– Правильно-правильно, – прокартавил риелтор.
– То есть квартира находится на первом этаже пятиэтажного кирпичного дома, так я понимаю?
– Разумеется, так. А как это еще можно понять?
– Я просто хотел уточнить, – сказал Владимир; ему не хотелось, чтобы собеседник догадался о его некомпетентности. – И, кстати, по поводу цены. У меня записано – двадцать шесть тысяч. Это…
– Это с торгом.
– А если считать, что мы с вами уже целый час торгуемся?
– Двадцать пять. Но меньше уже не просите, я не могу работать задаром. Цена уже и так хорошая, и даже более чем.
Через сорок пять минут у подъезда одного из домов на Амурской улице встретились Осташов и маклер, отрекомендовавшийся Семеном Александровичем. Поправив очки, маклер начал азартно расписывать достоинства квартиры.
– Недостатков у этого варианта я при всем желании не обнаруживаю, – подытожил свой монолог Семен Александрович. – А вот, наверно, и ваш покупатель, – маклер прищурил глаза, оглядывая Василия, который стремительной походкой приближался к подъезду.
– Сразу видно, деловой молодой человек, – церемонно сказал Семен Александрович, протягивая руку Василию.
– Вы Владимир? – спросил Наводничий, поздоровавшись.
– Нет, Владимир – он, – маклер показал на Осташова пальцем. – А я Семен Александрович, представитель продавца.
– Прекрасно, а я Василий, представитель себя, любимого.
Троица протолкалась в тесную дверь подъезда и взошла на первый этаж.
Дверь им открыла тихая старушка.
Быстро, но придирчиво осмотрев жилье, Наводничий вернулся в прихожую, резко обернулся к остальным участникам встречи, которые гуськом ходили за ним по квартире, и сказал:
– Документы.
Семен Александрович ловко перехватил тонкую папку на тесемках из рук старушки и передал Василию.
– Так, розовый листок – это у нас приватизация, – начал просматривать содержимое папки Наводничий. – А где оценка квартиры? Ага, вот она, справочка, так, Бюро технической инвентаризации оценило квартиру… Нормально оценило. Дальше. Выписка из домовой книги на месте. Копия финансового лицевого счета на месте. Долгов по квартплате и за телефон нет? – строго обратился Василий к старушке.
– Все у нас уплочено, – отозвалась бабуся. – Все как полагается. И за электричество, и за газ. Мы всегда за все платили, – старушка тяжко вздохнула. – Могу за все годы показать квиточки.
Она пошла в комнату и выдвинула ящик старого комода.
– Не надо, не надо, верю, – остановил ее Наводничий. – Мне нужна только справка об отсутствии задолженности по квартплате, потому что без нее сделку не оформят. Вот я ее у вас вижу в папке. Вы мне лучше другое скажите: на новом месте вы уже прописались?
– А как же. Сын купил большую трехкомнатную на Преображенке. Мы теперь все вместе жить будем. Как двойня родилась, так сразу я всем нужна стала. Да нет, шучу, – рассмеялась старушенция. – Сын у меня добрый, заботливый. Вчера повез меня ко врачу (как его?), кардиологу, и обратно привез, лекарства купил. И…
– Так, понятно, – прервал ее Наводничий. – Вас как зовут?
– Клавдия Антоновна.
– Паспорт ваш, Клавдия Антоновна, на всякий пожарный мне покажите. Я хочу посмотреть, как там с пропиской.
Старушка, отошедшая было от комода, снова открыла ящик и достала из него паспорт.
Содержанием паспорта Василий остался доволен.
– Приятно иметь дело с таким осведомленным покупателем, – сладко заметил Семен Александрович. – Вы, наверное, не впервые покупаете недвижимость?
– Да, не впервые. Так, Клавдия Антоновна, значит, продаете квартиру? – сказал Наводничий. – А цена…
– Цена бесподобная, – встрял Семен Александрович. – Квартиру уже вчера должны были купить, но у покупателя что-то там не сладилось с деньгами. Он очень нас просил не продавать еще пару дней, но продавцы ждать не могут.
– Да, – сказала Клавдия Антоновна. – Нам надо быстро. Сын-то мой, видишь, в долги влез, чтоб ту квартиру купить, а теперь отдавать деньги приходится. Да-а, жалко, что вчерашний мужчина не купил.
– А вы бы цену снизили, – предложил Наводничий.
– Куда же снижать? – сказал Семен Александрович. – Цена великолепная.
– Цена никакая не великолепная, а самая обычная, – задумчиво сказал Василий, искоса метнув взгляд на безмятежное лицо старушки. Та промолчала. Промолчал на этот раз и Семен Александрович.
– Но квартиру я все-таки возьму, – сказал Наводничий. – Деньги у меня с собой, так что поехали к нотариусу.
На несколько секунд воцарилась пауза: все остолбенели от такой прыти покупателя. Первым оправился Семен Александрович.
– После нотариуса купчую полагается зарегистрировать, – сказал он и как бы невзначай забрал у Василия папку с официальными бумагами. – А в Департамент муниципального жилья мы сегодня уже не успеем, они же через два часа прекратят прием документов на оформление.
– Успеем, – весомо ответил Василий, открывая наружную дверь.
– Подождите-подождите, – вскинулась старушка. – Мне тогда надо сына вызвать, я одна деньги принимать не могу. Такие деньжищи, вы что?
– Давайте, Клавдия Антоновна, действуйте! – сказал Наводничий. – Позвоните сыну, а потом дайте трубку мне, я объясню ему, куда нужно подъехать.
Старушка отправилась к телефону, который стоял на столике у окна, а Василий обернулся к Семену Александровичу.
– У меня есть знакомый нотариус, на Третьей Тверской, прекрасная женщина. Она нас примет без всякой очереди, и мы везде успеем. Будьте уверены, мы везде успеем, – Наводничий был явно в ударе. – И, кстати, Семен… э-э…
– Александрович, – подсказал маклер.
– Да. Вы, Семен Александрович, работаете, видимо, не от фирмы, а сами по себе?
– А что такое?
– Да ничего. Я просто хочу четко знать: вы свою долю за посредничество получите с бабушки, правильно?
– Правильно. На этот счет не беспокойтесь.
– На этот счет я не беспокоюсь, – заверил Наводничий. – Просто я не хочу, чтобы с вашей стороны потом вдруг ко мне возникли какие-то неожиданные претензии.
– Боже упаси.
– Итак, Семен Александрович, – сказал Василий. – Я отдаю продающей стороне двадцать пять тысяч долларов, и на этом – всё. Правильно?
– Это правильно. Только еще остается вопрос: кто заплатит за оформление нотариусу и в департаменте? Это же как-никак будет долларов двести.
– Ну, двести не двести, а все же, конечно, деньги, которые на полу не валяются, – ответил Наводничий. – Обычно эти расходы берет на себя фирма, не зря же она получает пять процентов.
Оба – и Наводничий, и Семен Александрович – словно только теперь вспомнили о существовании еще одной заинтересованной стороны и уставились на доселе молчавшего Осташова. Владимир между тем был совершенно подавлен скоростью, с которой развивались события. Он сильно опасался, как бы его не обманули.
Перед выездом на просмотр квартиры начальник отдела Мухин, в упор глядя на Осташова, вразумлял его:
– Если квартира клиенту понравится, то сразу берите его и везите сюда, на фирму. Мы тут составим договор, по которому он должен будет отдать фирме комиссию, пять процентов стоимости квартиры. Сюда же надо привести и продавца, чтобы он тоже договор подписал – о том, что обязуется продать квартиру через нас. Но главное – все-таки покупатель. С ним договор надо будет подписать в обязательном порядке. До сделки. Иначе он нас кинет. А если он нас кинет, то виноватым будете вы, Владимир. Понимаете? Тогда эти пять процентов придется отдавать фирме вам. Теперь что касается самой сделки. Ее тоже желательно проводить на фирме. Схема такая. У нас тут за углом нотариальная контора, мы оттуда вызываем нотариуса, он все оформляет. Деньги пересчитываются и опечатываются здесь, в сейфе. А потом вы вместе с продавцом и покупателем едете в департамент жилья регистрировать сделку. Наша фирма, естественно, выдаст вам деньги на оформление сделки, и вы оплатите там нужные расходы, а когда вернетесь, отчитаетесь перед фирмой кассовыми чеками. Но главное не в этом. Главное в другом: документы после регистрации в департаменте лично вы должны взять в свои руки и держать их в своих руках до тех пор, пока вы все не вернетесь к нам на фирму. А когда вы возвращаетесь сюда, тогда происходит последний этап. Продавец из сейфа получает деньги, а покупатель отдает нам положенные пять процентов (минус расходы на оформление купчей) и получает документы на купленную квартиру. В общем, все очень просто, – тут Мухин с сомнением посмотрел на напряженное лицо Осташова и добавил: – Короче, запомните: тащите всех сюда, чтобы все происходило под нашим контролем.
К концу этого энергичного монолога голова у Владимира пошла кругом, и единственное, что утвердилось в его памяти, это то, что сделка должна происходить в здании фирмы, тогда все будет в порядке.
Так было в теории. Однако на практике, в квартире старушки, ситуация явным образом сворачивала с предначертанной Мухиным колеи.
Осташов в растерянности глядел на собеседников и не знал, что предпринять.
– Нам нужно поехать в офис фирмы, – неуверенно сказал он.
– Вообще-то, да! – неожиданно горячо поддержал его Семен Александрович. – И давайте, раз мы уже договорились, то все же таки поедем на фирму завтра. А то знаете, что может случиться? Мы совершим купчую у нотариуса, а в департамент не успеем. И сделка остановится на половине, и все отложится до завтра. И всю ночь, вместо того чтобы спать как честные люди, мы все будем нервничать и думать, как там дело выгорит назавтра. Поэтому я предлагаю завтра с утра, спокойненько…
– Ну-ну! Знаю я это завтра, – перебил его Наводничий. – Завтра к вам прибежит этот ваш вчерашний покупатель, скажет, что нашел деньги, и вы продадите квартиру ему.
Семен Александрович шумно хватанул ртом воздуха, собираясь опровергнуть выдвинутые против него обвинения, но Василий не дал ему и слова вставить:
– Вы, Семен Александрович, конечно, сначала скажете ему, что у вас есть другой покупатель, то есть я. Но он добавит сверху тысячу баксов, и вы продадите, да-да-да, я знаю, вы с радостью продадите ему уже практически мою квартиру. У меня был такой случай, а я, между прочим, ошибок никогда не повторяю. Так что – сегодня. Сейчас. А если вдруг случится землетрясение и мы не попадем вовремя в департамент, то я дам хороший задаток, и ночью все будут спать спокойно. Ну? Как насчет задатка, Семен Александрович?
– Хороший задаток всегда на пользу делу, – ответил сразу унявшийся маклер. – Хороший задаток! Этого уже достаточно, чтобы иметь уверенность в завтрашнем дне. Давайте сразу уточним, о какой сумме может идти речь?
– Штука. Я дам штуку, и если на следующий день я не выполню свое обязательство, то есть не стану покупать эту квартиру, то эта тысяча баксов останется вам. А если выполню, то тысяча пойдет в зачет всей суммы, то есть я просто додам вам остальные двадцать четыре тысячи. Но я уверен, что мы зря сейчас теряем время на эти разговоры. Клавдия Антоновна, дозвонились вы там до сына?
– Занято у него что-то, – ответила старушка из комнаты.
– Ч-черт!
– Я звоню, милый, звоню, – сказала Клавдия Антоновна.
Не зная, куда себя деть, Наводничий стал нервно оглядываться по сторонам, и взгляд его натолкнулся на вопрошающие глаза Осташова.
– Мы должны оформить наш договор на фирме, – сказал Владимир.
– Да что вы волнуетесь? – сказал Наводничий. – Кстати, давай перейдем на «ты», не возражаешь? Я – Василий. А тебя как? А, да, Владимир.
– Владимир.
– Володь, я обещаю, что после сделки я отдам положенные пять процентов. Это, кстати, будет… – Наводничий на секунду поднял взгляд к потолку. – Это будет тысяча двести пятьдесят долларов. Я деньги считаю мгновенно. А как, кстати, с оплатой нотариуса и прочих услуг? У тебя как у представителя фирмы есть на это деньги?
– Откуда? Я же не знал, что все так быстро получится.
– Хорошо. Я сам оплачу все, что положено, и вычту эти деньги из пяти процентов, – Василий заглянул в комнату. – Клавдия Антоновна, ну, как там дела? Дозвонились?
– Да-да, – радостно ответила старушка. – Идите к телефону.
Через пять минут участники сделки вышли из подъезда.
Наводничий, встав на край тротуара, властно поднял руку. Рядом остановилась «Волга» с бледным пятном свежей краски на двери. Из-под пятна проглядывали фрагменты черных букв и шашечных квадратиков, по которым можно было догадаться, что еще недавно машина принадлежала государственному таксопарку. Из автомобиля немедленно вылез пожилой водитель и, зайдя спереди «Волги», заглянул под днище.
– Что, командир, сломался? – спросил Василий.
– Да нет, показалось, – помедлив, ответил шофер.
– До центра нас добросишь?
– Главное, чтоб она добросила, – кивнул водитель на машину. – Колымаги древние нам раздали, а хрен ли толку? Она ломается каждую неделю, а запчасти теперь покупаем на свои. Бензин – тоже на свои. Приватизация хренова.
– Ладно-ладно, не прибедняйся, я понял, к чему эти разговоры. Ты разорить нас хочешь, капиталист?
– Я дорого не беру, – ответил таксист. – Садитесь. Договоримся.
Наводничий оглядел своих партнеров и сказал:
– За такси платим в складчину, я – не ухарь-купец.
Под ворчание Клавдии Антоновны на тему дороговизны частного извоза пассажиры и водитель уселись, и «Волга», словно стрекоза, махнувшая крыльями, одновременно хлопнув всеми четырьмя дверьми, рванула вперед.
Облачение голой устной договоренности в униформу официальных бумаг, а также связанные с этим поездки по городу (сначала к нотариусу на 3-ю Тверскую, а затем в Департамент муниципального жилья на Зеленый проспект) заняли более трех часов. Но для Осташова эти события спрессовалась в несколько мгновений.
После завершения всех процедур, уже вечером, по вестибюлю первого этажа департамента Владимир шел к выходу на улицу как в тумане.
Он открыл стеклянную дверь, которая вела через предбанник ко второй двери, и в этот момент вспомнил, как стремительно был подписан договор о купле-продаже квартиры: нотариус – энергичная женщина с плечами пловчихи – протянула Василию и Клавдии Антоновне экземпляры договора, и те по очереди быстро расписались под текстом.
Осташов распахнул вторую стеклянную дверь и, пока проходил к последней, третьей двери, перед его внутренним взором проплыла сцена в туалете департамента, где сын Клавдии Антоновны – медлительный мужичок, глядящий на мир исподлобья, – пересчитывал зеленые сотенные купюры, выложенные на подоконник Василием. В нескольких шагах от них стоял, пристроившись к писсуару, посторонний мужчина, и струя его уже давно иссякла, а он все стоял и косился на горку денежных пачек на подоконнике. Впрочем, как только его взгляд наткнулся на стальной взгляд Василия, посторонний мужчина суетливо застегнул ширинку и ретировался.
Владимир открыл третью дверь, которая вела на залитую вечерним солнцем площадь, и вспомнил последнюю сцену этого дня. Вспомнил, как на втором этаже департамента, где происходила регистрация заверенной нотариусом сделки, девушка-клерк выглянула из окошка в стеклянной перегородке и, отведя в сторону руку Осташова, сказала:
– Зарегистрированные документы выдаются на руки только продавцу и покупателю, лично.
До этого момента Владимира все еще не покидала надежда на то, что он, в соответствии с наказом начальника отдела, возьмет документы и приедет с Василием и Клавдией Антоновной в офис фирмы, чтобы оформить с ними договор о посредничестве. Но, услышав фразу девушки из окошка, он подумал, что теперь, скорее всего, в офис никто не поедет. С бледным лицом Владимир отошел в сторону и глянул на Василия, который как нарочно не обращал на него ни малейшего внимания. В голове Осташова пронеслись слова Мухина: «Клиент нас кинет, а виноватым будете вы». Между тем Наводничий подошел к окошку выдачи документов и взял свой экземпляр купчей. Наскоро пробежав бумагу взглядом, Василий сложил ее вчетверо и сунул в боковой кармашек кофра. Клавдия Антоновна тоже взяла свой договор, и документ тут же перекочевал к ее сыну. В свою очередь сын аккуратно, не сгибая, вложил лист в пластиковую папку и спрятал ее в портфель, куда незадолго до этого были уложены доллары с подоконника в туалете.
– Зер гут, – сказал мужичок, защелкнув замки портфеля. Он вынул из внутреннего кармана пиджака несколько зеленых купюр, пересчитал их, скрывая от окружающих в кулаке, и отдал Семену Александровичу, сказавши:
– Это тебе, Саныч, как договаривались.
Все начали прощаться друг с другом.
Сын старушки в последний раз глянул исподлобья на остальных.
– Всем до свидания, – сказал он и, взяв свою родительницу под руку, удалился.