же вошли в контакт с матросами, разделяющими взгляды
сторонников Ленина. С этим вынуждены были считаться
адмирал Колчак и соглашательское руководство Черномор-
ского флота.
Бывали, однако, случаи, когда эсеровским агитаторам все же удавалось оказать свое влияние на некоторую часть команды «Алмаза». В этом сказывалась еще недостаточная политическая зрелость матросов, их неумение разобраться в сложной обстановке. Соглашательская идеология еще держала в своем плену часть моряков.
После Февральской революции возросла заинтересованность солдат и матросов в происходящих в стране событиях. Стремление установить связь между разбросанными частями армии и флота, потребность убедиться в действительном положении дел в других местах и рассказать о своих собственных делах заставляли солдат и мо
4*
51
ряков обмениваться делегациями. Этим решил воспользоваться в контрреволюционных целях адмирал Колчак. Он предложил Севастопольскому Совету составить делегацию черноморских матросов и направить ее на фронт агитировать за продолжение войны. Пользуясь влиянием на матросские массы, меньшевики, эсеры и кадетствующие офицеры добились от матросов принятия решения о посылке на фронт делегации Черноморского флота для агитации среди солдат за войну до победного конца. Временное правительство одобрило эту затею.
В состав делегации тщательно отбирали только тех матросов, которые зарекомендовали себя преданными сторонниками Временного правительства. Было отобрано более 200 человек, в том числе много меньшевистско-эсеровских активистов. По словам Колчака, в состав делегации вошли «наиболее даровитые и наиболее благоразумные руководители севастопольских моряков». С согласия Керенского, руководителем делегации был назначен Федор Баткин. Выходец из буржуазной семьи, студент-недоучка, активный деятель эсеровской организации, Баткин временно устроился на Морской завод в качестве рабочего. Он никогда не служил во флоте, но чтобы выдать Баткина за моряка- черноморца, его переодели в матросскую форму.
Буржуазные газеты «Русское слово», «Речь» и другие восхваляли черноморцев за их «патриотизм». Меньшевистские и эсеровские газеты сочувственно отзывались о пребывании делегации Черноморского флота на фронте, и только большевистские газеты разоблачали маневр Временного правительства с посылкой матросов на фронт.
Колчаковскую делегацию одобрительно встречали в некоторых армейских частях Румынского и Юго-Западного фронтов. * Но в большинстве случаев делегация не поль
* В газетах было опубликовано сообщение, что под впечатлением деятельности Черноморской делегации США согласились предоставить заем Временному правительству.
52
зовалась доверием, солдаты не хотели слушать агитацию за продолжение войны. Сообщение печати о том, что призывы Черноморской делегации к войне до победного конца не встречают одобрения, встревожили черноморцев. Матросские массы были уверены, что их делегация выехала для установления связей с фронтом, а оказалось, что делегаты агитируют за продолжение войны.
16 августа судовой комитет «Алмаза» постановил отозвать своего представителя комендора Лаврентия Люль- ка-Гончарука из Черноморской делегации. Большинством голосов была принята резолюция, в которой говорилось, что «Алмаз» отзывает своего представителя из делегации, так как последняя не выражает интересов большинства народа и идет вразрез с требованиями матросских масс.
Вечером 28 августа Севастопольский комитет РСДРП (б) созвал совещание представителей большевистских организаций кораблей, на котором от «Алмаза» были Иосиф Косов, Михаил Аркушенко и другие большевики. В их отсутствие на «Алмаз» неожиданно прибыли Ф. Баткин и меньшевик С. Иткин. Как выяснилось, соглашательский Совет направил их на крейсер для доклада «О положении на Юго-Западном фронте и вообще в России».
Офицерская группа судового комитета созвала экстренное собрание строевой и машинной команд. Первым выступил прапорщик Иткин. Он сообщил, что Севастопольский Совет военных и рабочих депутатов обращается к алмазов- цам с просьбой провести денежный сбор в пользу Совета. Часть ораторов, особенно офицеры, высказывались за удовлетворение просьбы, другие были против. Матросы интересовались, на какие нужды пойдут их деньги. Все резче раздавались голоса:
— Денег не давать! Пусть с треском вылетают в трубу!
Иткин, старший инженер-механик Лутов, командир крейсера Киселев настойчиво добивались принятия реше-
53
ни я о проведении сбора. Однако увидя, что собрание не поддается уговорам и не соглашается выделять средства меньшевистско-эсеровскому совету, Киселев предложил провести сбор денег на добровольных началах. Собрание с этим согласилось, но все же постановило довести до сведения руководителей Совета о своем мнении по этому вопросу. Большинством голосов была принята резолюция, в которой говорилось: «Мы, матросы крейсера «Алмаз», решительно протестуем против всяких расходов, как увеличение жалования и т. п., что может лечь тяжелым бременем на народную и без того пустующую кассу… Всякое неразумное требование, вызывающее расход народных денег, есть тягчайшее преступление перед истекающей кровью родиной».
Атмосфера на собрании была накалена. Поэтому, когда после принятия резолюции о денежном сборе, слово для доклада предоставили руководителю Черноморской делегации Баткину, то он, заигрывая с командой, сказал:
— В Центрофлоте говорят: если хочешь на неделю испортить себе настроение, то пойди на «Алмаз» и выступи с докладом. Вот и я решил наказать себя, взял слово на вашем собрании…
Выступление Баткина изобиловало демагогическими фразами. Всячески стараясь завоевать симпатии алма- зовцев, он в туманных выражениях говорил, что потомки Шмидта и Матюшенко должны свято хранить заветы революции и никому не отдавать свободу России, что надо продолжать войну за свободу. Баткин призывал алмазов- цев не раскалываться на группы и фракции, а найти общий язык, объединиться, сплотиться в общую семью. Не расхваливая Временного правительства, которое не пользовалось популярностью на «Алмазе», он, однако, всю свою речь посвятил защите политики этого правительства, говорил, что надо действовать сообща с союзниками, что нельзя заключать сепаратного мира, что во флоте необ
54
ходима дисциплина. Доложив о поездке делегации черноморцев в Петроград, Баткин скрыл враждебное отношение балтийских моряков к ее деятельности.
Хитроумно завуалированная речь Баткина ввела в заблуждение многих участников собрания. Правда, член судового комитета матрос Андрей Цыкин пытался разоблачить ложнопатриотическую деятельность колчаковской делегации. Обращаясь к Баткину, Цыкин спрашивал:
— Вы утверждаете, что Временное правительство отказывается от захватов, аннексий и контрибуций, что оно не будет порабощать другие народы. Для чего же тогда продолжается война? Почему мы до сих пор воюем?
— Мы должны быть верны соглашениям с нашими союзниками, у нас есть договор с Антантой довести войну до победы над Германией, — перебил Цыкина Баткин.
— Выходит, что мы находимся на службе у английских и французских буржуев?
Полемика между Цыкиным и Баткиным затягивалась явно не в пользу последнего. Тогда Иткин предложил ограничиться заслушиванием доклада и одобрить работу, проведенную делегацией черноморцев на фронте.
Офицерской группе судового комитета удалось протащить резолюцию, одобрявшую деятельность делегации. Резолюция дважды ставилась на голосование, и каждый раз голоса разбивались поровну. В третий раз она была принята.
— Это наше серьезное поражение, — на следующий день говорил своим товарищам Иосиф Косов. — На корабль пришло много новичков, а мы на это не обратили внимания. Вторая ошибка — никто из нас не остался на корабле, этим воспользовались соглашатели.
— Не могу взять в толк, почему они направили Баткина именно на наш крейсер. Ведь на других кораблях он не выступал, — недоумевал Андрей Полтавский.
— Что-то они затевают, — высказал догадку Михаил
55
Аркушенко. — Баткин и Иткин — это тяжелая артиллерия меньшевиков и эсеров.
Вскоре все прояснилось. 31 августа в газете «Известия Севастопольского Совета» на видном месте был опубликован отчет о выступлениях Баткина., и Иткина на «Алмазе», в котором сообщалось, что алмазовцы одобрили деятельность Черноморской делегации. В Севастополе все считали «Алмаз» верной опорой большевиков. И вот теперь, прочтя в газете, что большевистский крейсер одобрил деятельность Черноморской делегации, соглашатели ликовали:
— Большевики сдались! Алмазовцы против ленинцев!
Но радость эта была преждевременной. 5 сентября на
«Алмазе» снова состоялось собрание экипажа. Выступивший на нем большевик Иосиф Косов рассказал о баткин- ском обмане.
— Известно ли вам, — говорил он, обращаясь к алма- зовцам, — что 3 мая на заседании Петроградского Совета офицерских и солдатских депутатов Баткин клеветал на большевиков и расхваливал Керенского? А когда он обратился с вопросом, почему Петроградский гарнизон не присягнул Временному правительству, ему ответили: «Текст присяги неприемлем». После этого «матрос» Баткин даже не решился поехать со своей делегацией в Кронштадт.
Михаил Аркушенко сообщил и о том, что Баткин при выезде на фронт закупил кадетскую литературу, которую распространял среди солдат.
Узнав правду о Баткине, команда «Алмаза» выразила единодушный протест и потребовала прекратить его выступления на кораблях Черноморского флота.
Через несколько дней среди команды распространился слух, что в скором времени «Алмаз» отправится в Одессу для «поддержания порядка». С этой целью командование флота срочно проводило замену «неблагонадежных» членов экипажа новыми матросами.
56
Незадолго до ухода «Алмаза» из Севастополя на крейсер приехал знаменитый певец Ф. И. Шаляпин. Он познакомился с кораблем, заходил в каюты и кубрйки, беседовал с матросами. Потом дирижировал матросским хором, в котором выделялся сильный тенор гальванера Алексея Клименко. Шаляпин обратил на матроса внимание, пригласил в каюх-компанию. Там он стал наигрывать на рояле различные мелодии, а Клименко пел.
— Будешь у меня солистом, — сказал Шаляпин Клименко и предложил на следующий день прийти на репетицию.
Шаляпин в то время готовил концерт объединенного матросского хора, выручка от которого предназначалась в пользу семей жертв революции.
Вскоре в один из воскресных дней на Приморском бульваре Севастополя собрались тысячи зрителей. Шаляпин в матросской форме руководил хором и оркестром. Исполнялись «Варшавянка», «Дубинушка», «Есть на Волге утес», «Замучен тяжелой неволей».
Посещение Ф. И. Шаляпиным «Алмаза» и концерт на Приморском бульваре долго служили темой разговоров членов экипажа крейсера.
ГЛАВА 4
В КАНУН ОКТЯБРЯ
«Алмаз» в Одессе. Матросы Транспортной флотилии против адмирала. Временное правительство вынуждено отступить. Многовластие или отсутствие власти? Великобританское консульство заигрывает. Американская помощь в обмен на «спокойствие и благоразумие». Инструкция о борьбе с ленинцами. Опора большевиков.
На рассвете 16 сентября 1917 года «Алмаз», имея на борту 265 членов экипажа, вышел из Севастополя и вече- ром того же дня прибыл в Одессу, где ему предстояла роль флагманского корабля Транспортной флотилии Черного моря.
Перед отправкой команда крейсера была обновлена более, чем наполовину. В числе списанных с корабля по приказу начальника штаба Черноморского флота были член судового комитета гальванер Алексей Клименко, матрос 1-й статьи Евгений Вильковский, машинист Андрей Полтавский и другие революционно настроенные матросы. Но основной костяк большевистской организации на «Алмазе» сохранился. К большевикам Иосифу Косову, Николаю Баранову, Михаилу Аркушенко и другим пришло пополнение. Среди направленных на «Алмаз» моряков оказался матрос с минного заградителя «Дунай», член партии большевиков с марта 1917 года Павел Кондренко, вскоре избранный председателем судового комитета.
Транспортная флотилия Черного моря была организо
58
вана в 1915 году. На нее возлагались перевозки морем нужных фронту грузов и осуществление крупных десантных операций. В состав флотилии входило более 100 пароходов. Для их обслуживания в Одессе учреждался временный военный порт.
После вступления Турции в войну торговое судоходство на Черном море почти прекратилось. Для осуществления морских перевозок и других целей командующий Транспортной флотилией выделял нужное количество пароходов. Руководили всеми транспортными средствами и грузовыми операциями командующий флотилией адмирал Хоменко и созданный при нем штаб, который до сентября 1917 года находился на крупном транспорте «Руслан». С помощью преданных ему офицеров адмирал Хоменко жестоко подавлял малейшие проявления революционных настроений на судах.
Долго терпели моряки флотилии бесчинства адмирала, но однажды, в начале августа 1917 года, их терпенье лопнуло и несколько тысяч матросов Транспортной флотилии явились на Таможенную площадь, потребовав, чтобы к ним немедленно прибыли командующий адмирал Хоменко и начальник штаба капитан 1-го ранга Волькенау. Не на шутку обеспокоенные Хоменко и Волькенау направили вместо себя двух офицеров из штаба. Один из них впоследствии отмечал: «Речи наши частью собрания были приняты сочувственно, но на результат собрания влияния не имели».1 Участники митинга настаивали, чтобы объяснения дали сам адмирал и его флаг-офицер. Последним пришлось посчитаться с этим решительным требованием. Когда они явились, многотысячный митинг матросов принял резолюцию: «Выразить адмиралу Хоменко недоверие и потребовать его немедленного удаления с поста».2
Это было стихийным проявлением недовольства матросов порядками, установленными Временным правительством во флоте. Оказавшись бессильными перед выступле
59
нием всех матросов Транспортной флотилии, власти попытались воздействовать на команды судов административными мерами. Снова начались массовые переброски и списания матросов. А 26 августа последовал приказ по Черноморскому флоту, в котором указывалось, что требование команд 6 смещении адмирала Хоменко является незаконным. «Временное правительство, — говорилось в приказе, — признает совершенно недопустимыми какие бы то ни было требования команд о смещении и назначении начальствующих лиц».3
На флотилии создалось напряженное положение. Власти не хотели сменить командующего, а матросы отказывались выполнять его приказы. В конце концов победили матоосы, — адмирал Хоменко был смещен.
Революционные события в Одессе развивались в органической связи с общероссийскими событиями. Однако здесь создалось своеобразное многовластие: Совет, опиравшийся на рабочих, матросов и солдат; местные органы Временного правительства, поддерживаемые буржуазией; Одесская украинская оада — орган Центральной рады, и эсеро-меньшевистской Румчерод *, претендовавший на роль высшей военной власти. И, наконец, как это ни пародоксально, в Одессе продолжала существовать канцелярия генерал-губернатора — атрибут царской власти.