В общем, как только я приложила карточку у своей двери, дверь номера напротив отворилась. А кто занимал номер по соседству? Конечно.
— Ирина Николаевна? Рада видеть, что вы не забыли о том, что у нас важная конференция, и прибыли-таки вовремя.
Я сглотнула. Я не видела ее лица, но слышала по интонации, что это был явный намек на то, что я куролесила всю ночь, вместо того, чтобы… Чтобы что? Ублажать ее похотливые инстинкты? Какого черта?
— Конечно, Екатерина Александровна. Я всегда помню о работе, — ответила я, повернувшись к ней.
Женщина осмотрела меня сверху вниз и обратно. И что-то в ее глазах промелькнуло, такое, необычное. Какое-то не то сожаление, не то разочарование.
— Надеюсь, ночная Москва доставила вам удовольствие? – спросила Волжак и слегка поджала губы. К слову, в 8:30 утра моя начальница уже была при параде – собранная, накрашенная, уложенная. А я… А я стояла во вчерашней одежде и была довольно помятой. Так как не выспалась жутко.
— Да, ночная Москва – это действительно захватывающее зрелище, — в тон ей ответила я. А что, одна она может изъясняться странными намеками?
— Рада за вас, — холодно кинула Волжак и направилась к лифту. А я, наконец, зашла в номер.
Глава 25
Пугалов был уволен. С позором. Волжак и Михаилу Андреевичу объявили благодарность и наградили какими-то дипломами. Игоря Алексеевича повысили. Наша презентация на конференции произвела фурор, и нам досталась парочка очень выгодных контрактов. В общем, мы были на высоте. Я была так воодушевлена всем происходящим, особенно премией, которую мне выписали уже на нашем общем внутреннем собрании, что улыбалась без остановки. А Волжак, несмотря на диплом, тоже премию и даже пару должностных бонусов, отделалась лишь кривой улыбкой. Меня это поражало. Блин, тебя поощрили за реально хорошую работу. Поощрили и морально, и материально, какого черта ты даже не улыбнешься нормально?! Волжак вообще выглядела какой-то задумчивой и, к слову, практически ни разу не посмотрела на меня. Я имею в виду не по делу. Просто так. Не бросила ни единого взгляда в мою сторону. От этого было немного паршиво. Но я сказала себе забыть об этом на ближайший вечер, так как впереди нас ждал спонсорский прием, а утром вылет обратно.
Я надела красивое черное платье, одно из тех, что я покупала уже без Оксанки (да, я научилась выбирать не монашеские вещи), взяла маленький клатч и, напялив туфли на каблуке, направилась вниз, в фойе отеля, откуда нас всех должна была забрать машина.
Волжак спустилась последней. Точнее, она шла с Михаилом Андреевичем, который выглядел, как настоящий дон Карлеоне – красивый дорогущий костюм, явно сшитый на заказ, строгие начищенные туфли, лаконичный галстук. Красавец-мужчина. Но когда я перевела взгляд на Волжак, то мне тут же захотелось пить.
На ней был тоже костюм. Но с юбкой и коротким пиджаком. Ее бедра… Я уже знала, на что буду пялиться весь оставшийся вечер. На лице у нее был минимум косметики – лишь то, что подчеркивало ее и так красивые черты. Когда они подошли к нашей группке, то Волжак бросила на меня взгляд. Задержалась на моем вырезе (а я знала, что так будет) и отвела взгляд, мельком посмотрев мне в глаза. Михаил Андреевич, как истинный джентльмен, сделал нам всем комплименты, поскольку был единственным мужчиной (Пугалов уже был на пути домой, чтобы забрать свои монатки из офиса), и предложил отправиться на банкет.
***
Народу было много. Спонсоры, партнеры, конкуренты. Кого-то я знала до этого, с кем-то познакомилась во время конференции. Я чувствовала себя довольно раскованно. Наверное, мой новый стиль жизни действительно меня поменял. Или это было два бокала шампанского, я точно не знаю, но мне было весело. Весело ровно до того момента, пока я в уборной не столкнулась со своей начальницей. Она весь вечер была в компании Михаила Андреевича и Игоря Алексеевича. Иногда лишь отлучалась, чтобы побеседовать с другими участниками сего мероприятия.
Я как раз домывала руки, когда она вошла в туалет. Странно, но я, весь вечер общаясь с кучей народа, не чувствовала себя скованно, как тут, стоило ей только появиться, мне сразу же стало как-то неловко.
— Хорошо проводите время, Ирина Николаевна? – открыв кран, спросила моя начальница. Чего это она стала вдруг разговорчивой?
— Да, спасибо. Все прекрасно, — вежливо улыбнулась я. – А вы?
— Обычно, — пожала плечами Волжак. – Я не люблю шумные сборища. Да и Москву, честно говоря, тоже.
— Почему? Тут же так красиво, столько возможностей, перспектив, столько интересных людей… — начала было перечислять я, но заткнулась, увидев, как Волжак смотрит на меня в отражение зеркала.
— О, да. Перспектив тут действительно полно. Вы это, наверное, еще вчера поняли.
Я нахмурилась. О чем это она?
Видя мое недоумение, Волжак усмехнулась и пояснила:
— Ну, тут куда больше шансов вырваться, выбиться в люди, так сказать. Нужно лишь найти правильный путь. Точнее, правильных людей. И правильный способ. Всем же хочется красивой жизни. Уверена, Маша вас вчера в этом убедила.
— И что это значит? – я продолжала хмуриться. Если я верно понимаю, на что она намекает, то я врежу ей прямо сейчас сушилкой для рук.
— Ну, знаете, иногда люди выбирают более простой путь, чтобы чего-то добиться. Например, уходят к конкурентам, в другую компанию… Много вариантов, — пожала плечами Волжак, закрывая кран.
— Вы сейчас о конкурентах фирмы или своих? – прищурилась я. Я не буду стоять и слушать, как она намекает мне о том, что можно просто под кого-то лечь, чтобы всего добиться в жизни. Она что, считает, что я с Машей провела ночь, чтобы задержаться в Москве?!
— О своих? – теперь настала очередь Волжак хмуриться. – Что вы имеете в виду?
— Что я имею в виду? Что я имею в виду?! – прошипела я, бросая бумажное полотенце в урну. – Я скажу, что я имею в виду! – я повернулась к ней всем корпусом и наставила палец. – Я считаю, что ты – трусиха, которая не может набраться смелости сказать, что просто ревнует! У тебя хватает смелости лишь на то, чтобы делать непристойные намеки и трахать меня, где вздумается, боясь потом посмотреть мне в глаза! И, к слову, с Машей у меня ничего не было. И с тобой больше ничего не будет. Потому что ты была права – эмоции и хоть какая-то чувственность – это не по твоей части. Для этого нужна смелость. Которой у тебя нет!
С этими словами я развернулась и, громко хлопнув дверью туалета, вылетела в зал. Черт. Черт, черт, черт! Она ж уволит меня! Мало того, что я «тыкала» ей в лицо, так еще и такую тираду выдала! Боже, что со мной не так?!
Я прошла к столику с напитками и взяла себе еще один бокал.
Ну, если это мой последний вечер в этой должности, то я хотя бы напьюсь.
Перед глазами стояло лицо Волжак, когда я ей выговаривала все, что думаю. Я все сказала ей честно, как на духу, пусть и немного в более эмоциональной форме, чем того требовала ситуация. Она выглядела растерянной и… подавленной. Хотя, может, мне показалось. С чего бы ей выглядеть подавленной? Ей же на меня плевать. Даже Маша говорила, что у нее было полно любовниц. Я просто очередная.
От осознания этого стало как-то горько, грустно и обидно. Почему я, взрослый человек, воспылала чувствами к той, которая их не требовала? Которая их не хотела. И как вообще это могло произойти? Неужели можно влюбиться только лишь от одного секса?
Хотя… Кого я обманываю? Секс тут вообще не при чем. Ну, практически. Мне нравилась она. Ее сильный характер, ее острый ум, начитанность, жесткое чувство юмора, ее уверенность в себе, ее внешность. Ее трудолюбие и упорство. Ее желание быть всегда на высоте… Хотя, нет, это порой раздражало.
— Иришка, скучаешь? – я вздрогнула от неожиданности, услышав голос Игоря Алексеевича. Интересно, как давно он тут стоит? Надеюсь, я не рассуждала вслух?
— Добрый вечер, — я постаралась улыбнуться, хотя вышло, уверена, не очень. Настроения не было совсем. Чертова Волжак. – Нет, просто… Отдыхаю.
— Понимаю. Прекрасно выглядишь. Настоящая красавица, — подмигнул мне мужчина и посмотрел куда-то в зал. – Вы со своей начальницей прямо-таки украшение нашей компании.
Я чуть не скривилась при упоминании Волжак, но сдержалась. Посмотрела туда, куда смотрел он – Волжак стояла в компании Михаила Андреевича и еще каких-то мужчин.
— Сколько помню Катерину, она всегда умела произвести впечатление, — крякнул мой бывший начальник и посмотрел на меня. – Как вам работается? Она не «затюкала» тебя? У нее, честно говоря, ни один ассистент до тебя дольше месяца не задерживался. Я просил ее быть помягче.
Просил быть помягче? Боюсь, она не выполнила просьбу. Или это и было «помягче»?
— Нормально, — ответила я. – Поначалу были трудности, но потом мы, вроде как, нашли общий язык.
Я не стала добавлять, что мы не только язык нашли, и что, вероятно, она меня завтра же уволит. Ни к чему ему об этом знать.
— Я знал, что у тебя получится. Ты такая светлая, добрая. Катя, она… Ей тяжело с людьми. Она не подпускает никого к себе.
Боже, Игорь Алексеевич, и вы туда же? Мне что, пожалеть ее, потому что она – чертов мизантроп?!
— Наверное, это все из-за Кости с Сережкой. Раньше она совсем другая была. Улыбалась постоянно, шутила, смеялась. А потом стала совсем другим человеком. Закрылась.
Я попыталась представить смеющуюся и постоянно улыбающуюся Волжак. Вышло с трудом. Лишь через пару мгновений до меня дошел смысл слов Игоря Алексеевича. Костя с Сережкой? Кто такие, черт побери, Костя с Сережкой?
— А кто это? – спросила я, продолжая смотреть на Волжак. Она что-то говорила толстому мужчине в фиолетовом костюме, но ее лицо было, словно непроницаемая маска.
— Где? – Игорь Алексеевич посмотрел на меня, потом опять на Волжак. – Это Семенов. Гендиректор «Канта». Поди опять старается переманить ее к себе. Уже не в первый раз он…
— Нет-нет, — замотала я головой, понимая, что мужчину сейчас «унесет» совершенно в другую степь. – Костя и… Сережа? Кто это?
— О, — протянул Игорь Алексеевич, — я не уверен, что имею право об этом рассказывать…
— Игорь Алексеевич, вы уже заикнулись. Я же ее личный ассистент, — ага. Возможно, бывший.
Мужчина взглянул на меня, почесал подбородок и, посмотрев по сторонам, вздохнул и ответил:
— Я знаю, что ты не сплетница, конечно, но… Ир, об этом никому не следует знать, — предостерег меня бывший босс.
— Я поняла, — Боже, я думала, что у меня от нетерпения голова взорвется. – Можете не сомневаться, — я с самым серьезным видом посмотрела на Игоря Алексеевича. Интересно-интересно, что за грязное бельишко Волжак он мне сейчас «покажет».
— Хорошо. В общем, — мужчина снова вздохнул. – Костя – муж Кати. Сережа – их сын.
Глава 26
Я чуть не упала на пол прямо в зале. Муж? Сын? Какого черта?! Почему Маша мне ничего не сказала?!
— Но… Она… — я начала мямлить что-то невразумительное в ответ, потому что не могла найти слов. Наконец, смогла выдавить из себя цельное предложение: — Я не знала, что она замужем.
Я не стала посвящать Игоря Алексеевича, что заглядывала в личное дело Волжак.
— Она не замужем, — ответил мужчина.
— Но… — я окончательно потеряла нить разговора. – Вы же сказали…
— Она БЫЛА замужем, — перебил меня Игорь Алексеевич. – Она вдова.
— О, — выдохнула я.
Теперь хоть что-то становится ясно. А как давно? Почему она спит с женщинами? Где ее сын? Учитывая, сколько времени она проводит на работе, сомневаюсь, что он живет с ней. Хотя, может, есть няня? Поэтому она не приглашала к себе и поэтому, как выразилась, всегда спит в своей постели? Вопросов стало еще больше. Я решила задать главный, по моему мнению.
— А ее сын? Где он?
— Сережка, — покачал головой мужчина. – Они с Костиком погибли много лет назад. Были на даче, начался пожар и... Все. Мальчику тогда только-только три исполнилось.
— О, Боже, — снова выдохнула я, а в глазах почему-то защипало. Бедная женщина. Лишиться в один день и мужа, и сына. Господи, как она выжила? Она тоже была с ними? – А она тоже…
— Нет, — снова прервал меня мужчина. – Она дома в тот день осталась. Должна была на следующий день приехать. Они вдвоем были. Легли спать, не погасили камин. По крайней мере, так было написано в результатах следствия. И вот…
— Это ужасно… — пробормотала я.
— Да. Мы все тогда были в страшном горе. Не как Катя, конечно, но эта трагедия затронула всех. Я же знаком с родителями Кати, и Костика знал, и Сережку. И Михаил Андреевич тоже. Мы втроем, я, он и отец Кати дружим много лет. Она у меня на глазах практически выросла. На их свадьбе с Костиком был. Хороший был парень. Старше ее на десять лет, но такой, настоящий мужчина. Любил ее невероятно. На руках носил. А когда она ему сына родила, думали, он с ума от радости сойдет. А Сережка – что за пацан был... – покачал головой мужчина. — В три уже лопотал только так. Как что скажет – хоть стой, хоть падай. На Костю похож был, как две капли воды. Глаза только Катины. Серые-серые. Красивые. В общем, хоронили их вдвоем в один день. Рядышком. Катя даже не плакала на похоронах. Нечем было, наверное, стояла просто, смотрела. А потом уехала. О ней год никто ничего не слышал. Родители только письма получали, что жива, что в порядке. Потом вернулась. Сначала жила в Москве, потом в Санкт-Петербурге. Потом к нам приехала, я тогда уже тут работал, а она в какой-то строительной компании. И в итоге… Сейчас все так.
Я смотрела на ведущую светскую беседу Волжак, и мне нестерпимо захотелось ее обнять. Сколько же боли она испытала, сколько ей пришлой пройти? Как вынесла она все это в одиночку? Я даже боялась подумать об этом.
— Только, Ир, — голос Игоря Алексеевича вернул меня в реальность, — никому. И ей не проговорись, что знаешь. Она никогда не говорит об этом.
— Конечно, — кивнула я. – Конечно.
Я ушла с этого вечера одной из первых. Слишком много я получила информации. Чересчур много. Стало ясно, что Маша не в курсе всех событий прошлого Волжак. Да и вообще, вряд ли кто-то в курсе кроме моего бывшего босса и Михаила Андреевича. Вожак закрыла это в себе, боясь расслабиться и с кем-то поделиться. Похоронила в себе свое прошлое. И как бы я не хотела помочь ей, хотя бы разделить эту боль, я не могла.
***
Я думала, что она уволит меня. После моей тирады в туалете. Честно, думала, что как только мы вернемся, она скажет писать заявление. Но нет. Мы приехали и начали работать в том же ритме, что и всегда, словно ничего не было. За одним исключением – казалось, что Волжак ночует на работе. Я уходила – она еще работала. Я возвращалась – она уже работала. Что творилось с ней – я не имела понятия, так как мы переговаривались исключительно по селектору. В кабинет она меня не вызывала, сама практически не выходила, так что мне оставалось только гадать, какого черта происходит.
В пятницу я задержалась до девяти. Нужно было проверить основной статистический отчет, а в понедельник сидеть за нудной работой у меня не было желания. Я решила сделать все в пятницу. И когда я уже собрала вещи в сумку и решила уйти, как услышала звон разбитого стекла в кабинете Волжак и ее приглушенное чертыхание. Подумав с секунду, я решила заглянуть к ней и проверить, все ли в порядке. Когда я открыла дверь в кабинет начальства, то была, мягко сказать, шокирована. А если конкретней – я офигела. Волжак туфлей пыталась собрать в кучу осколки от разбитого стакана с прилично початой бутылкой виски в руках. Она что, пьяная?!