ночевать так. Чужие, если остановились где-то неподалеку, могут почувствовать запах дыма, их собаки услышат шум. Решил сходить по следам, посмотреть, как далеко ушли. Не выпуская на улицу Елку, чтобы не выдала, с одним ружьем отправился в ночь. Теперь пошел напрямую, через тайгу, вырезая след выше по реке. Местность знал хорошо, мог ночью ходить где угодно, не плутая.
Срезав угол, нашел следы. Не выказывая себя, пошел в стороне за ними. Осторожно, часто останавливаясь и прислушиваясь, проследил путь до первого поворота. Никого. Прошел дальше — опять пусто. Впереди третья излучина. Там тоже тишина.
На ходу, изучая движение, понял, что всадники не местные и идут по Безымянке впервые. Возможно, даже не охотники. Они повторяли все изгибы и повороты речки, часто натыкаясь на завалы и наносы. Опытные таежники так не ходят, передвигаются на некотором расстоянии от воды, срезая углы и обходя стороной многочисленные препятствия. Часто останавливаясь, они поворачивали коней, ехали назад, правили в обход препон, но потом непременно возвращались на берег.
Быстро стемнело. Янис едва мог различить деревья и тропу на снегу. Еще немного, и в тайге пропадут все ориентиры. К этому времени он преодолел около двух километров. Расстояние достаточное, чтобы, вернувшись в зимовье, можно было безбоязненно растопить печь и спокойно спать в тепле. Но любопытство гнало вперед. Встречный ветер и снегопад способствовали незаметному передвижению. Его запахи относило назад, шум шагов глушила толщина снежного покрова. Вдруг почувствовал запах дыма. Теперь не так быстро, учитывая каждый шаг, пошел навстречу неизвестности.
Впереди, в ста шагах, на большой поляне у речки горел большой костер, а возле него мелькали неясные силуэты. В стороне, под наспех сооруженным из пихтового лапника навесом, стояли четыре лошади. Отсюда плохо видно, кто эти люди и сколько их. Янис позволил себе подойти еще на несколько шагов, а потом стал присматриваться и вслушиваться.
Их четверо. Люди в форменных шапках со звездочками, овчинных полушубках и яловых, не по времени одетых сапогах. Милиционеры или представители НКВД. Оградившись от ветра и снега брезентом, они брякали ложками в котелках, ужинали. Две худые, голодные собаки возле них, поджав хвосты, ждали подачки.
Во время еды они вели какой-то разговор. Янису стоило больших усилий разобрать обрывки фраз, долетевших до него.
— Тут… не тут… Говорил, что тут… — ворчал один, что сидел спиной.
— Надо было его с собой брать, чтоб показал, — недовольно бурчал другой.
— Может, сдох давно… один-то.
— Не сдох, так сдохнет.
— Ага, жди! С запасами долго просидит.
— Все равно выйдет… Там словим.
Больше не надо было ничего знать. Янис понял, кто эти люди и зачем они здесь. Тихо, медленно пошел назад. Разыгравшаяся метель отнесла запахи и скоро завалила следы. Те, кто его искал, так и не узнали, что он был рядом.
Вернувшись в зимовье, растопил печку, разогрел ужин, немного поел, хотя не хотелось. От нервного напряжения пропал аппетит. Янис понимал, что милиционеры по чьей-то подсказке искали его. Двигаясь по берегу речки, повторяя повороты и изгибы, они хотели найти избушку, которая должна находиться недалеко от воды. Хорошо, что сегодня пошел снег, завалил тропинки, а он убрал с берега морды и тальниковые стенки. Сейчас бы у него были связаны руки.
Соболь. Янис вспомнил про него, бросив случайный взгляд в угол, где на поленьях лежала котомка. А ведь он сегодня не стрелял ни разу. Если бы милиционеры проходили вчера, наверняка услышали бы выстрелы. И как хорошо, что он вернулся на зимовье поздно, после того, как они прошли неподалеку. Случись это часом раньше, их собаки указали бы к нему путь.
Снегопад. День без выстрелов. Задержка в тайге. Что это? Случайность? Или матушка с сестрой молитвами защищают его от возможных бед и несчастий?
— Что делать дальше? Как быть? — спрашивал он себя и не находил ответа. Может, ему стоило сейчас сдаться? Сказать, вот я, ни от кого не прячусь! Там разберутся, что он ни в чем не виноват. Отпустят. Так ли это? Почему тогда не возвращаются те, кого забрали в деревне раньше?
И правда, где соседи Кужеватовы, промышлявшие за водораздельным хребтом? Почему не приходит в гости дядька Михаил Вербицкий, охотившийся на устье Безымянки по Рыбной реке? А где… Янис с содроганием подумал, что за все время, пока он находится здесь, ни разу не слышал выстрел. В прошлые годы отец, услышав вдалеке грохот ружья, пояснял:
— Вон Мишка-сосед по белкам палит! И дроби ему не жалко.
В другой раз, выбравшись на перевал, с высоты осматривая далекую долину, показывал на дым костра:
— Вон там, сынок, дед Егор с сыном Архипом соболятничают. А там, — тыкал пальцем на далекие горы, — наши родственники охотятся, Айвар Снигур с зятем.
Вокруг них жили люди. И все стреляли. Кто-то изредка, другие — не жалея патронов. Иногда вдалеке слышался лай чужой собаки, теперь в округе тишина.
Ночью не спал. Боялся, что утром милиционеры обнаружат его, застанут в зимовье и арестуют. Чтобы этого не случилось, пока идет снег, решил уйти в тайгу подальше. Набрал полную котомку продуктов, взял одеяло и войлок, котелок, топор, необходимые в быту мелочи. Не дожидаясь рассвета, в ночь пошел к скалистой гряде. Там решил переждать некоторое время.
Три дня Янис жил в угорье под скалой. Не давая следа в тайге, находился на одном месте. Привязанная на поводок к дереву, Елка сидела рядом. От стана юноша отходил лишь в небольшой ключ за водой, протекавший неподалеку. Дрова готовил глубокой ночью, чтобы не было слышно стука топора. Все это время настороженно слушал округу: не идет ли кто? Засыпая ненадолго, вскакивал, смотрел на собаку. Та равнодушно зевала, значит, пока все спокойно.
На третью ночь перед утром снег прекратился. Небо очистилось от туч, показав половинку луны и россыпь звезд. Заметно похолодало. Переменившаяся погода сулила мороз. Теперь на костер дров требовалось в два раза больше.
Уставший, осунувшийся от бессонных ночей, Янис сидел перед костром с кружкой горячего чая, ждал полного рассвета, думал о своем дальнейшем положении. Находиться здесь, на одном месте, он долго не мог. Кроме зимовья идти некуда.
Наконец-то решившись, собрался, пошел в сторону Безымянки. Чтобы не попасть в засаду, Елку вел на поводке. Собака должна заранее подсказать об опасности.
Сначала хотел посмотреть место ночлега милиционеров. Если они еще там или нашли зимовье, у него будет время незаметно уйти. Напрямую вырезая угол, прошел мимо избушки к берегу. Осторожничая, проверял каждую подозрительную ямку, обитый от снега кустик или осыпавшуюся кухту, которые могли быть образованы или сбиты человеком.
Снега выпало много. Местами высота его покрова достигала до колена, все передвижения видны, как на чистой бумаге. Вон там, в кустах рябины, топтался сохатый, здесь, в ожидании времени залегания в берлогу, бесцельно бродил медведь. Под знакомыми скалками вились кабарожьи тропки, изредка встречались собольи четки, еще чаще — прыжки колонков. Повсюду несчетное количество беличьих квадратиков. После непогоды тайга жила своей жизнью. В ней, кроме скрывающегося Яниса, не находилось других людей.
Медленно, посматривая на собаку, вышел на стоянку милиционеров. Глубокий снег сровнял все вокруг. Под его толщиной не заметно кострища, лежанок из густых пихтовых лапок, остатков заготовленных дров. Хлипкий навес упал под тяжестью зимнего покрывала. Место, где стояли лошади, казалось обычной поляной. Никаких следов их пребывания. Кто не знает — пройдет мимо, не заметит, что здесь несколько дней назад ночевали четыре всадника.
Лошадиные тропы тщательно зализаны ветром. Вероятно, люди уехали отсюда на следующее утро. Но куда? Об этом стоило подумать. Может, они сейчас караулят его в зимовье. Янис пожалел, что не пришел сюда на следующий день. Тогда еще можно было определить их направление.
Прежде чем идти к избушке, долго думал, стоит ли это делать. Может, пока не поздно, уйти за перевал к Кужеватовым или Снигурам? Но где вероятность, что туда тоже не приедут за ним? Можно вернуться под скалу. Но как долго он сможет прожить там под открытым небом?
Решился. Пошел. Крадучись, в густом пихтаче, как затравленный волк. Останавливался через тридцать шагов. Долго слушал, что делается впереди. Елка шла спокойно. Все внимание собаки заострялось на свежих следках пушных зверьков, попадавшихся на их пути. Лайка не понимала, что происходит. Они ушли из теплого, обжитого места в ночь, жили у костра, теперь бродили по тайге. Все это время она была на поводке. Такого с ней не происходило никогда, ей хотелось воли. Изредка верная подруга смотрела в глаза хозяину. Тот молчал.