Наконец прошли в кухню ужинать. Она смотрела, подперев руками подбородок, как он ест. Чувство жалости и опасности не отпускало. Много раз она провожала его, иногда уходил надолго, почти на полгода. Но такого отчаянного ощущения обреченности никогда еще не возникало. Очень расстроенная, мыла посуду. На глаза наворачивались слезы.
– Мне уже пора.
– Как? Так скоро?
– Нужно менять командира… - Андрей встал, обнял крепко. Людмила не выдержала, зарыдала в голос… Прибежал сын Олег, все понял…
- Пап, ты уходишь? – подошел, обнял отца…
Сергей появился дома за полночь. Ольга уже все знала. Звонила Людмила и горько плача, рассказала о предстоящем походе. Утешала, как могла, долго, ничего не помогало, Люся все твердила, что больше уже никогда они не увидят своих мужей. У нее была настоящая истерика. Сергей с Ольгой пришли к ней, успокаивали, расстроились сильно.
Командир попытался стаканом водки утихомирить вдруг возникшее тревожное чувство. Ольга на вид держалась спокойно. Люсю напоили успокоительными лекарствами, она устала, притихла, лежала, молча уткнувшись в мокрую от соленых слез подушку, горько всхлипывала временами. Сергей клялся и божился, что все с лодкой в порядке, задание пустяковое, вернутся через месяц-полтора. Она не верила, смотрела на него невидящим взглядом и все повторяла: - не вернетесь, я знаю…
С большим трудом все же успокоили ее. Укутали одеялом, и тихо ушли домой. Было уже 04.30. Он прошел в спальню, долго смотрел на спящего сына. Наконец наклонился, поцеловал, поправил сползшее одеяло… Ольга сидела, закрыв лицо руками, и беззвучно плакала. Сергей стоял рядом, нежно гладил вздрагивающие плечи, любимые волосы, спину… Она повернулась и крепко прижалась, намочив его лицо своими мокрыми щеками. Жена командира, она мужественно принимала удары судьбы…
Глава 5
Ровно в 08.00 «Мурена», с построившейся на верхней палубе, одетой в парадную форму командой из 137 человек, и двух прикомандированных инженеров, начала выдвижение на позицию № 07. Это была одна из четырех четырехсотметровых штолен, пробитых прямо в скалах, и совершенно спрятанных от всевидящей оптики разведывательных американских спутников. Там, на узком пирсе их уже ждал оркестр и делегация штаба, во главе с самим командующим Северного флота вице-адмиралом Виноградовым.
Остановились, подали трап. Капитан второго ранга Никифоров, сверкая золотом офицерских погон, доложил командующему о готовности лодки и экипажа к выполнению боевой задачи. Адмирал поздравил всех с началом похода, пожелал благополучного возвращения, напомнил о важности ответственной операции. Торжественно грянул государственный гимн. Отдали честь, слушая волнующий, зовущий на подвиг, величественный, пробуждающий неподдельную гордость, монументально-вечный мотив.
Казалось, не было в мире силы, способной поколебать, устрашить, сбить с пути этих отважных воинов, лучших представителей Вооруженных сил и советского народа. За плечами стояли дети, жены, матери, отцы, сестры и братья. Они верили, надеялись на своих сынов, защищающих родную страну, бесстрашных и преданных присяге, доблестно выполняющих свой долг. Огромная держава сейчас смотрела на них, доверив им самое совершенное оружие. От умения, мастерства, знаний, смекалки и сообразительности, честности и неустрашимой отваги, зависела в какой-то мере судьба всей планеты, всего мира, всех людей на земле.
Тяжелейший груз личной ответственности лежал в сознании моряков, отвечающих при выполнении боевого задания за каждое свое действие, каждый свой шаг, каждую свою мысль. Этот груз не давил, нет, наоборот, окрылял, расправлял плечи, воодушевлял… Звуки гимна, заряжали энергией, переворачивали сознание, настраивали и вдохновляли, превращали в крепчайший сплав характер. Все славные победы великих предков, все величие, все достижения Родины, все было в этих знакомому каждому с самого детства, пробуждающих мужество, звуках.
Музыка смолкла. На миг стало тихо, лишь субмарина сыто мурчала силовой установкой, полностью снаряженная, рвущаяся в глубины Мирового океана…
- По местам! Поход!.. Поход!.. – забили колокола громкого боя. Команда быстро разбежалась по боевым постам.
– Удачи, Сергей Александрович! – адмирал пожал командиру руку. – Командуйте…
Оркестр громыхнул «Прощание славянки»…
«Мурена» на дизелях, медленно тронулась вперед. Торжественное прощание окончилось. Мало кто знал, что из штольни идет пятнадцатикилометровый ход, прорубленный в сплошном граните сопок. В конце имелся огромный глубокий, так называемый отстойник, где лодки погружались на глубину, и никем не замеченные, выходили на оперативный простор.
На малой глубине, осторожно, неторопливо ввинчиваясь в соленую толщь ледяных вод, украдкой, проследовали в Баренцево море, повернув норд-вест, набрали необходимую глубину, и ходко пошли в направлении острова Шпицберген. Предстоял трудный переход длиной более 15 тысяч морских миль.
* * * * *
Команда «Мурены» дружная, сплаванная, опытная. Матросы и старшины – специалисты первого и второго классов. На лодке было 42 молодых матроса, из которых 17 человек были только после учебного отряда. Была ли в экипаже «дедовщина» или как говорят на флоте – «годковщина»? Как сказать… Особых проявлений жестокости, конечно, не было, да и не могло быть в таких условиях железной дисциплины, и относительной малочисленности рядового состава лодки.
Служили матросы три долгих года, и по сроку службы распределялись таким образом: до полугода ты дух. Вторые полгода - карась. Третьи полгода – борзый карась. Затем ты полторашник, и уже имеешь права старослужащего. После двух лет службы ты уже подгодок, а последние полгода – годок. Отсюда и термин «годковщина».
Откуда и кем были придуманы эти названия – никто не знал. Все началось с пятидесятых годов, когда по случаю послевоенной малочисленности мужского населения, стали забирать на службу ребят судимых или уже отсидевших. Скоро, в связи с сокращением армии и флота эту практику прекратили, но тюремные порядки остались, как болезнетворная бацилла, медленно разъедая Советские Вооруженные силы и флот изнутри. Никто ничего с этим не мог поделать. Придумали ввести звание мичмана и прапорщика, как некую прослойку между офицерами и рядовым составом. Они, по идее, должны были быть ближе к низам и полностью контролировать обстановку среди бойцов срочной службы. Неуставных отношений стало много меньше, но они не исчезли до конца, и так, тлея, и продолжаются до наших дней.
В США, с введением профессиональной армии и флота, от «дедовщины» не осталось и следа. Но Советский Союз не мог позволить себе нанимать собственных граждан для защиты страны. Командиры – другое дело, это их работа. Но выполнять священный долг перед Родиной простым советским парням – это было почетной обязанностью каждого гражданина мужского пола, достигшего восемнадцатилетнего возраста. Да и средств не хватало. Страна находилась в кольце врагов. НАТО распространялось на восток, Америка могла начать третью мировую войну в любое время. Все были в состоянии постоянной боевой готовности.
Основные финансы уходили на никак не прекращающуюся гонку вооружений. СССР не имел права уступать империалистам, и жертвуя благосостоянием собственного народа, что есть сил напрягался в укреплении обороноспособности. Война в Афганистане потихоньку высасывала ресурсы. Необходимая военная и материальная, продовольственная помощь дружественным африканским и латиноамериканским странам была безразмерной, и к весне 1989 года выведя, наконец, войска из Афганистана, Советский Союз выдохся окончательно.
Начавшаяся в 1985 году перестройка, своим ускорением и гласностью, совершенно разрушила устои государства, а Чернобыльская катастрофа напугала весь мир. Заговорили о ядерном разоружении, конце противостояния. Внутри страны набирали силу революционные настроения. Вот в такой политической обстановке и шла на боевое дежурство ударная атомная подводная лодка «Мурена».
Замполит собрал весь рядовой состав в столовой. После короткой политинформации Иван Ильич, строго обведя свирепым, как ему казалось, взглядом, ряды сидящих матросов, объявил:
- Обращаюсь ко всем старослужащим. За проявление в любой форме неуставных отношений во время боевого похода, наказание одно – арест, будете сидеть на хлебе и воде, по прибытии на базу возможен трибунал. За ненадлежащее исполнение служебных обязанностей, саботаж, разгильдяйство – суд. Шутки кончились. От каждого из вас зависит судьба всего экипажа, жизнеспособность корабля, и успешное выполнение боевой задачи. Это касается всех. Советую выбросить из головы все ненужные мысли, и безотлагательно приступить к выполнению своих прямых обязанностей. По итогам похода мной, и вашими непосредственными начальниками, командиру будет представлен список поощрений, а особо отличившихся ждет десятисуточный отпуск на родину.
- Вопросы есть? – капитан второго ранга поднялся…
Матрос Василь Нос, – только после учебки, всего второй месяц на лодке. Его специальность–моторист в БЧ-5 (дивизион движения). Боевой пост дублера оператора контуров охлаждения силовой ядерной установки, находился в реакторном отсеке. Но занимался всякими другими работами. Прикрепленный к бригаде мичмана Иванюка, целый месяц перебирали, готовили дизеля. Ходил весь грязный, в масле и мазуте, вечерами стирая рабочую одежду. Переодевшись, занимался бесконечными приборками, и к отбою, смертельно уставший, падал без сил в койку и забывался крепким сном.
Утром команда «подъем» подрывала его, пугая громкой сиреной. Он никак не мог поверить, что уже прошла целая ночь. Бежал со всеми в умывальник, плескал в лицо соленой забортной водой и мчался наверх, на физзарядку. После, спускались вниз, занимались приборкой, и шли на завтрак. Кормили на лодке неплохо, но ему все время хотелось есть.
Нос сидел на политинформации, и с открытым ртом слушал строгого замполита.
Очень хотелось чем-нибудь отличиться в походе, чтобы дали отпуск, и он, просоленный морскими ветрами, опытный мариман, смог бы приехать к себе в небольшое украинское село. В красивой морской форме пройти по единственной улице, чтобы все парни попадали от зависти, а девчонки чтоб, смотрели восторженно и влюбленно. А он, мужественный, сильный морской герой, войдет в свою хату, обнимет отца, поцелует крепко плачущую от счастья мать, потреплет твердой рукой выгоревшие на солнце чубы младших братьев… А потом, вечером, лихо заломив на затылок бескозырку, пойдет на танцы в клуб. А уж там красавица Олеся, будет танцевать только с ним, и слушать, с восторгом глядя в его промытые ветрами глаза, рассказы о дальних походах, чужеземных странах, морских приключениях… Он очень хотел отличиться, доказать всем, что он не салага, не тормоз…
Вспомнил, как две недели назад, пришел в баталерку взять запасной тельник. Баталер с «годками» пили чай, но его пустили. Он нашел свой аттестат в самом нижнем ряду высокой этажерки. Встал на колени, развязал, вытащил тельняшку. На пол выпал мешочек и маленькая иконка. Этот мешочек с горстью родной земли, и иконку с образом Богородицы, выдали всем на сборном пункте, и напутствуя на прощание, велели беречь святые вещи. Василь развязал мешочек - земля превратилась в пыль. Надел его на шею, взял в руки иконку, и вспомнилось ему, как их провожали, как плакали матери, а они бодрились, будто бы им все нипочем, но в душе боялись неизвестности и долгой разлуки.
Старослужащие смотрели на него и удивленно переглядывались, видя, как молодой матрос на коленях, как им показалось, молиться на мешок с землей.
– Нос, ты баптист, что ли? – засмеялись над ним.
– Давай дуй быстрее, не задерживайся…
Василь сложил, завязал аттестат, запихнул в ячейку, и по-быстрому вышел из баталерки.
* * * * *
Командир, находясь на центральном посту, внимательно наблюдал за работой рулевой штурманской группы, принимал доклады, изучая тщательно проложенный боевой курс.
Вчерашняя ночь вспоминалась с тревогой. Он много лет знал жену старшего помощника. Людмила всегда была очень уравновешенной и спокойной женщиной. И вдруг такое… И Ольга будто почувствовала что-то. Долго не отпускала, молчала, только глядела с жалостью. Сергей никогда не был суеверным человеком. Он пытался подавить безотчетное чувство опасности, глубоко анализируя состояние лодки, экипажа, боевой задачи. Много раз бывал он в морских дальних походах, случались разные ситуации. Из всего старался извлекать урок, не раз перепроверяя и находя первопричины сложившихся событий, просчитывал далеко вперед все возможные варианты. Все было в полном порядке. Подготовились к операции очень ответственно, и никаких сбоев и неожиданностей случиться не должно.
– Наверно стареют наши жены, сильно уж близко все к сердцу принимают – утешал себя Сергей такими вот странными, нелепыми размышлениями. Ни о вчерашнем прощании, ни о своих чувствах, ничего никому не сказал командир. Спрятал все это глубоко под сердцем, и волевым решением заставил себя выбросить из головы мешающие сосредоточиться мысли.
«Мурена» на двадцати узлах уверенно шла, вспарывая длинным крепким корпусом ледяной холод арктических глубин. Через двое суток, прошедших в полном спокойствии, вошли в известный район возле Шпицбергена, и круто взяв курс на зюйд, прибавляя ход, повернули на таинственный атлантический простор.
Глава 6
В ста семидесяти милях северо-восточнее Фолклендских (Мальвинских) островов, рассекая бирюзовые воды Южной Атлантики, на полном ходу, в квадрат № 174, шло советское научно-исследовательское судно «Академик Ерофеев». Корабль, сияя свежей белой краской, небольшой, но имеющий изящные обтекаемые формы, с превосходными мореходными качествами, оборудованный по самому последнему слову техники, зарываясь в неспокойные волны, торопился на рандеву.
Вчера была получена шифровка, предписывающая, свернув все работы, в срочном порядке выдвигаться в заданный квадрат. По прибытии доложить и ждать дальнейших указаний. Нужно отметить, что «Академик Ерофеев» не был гражданским судном. Принадлежал ГРУ СССР, а точнее, военно-морской разведке Северного флота. Порт приписки – Мурманск.
Весь экипаж состоял из военных моряков-специалистов, и небольшого количества проверенных матросов срочной службы, выполняющих в основном обслуживающие корабль функции. Были также и прикомандированные штатские специалисты из закрытых научно-исследовательских институтов. На судне не было никакого вооружения, даже стрелкового оружия. Все были в гражданской одежде и успешно выдавали себя за ученых - океанологов и метеорологов. Все документы были в соответствующем порядке. Никого вокруг не настораживало наличие новейшей, очень уж для такого корабля мощной радиолокационной станции и антенн спутниковой связи, обилия гидролокационной и гидроакустической аппаратуры…
Задачи у корабля были разнообразные, но основным предназначением была корректировка, прием и передача секретнейшей информации с находящихся на боевых дежурствах стратегических подводных лодок. Собирались, анализировались и отправлялись в центр данные о надводных кораблях и подводном флоте вероятного противника – морских сил США и стран НАТО. На судне даже стоял компьютер самой последней для 1989 года модели. Специалистов по информатике в Союзе было всего несколько десятков человек, и одни из лучших были прикомандированы к «Академику Ерофееву». В компьютер были загружены фотографии, тактико-технические данные, и всевозможные сведения о вооружении всех военных кораблей и транспортов, а также подводных лодок. Записаны шумы винтов, имелась разнообразная оперативная информация об экипажах и состояниях многих судов. Даже шифровальные коды сигнальных книг многих иностранных флотов были здесь. Данные постоянно обновлялись. Самая лучшая ЗАСовская система позволяла не опасаться перехвата, а дешифровщики частенько улавливали секретные передачи неприятеля.