- Ушел. Только что.
- Погоди, он, что, только вот ушел? Всю ночь у тебя был?!
- Ну да…
- А… Что же вы делали?
- Да что мы могли делать, - пожала плечами Наташа. - Разговаривали, прошлое вспоминали. Ты-то, кстати, куда делась?
- Вас хотела вдвоем оставить. Он, видать, еще все сохнет по тебе.
- Кто?
- Васька! – усмехнулась Катя.
- Да ты мелешь-то чего?
- Ничего я не мелю, он тебя давненько любит. Сама ведь знаешь, наверное? Только я думала, что теперь-то уж прошло у него все, да как видно… Ладно, только ты смотри, Ирка-то его тебе космы-то повыдирает. И, между прочим, права будет. Сын ведь у них.
- Слушай, - ошарашено проговорила Наташа. - Так что ж он - серьезно? А я-то думала…
- Ты думаешь, чего он вчера примчался-то? Ну? - С интересом посмотрела на подругу Катя. - И что ты теперь намерена делать?
- Ничего.
- Да? - Катя пожала плечами. - А мне кажется, что его только пальчиком поманить, он к тебе прибежит, и забудет, как и сына-то звать.
- Да ты что говоришь-то? - Возмутилась Наташа.
Катя, до сих пор стоявшая у порога, начала нервно ходить по кухне, от чего жалобно заскрипели половицы.
- Жалко мне его, вот что! - Наконец проговорила она. - Ты его с детства всерьез не воспринимаешь! Нельзя ж так. Ну ладно, молодо-зелено, не понимали, что это может у человека серьезно все, посмеивались. И ты, - Катя, наконец, остановилась, и в упор посмотрела на Наташу. - И ты, между прочим, дорогая, тоже посмеивалась над ним. Я помню. Ну, любила ты этого Антона, ладно. Но прошло же это у тебя? А Васька, знаешь, как женился? Через пень колоду. Вот как! Пожалел он эту Ирку! Понимаешь ты, ничегошеньки он не чувствовал, и никогошеньки, ты все выбрала. Понимаешь ты, пожалел он ее! У нее мать - алкашка прямухинская, батю, того она вообще в глаза не видела, ее тетка в детстве в Кувшиново забрала. Она сама мне, Ирка это рассказывала, и как тетка ей в уши гудела, что пора замуж выходить, что иначе пропадет она со своей биографией. Вот Васек-то ей и подвернулся. Я, Наташ, честное слово, ей вначале сказать хотела, что Васька давно в тебя по уши влюбленный, да потом подумала, может, прошло у него все, а я тут влезу. Одним словом, решила я не соваться в их дела. А теперь, - Катя снова принялась ходить по кухне, - а теперь я, честно тебе скажу, чувствую себя виноватой, что тогда Ирку не предупредила, ведь по-любому видно было, что не от любви Васька на нее позарился. Кто там знает, может он от себя убежать хотел. Так и для Ирки он тогда был кто? Потенциально хороший муж, который не пьет, да и гулять не станет. А теперь он кто? Муж, который вот-вот навострит лыжи в деревню Мытницы к одинокой и любимой Наташе. Ирке тогда некому было сказать, что б та подумала. Все дружно так глазки опустили, их в загс отправили, а теперь тут поэма прям какая-то получается.
- Да я-то в чем виновата? – наконец, спросила Наташа, присаживаясь на лавку.
- Ты-то пока ни в чем не виновата, кроме того, что такого парня прохлопала. Только вот что, - Катя продолжила почти шепотом. - Ты бы уехала. Разобьешь ты семью-то.
- Слушай! - Наташа вскочила с лавки, с чего ты взяла, что я собираюсь что-то там разбивать?
- Вижу!
- Да не нужен мне Васька! - Крикнула Наташа уже у порога, но осеклась и испуганно посмотрела на Катю.
- Что? - Победно спросила Катя. - Дошло? Иди, садись, психованная.
Наташа молча села.
- Знаешь, я где-то слышала, что в жизни одного человека по-настоящему сильно могут любить лишь один раз. И великое счастье, чтобы этот раз оказался тем самым, что называется взаимным, - задумчиво проговорила Катя.
- То есть, ты хочешь сказать, что, если меня уже кто-то уже когда-то любил, то больше уже никто не будет? - Спросила Наташа.
- Ну, приблизительно так. - Катя вздохнула. - Только тебя-то любит Васька.
-Только я, как ты сказала, ушами прохлопала.
- Да нет, почему.
- Да ведь жена у него, сын.
- Ну…- протянула Катя. - Разводами нынче никого не удивишь.
- Тебя не поймешь, - недовольно поморщилась Наташа. - То кричишь «уезжай, семью разобьешь», то о разводе говоришь. И вообще, развод - это большая трагедия. Мне Сережка рассказывал, как мучительно понимать, что твой отец живет в другой семье, у него другие дети, а ты, твоя мама, это только бывшая семья. Каково это, осознавать себя бывшим ребенком. Это несправедливо в высшей степени.
- Да, - согласилась Катя. - А то, что Васька женился без любви, это, по-твоему, справедливо? Или справедливо, что человек может полюбить кого-то, кто будет насмехаться над ним?
Наташа поднялась и медленно пошла к выходу.
- Не могу говорить об этом, - сказала она уже у порога. - Бред какой-то.
А Вася продолжал метаться по деревне. Встреча с Наташей только усугубила его незаживающую рану, обострила боль. Но он мучился не столько от безответности, сколько оттого, что никак не мог решиться рассказать Наташе о своих чувствах. Как будто что-то сковывало его, как только он пытался заговорить об этом. И кроме того его мучила жалость к жене. Он понимал теперь, какую ошибку сделал, женившись на Ирине, пугало то, что теперь он понял, что жить с ней не будет. И отцовские чувства не сдержат его, видимо, правы те, которые утверждают, что ребенок должен быть от любимого человека. Вася относился к своему сыну отчужденно. Он как будто просто понимал, что его положено любить, и любил его только умом. Сердце его было полностью парализовано Наташей, так, что больше уже никому не находилось места в нем.
В таком состоянии Вася находился уже несколько дней. Ирина не выдержала первая, и заговорила с ним.
- Что ты как пришибленный ходишь? - Спросила она как-то утром.
Вася только, молча, посмотрел на нее, и продолжал заниматься своим делом: чтобы отвлечься, он собирался на рыбалку, и теперь прилаживал к удочке крючок.
- Отмалчивайся, - проговорила Ира.
- А что говорить? - Спросил Вася.
- Что с тобой? - Ира села рядом с мужем и посмотрела ему в глаза.
- Ничего.
- Вась, я ведь человек, со мной разговаривать надо. - Сказала Ира.
- Ну, нечего мне тебе сказать, - спокойно ответил Вася.
- Может, ты не пойдешь на эту рыбалку, а? Осуга, вон, обмелела, по колено воды.
- Лучше пойду. - Вася вздохнул.
- Почему лучше? - На глаза у Иры навернулись слезы.
- Ну вот, - проговорил Вася, осматривая удочку. - Пойду, - и направился к двери.
Ира заплакала, она была почти уверена, что муж пойдет к Наташе. Вася, не оборачиваясь, остановился у порога.
- Что с тобой? - Спросил он, по-прежнему не глядя на жену.
Ира молчала.
-Что с тобой? - Почти крикнул Вася и повернулся.
- Лучше ты скажи, что с тобой! - Крикнула сквозь рыдания Ира.
- Я же сказал: ничего! Прекрати ты реветь!
- Я не могу! Мне страшно!
- Что тебе страшно-то?
- Мне говорят, что ты, что ты бросишь меня, да?
Вася смотрел в пол. Ира испуганно вскрикнула, и закрыла лицо руками. Рыдания ее стали сильнее.
- Кто тебе сказал? - Спросил Вася, потому что не знал, что еще сказать.
- Не уходи, - прошептала Ира.
Вася посмотрел на жену. Почему-то именно сейчас его жалость куда-то делась. Он почувствовал адскую усталость. Ира плакала. Он повернулся и вышел в сени. Закрыв за собой дверь, он остановился и, прислонившись к холодной стене, слушал рыдания жены. Наконец, он почувствовал, что и сам плачет, и со злостью ударил по стене кулаком. Вдруг, отворилась дверь, и из избы выскочила Ирина. Она упала к его ногам.
- Не уходи! Сына хотя бы пожалей! Слышишь, слышишь, Вась! Сына пожалей! Прошу тебя! Я не смогу без тебя!
Вася молчал. Он сначала как будто не слышал Иру, потом очнулся и начал ее поднимать.
- Не уходи! - Просила она, заглядывая Васе в глаза.
- Я не буду с тобой жить. - Медленно произнес Вася, готовый убить себя за эти слова, но поделать уже ничего не мог, как будто какая-то сила заставляла его говорить.
Ира какое-то время смотрела на него, потом подняла руку и тяжело ударила его по лицу. Вася не шелохнулся. Ира ударила его снова. Потом еще. После она уткнулась в стену и зарыдала дико, злобно, отчаянно. Вася попытался увести ее в дом, но она вырывалась.
- Не трогай меня! - Закричала она.
- Прости, - тихо сказал Вася, но Ира его услышала.
- Что? - Она резко выпрямилась, и злобно посмотрела на него. - Тебя простить? За что? За то, что у тебя сыну три года? За то, что я тебе, как-никак, а жена еще?
- Сына не брошу.
- Вон оно, как! И как это будет? Мама, а где папа? А папа, сынок Андрюшенька, у тети Наташи. Он к тебе в среду придет, пряники принесет? Так, по-твоему, это будет? Сына он не бросит! Не будет этого! Не подпущу к нему! Так и знай! Иди к своей потаскушке тверской, раз сын и жена не нужны больше!
- Не смей! - Крикнул Вася. - Не смей! Я подлец. Да! Но про Наташу дурного не говори! Не виновата она, не слушай никого!
- Не виновата? Я бы посмотрела на нее, если бы у нее мужа увели, а в багаже сына оставили!
-Все, Ира! - Холодно проговорил Вася. - Все! Хватил истерик!
- Убирайся! - Закричала Ира.
Вася вышел из дома.
Наташа прожила несколько дней, словно во сне, а ночами ее мучили кошмары. Катя ночевала с ней, но, она спала крепко, так, что кошмары Наташи не могли ее разбудить. Наташа часами сидела на кровати, не понимая, где она находится, и прошел ли ее очередной кошмар, или он продолжается. Днем она ходила привидением по дому, иногда у нее начиналась истерика, и она плакала, сидя на полу. Одиночество убивало ее, вытягивало силы. Она начала ненавидеть стены, в которых находилась, себя, все на свете, том и этом. Она боялась своего одиночества, ей все слышались шаги, голоса, казалось, что ушедшие из этого мира возвращаются к ней, пугают своим незримым присутствием, обозначая себя морозным дыханием и пугающими звуками.
Однажды она услышала стук в дверь, и пошла открывать, не надеясь, что на крыльце окажется человек, ей уже слышались подобные стуки. Но, открыв дверь, она вздрогнула от неожиданности. Перед ней стоял Вася.
- Привет. - Шепотом сказала она.
- Ты как? - Спросил Вася, и взял ее за руку.
Живое тепло человеческой руки растопило оцепенение, Наташа заплакала.
- Ты что, - Вася притянул ее к себе и обнял. - Ну что, тяжело тебе, да?
- Мне страшно, я одна, совсем одна.
- Ну, девочка, - говорил Вася, гладя ее по голове. - Все устроится, вот увидишь. Это пока тяжело, времени мало прошло. Тебе бы заняться чем-нибудь
- Чем?
- Не знаю, хочешь, пойдем, погуляем.
- Я ничего не хочу, я устала.
Вася посмотрел ей в глаза.
- Я не оставлю тебя! - Прошептал он, и стал целовать ее лицо, губы, глаза.
Он почувствовал, как Наташа прижалась к нему, она впервые в жизни позволила ему себя поцеловать. Сколько лет он мечтал об этом!
- Нет! - Наташа вдруг отстранилась.
Вася не отпускал ее.
- Нельзя, Вася, нет! У тебя Ира, сын! Я не должна! Мы не должны! Прости, я не могу разлучать вас!
- Я не могу без тебя, - проговорил Вася. - Не могу, не получается. Я люблю тебя, Наташа, больше жизни люблю! Всю жизнь! - Вася впервые говорил о своей любви, и удивлялся, как ему было легко говорить об этом.
- Ты женат, - шептала Наташа.
- Но ты? - Спросил Вася, заглядывая ей в глаза, - Ты?
- Что бы ни было со мной, нельзя уходить от сына!
Вася снова стал целовать ее.
- Нет! Нет! - Шептала Наташа.
Наконец, она вырвалась.
- Хорошо, - проговорил Вася. - Как ты решишь, так и будет!
- Да пойми же ты, что нельзя нам с тобой! Не могу я семью разбить! Как я людям в глаза буду смотреть? Это не жизнь!
- А жизнь, жить и думать о тебе каждую минуту? Жить с другой женщиной, а думать про тебя? Просыпаться утром и жалеть, что вообще проснулся? И ненавидеть себя за то, что никак не можешь забыть другую, в которую влюбился давно, и сам не понял толком, что влюбился. Просто жить без нее не можешь, и все? Это жизнь, когда каждый день - хоть в петлю? Когда ходишь по деревне, по дороге, и каждое место с тобой связано, каждая песня о тебе напоминает?! Это жизнь? И в глаза людям я тоже каждый день смотрю, и в глаза сыну, и жене. Да от всех глаз не отведешь. А от себя-то тем более. И тошнит от себя, и ничего не можешь поделать! И каждый день думаешь, что скоро все пройдет, а оно не проходит. И тут, - Вася положил руку себе на грудь, - тут ноет, всегда, как в первый раз. Это жизнь? Наташа, это - жизнь?!
- Я не могу, - прошептала Наташа.
- Как ты решишь,- ответил Вася.
Наташа ушла в дом, и закрыла за собой дверь. Она прошла в избу и с ужасом посмотрела на стены, мебель. Она ненавидела эти обои, лавки, печку. Она останется здесь одна, и сегодня ночью на нее снова начнет опускаться потолок. А там, за дверью, хоть и чужой, но человек, который пришел, чтобы спасти ее от одиночества. Наташа с ужасом зажмурилась и побежала обратно. Она открыла дверь, и вздохнула с облегчением: Вася все еще стоял на крыльце.
- Не уходи, - проговорила она. - Мне плохо. Будь со мной, но подумай прежде про сына, про Иру. Все от тебя зависит.
Вася переступил через порог и закрыл за собой дверь. Много лет осталось позади, много горьких, тяжелых лет. Его безответность осталась там, на улице, за этой дверью. А здесь, в темном коридоре, его обнимала любимая женщина, которую он уже не покинет. Для него закончилась страшная пора безответности, и его крест предстояло теперь нести Ирине, но, ни Вася, ни Наташа, сейчас об этом не думали, они не были печальны, их не пугало ничье будущее, ни свое, ни чужое, ибо «… широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими…»
август 2005г.