Когда они подъехали к кузнице, все мужчины и мастера стали оборачиваться и показывать на них, провожая Эмилию удивлённо-восхищёнными взглядами. Здесь женщины одевались совсем по-другому и не появлялись в бедных кварталах в носилках, да ещё открытых. У кузницы, которая располагалась в дальнем конце улицы, собралась небольшая толпа, которая больше глазела на открытое лицо Эмили, чем на Лация и кузнеца Хазора.
– Как-то он молодо выглядит, – одними губами прошептала Эмилия и улыбнулась, чтобы никто не услышал её слова.
– Да что ты! Настоящий мастер! Ему много лет! – со смехом ответил Лаций. – Смотри, у него есть интересный меч из Галатии. Он на конце тяжелее, чем у рукоятки.
– Да? Ну, и что в этом такого? – она с иронией наблюдала, как у Лация при виде оружия загорались глаза и он полностью преображался, становясь воодушевлённым и, к сожалению, неподвластным ей. – Ты больше любишь свои мечи, чем меня, – ревниво проворковала она ему на ухо, пока Хазор отошёл за очередным ножом.
– Не преувеличивай, – ответил Лаций, – боги дают нам возможность воевать и пахать землю, а не проводить весь день в молитвах, как жрецы. А о тебе я всегда помню вот здесь, – он приложил ладонь к груди и улыбнулся. Эмилия польщено опустила взгляд. Но через мгновение он уже смотрел не на неё, а на Хазора – тот с лёгкостью перерубил висевшую на воротах верёвку. Лаций, не отводя от него взгляда, шепнул ей: – Смотри, в ближнем бою этот меч бесполезен. Его неудобно держать, он оттягивает кисть, – Лаций взял у кузнеца меч и вытянул руку вперёд, показывая, как она двигается вправо и влево. Эмилия с улыбкой наблюдала за ним. – Но! Теперь смотри на удар сверху! Этот меч особенно силён, когда его вращаешь из стороны в сторону… по кругу. Тогда тяжёлый конец может разрубить даже лошадь. Надо немного привыкнуть к рукоятке. Она маленькая. Но можно заменить на более удобную, – Лаций не видел лица Эмилии, он был весь занят вращением меча. – Если сесть на лошадь, то всё, смерть любому врагу! Представь, что это молния Юпитера! От человека ничего не останется. Вот! Я попросил Хазора сделать такой же для меня. Там очень интересное железо. Меч гибкий и твёрдый. Но не тупится от ударов. Смотри, нет желобков и надписей. Просто ровная поверхность. Как вода в бассейне. И острое, очень острое лезвие. По всей длине. Мы ещё не пробовали ударить лезвие в лезвие. Но, думаю, он мог бы перерубить простой римский меч. Да… – Лаций остановился, представляя, как перерубает железо, а Эмилия только покачала головой. Она взяла его за локоть, но он машинально кивнул головой и продолжил: – Сейчас, сейчас. Кузнец ещё предложил мне сделать пару кинжалов с таким вот длинным острым концом. Для метания. Говорит, что с тяжёлым лезвием кинжал должен лететь лучше, – он поднял восторженный взгляд на Эмилию, но, заметив её грустную улыбку, запнулся. – Прости, тебе это не очень интересно…
– Нет, почему же, очень даже интересно. Я бы хотела стать твоим мечом, чтобы ты любил меня так же, как своё оружие.
– Эх, женщины, – вздохнул Лаций. – Прости, Хазор. Я приду завтра утром, обсудим заднюю часть нашлемника потом. Сейчас разговор о шлеме лучше не начинать… Ты пока приготовь пластины, – с кислым выражением лица закончил он.
В этот момент в толпе кто-то громко крикнул, то ли выражая свой восторг, то ли ещё что-то, и конь Лация, который слуги привязали к столбу у кузницы, испугался и резко дёрнулся в сторону. Но вокруг было так много людей, что они практически прижались к животному вплотную. От его неожиданного рывка несколько человек полетели в пыль, кто-то закричал от боли, и конь, ещё больше испугавшись, вырвал из земли деревянный кол. Тот зацепился за открытые ворота кузницы, и они с грохотом рухнули вниз. Стена дрогнула, на сухую холодную землю посыпались лепёшки твёрдого навоза и сена, куски глины и куча мусора, из которых строились почти все дома бедняков. Этот, видимо, был построен очень давно, поэтому и оказался таким ветхим. Зеваки рванулись в разные стороны, началась паника. Четырёх ликторов Лация снесли вместе с носилками за считанные мгновения. Деревянная балка над проёмом у входа угрожающе повисла в воздухе – она соскочила с опоры и могла упасть в любой момент. Он бросился туда и поднял её вверх. Внутри дома кто-то громко застонал. Лаций не видел, как Эмилия, услышав этот стон, поспешила вглубь, к стене.
– Эй, Хазор, ты где?! – кричал Лаций. – Давай сюда какое-нибудь бревно или палку! Быстрей, где ты? Я не удержу её!
Но вместо улыбчивого и словоохотливого Хазора рядом вдруг оказался сморщенный старик с редкой бородкой и сухим вытянутым лицом. У него в руках были длинные тонкие жерди. Висевшая в воздухе пыль попала Лацию в глаза и нос. Он не мог говорить и только фыркал и чихал, стараясь не выпустить из рук большое бревно. Старик, тем временем, подпёр балку одной, второй, третьей палкой, пока они не превратили весь проход в клетку для тигров. После этого он похлопал Лация по спине и сказал на греческом:
– Отходи. Не упадёт. Десять тонких палок выдержат одну толстую.
– Ты кто? – спросил Лаций, но его вопрос остался без ответа. Старик поспешил вглубь кузницы, где была видна светлая палла Эмилии. Лаций последовал за ним, бросив подозрительный взгляд на жерди. Но тяжёлая балка оставалась неподвижной. Когда он подошёл к старику и Эмилии, те стояли на коленях возле пожилой женщины. Она лежала на земле и громко стонала. Одна нога была у неё неестественно вывернута внутрь.
– Кто это? – снова спросил Лаций, но вместо ответа услышал, как женщина что-то говорит, обращаясь к мужу и показывая на него пальцем. Тот повернулся и посмотрел на Лация.
– У неё сломана нога. Ниже колена, – сказала Эмилия. Она сидела под этим камнем, и он, наверное, упал ей на ногу, – она показала на высокий тёмный кусок известняка, который лежал рядом. Эмилия коснулась колена женщины, и та вскрикнула. Подоспевшие слуги переложили её на большой кусок ткани и вынесли из дома. Когда они проходили под балкой, Лаций зацепил одну жердь ногой и в ужасе замер, но старик буркнул ему:
– Иди, иди. Не стой! Выдержит…
На улице к ним сразу же подбежал Хазор. Он что-то причитал и кричал, тыча пальцем в Лация и показывая на небо, но старик одним резким словом прервал его, и тот замер, как изваяние.
– Слушай, надо посмотреть, что у неё с ногой. Главное, чтобы не было раны, – предложил Лаций.
– Крови нет, – тихо ответил старик. – Я посмотрю сам. Это моя жена. Отойди!
– Хорошо, как знаешь, – он сделал шаг назад и огляделся. Потом подхватил упавшую жердь и сломал её в нескольких местах. Лаций запомнил, как этот человек расставлял палки и ещё раз с удивлением подумал, что одна тонкая палка вряд ли могла выдержать такой вес, а десять – даже не прогнулись.
Старик осмотрел ногу женщины и разрешил Эмилии тоже посмотреть на рану. Там была неглубокая царапина и большое тёмное пятно. После недолгих пререканий Лаций объяснил, как надо приложить две палки по бокам. Обмотать их пришлось платком Эмилии и несколькими кожаными ремешками, которые быстро принёс из кузницы Хазор.
– За ней надо смотреть каждый день. Я пришлю ей специальное масло, чтобы убрать тёмное пятно. Но это будет долго. Тридцать дней, не меньше. Трогать её нельзя, – сказала Эмилия старику. Тот поджал губы и прищурился.
– Эй, Хазор, её надо положить на ровное место. Не разрешайте ей ходить. Слышишь?
– Говори мне. Я тебя слушаю, – прервал его старик. – Меня тоже зовут Хазор. Это мой сын.
– Твой сын? – удивился Лаций. – А кто ты?
– Я кузнец. А он мой сын. Тоже кузнец. Только другой кузнец. Он пока учится. Приходи завтра, я сделаю для тебя меч. Эти мечи сделал я. Все.
– Но ведь Хазор уже сделал мне прекрасный меч и ножи… – пробормотал Лаций.
– Смотри! – старик принёс сделанный сыном меч и несколько ножей. Потом достал грубый чёрный клинок и несколькими ударами разрубил их на куски. Лаций от удивления даже открыл рот. – Приходи завтра, – коротко кивнул тот. – Сейчас мне надо поставить на место ворота.
– Хазор, – вдруг вмешалась в разговор Эмилия. – Это лошадь римлянина сломала ворота и стену твоего дома. Прими от нас эти монеты в знак помощи. Они помогут тебе построить новую кузницу, – с этими словами она протянула старому кузнецу небольшой мешочек, и тот, поколебавшись, взял его, но ничего не сказал в ответ. Эмилия вздохнула и решилась спросить ещё: – Скажи, а что говорила твоя жена там, внутри, когда показывала на него? – она кивнула на Лация. Старик поджал губы, опустил взгляд и, помолчав, ответил:
– У него знак силы. Эта сила сломала наш дом, – он показал на медальон, который висел у Лация на шее. – Это всё! Приходи завтра!
– Мы придём вместе, – успел вставить тот перед тем, как старик отвернулся и пошёл в дом.
На следующий день они приехали к кузнице около полудня и не поверили своим глазам: рухнувшая стена была почти полностью восстановлена, а рядом с входом лежали доски для новых ворот. К вечеру всё должно было быть готово.
– Как ты быстро работаешь, старый Хазор! – искренне похвалил его Лаций.
– Это не я, а золото твоей женщины, – всё ещё хмуро, но уже менее сурово ответил тот. Они прошли в небольшое помещение рядом с кузницей, где лежала жена. Она с улыбкой посмотрела на Эмилию и что-то сказала мужу. Тот переспросил и повернулся к ним.
– Что она говорит? – взволнованно спросила Эмилия.
– На тебе тоже есть знак силы. Его медальон оставил на тебе след, – ответил старик. Эмилия удивлённо посмотрела на Лация. – Он у тебя на боку, там! – кузнец поднял руку и показал себе на рёбра.
– Это шрам, – изумлённо прошептала Эмилия. Женщина кивнула и сказала что-то ещё.
– Два знака силы не могут жить вместе. Твой муж сильный. Ты должна стать слабой. Эта слабость уже у тебя внутри.
– Я ничего не понимаю, – Эмилия нахмурила брови, силясь понять эти странные слова.
– Я тоже, – пожал плечами Лаций.
– В тебе есть и сила, и слабость. Ты скоро узнаешь. Тебе надо сходить в свой храм и принести жертву богам.
Больше жена Хазора ничего не сказала, а сам старик пообещал сделать Лацию такой меч, который будет крепче любого металла.
– Только камни он рубить не сможет, – добавил он.
Вернувшись в дом, Эмилия загрустила, и Лаций никак не мог её развеселить. Но на следующий день в порт приехали Кассий и Октавий, поэтому он вынужден был оставить её на некоторое время одну. Эмилия, воспользовавшись этим, решила принести жертву своим богам-покровителям и провести гадание. Два жреца-фламина согласились ей помочь. Когда глубокой ночью всё закончилось и они вынесли последние угли из гадальных урн, она вернулась в свою спальню и свернулась калачиком под большим одеялом. Лаций так и не вернулся из порта, поэтому эту ночь она провела одна. «Неужели? Неужели? Неужели?» – крутился в голове один и тот же вопрос, и впервые в жизни Эмилия не знала, что делать дальше. А принимать решение надо было очень быстро.
ГЛАВА НЕЛЁГКИЙ ВЫБОР
Когда Лаций встретился с квестором Гаем Кассием и легатом Октавием, те уже ждали его, обсуждая, что ещё может придумать непредсказуемый Марк Красс. Они предлагали консулу сменить лагерь, пойти в Армению, спуститься вниз по Евфрату, но любое их решение упиралось в его нежелание уходить с этого места. Золото текло рекой, и консул пока не спешил от него отказываться. Хотя не отказывался и от войны с Парфией. Но позже.
– Где был? – спросил Октавий, увидев приближающегося Лация.
– В доме у Марка Валерия Мессалы Руфа.
– Долго ты там отдыхаешь. Смотри, вдруг ты ему понравишься! – усмехнулся он.
– Вряд ли, – ответил за него Кассий. – Сенатор любит мальчиков, иногда юношей. Из других народов. Римлян почему-то не любит.
– А ты откуда знаешь? – с усмешкой спросил Октавий. – Неужели у тебя был опыт?
– Прекрати! – Кассий притворно нахмурился. – Мы с тобой уже столько времени провели вместе, что давно должны были стать любовниками. Но ты не в моём вкусе! – добавил он, чтобы ответить Октавию.
– А Лаций? Наверное, тебе нравится Лаций, раз я уродец, – Октавий скривил лицо.
– Лаций не нравится. Слишком много мышц и упрямства, – окинув оценивающим взглядом боевого товарища, произнёс Кассий. – Он всё время занят своим оружием. То пояс ему не тот, то пластины не на том месте, то нагрудник жёсткий, то меч тяжёлый. Скоро даже свой любимый шлем поменяет.
– Ты прав, – вздохнул Лаций. – Поменяю.
– Вот, видишь, какой он стал! – улыбнулся Кассий и потрепал его по плечу. – Денег не жалеет. А квестор должен всё оплачивать! Как тут быть? Ну, что, нашёл нужного мастера для шлема? – спросил он. – Здесь тебе не Рим. Здесь не предложат сто мечей и шлемов на выбор.
– Да, нашёл. Хороший мастер… – вспомнив о старом Хазоре, ответил Лаций. – Сделать пока не успел. Сказал, неделю надо. Потом покажу. Сейчас не могу.
– Ничего себе! – воскликнул Октавий. – И что же это тебе мешает? Или кто-то? Кто посмел прислать Купидона со стрелами к нашему другу? – он с пониманием посмотрел на квестора Кассия, и тот подмигнул ему в ответ.
– Только не говори, что это женщина, – поднял вверх брови Гай Кассий.
– Почему нет? Что в этом плохого? Даже не знаю, как вам объяснить, – замялся Лаций и виновато улыбнулся. – Голова всё понимает, а вот тут, – он показал на грудь, – всё обрывается, как только увижу её.
– О, дружище, кажется, тебя действительно пленил Купидон. Причём не один, а вместе со своей матушкой Венерой, – с издёвкой произнёс Октавий. – Подстрелили они тебя. И даже не стрелой. А молнией. Украли у Юпитера самую большую молнию и сразили тебя! Пропал легат! – Октавий обратился за сочувствием к Кассию. Но тот был серьёзен.
– Говорят, она уедет через несколько дней, – осторожно сказал Кассий.
– Да, уедет. Откуда ты знаешь? – удивился Лаций.
– Ха, а кто же этого не знает? Тебе осталось только всех легионеров ночью в город пригласить, чтобы ещё послушать её вздохи. А так ваши встречи и прогулки уже давно всем известны. И как ты дома рушишь, а потом местный плебс лечишь.
– Ты серьёзно? – Лаций был удивлён, но не очень сильно. Октавий был прав – его наверняка видели вместе с Эмилией во многих местах.
– Послушай моего совета, – обратился к нему Кассий, – не говори ей ничего о своих чувствах. Попрощайся завтра и сделай вид, что даже не помнишь. Поверь, будет намного легче. И лучше…
– Ты шутишь? – удивился Лаций.
– Нет, – Кассий был серьёзен. – Эмилия Цецилия с ума свела сотни мужчин. И очень сильных, и очень богатых. Вот только бедные ей не нужны.
– Это точно! – подтвердил Октавий. – Прости за подробности, но я два года назад видел, как за ней со слезами на глазах бегал сын самого Катона – Марк Катон! И знаешь почему? Она отказала ему из-за того, что он не был сенатором и не служил у Помпея. Представляешь? Так и сказала: «Как мы можем встречаться с тобой, Марк», – подражая голосу Эмилии, нежно протянул Октавий, – «если ты не сможешь меня защитить от ночных бандитов? У тебя же нет даже своего дома. А мне нужен бассейн. Маленький фонтанчик у тебя во дворе скорее похож на тазик для ног, чем на усладу для тела. Может, ты и в термы не ходишь и просто пудришь лицо?» – Октавий от смеха закашлялся, схватился за грудь и покраснел.
– Да, я тоже слышал об этом, – подтвердил Гай Кассий. – Причём, жена Марка, Сестерция, приняла эти слова как подтверждение их тайной связи. После этого сына Катона целый месяц не было видно. Говорят, лечился от побоев ревнивой жены. Ты ведь служил в Квинтом Цицероном в Галлии у Цезаря, так?
– Да, – кивнул Лаций.
– Он тоже предлагал ей выйти за него замуж и стать матерью его детей. Представляешь?
– Но я пока не собираюсь жениться на Эмилии, – пробормотал Лаций, хотя в душе очень этого хотел. Он опустил взгляд, чувствуя, что впервые в жизни краснеет.
– Да ладно! Где найти столько золота? – махнул рукой Октавий. – Если она таким денежным мешкам отказывает! Кстати, никто её так и не смог приручить, кроме Мессалы Руфа. Говорят, что он её единственный любовник.