— Ага. Сестра из Москвы. Петруши нема?
— Не возвращался. Идёмте в лабораторию. Ой, беда у нас, девоньки, беда! Пополнения никакого, дождей прогноз не обещает, обратно засуху... Испарение — страшно глядеть!
Произнося эти странные слова, девушка ввела Галю с Юлькой в комнату вроде школьного химического кабинета, только необычайной чистоты. Колбы, пробирки и мензурки, как войска, выстроились на столах. В прозрачное оконное стекло лился солнечный свет: на цветы вдоль подоконника, на кафельный, без соринки, пол, на диковинный щиток с глазками и строем блестящих наконечников. Юлька вспомнила: такой же щиток они видели с мамой на почте в Кузьминках!
Тут как раз вспыхнул зелёный глазок. Девушка подбежала, ткнула в него наконечник и грозно закричала в телефонную трубку:
— Да, да, отключили! До особого распоряжения! В медпункт? В медпункт дадим. И в ясли. А пекарня подождёт, не умрёте...
На щитке вспыхнули два глазка. Девушка покричала опять, выдернула наконечники — они ловко уползли на место — и сердито сказала:
— А, чтоб им! Сами воды не запасли, а мы виноваты...
Под потолком ярко замигала лампочка, мелодичный звон наполнил лабораторию.
— Ой, резервуар полный! — прокричала • девушка, убегая.— Халаты в шкафу, наденьте!..
Галя вынула один, протянула Юльке.
— А Пётр...— спросила та, подгибая длинные рукава.— Твой старший брат Пётр, он тоже здесь работает? Он кто, химик?
— Петруша всюду. На линии, по объектам, в насосной. Не то в конторе графики составляет. Расхода воды. Учитывать же надо! — Галя заметно гордилась своими познаниями.
Девушка-лаборантка всё не шла. Галя, пристроив кошёлку с обедом в холодок, ахнула:
— Мне ж на виноградник время! Юлька, со мной пойдёшь чи Петрушу здесь обождёшь? Ничего, гляди, не. трогай! Одна домой не забоишься?
Этого ещё не хватало!.. Да Юлька готова была ждать хоть до вечера! Галя исчезла. Как только хлопнула внизу дверь, на цыпочках, придерживая халат, она обошла лабораторию. На пробирках наклеены этикетки, номерки. В больших песочных часах тихо сыплется светлый песок. Вот он окончился, где-то звякнуло, точно будильник старый... Юлька быстренько села на стул у окна. Вдруг сейчас войдёт Пётр? А она ждёт его уже с обедом. Юлька подтянула редь-кин хвост, засучила рукава.
Но время шло, а Пётр и Таня не приходили. В этажах по-прежнему шуршало, всплёскивало что-то... Когда стихало, становилось слышно, как из пробирки на стол капает вода. Юльке надоело разглядывать сонный телефон, она уставилась в окно. Сквозь тополя сверкнуло солнце, и будто огромное зеркало прорезалось. Тут-то и вошёл Пётр.
Как же он вошёл? Звонок ведь не звонил! Значит, у него, как у главного начальника, собственный ключ?
— Ты здесь?! — удивился Пётр.— Зачем сюда попала?
— Я... Мы с Галей... Обедать вам привезли! Пожалуйста...
— Вот это хорошо. А Татьяна где?
— В бассейне. В каком-то резервуаре!
— Ну, в резервуар она не полезет,— засмеялся Пётр. И крикнул так, что отдалось по всему зданию: — Татьяна!..
— Здесь я, Пётр Фёдорович! Глинозём пора засыпать.—Таня, лаборантка, появилась как из-под земли.
— Ступай в контору, зарплату дают. Мы с ней сами управимся,— кивнул Пётр на Юльку.
— Ой, спасибочко!
Танины сандалеты бойко застучали вниз по лестнице.
— Идём,— коротко приказал Пётр.
— Куда?
— Увидишь. Халат здесь оставь.
Это было сделано с удовольствием! Пётр вышел на лестницу, отворил дверь «в этаж». Юлька за ним. Ну и ну!
Громадное, светлое и чистое помещение — хоть на пол ложись — казалось похожим на бассейн для плавания. Огромные резервуары с пенящейся голубовато-серой водой разделял узкий, вроде капитанского мостика, проход. Чернели трубы, краны, блестели стрелки-указатели; круги-колёса были выкрашены зачем-то красным...
Пётр нагнулся, покрутил одно из красных колёс;
в помещении загудело сильней, и вода ближнего резервуара, заклокотав, стала медленно опускаться, обнажая влажные, в узорах, стенки.
— Стоп! — сказал Пётр.— Так будем с тобой держать.
Они сошли вниз, оставив входную дверь фильтровальной незапертою. Рядом находился сарайчик. Пахнуло прохладой резко, неприятно: сарайчик был завален глыбами спёкшейся грязной соли.
— Вёдра вон возьми!
Юлька послушалась, брезгливо морщась. Неужели Пётр навалит ей оба ведра этой противной соли? Дома и одного-то мама не позволяла поднимать..:
Пётр быстро кидал «соль» маленькой лопатой.
— А зачем она? — Юлька держала вёдра, неловко растопырив руки.
— Глинозём-то? Воду фильтровать. Наша вода и в пищу идёт. На пол, на пол поставь, тяжело ведь!
Пётр отобрал у неё вёдра, она заспешила вперёд, распахивая дверь фильтровальной.
— Не сюда. В лифт!
Сбоку оказалась ещё дверца. За ней — совсем странное помещение, будто колодец кверху ногами. Пётр поставил вёдра в бадью, висевшую на тросе под огромным чёрным крючком.
— Пошли лифт запускать.
Заперли дверь фильтровальной на ключ и поднялись чуть не под крышу. Здесь стояли три большущих чана, в них из душа лилась и брызгала вода. Пахло, конечно,— бррр!
— Хочешь сама лифт запустить? — Пётр показал на рукоятку в стене.
— А... куда? Как?
— Нажимай. Да не бойся, дави, трусиха!
Она надавила, встав зачем-то на цыпочки. Тотчас раздался громкий скрежет, а через секунду из люка в полу выехала бадья с их вёдрами. Щёлкнув, лифт остановился.
— Ну? — подмигнул Пётр.
— Прямо как у нас в доме! — ответила Юлька.
Он ссыпал вёдра в чаны, прибавил воды в душе
и сказал весело:
— Вот и с глинозёмом управились. Теперь обедать айда.
— Айда! — обрадовалась Юлька.
Оказывается, Таня-лаборантка была уже на месте, даже разогрела где-то принесённый девочками обед.
— Три миски ставь, вместе поедим,— распорядился Пётр, моя над раковиной руки и протягивая Юльке мыло.
— Это же для вас! Вы же домой не скоро...
— Какой я тебе ВЫ? Для тебя. Мой лапы и живо за стол. Бабуля на целую артель приготовила...
Уселись. Поели с большим подъёмом. Пока Таня убирала со стола, Пётр курил, стоя у форточки.
— А ведь плохи наши дела, девочки! — вдруг сказал он.
Юлька недоумевающе подняла глаза.
— Ты, сестрёнка, горожанка, цену воды вряд ли знаешь...
<— Знаю! Мы дома платим. Копейки, конечно...
— Я не про то.— Пётр рассмеялся.— И когда дождь идёт, небось ворчишь: гулять нельзя.
— Конечно. В дождь плохо.
— А для нас, Юлечка,— Пётр выпустил в форточку белое тающее колечко,— без дождей худо. Нет
воды, полная беда. Надо ведь и ферму обеспечить, и гараж, и столовую. А рабочие в совхозе? Огороды посохнут: не будет ни овощей, ни фруктов. Уровень воды до десяти метров спал. Понимаешь?
Юлька сочувственно потрясла головой. Так приятно было, что Пётр говорит с ней, как с равной, делится заботами...
— Знаешь, какой глубины должно быть водохранилище при нормальном весеннем пополнении?
Юлька пожала плечами, похлопала ресницами.
— Двадцать два метра. Да-с!
— Как всё равно в Чёрном море? — ахнула она.
— Ну, море поглубже. Ваш дом в Москве — много этажей?
— Шесть.
— Сосчитай-ка, сколько будет метров,-
Юлька опять похлопала ресницами, нагнулась, долго шевелила под столом пальцами.
—- Двадцать?
— Молодец, соображаешь, примерно так,— похвалил Пётр.—Значит, глубина водоёма должна быть больше, чем ваш дом.
— Ой-ой-ой! — восхитилась Юлька.
— Сейчас же воды вместо миллион двести кубиков насилу пятьсот тысяч наберётся. Того гляди, дно покажется. Тут голову поломаешь!..
Пётр заходил по лаборатории, Юлькина голова, как по ветру, поворачивалась за ним.
— Выход надо искать, выход! С начальником, с комсоргом советовался, Думаем так: по всем колхозам, что водой снабжаем, у кого есть на усадьбах старые колодцы либо скважины — своими силами восстанавливать!
— На каких усадьбах? — не поняла Юлька.
— На участках приусадебных. Неужели не ясно? — Взъерошив светлые волосы, Пётр продолжал:— Аврал объявить! Вот у нас, к примеру, в Изюмовке на усадьбе скважина брошенная есть, на другом конце тоже, у дяди Ефима ещё. Мало-мало, а людям подмога! Внутренние ресурсы. Мы, конечно, совет подадим, что и как...
— А раньше... когда водохранилища никакого совсем не было,— спросила Юлька, стараясь поддержать серьёзную беседу,— откуда же воду в Изюмовке брали?
— Был когда-то, старики помнят, водопровод на Агармыше в пещерах. А то вовсе бедовали, при нашем-то климате.
— В пещерах? Каких? — Юлька даже встала.
— Там...— Пётр неопределённо махнул рукой на видную из окна гору.— То ли немцы его завалили, то ли сам из строя вышел. Дело прошлое.
— А если... если его поискать? Хорошенько. И починить? — Глаза у Юльки загорелись.
— Время дороже. И ни к чему. Скоро канал подведут.
— Нет, а всё-таки...— не унималась Юлька.
Воображение её разыгралось. Как же так? В пещерах есть старинный водопровод, который мог бы помочь Петру, то есть его водохранилищу, то есть их Изюмовке... Она запуталась.
— Езжай-ка ты, сестрёнка, домой,— перебил её мысли Пётр.— По дороге занесёшь в контору секретарше эту записку.— Он протянул Юльке бумажку с цифрами, она крепко зажала её в кулак.
— Пётр Фёдорович,— пропела Таня-лаборант-ка,— начальник звонил, тоже о плане вашем наказы-
вал. Докладную, мол, составьте, где у вас на примете по колхозам эти самые «ресурсы».
— Сейчас на водосбор загляну, в насосную и засяду писать. Пусть народ за дело берётся, раз беда общая. Привет.
Пётр быстро вышел.
Юлька всё стояла, думая. Нет, упустить такой случай нельзя! Вдруг это она сумеет... Что, если отправиться на поиски в пещеры? И когда на водохранилище станет совсем-совсем плохо, прийти и сказать... Да, но в какие именно пещеры? Надо скорее расспросить ещё! А если Пётр высмеет? Но ведь можно незаметно, исподволь...
Юлька приняла решение: бегом в контору, отдать секретарше записку, вернуться и — за Петром, за Петром!
Схватив очки, даже не попрощавшись с Таней, она опрометью бросилась с лестницы к двери. Пётр был ещё виден. Он шагал куда-то в сторону по дороге, где, то скрываясь, то возникая среди тополей, поблёскивала зеркальная полоса воды.
Тишина. Никого. Колючая проволока словно отрезала Юльку от всего мира. Она идёт в своих страшных очках по дороге, которой ушёл Пётр. Малиновые бриджи мелькают среди шиповника в розовых цветах. Дорога обсажена молодыми дубками. На столбе новая надпись: «В санитарную зону вход посторонним категорически запрещён».
А, перед фильтровальной тоже запрещалось.
Юлька ступила в санитарную зону. Птицы дерзко щебетали в зарослях. Где-то у конторы распевало' радио. Горы мерцали в сиянии и покое. Не то вышки, пе то мачты торчали пальцами в небо. Из ложбины
поднимался кудрявый дымок, Красота! Идёшь себе по запретной зоне, и ни один человек тебя не видит. Ан нет, видит...
Юлька остановилась.
Показалось или действительно среди дубков, за стогом свежего сена, быстро пробежал кто-то? Ну и пусть. А вдруг спросят, почему ходит здесь? В запретной зоне? Скажет, секретарша велела позвать Петра, вот почему...
Что такое штольня? Уж не крохотный ли белый домик у подножия раскинувшейся подковой плотины? Штольня — водосбор — фильтры.,, Слова, похожие на пароль!
Внезапно Юлька бросилась бежать —- сбоку в кустарнике опять шмыгнул кто-то.
Когда, шумно дыша, она забралась на плотину, за ней ослепительно синее открылось водохранилище. Оно было похоже на маленькое море с песчаными отмелями.
Сверху Юлька увидела Петра, Он возился с чем-то у игрушечного дома. Рядом появился ещё человек, оба быстро пошли назад к конторе. Юлька хотела скатиться с плотины, но испугалась усыпавших её склоны камней. Всё равно Петра уже не догнать! Скользя, стала осторожно спускаться. Из-под ноги покатился камень, она упала, под коленкой треснула бриджина, слетели с носа очки.., Юлька чуть не взвыла: внизу на дороге стоял Шурец-Оголец. Босые ноги попирали землю, он ехидно скалился.
— Зачем сюда пришла? Нарушительница!
— А... ты?
Купаться вздумала?
— Здесь не купаются. Запретная зона. Глубина двадцать метров.
— Хочешь, сейчас искупаюсь?
— Я со шпионами не разговариваю.
— Что-о?!
— Ты за мной следил? Да, следил? Я обед твоему родному брату привезла... Я ему глинозём помогала! А ты — шпионить?
— Я тебе припомню шпиона!—завопил Шурец.— Приехала, курортница, по водохранилищу разгуливать!
— А ты?
— Меня нет. Был, да сплыл! А тебя сейчас сторож поймает и к начальнику сведёт. Ага, испугалась!..
И Шурец, хохоча, сгинул в кустарнике.
Юлька сжалась от страха. А вдруг её правда сцапает сторож? Пётр же велел ехать домой... Ещё его подведёт!
Забыв про очки, про рваные бриджи, что было сил припустила Юлька под жарящим солнцем к конторе и остановке автобуса.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
От Юльки — родителям.
«Здравствуйте, мама и папа!
Я живу хорошо. У нас отключили водопровод. Но Пётр сказал, на нашей усадьбе внизу, не доходя кри-нички, есть старая-престарая скважина. АР-ТЕ-ЗИ-АНСКАЯ. А ещё Пётр мне сказал, где-нибудь в пещерах на Агармыше есть старый сломанный водопровод. Со времён татарского нашествия, когда жил хан Гирей! Или заваленный немцами. Я решила — надо его искать! (Вы только не бойтесь.) Хотя пещеры, наверно, имеют длинные ходы, можно обвязаться верёвками, как в «Томе Сойере», взять топор и фонарик. Вот только резиновых сапог у меня нет. От змей. Пришлите всё срочно! И бриджи как раз очень, очень подходят. И очки новые пришлите, я те потеряла, когда ходила на водохранилище. Глубина водохранилища двадцать метров, да-с. Как наш дом, представляете? А воды целый миллион кубиков (кубометров). Шурец сказал, что там можно купаться. А вообще водохранилище вроде озера. Очень красивое! Шурец настоящий АНЧИБОЛА, всё время за мной следит. А баба Катя умеет складывать стихи. Вот один её стишок из Галкиной тетрадки: «Зоренька вечерняя в небе разгорается, белая акация у ворот качается. Я одна под ней сижу, на дорогу вдаль гляжу, никому не расскажу, отчего грущу-тужу...»
А теперь я хочу ещё написать вам про Петра. Во-первых, он называет меня «сестрёнка» и сказал: «Какой я тебе ВЫ»! А что, я ему настоящая сестра, правда? Пётр очень, очень красивый. Особенно когда едет на мотоцикле! Похож на одного артиста из одного фильма, забыла, как называется. Он самый главный начальник на всём водохранилище! И я ему уже помогала сыпать ГЛИНОЗЁМ. Для фильтрации воды. Пётр иногда даже ночью на водохранилище работает. У них всё время нужно составлять важные графики и вообще учитывать. На море мы ещё не ездили, оно ещё холодное. Но Пётр сказал, скоро поедем. На мотоцикле! У него голубой, замечательный!! Вообще у Петра всё отличное. Все вам шлют поклоны, и я тоже. Приезжайте скорее.
Ваша дочь Юлия Майорова».
От Юлькиной мамы — тёте
«Дорогая моя сестра Дуся!
Мы с Володей находимся в большом волнении. Юленька прислала нам такое странное письмо, что мы решили написать тебе, а не ей. Надеемся, конечно, что всё у вас в порядке, да и Югушкино письмо довольно бодрое. Но мы никак не поймём, что это за пещеры со змеями, куда она собирается лезть искать старые скважины или трубы. Ради бога, успокой нас, напиши срочно,— наверно, это просто детские фантазии... Юленька просит прислать резиновые сапоги, топор зачем-то. Мы сбиты с толку. Это вместо того, чтобы рассказать, как здоровье Екатерины Фёдоровны, твоё, Федино...
Дуся, всё, что нужно, я немедленно вышлю, но мы не знаем, что действительно нужно, да и топор, конечно, не примут. Напиши «авиа» про всё. Как у вас погода? Югушка ничего не пишет. У нас дожди, слякоть. Володя совсем замотался с работой; когда получит отпуск, пока неизвестно. Юленька полписьма исписала про вашего Петра. Он и умница, и красавец, и вообще... Мы и не знали, что в такие молодые годы уже начальник крупного водохранилища! Гордимся и радуемся за вас с Федей. Дуся, а мы-то думали, что вы живёте у самого моря. Но это даже лучше, что подальше. Я так боюсь за Юленьку, она ведь и плавать толком не умеет. Побереги её, дорогая, я в долгу не останусь. И не пускай ты девочек купаться на это страшное водохранилище при такой немыслимой глубине! Целую тебя, дорогая сестра, и жду с нетерпением ответа!