– А это не ваше дело! – объединил Володька Кольку и продавца. – Я хочу посмотреть – имею право! И между прочим, может, у меня и есть!
– Откуда?
– От верблюда! Ладно, поехали в другой магазин.
Они поехали в другой магазин, а Хали-Гали, дозвонившись до анисовской администрации, попросил Шарова срочно позвать Стасова, чтобы тот ему перезвонил, потому что сам он звонить долго не может: телефон чужой. Через полчаса Стасов позвонил, Хали-Гали уточнил у него цену, а также название, цвет и длину удочки. Название, цвет и длина совпали, а цена нет. На десять больше у Стасова. Положив трубку, Хали-Гали поделился с девушкой сомнениями:
– Понимаешь, милая, какая ерунда. Удочка-то похожа, да, боюсь, не такая. У него она тыщу пятьсот восемьдесят стоит.
– Это ничего не значит, – объяснила девушка. – Во-первых, в разных магазинах цены разные. И потом, мы же уценку иногда проводим. Осенью она, может, вообще тысячу будет стоить.
Хали-Гали испугался:
– Это почему? Плохая, что ли?
– Нет. Просто сезонные уценки для лучшей реализации. Оборот – закон торговли.
– Ты грамотная, я смотрю, – с уважением сказал Хали-Гали.
Девушка скромно подтвердила:
– Я торговый техникум закончила. Я менеджер по продажам вообще-то, а продавцом временно.
– Ну, умница-умница, – похвалил Хали-Гали.
Он взял удочку, взял десятку сдачи, повертел ее в руках.
– А не можешь мелочью мне?
Девушка дала мелочью. Старик выбрал желтенький полтинник и положил на прилавок:
– Ты уж извини. Это... как оно называется... На чай!
– Да не надо! – рассмеялась девушка.
– Бери, бери. Чайку выпьешь, в самом деле. И жениха тебе хорошего. Заслужила!
Хали-Гали вышел на улицу, испытывая сразу три радости: и удочку купил, и продавщица добрая оказалась, и сдача имеется – девять с полтиной. Надо же.
И как всегда, когда много радости, хочется еще.
Хали-Гали вспомнил о Маше Лапиной. То есть она давно уже не Лапина. Хали-Гали знал, где она живет, не меняя квартиры, вот уже сорок с лишним лет. Раз пять собирался к ней зайти. Один раз дошел до самой квартиры, но застеснялся. В последние годы бросил эту мысль, а сейчас опять появилась. Они ведь уже старые оба, считаться нечего. Пусть она тоже за него порадуется.
Хали-Гали довольно скоро отыскал двухэтажный дом, поднялся по деревянной лестнице, позвонил в дверь, обитую чем-то клокастым. Из двери высунулся тощий, небритый, лохматый старик в грязной майке.
– Чего надо?
– Вы извините... Мария Лапина... То есть она не Лапина, а...
– Голубева, – подсказал старик.
– Ну да. Она здесь живет?
– Она здесь не живет! – довольно весело ответил старик – видимо, большой любитель пошутить по всякому поводу.
– А где живет?
– Нигде не живет. Померла! – закричал старик, смеясь над растерянной физиономией Хали-Гали. Но вспомнил, что дело серьезное, и пригорюнился: – Вот так вот, действительно.... Живешь, живешь...
– И давно? – спросил Хали-Гали.
– Да уж лет шесть. Нет, пять. Нет, шесть, точно, шесть... Сейчас какой год?
Хали-Гали ответил.
– Точно, шесть прошло.
– Ясно... А вы, значит, муж?
– Чей?
– Ее?
Старик захохотал:
– Купи очки, дед! Я ее сын!
Он распахнул дверь. Из квартиры его осветило, и стало ясно, что он действительно не старик, а мужчина лет под пятьдесят, просто выглядит очень плохо.
– Извините, конечно... – тихо сказал Хали-Гали. – Мы с одного села, так я вот хотел... Извините....
– А ты чего приходил-то? – вдруг заинтересовался Голубев-сын.
– Я? Да так... Я вот удочку купил...
– Похвастаться, что ли, хотел? Ну, народ! Ха! – Голубев хотел было закрыть дверь, но тут в его мутной голове родилась идея. Оглядев удочку, он спросил:
– Дорогая?
– Тыща пятьсот с лишним.
– Ого! – Голубев убежал и тут же вернулся, напялив на майку рубашку. – Тогда пошли!
– Куда?
– Так обмыть же надо покупочку!
– Оно может быть... Только на обмыть один обмылок остался. Девять рублей с полтиной.
Голубев заметно огорчился, но в полное уныние не впал.
– Ничего! Я тебе такое место покажу: сто грамм за четыре рубля, за восемь – полный стакан, и закуску еще дадут!
– Это где ж тут фонтан такой бьет? – усомнился Хали-Гали.
– Не фонтан, а приличное место. Рядом, два шага всего! Пошли! Просто прекрасное место!
Прекрасное место оказалось действительно рядом и представляло собой шинок. Шинок – это такой, говоря откровенно, шалман, где страждущим продают разбавленный спирт. По дешевке, потому что хозяевам он обходится еще дешевле.
В грязной большой комнате двое клиентов спали в углу, обнявшись. Третий, полуинтеллигентного вида, сидел за столом, покрытым рваной и грязной клеенкой. Обрадовавшись новым людям, он поднял стакан и провозгласил:
– За вас, господа! Потому что все равны перед Богом и... перед этой вот мерзостью!
Из другой комнаты вышел хозяин, мужчина с большим толстым животом, что-то жующий, хмурый.
– Деньги принес? – спросил он Голубева. – Ты мне двенадцать рублей должен! В долг не дам!
Голубев молча выкатил глаза, а потом скосил их на Хали-Гали: дескать, клиента привел, не до разборок! Хозяин намек понял и участливо обратился к Хали-Гали:
– Что, опохмелиться хочешь, дед?
– С чего опохмеляться, я еще не пил! – Хали-Гали выгреб из кармана мелочь. – На все!
Хозяин хмыкнул, подбросил мелочь на ладони и, не считая, сразу понял, сколько там. Принес большую бутыль и налил в один из стоящих на столе стаканов. Рядом положил кусок хлеба с килькой:
– Угощайся!
Хали-Гали, заметив жадный взгляд Голубева, отлил ему половину.
Тот схватил, кивнул наскоро, желая этим движением здоровья и благодаря, и махом выпил. После мигнул хозяину, вышел с ним в другую комнату и что-то там ему забормотал. Хозяин выглянул, осмотрел Хали-Гали, удочку.
– И ценник есть, я видел! – шептал Голубев. – Тыща пятьсот семьдесят! За тыщу сдать можно! Но сотню мне! Беру по совести, мог бы больше!
– Кто тебе больше даст? – ответил хозяин. И пошел к Хали-Гали, который уже выпил и вдумчиво кусал бутерброд.
– Добавим, дедушка?
– Не на что!
– Ничего, я угощаю!
И хозяин щедрой рукой налил полный стакан.
– Ох, не надо бы, захмелею! – сказал Хали-Гали, но рука сама подняла стакан.
Он маленькими глотками вытянул питье до дна. Выпрямился, набрал воздуха в грудь. А выдохнуть не сумел. И повалился на пол. Хозяин на всякий случай пошарил в карманах пиджака. Ничего не нашел, кроме тщательно свернутой облигации. Развернул ее, сплюнул, скомкал и бросил на пол.
– Бери его! – велел он Голубеву. – Сейчас вытащим куда подальше. Ну, ты, помоги! – позвал он полуинтеллигента. Тот, видимо, был из бывших юристов, потому что сказал:
– Соучастие в заведомом сокрытии следов и признаков преступления, совершаемое по сговору, за вознаграждение или без него, будучи...
– Стакан получишь, будучи!
Интеллигент взял Хали-Гали за ноги и стал помогать Голубеву, продолжая размышлять вслух:
– Веками в России интеллигенция и народ были разобщены, но наконец их соединила круговая порука общенационального воровства, беззакония и нравственного нигилизма!
– Шевелись!
– Ты шевелись, Володь, ты давай бери чего-нибудь! – сказал Колька Володьке. Они находились в отделе электроники самого большого в Полынске универмага.
Но Володька смотрел на телевизоры без интереса. Был тут и домашний кинотеатр, и он даже работал, показывая на своем огромном экране красочные картинки. Однако Володька не взглянул на него. И в результате сказал:
– Ладно. Я вот что. Я накоплю денег, я приеду к этому жлобу и скажу ему: на, подавись! И посмотрю, какая у него рожа будет!
Эта мысль его развеселила.
И они отправились с Колькой сначала в отдел детского питания, где Колька накупил всяких банок и коробок по списку жены, а потом в отдел джинсов.
Там их было много: и на полках лежали, и на круговых вешалках висели, которые можно крутить.
– Ты что-то не свой размер смотришь, – обратил внимание Володька. – Ты тощее вроде.
– Я для Дашки смотрю, – улыбнулся Колька. – Сюрприз, понимаешь?
– Понимаю.
Володька любил сюрпризы, особенно приятные. Любил, когда ему их устраивали, любил сам устраивать. Поэтому он подумал, что женитьба, в общем-то, не самое плохое дело.
– Размера не понимаю, – сказал Колька. – Надо у продавщиц спросить.
– Они тебе скажут! – Володька был настроен критично по отношению к работникам торговли.
Но Колька все-таки позвал продавщицу. Она была не такая радушная, как девушка из спортивно-охотничьего магазина, но и не такая заносчивая, как молодой человек, обидевший Володьку. Она была никакая.
– А скажите, – спросил ее Колька, – это мужские джинсы или женские?
– Унисекс, – кратко ответила продавщица. Колька хихикнул. В простоте душевной он считал слово «секс» неприличным, почти матерным.
– Это что значит? – спросил он.
– Идут на мужчин и женщин. Размер знаете?
– Размер... – затруднился Колька.
– Ну. Европейский или американский?
– Русский нам вообще-то! – вмешался Володька. А Колька, стеснительно оглядев девушку, сказал:
– Она с вас ростом. И другими местами похожа. Но вы поширее немного.
– Сам ты поширее! – обиделась девушка. – У меня сорок шестой! Значит, у вашей девушки сорок четыре, что ли?
– Она не девушка, она мне жена... Не знаю... Если бы на ощупь, я бы понял, – задумчиво сказал Колька.
– Еще чего, на ощупь! Ну, вы даете, деревня!
– А ты кто, город? – спросил ее Володька, сердясь. – Если город, будь любезна, обслужи клиента по полной программе! Он жене джинсы хочет купить! Имеет право! И деньги есть! Стоит тут, выкорячива– ется!
– Я выкорячиваюсь? – Девушка утратила равнодушие и закричала: – Римма Ивановна! Тут вот безобразничают!
Подошла женщина среднего возраста в белых буклях на голове. Строго спросила:
– В чем дело, молодые люди?
– Сами не знают, чего им надо, а обзываются! – пожаловалась девушка.
– Мы знаем! – возразил Володька. – Только нам объяснить по-человечески не хотят!
Кольке было неловко. Он ткнул наугад в джинсы и сказал:
– Да ладно, я уже выбрал. Вот эти.
Выходя со свертком, он сокрушался:
– Боюсь, маловаты.
– А не надо было хватать что попало. Сам будешь носить тогда.
– Я ей хотел...
– Ладно, надоело мне тут. Поехали знаешь куда? Поехали в ресторан! Мне рассказывали, тут новый открылся: музыка все время, все деревянное, а официантки в передничках, а кроме передничков ничего нет!
– Правда, что ли?
– А вот посмотрим. Поехали!
Они поехали искать новый ресторан и нашли его по каким-то приметам, о которых Володьке рассказывали. Они вошли, увидели пустой зал с деревянными резными столами и стульями. Играла тихая музыка, горел неяркий свет. Зал пересекла симпатичная девушка. Она была действительно в расшитом переднике, но кроме передника на ней было все-таки и платье.
А у двери стоял охранник. Он изнемогал от скуки: с момента открытия не появилось ни одного посетителя. Охранник же был человек общительный и любил иногда добродушно пошутить. Вот и сейчас он сказал с деланой строгостью:
– Вы куда, молодые люди?
– К вам, куда же еще? – удивился Володька.
– Минутку. Надпись видели на двери? У нас фейс-контроль.
– А это что? – спросил Колька.
– Очень просто. Фейс – лицо по-английски. Контроль – понятно. Контроль лица то есть. То есть если кто не понравится, имеем право не пускать.
Охранник улыбался. Он хотел немножко напугать этих деревенских парней, а потом, конечно, пустить. Но Володька, к сожалению, не понял его намерений.
– А ты на себя смотрел в зеркало? – спросил он охранника без всякого уважения. – Ты сам никакой контроль не пройдешь!
Он не знал, что охранник считал свое лицо если и не очень красивым, то мужественным. Ему неведомо было, что накануне любимая девушка поссорилась с охранником, сказав ему: «Бандитская твоя харя!» И уж конечно, Володьке не могло быть известно, что он попал прямо в точку: месяц назад охранник был в Сарайске и там его свой же брат, такой же охранник, не пустил в ночной клуб именно по причине фейс-контроля.
Поэтому настроение охранника сразу же испортилось, и он сказал:
– Так. А ну пошли отсюда.
– Я сейчас пойду! – закричал Володька, направляясь в зал. – Чего такое? Я тут хочу пожрать – и буду жрать! Контроль, ага! Стой там и охраняй дверь, чтобы не унесли! Контроль! Ты как называешься вообще? Обслуживающий персонал! Вот и обслуживай!
Но охранник обслуживать не захотел. Он пошел на Володьку, позвав заманчивым голосом:
– Костя! Толик! Идите сюда!
Появились два крепких парня, один в белом поварском халате, другой в такой же, как у охранника, форме.
– Ясно! – сказал Володька. – Сейчас повеселимся!
Как происходило это веселье, неизвестно. Известен результат: Володьку, а затем и Кольку выкинули из заведения.
Володька, садясь в машину и потирая скулу, бушевал:
– Ну, гады! Ладно! Я еще вернусь! Соберу всех наших, мы вам тут устроим фейс-контроль! Каждый фейс так отконтролируем! Нет, какие заразы, а? У меня деньги есть, я что, не имею права?
– Просто у них правила, – утешал друга Колька.
– Правила? Нет, Коля, это не правила, а это он стоит, тварь, и за человека меня не считает! Интересно это ему, понимаешь? Если я не человек, тогда он – очень даже человек! Я таких в армии видел. Сначала думал: зачем они такие вредные? Характер, что ли? Потом дошло! Это, знаешь, если кто в дерьме запачкался, у него два выхода: или помыться, или других еще больше запачкать. Тогда и он за чистого сойдет! Ненавижу!
– Да брось ты. Поехали, Хали-Гали заберем.
Они поехали забирать Хали-Гали, но старика у магазина, где условились встретиться, не было.
– Уехал, что ли? – озирался Володька.
– Он говорил, у него денег в обрез. На чем уехать? А пешком далеко.
– Куда же он делся?
Володька вышел из машины, прошелся по улице, заглядывая в подворотни старых каменных домов полынского центра. И в одной из подворотен увидел что-то темное. Подошел: Хали-Гали на земле лежит. Он поднял его и прислонил к стене:
– Надо же, как натюрился! Удочку обмывал? Живой, дед?
Хали-Гали открыл глаза и поморщился:
– Перебрал маленько...
– Идти можешь?
– Сейчас. Ничего... Я крепкий еще... Мне сколько бы ни пить, лишь бы поспать. А я поспал как раз. А удочка где?
Володька осмотрелся. Кроме мелкого мусора, в подворотне ничего не было.
– Ищи-свищи! Сперли, пока ты спал. У них это запросто!
– Нет... Угостили меня... А потом не помню... Оставил, наверно...
– Знакомый, что ли, кто? – выспрашивал Володька.
– Нет. Давай зайдем... Это где-то тут...
Хали-Гали зашел во двор. Вроде то место, а вроде не то...
Зашли еще в один двор, другой. Хали-Гали увидел деревянную лестницу, ведущую с улицы прямо на второй этаж.
– Вроде здесь.
Они с Володькой поднялись, открыли скрипучую дверь и оказались в уже знакомом нам помещении. Хали-Гали и хозяина узнал. И два мужика в углу все так же спят. Правда, к ним добавился третий – полуинтеллигент. Хали-Гали обрадовался:
– Здравствуйте! Удочку я оставил тут.
– Какую удочку? – не понял хозяин. – И где это тут? Тебя тут не было!
– Как же? Ты-то был!
– Я-то был! Только обознался ты, спутал с кем-то. Я тебя впервые вижу! Перепутал с похмелья, дед.
– Может, и перепутал... – сказал Хали-Гали, боясь напрасно обвинить человека. И тут он увидел на полу свою облигацию. Поднял ее, развернул, показал Володьке: