Пришёл он в мастерскую, когда слесари там уже собрались, он это слышал по голосам за дверью. Андрей открыл дверь, перетупил, опираясь на палку, порог и произнёс, вытянув вперёд руку:
— Господа, подайте бедному Паниковскому. Я не ел шесть суток.
В мастерской на мгновение повисла недоумённая тишина, которая затем разразилась диким хохотом. Слесари хохотали так, что едва со стульев не падали. Потом смех немного стих и Юрий Гавриков произнёс:
— Андрей Николаевич! А из вас неплохой бы артист получился. На Паниковского вы по возрасту не тянете, но сыграно хорошо.
Опять послышался смех. Затем Кравченко спросил:
— А что случилось? С глазами то у вас что? Не зря же, наверное, очки.
— Сами глаза то в порядке. Но имеют к этому некоторое отношение. — Он снял очки и добавил. — Это мне вчера Миша-электрик удружил.
— Ух, ты! Вот это да! И как же это? Это вчера на футболе? — послышались возгласы и расспросы уже более сочувственные.
— Да, это вчера на футболе. Михаил, конечно не виноват, он этого не хотел. Мы честно боролись за мяч. Просто в этом мне повезло меньше, чем ему.
— И это надолго, эти круги?
— Жена говорит, что до двух недель. Так что придётся временно хоть немного соответствовать образу "великого слепого" Михаила Самуэловича. Если и не палочкой, то хотя бы тёмными очками.
Постепенно расспросы прекратились и все занялись делами, если так можно было сказать. Дело в том, что с этого дня вновь начались посиделки-дежурства слесарей и Колыванова в мастерской — работы практически не было, а уж вызовов и тем более. Не беспокоил их пока и самый капризный жилой дом лётного состава. Теперь Андрей мог подумать и о том, чтобы в выходные съездить в лес по грибы — обстановка это позволяла. Конечно, ему пришлось ещё в течение нескольких дней отвечать на расспросы о тёмных очках. Многие уже и так всё знали, многим же Морозевич говорил, что просто болят глаза. Вскоре все привыкли к тёмным очкам начальника теплохозяйства и расспросы прекратились.
Ровно через неделю Морозевичи, как и многие другие жители городка, решили таки съездить в лес за грибами. Теперь сложившаяся на работе Андрея обстановка, действительно, это позволяла, первая неделя отопительного сезона прошла абсолютно спокойно. Суббота была выбрана ещё и потому, что Морозевичи хотели оставить в запасе выходной день, который мог им понадобиться для переработки грибов. Выехали они на велосипедах в лес прямо с утра. День был погожий, а потому в лесу они спешить не будут, одновремённо со сбором грибов можно и просто приятно отдохнуть на лоне природы. В лес, конечно, ехать было значительно дольше, нежели на луга для сбора шампиньонов. Но они никуда не спешили, сначала асфальт, а далее и просёлочная дорога были в хорошем состоянии, да и лесные тропинки были неплохие.
Когда они заехали в лес, то им то здесь, то там попадались грибники, а потому Морозевичи решили проехать подальше. Грибов в лесу, как и в прошлом году, было много (разных, конечно). Но немало было и интересовавших их моронов и белых грибов. Правда, последние попадались им значительно реже. Но всё же за три-четыре часа пребывания в лесу (с приятным отдыхом) Андрей с Лерой насобирали достаточное количество и тех, и других. Правда, на этот раз гриб-баран им не попался. Но зато попались другие — те, которые Андрей в прошлом году не рискнул собирать, а вот на этот раз они решили попробовать зимой солёных свинушек, которых на лесных полянках они нашли немало. Андрея в этом время препровождении ещё радовало то обстоятельство, что он впервые за прошедшую неделю мог пребывать на свежем воздухе без чёрных очков, которые ему так опротивели, и которые он снял, как только они выехали из городка.
Вернулись же Морозевичи в городок после обеда, и вся вторая половина их выходного дня была заполнена процессом переработки грибов. Первым делом они замочили в холодной воде свинушки — это были одни шляпки, которые и чистить то не приходилось, разве что промыть, когда они немного промокнут. Белые же грибы и польские они почистили и разделили последние на две неравные категории, из которых меньшая (по величине более крупные) предназначались для ближайшего употребления в пищу, а вторая (значительно большая по количественному составу) — для сушения. Для начала они растопили печь-камин, накрыли её принесенным Андреем из мастерской куском фанеры и разложили на них эти грибы, отделив у некоторых из них шляпки от ножек. Затем Лера занялась приготовлением грибов на ужин, а Андрей уже поздним вечером хорошо промыл свинушки и поменял воду. Процесс смены воды он повторил и в воскресенье утром, а уже после обеда они занялись непосредственным солением свинушек. Они их отварили в подсоленной воде и сложили в большой эмалированной кастрюле, перекладывая ряды горьким чёрным перцем (горошком), гвоздикой и лавровым листом, а также хорошо пересыпая солью. Некоторые проблемы возникли только с кружком под гнёт. Раньше у Андрея почему-то руки не доходили изготовить для этой цели подходящий деревянный кружок из лиственных пород. Но его в итоге с успехом заменила подходящая по размеру мелкая тарелка (или, скорее, блюдо) для вторых блюд.
На этом решено было поездки за грибами прекратить. На первое время грибов хватало, потом можно будет употреблять сушёные, а там гляди и солёные свинушки можно будет попробовать. Да и конец октября, а затем ноябрь вряд ли уже будут располагать к такому промыслу.
ГЛАВА 12. Сочетание хорошего и плохого
А далее вновь рабочие дни — пошла вторая неделя отопительного сезона. Было по-прежнему тепло, не по-летнему, конечно, но при такой погоде всё же не верилось, что уже заканчивается второй месяц осени. В теплохозяйстве всё было нормально — котельные работали без срывов, на теплотрассах утечек не было, как практически и не было вызовов слесарям (только одиночные). И, главное, в домах было тепло. Теплотехники летом поработали очень даже неплохо, а потому Андрею очень хотелось, чтобы такая ситуация продолжалась как можно дольше. Но не всё всегда идёт так, как задумывается. По крайней мере, ничего не изменилось до октябрьских праздников, на которые у всех было по четыре выходных дня — два праздничных плюс два выходных. Вот так календарь угодил юбилейной дате — 60-летию Великой Октябрьской социалистической революции. В честь этой знаменательной даты в клубе был хороший концерт, а перед тем торжественное собрание, на котором были вручены грамоты за хорошую работу многим служащим. От теплохозяйства такие грамоты были вручены сварщику Александру Колыванову (он с первого и до последнего дня проработал на ремонте дома? 3), Николаю Кравченко, ещё двум слесарям и кочегару Борису Жукову. Вручили грамоту и самому Морозевичу. На грамоте было написано: "НАГРАЖДАЕТСЯ служащий Советской Армии Морозевич Андрей Николаевич за высокие показатели в социалистическом соревновании в честь 60-летия Великой Октябрьской социалистической революции и примерную трудовую дисциплину". Подписана грамота была командиром в/ч пп 21281 подполковником Андреевым.
Это было первое подобное поощрение за всё время его работы в гарнизоне. Как он понимал, неким поощрением было и предоставление ему в феврале месяце талона на ковёр. Талон на сервиз был уже просто плановым перед отпуском. А вот грамоту он получил здесь впервые. Как бы там ни было, но такая оценка его труда обязывала и впредь хорошо работать. Андрей, в принципе и не собирался снижать обороты, вот только бы не подвели его системы теплохозяйства, многие из которых были не новые. Но он, как уже говорилось, рассчитывал на лучшее. Однако, как говорят, человек предполагает, а Господь располагает.
И уже через неделю ему преподнесли очень неприятный сюрприз. И виной тому были не системы теплохозяйства, не техника, а человеческий фактор. В ночь с воскресенье на понедельник 14-го ноября примерно в половине пятого раздался настойчивый стук в дверь комнаты Морозевичей. Это было самое сладкое время сна, и Андрей сначала не понял — снится ему этот стук или же в дверь стучат реально. Окончательно прояснила ситуацию жена, которая его, сонного растормошила:
— Андрей, подымайся! К нам кто-то стучит в дверь.
Андрей подхватился, быстро натянул спортивные брюки, сунул ноги в тапочки, подошёл к двери и открыл её. На пороге стоял перепуганный одессит Анатолий Громов.
— Что случилось, Толя?
— У нас в котельной "полетел" котёл.
— Да ты что? Как это полетел?
— Вроде бы лопнули секции.
— А почему "вроде бы"? Ты что, сам не видел?
— Я не видел. Мне как раз с утра заступать на смену.
— А кто был на смене?
— Коля Сушков. Вот он то, как раз, прибежал перепуганный домой и сказал, что взорвался котёл.
— Прямо взорвался?
— Я не знаю, это он так сказал. Вот я сразу же и побежал к вам.
— А почему ты, а не он?
— Ну, понимаете, — замялся Громов. — Он же перепугался, стресс у него, наверное. Он боится идти.
— Стресс, говоришь? И что он сейчас делает?
— Спит. Залез под одеяло, даже не раздеваясь, и укрылся с головой.
— Т-а-к, — протянул Морозевич. — Толя, а ну честно — вы пили вчера вечером?
— Ну, выпили немного. Отмечали день рождения Говорова, — это был один из слесарей.
— Если вы отмечали день рождения, то я понимаю, как вы "немножко" выпили. И Сушков, конечно, пил?
— Да он вроде бы немного выпил.
— Немного, — укоризненно покачал головой Морозевич. — Знаю я ваше "немного". И это перед сменой. Ладно, разбираться будем позже. Беги домой и подымай ещё кого-нибудь из кочегаров, кто потрезвее, да и поопытнее, и тащи его в котельную. Я сейчас оденусь и тоже прибегу. Ты потом забеги в мастерскую и захвати резиновые сапоги, там, в котельной, скорее всего, полно воды.
Минут через 15 Андрей был у котельной под солдатской столовой. Навстречу шёл кочегар Жуков. Они вдвоём подождали Громова, который через некоторое время минут принёс сапоги, и спустились на одну из последних ступенек входа в котельную. Воды было не так уж и много, но пар застилал помещение.
— Боря, — обратился Андрей к Жукову. — Ты самый опытный. Давай аккуратно спускайся на пол, и первым делом посмотри, не дошла ли вода до насосов, они ведь под напряжением. Не должна, вроде бы, они ведь на фундаментах. Но всё же проверь. Если вода до них не добралась, то первым делом включи насос на откачку воды. А затем начинай растапливать второй котёл. Уголь в него вытянешь из первого котла, в нём огонь всё равно нужно гасить. Не забудь перекрыть магистрали аварийного котла. Анатолий, давай наверх, и ищи на всякий случай доски для растопки, если в аварийном котле горящего угля мало.
Минут через пять из тумана вышел Борис и сказал:
— С насосами всё в порядке, вода до них не достала. Откачивающий насос я включил, — это по звуку Морозевич слышал и сам. — А вот с углём сложнее. Вероятно, секции котла лопнули во внутрь и почти весь огонь затушили. Немного там есть. Сейчас нашарю лопату и перенесу остатки углей во второй котёл.
— Хорошо занимайся растопкой второго котла. Сейчас Анатолий должен притащить ещё что-нибудь из дерева. Когда огонь разгорится, попробуй аккуратно охладить водой топку первого котла, не то за этим паром ничего не видно. Нижняя часть котла горячая и пар мешает работать. Конечно, на первое время пара станет ещё больше, но затем он сойдёт. Только потихоньку охлаждай, чтобы все секции не полопались.
— Не могут уже лопнуть целые секции.
— Я это понимаю, но чем чёрт не шутит. Не велика беда, если к двум или трём лопнувшим секциям добавится ещё пара, но осторожность нужна, чтобы с тобой ничего не случилось. Но нам нужно поскорее растопить второй котёл. Мы и так уже сорвём завтрак в столовой. Когда ещё этот котёл выйдет на нужный режим. Давай действуй, сейчас подойдёт Анатолий и работайте вдвоём, распределив работу. Только аккуратно, чтобы не треснули и не разлетелись осколки секций, и вы не поранились. А я пошёл.
— И куда же вы?
— А ты не догадываешься? Несу свою голову на плаху. Иду будить Лукшина. Он то обязан в первую очередь знать.
— Ох, и разнос будет! — покачал головой Борис.
— Знаю. Но, если не сообщить вовремя, то разнос будет более громким, с более тяжёлыми последствиями.
— Да, не завидую я вам.
— Я и сам себе не завидую, — горько усмехнулся Андрей. — Но, что поделаешь — нужно. А вот и Анатолий, — тот тащил охапку древесины. — Так, всё, работайте!
Через полчаса Андрей вновь был в котельной, но уже с майором. По дороге Морозевич рассказал тому всё, что знал сам. Поэтому на месте Лукшин лишние вопросы не задавал. Пара в котельной уже не было. Жуков возился у второго котла, Громов же щёткой сгребал остатки воды в приямок. Жуков справился молодцом, и всё обошлось нормально.
— Завтрак, конечно, сорвётся? — спросил майор Анатолия.
— Сорвётся, — тяжело вздохнув, сказал Андрей.
— И на сколько?
— Пока что не могу сказать конкретно. Не знаю, как скоро выйдет этот котёл на рабочий режим. Но, предполагаю, что часа на два.
— Да, ну и дела, — протянул Лукшин. — По головке нас за это не погладят.
— Я это понимаю. Но, как вы сами видите, делаем всё возможное, чтобы ускорить процесс нормальной работы котельной.
— Это я вижу.
В это время в котельную спустился дежурный солдат из столовой. Увидев майора, он вытянулся и доложил:
— Товарищ, майор, разрешите доложить? — и, получив на то разрешение, произнёс. — На кухне холодные автоклавы. Повара не могут готовить завтрак.
— Что автоклавы холодные, я знаю. Передай поварам, что завтрак они будут готовить несколько позже. В котельной произошла авария. Пусть повара готовят всё под закладку, готовят также и другие продукты. И как только в автоклавы поступит пар, пусть принимаются готовить завтрак. Всё, свободен!
Тем временем в топку второго котла уголь уже подбрасывал Громов.
— Анатолий, не спеши и внимательно следи за давлением и уровнем воды. Не нужно выигрывать 10–15 минут и угробить второй котёл, — обратился к нему начальник теплохозяйства. — Боря, я тебя попрошу — ты побудь с Анатолием до выхода котла на рабочий режим, а потом можешь быть свободным.
— А что, у котла будет Громов? — удивился Лукшин. — Я думал, что будет именно Жуков.
Андрей отвёл Лукшина чуть в сторонку и тихонько сказал:
— Сейчас смена Громова, он и будет работать. Я не могу ломать графики работы в других котельных. И так придётся искать резерв, Сушков будет отстранён от работы. Жукову же вечером на свою смену. А что касается того, справится ли Сушков, то я более чем уверен, что он справится. Сейчас он будет работать за себя и за того парня. Он наяву увидел, к чему приводит халатность. И он сейчас очень хорошо понимает свою ответственность. А потому он сейчас будет пылинки с котла сдувать.
— Ну, ладно, вам виднее. Так, — Лукшин глянул на часы, — менее чем через полтора часа я докладываю Андрееву о ЧП в котельной. Да ещё о каком ЧП! Готовьтесь, Андрей Николаевич.
— А, — махнул рукой Морозевич, — что мне готовиться. Что будет, то и будет. Я же и сам всё прекрасно понимаю.
— Ладно, тогда с 8 часов находитесь где-нибудь в районе штаба. Андреев то приходит обычно немного позже, но кто его знает. А вдруг! Сегодня понедельник, после выходных он может и пораньше прийти. И он наверняка пожелает с вами побеседовать. Ждать же он очень не любит. Так что будьте под рукой. Я, если смогу, постараюсь помочь вам. Но учтите, с Сушковым придётся расстаться однозначно.
— И это я понимаю. Но он сам, своими руками, точнее, своей головой выбрал такое продолжение своей карьеры. Так что пенять ему остаётся только на самого себя.
После разговора с Лукшиным Андрей сразу отправился домой, нужно было успокоить Леру, пока она не ушла на работу. А то будет волноваться за него весь день. Дома он очень коротко сообщил Лере о ситуации, а затем глянул на себя в зеркало — не видны ли до сих пор синяки вокруг глаз. Не то ещё подумает командир, что это у него с перепою. Но, слава Богу, никаких синяков уже не было, последние их признаки сошли почти две недели назад.
Командир ОБАТО вызвал к себе начальника теплохозяйства примерно в 8:30. Морозевич много раз виделся с Андреевым и в штабе, и на улице. Они здоровались, но никогда ни о чём не разговаривали. Не был Андрей и в кабинете командира. Но сейчас ему было совсем не до изучения обстановки кабинета, в котором, кроме его хозяина, был и Лукшин.