У нас сегодня праздник. Я стихи читаю. А зачем? Я же шипеть из-за зубов буду ужасно. А всем кажется, что это смешно. Маруся согласилась на праздник мне опять крендельки сделать. А это уже хорошо. Без крендельков было бы вообще стыдно.
К нам на праздник сегодня люди приезжали. Много людей. Но самая красивая Саша была – она ростом маленькая, даже меньше Маруси, а волосы у нее черные-черные. Она совсем взрослая уже, ей аж тридцать. И муж у нее уже есть. Представляете, насколько она взрослая? Муж ее, Степан Петрович, совсем-совсем взрослый. Он сказал, что ему очень много лет. Я столько не посчитаю. Смешной такой, в очках. Все над веснушками моими шутил. А я смеялась. Саша меня по голове погладила. И знаете, руки у Саши подходящие. Мамины.
Дядя Степе приезжал без Саши, столько еды нам принес. И снова над веснушками моими и крендельками шутит. Я Марусю каждый день теперь прошу. Мне кажется, я Саше и дяде Степе понравилась. А вдруг без крендельков уже не понравлюсь? Я дяде Степе показала, как я клавиши умею перебирать на пианино. Он сказал, что научит меня потом и после этого покраснел так. А я некрасиво сделала, все начала спрашивать, когда это потом».
Саша два раза в неделю приходит, когда с дядей Степой, когда без. А я так люблю, когда они вместе приходят. Они по отдельности очень хорошие, а когда они вместе, мне прямо их отпускать не хочется. Вчера разревелась, как маленькая, когда они уходили. Я с луной каждый день разговариваю теперь только о них. Мне даже не надо, чтобы они меня забирали – мне о таком даже просить хоть кого-то страшно. Я прошу луну, чтобы они всегда вместе были, такие хорошие, смешные такие. И чтобы ко мне приезжали почаще. Чтобы не забывали меня. Луна тихо мне на ушко шепчет: «Ничего не бойся, солнышко, засыпай».
Антонина Степановна строгая заведующая, мы ее боимся. Она так тяжело по коридору ходит, каблуками стучит. Говорит только, что нам так и надо, потому что мы такие. А «как» нам надо и «какие» мы, я немножко не понимаю.
Опять я о чем-то не о том рассказываю, но это от радости. Саша и дядя Степа меня забирают. Прямо совсем забирают. А я так боюсь об этом даже подумать, что коленки дрожат.
Саша обнимает меня, смотрит ласково-ласково. У нее глаза такие же, как у меня – синие. Говорят, что не синие они у меня, а голубые. Но голубой цвет слишком слабенький, не яркий. Пускай у меня будут голубые, а вот у Саши – синие. Очень красивые глаза.
Мы приехали домой. Дядя Степа даже сам для меня смастерил кровать, большую такую. И обои красивые они поклеили. А на потолке – звездочки. Звездочки, это хорошо конечно. Но я такая дурочка, так в первую ночь плакала. Просто ждала, пока луна выйдет, пока ко мне в комнату зайдет, а ее все не было и не было. Мне так спать уже захотелось, а она так и не пришла. Я уже волноваться стала: вдруг, там тучи, и ей не пробиться.
А потом я к окошку подошла и пролезла под занавеской к подоконнику. Хорошо, что он широкий. Хоть спи на нем. А через окошко и не видно ничего. Вокруг дома и дома. Куча фонариков, но все они не настоящие, искусственные. Непохожие на луну и звездочки. И всюду – люди. Их так много. Я смотрю на домик напротив, а он совсем как муравейник во дворе нашего детдома. Только люди муравьев побольше, и дома у них с фонариками. Саша меня, конечно, на ночь поцеловала. Дядя Степа сказал, что все хорошо будет. А мне неспокойно как-то. Саша и дядя Степа, конечно, хорошие. Но луна со мной от рождения была, а они только сейчас появились. Мне света ее не хватает немножечко.
Саша с утра спросила, как мне спалось. Я, конечно, не плакса, но мне почему-то так грустно стало, я аж расплакалась. Говорю, что страшно одной в комнате. Темно. Рассказала ей, как луна ко мне приходила, как она целовала, успокаивала. Саша серьезно меня слушала, не перебивала совсем. А вечером дядя Степа мне большой фонарь принес. Нет, не фонарь, ночник это называется. Мне Саша сказала. Он большой и круглый, как луна. Дядя Степа его на стену повесил, чтобы мне не грустно было. Хорошие они такие. Для меня же специально такой искали.
Сегодня мы с Сашей гуляли в парке – у них недалеко от дома парк настоящий – и я там другим тетям стихи рассказывала. Вот честное словно, у меня за две недели такие зубы выросли – загляденье. А парке еще собачка была. Ножки короткие, пухленькая. Она мне все руки расцеловала. Я ее обняла, а она давай мне лицо лизать. Даже и не знала, что собаки такие мягкие и вонючие, такие скользкие и такие добрые. Я как маленькая на земле сидела, а собака со мной играла. Саша смеялась, на телефон нас записывала, Степе вечером показать. Да, Степа обиделся, что я его дядей называю. Он просто Степа теперь. А ночью мы пили чай на кухне все вместе. Мы смеялись и перемазались малиновым вареньем. Я никогда не думала, что можно быть такой грязной и такой счастливой одновременно.
Я Саше больше не говорю, что мне грустно и страшно по ночам, но она все замечает. Я боюсь, что если я недовольной буду, они меня обратно отдадут. Степа научился крендельки делать из волос. У него почти получается уже. А Саша почти научилась печь торт. Мы с ней в муке перемазались, а толку никакого. Ну, мы быстро за коржами сбегали и сгущенкой их залили, чтобы Степа с работы пришел и порадовался. А еще, чтобы он не узнал, что мы совсем не умеем печь.
Я боюсь, что Саша и Степа меня назад вернуть хотят. Они все чаще шушукаться стали, шептаться, когда думают, что меня нет. А как только я прихожу, они замолкают. Может, у них будет маленький? Маруся мне рассказывала, что она в одной семье три года прожила, а у них потом свой маленький появился, и они ее обратно вернули.
Так и есть, Саша сказала, что у нее две новости. Первая – они ждут маленького. А вторую она мне потом расскажет. Я очень за них рада, только мне грустно немножечко. Обратно не хочется. Я их люблю уже сильно. И даже маленького.
Степа пришел и велел вещи собрать. Я плакать не стала, я к этому долго готовилась. В машине уже не удержалась и спросила, в какой они детдом меня везут. Мой далеко позади остался. А мне бы туда хотелось. Там Маруся умеет делать крендельки, и луна меня ночью в щечку целует. Степа машину остановил, а Саша назад ко мне пересела. Долго плакала так, обнимала меня, целовала, говорила, что я дурочка. Степа даже носом шмыгать начал, смешной такой. У него нос на пятачок похож, когда он им шмыгает. Саша сказала Степе ехать дальше. А я молчала всю дорогу, чтобы их не обижать.
Мы приехали в дом. Далеко-далеко от города. У нас тут целых три комнаты. Но это не главное. А я даже не знаю, что главнее. У меня теперьсвоя большая комната, и каждую ночь мне в окно улыбается луна. Я правду говорю, она теперь улыбается. А еще Саша и Степа привезли мне собаку. Мягкую, теплую и самую настоящую. Но самое главное – у нас теперь будет маленький. Мы не знаем, как его назовем. Но мы его уже очень любим. Мы вообще всех теперь любим. Потому что мы – семья. Самая настоящая.
Вера
– Я вам сказал, когда этот отчет закончить, а?! Я вчера сказал?! Почему он сегодня не готов?!
– Алексей Степанович, ну, не успела я! – Вера, вскипев, вскочила со стула. – Вы ведь только утром вчера мне данные предоставили! Что бы я обрабатывала?!
– Дерзите, Вера Анатольевна! Вот зачем дерзить, а? Я к вам как отец… Как отец я к вам…
Шеф страдальчески вскинул брови и прижал ладонь к груди. Вера хмурилась, терпела, комкала бумажку…
– Ладно, ладно, Алексей Степанович! До завтра сделаю!
Вера схватила со стола рабочую флэшку, и, не прощаясь, выскочила из кабинета. На улице опять пошел снег. Чертов март хорошел день ото дня.
Вера безумно радовалась, когда ее взяли на работу в шикарную фирму, да еще не кем-нибудь, а руководителем отдела. Правда, отдел состоял только из Веры, да из таинственных Маргариты и Софии Алексеевны, которые на работе никогда не появлялись. Но зарплату отец им платил исправно, а на хрупкие Верины плечи свалился тройной объем его бессмысленных и беспощадных заданий.
Вся жизнь Веры теперь пестрела докладами, отчетами и дедлайнами. А она думала, что работа позволит ей вздохнуть свободно… Еще бы, такому приличному заработку могла бы позавидовать любой. Только вот деньги у Веры копились, а тратить их было некогда.
Но постоянные недосыпы, перекусы вместо обедов и полное отсутствие выходных Веру заботили мало. Ей было тоскливо оттого, что у нее не хватало времени на любимое дело. Вера любила писать. Причем истории разные: веселые и не очень, правдивые и совсем небывалые. Вера любила мечтать, а новая работа напрочь это у нее отняла.
И вот вчера, впервые за пару месяцев, Вера позволила себе написать рассказик. Малехонький, о двух смешных стрекозах. Час удовольствия обернулся полуторочасовым ором от Алексея Степановича.
«Игра не стоит свеч», – шепнула себе Вера, заходя в холодный подъезд.
Она наскоро перекусила обезжиренным йогуртом, создававшим видимость, что она за собой следит, и уселась за компьютер. Цифры, цифры, казенные слова… До чего ж скучно, до чего муторно!
Вера хлопнула крышкой ноутбука. Одумалась. Раскрыла его снова. Отвернулась. Посмотрела в черный провал окна и увидела там солнечного мальчишку, играющего на флейте, увидела луг и разбойников, окруживших маленького предводителя. И как он добился такого влияния? Хотя вон тот, черноглазый, явно мальчишку недолюбливает, уж не вышло бы чего… Да нет, здоровяк в потертой шляпе точно не допустит никаких бесчинств в своей компании. Мальчишка главный только формально, он – сын бывшего вожака. А вот этот, в шляпе – друг вожака. А что же с самим вожаком? Куда же он сгинул?
Вера очнулась. Тряхнула головой. Вновь зарылась в столбики цифр и строчки бессмысленных букв.
Вожака могли звать Заваром. Отличное для него имя.
За три месяца продажи возросли на… А сынишка очень красивый. Не в отца. У него явно была красивая мать. Может быть, даже принцессой? Так, может быть, и почивший вожак вовсе не был разбойником? Может он, сбежавший король? И не разбойники это. Бедные скитальцы, нигде им нет покоя…
Вера чертыхнулась, отодвинула ноутбук. Посмотрела на время – 21:30. На работу, конечно, вставать в шесть, да и над отчетом корпеть и корпеть еще несколько часов…Но ей просто необходимо узнать, кто изгнал короля Завара из его замка. Почему он, со своей семьей и бесстрашными приспешниками скитался по собственным землям в поисках убежища…
Вера пододвинула ноутбук и беззастенчиво открыла чистый лист ворда. «Да не пошли бы вы, Алексей Степанович» – подумала Вера и счастливо улыбнулась своей решимости. Наутро она, конечно же, будет себя ругать. И стыдно ей будет, и Алексей Степанович никуда не пойдет. Но сейчас… сейчас меч короля Завара сверкал перед ее глазами, его крики звенели в ее голове, она шептала его последнюю просьбу своими губами. Словно из тумана выступали все новые и новые детали истории, раскрашивая новорожденный мир, даря героям характеры и цели.
И ночь пролетела быстро. Нашелся и король, появилось и сражение, в котором он склонил голову, и жена его, нежная Ильна, спряла нежными руками искусный наряд для их сынишки.
Вера пришла в себя в пять утра. Отменно заматерилась, залила остатки кофе, прилипшие к стенке банки, кипятком. Было горько и почему-то отвратительно кисло, но Вера терпела.
К шести утра отчет снова не был готов. Алексей Степанович взревел так, что стеклянный стол его чуть не треснул. А Вера, измученная, уставшая, но довольная собой, как никогда, велела доделать отчет Маргарите Алексеевне. Пусть отец дозванивается до нее, как хочет. Пусть говорит ей, что хочет. А с Веры довольно. Если уволят, будет даже лучше. У Веры еще сынишка короля не добрался до убежища. Ей о нем нужно подумать.
Вера пришла домой в семь и удивленно уставилась в окно. Еще светло, а она уже дома. Надо же!
Сына короля, оказывается, назвали Яйли. Такое звонкое имя, совсем, как его смех. Это все потому, что дед его, король другого королевства, в свое время любил девушку с таким именем. Конечно, об этом отец принцессы ей никогда не рассказывал, но…
Вера включила ноутбук, достала из холодильника апельсин… Плюнула, сварила пельменей, наелась. Вместо ворда вдруг открылось окошко блокнота. Случайно?
Вера повела к крестику, но тут на пустой странице вырисовалось:
«Привет»
Вера почесала нос, поморгала. Ответила прямо там: «Привет, ты кто?»
«Том Реддл))» – незнакомец явно забавлялся.
«Не смешно» Вера была недовольна. Кто-то удаленно баловался с ее компьютером.
«Меня Аня зовут, не бойся. Я давно уже подключилась к твоему компу. Сливаю своим шефам твои отчеты. Не бери домой так много работы, это вредно»
Вера закрыла лицо ладонями.
«Меня теперь уволят»
«Может, оно и к лучшему? В нашей фирме с таким объемом работы и шестеро не справляются»
«Может, к лучшему» Вера пожала плечами. «Не посадили бы только»
«Не посадят. Я аккуратная. Я вот чего тебе раскрылась…Ты очень хорошо пишешь, Вера»
Вера хмыкнула.
«Издеваешься? Моему начальнику тоже нравится, как я пишу. Поэтому с каждым днем работы все больше и больше»
«Я не об отчетах»
Веру бросило в холодный пот. Пусть эта Аня читает отчеты, пусть хоть позорные фотки смотрит с прошлого дня рождения. Только бы не… только…
«Ты чего молчишь? Я рассказы твои читаю. Мне очень нравится»
Вера закрыла лицо руками и заплакала. Ей стало обидно. Это ведь ее, личное. Ей всегда страшно было хоть кому-то это показывать.
«Про стрекоз веселый рассказ вышел. А про короля Завара и его сына, кажется, целый роман намечается? Я чего тебе и написала. Ты бы это, Вера, написала бы что-нибудь большое. Мне, конечно, и рассказы очень нравятся, я их даже коту своему читаю, его Виталиком зовут. Но ты и с большим объемом справишься, я думаю»
«Я расскажу о том, что ты вломилась в мой ноутбук, и ты больше ничего не сможешь читать» Вера решительно вскинула подбородок.
«Ну, дело твое. Да только твой начальник полный засранец. А рассказы мне твои нравятся. Я серьезно».
Вера не отнесла ноутбук на работу, и никто ничего не заметил. Только ее сияющий взгляд говорил о том, что что-то изменилось. Тетки шептались, что Вера влюбилась. А Вера смеялась. У нее выросло уже четыре королевства. Маленький Яйли стал мудрым королем, а старый герцог внезапно почил от странной хвори. Вера теперь шла домой без тяжести, Вера теперь домой бежала. У Веры появился смысл.
И каждый вечер, дождавшись, пока Вера закроет ворд, ей писала Аня. Она обожала героев, ужасалась их судьбами, ругала Веру за жестокость, но в Веру верила. А это было самое главное.
Уже через год, когда Вера, поднакопив достаточно денег, уволилась и стала работать удаленно, роман подошел к концу. Вере было грустно. Она улеглась лицом на клавиатуру и тихо заскулила.
В дверь позвонили. На коробке доставленной пиццы размашистым почерком было написано: «Не ной. Садись за вторую часть. Я не верю, что Яйли не смог выбраться из той передряги»
И Вера, объевшись, села за вторую часть. Прошло полгода, и она была готова. Только вот Аня почему-то замолчала. А Вере ее очень не хватало. Она уже привыкла, что кому-то в нее верилось. Она уже привыкла, что кто-то не считает ее никчемной. Она привыкла быть не одной.
Следующее сообщение от Ани пришло только через месяц. Оно было удивительно коротким и загадочным: «Проверь почту»
И Вера проверила. Упала на пол и долго-долго рыдала от счастья. Кто же знал, что в такие издательства берут новичков.
На презентации книги Вере пришлось ставить очень много подписей. Люди подходили разные, и Вера вскоре даже перестала обращать на них внимание. Ей не верилось, что она держит в руках свою собственную книгу. Что под этой обложкой бьется сердце ее Завара, по строчкам бегут звуки флейты ее Яйли, что по страницам разбегаются ее армии, горят ее города.
Вера вздохнула. Она не сразу заметила, что ей в руки суют еще одну книгу на подпись.
– Кому подписать?
– Тому Реддлу, – голос усмехнулся.