Всего неделю назад он прибыл в Шали в десантно-штурмовую бригаду в разведывательную роту. Он совершенно не знал и даже не представлял тех правил «игры», которые были здесь – на Кавказе. Здесь не было единой линии фронта, это была дикая «партизанщина», которая и уносила жизни русских ребят.
Командир десантной роты капитан Рыбаков встретил лейтенанта в составе прибывшего пополнения.
– Товарищ капитан, выпускник рязанского училища ВДВ лейтенант Лютый, прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы на должности командира разведывательного взвода.
Рассмотрев прибывшего «новобранца», с головы до ног, капитан вытер испарину на лбу и сказал:
– Лейтенант Лютый, вы прибыли в ограниченный контингент российских войск в Чечне, который находится здесь для становления конституционного строя. Здесь с 1996 года идет кровопролитная война. Все знания, которые вы получили в военном училище вам, придется забыть и всё обучение начать по-новому. Здесь рядовой десантник, прослуживший более полугода, станет для вас, преподавателем кафедры военного искусства. Сержант научит вас выживать. Выживать без еды, воды и секса. Выживать под солнцем Кавказа и под пулями бандитов и наемников. У меня, как у вашего нового командира нет желания возвращать вас домой грузом «двести». Прошу вас, пройти ко мне в командирский кунг, – сказал капитан и, очистив берцы от глины, поднялся по стремянке.
Сергей вошел за капитаном следом, и его взору тут же предстала настоящая фронтовая жизнь, о которой он мечтал и грезил по молодости. Заправленная солдатская кровать, автомат, висящий на стене, откидной стол, на котором лежал офицерский планшет, бинокль и радиостанция создавали неповторимый военный антураж.
– Продовольственный и денежный аттестаты сдадите старшине. Он поставит вас на довольствие, – сказал капитан, присев на кровать. – А теперь слушай меня, сынок. Ты что вырядился, как в Кремль для получения награды? У тебя что, полевой формы нет?
– Так точно, товарищ капитан! Я только из училища и не имел возможности получить форму.
– Так, переодеться немедленно…
Капитан взял со стола рацию и, нажав гарнитуру, сказал:
– Юстас Алексу – Саныч, ты где?
– Я товарищ капитан, на складе артвооружения. Тут москвичи пожаловали, БК считают. Говорят, у нас по «Мухам» перерасход и два АГСа вообще не хватает. Что мне делать?
– Давай заканчивай там. По всем вопросам отправляй к командиру бригады и давай срочно зайди в штаб. У нас тут пополнение вместо лейтенанта Извольского. В третий взвод новый командир прибыл, нужно переодеть и вооружить, как подобает настоящему воину.
– Слушаюсь, – ответил старшина, – сейчас прибуду.
– Ну что ты, Лютый, стоишь, как дневальный на тумбочке? Присядь, расскажи кто ты, и с чем тебя есть можно.
Сергей, рассмотрев табурет около стола, присел. Еще с училища он усвоил одну науку, если командир просит, то любую просьбу нужно воспринимать как приказ.
– Лютый, это откуда у тебя фамилия такая? Ну не фамилия, а настоящая боевая кличка.
– А это, товарищ капитан, и есть кличка.
– Не понял? – сказал капитан, и его лицо мгновенно изменилось. – Что за хрень? У тебя в документах написано – Лютый Сергей Сергеевич.
– Так точно, товарищ капитан, Лютый Сергей Сергеевич. Это мое настоящее имя и фамилия. Только фамилия эта произошла от клички моего прапрадеда, который воевал тут на Кавказе еще в бытность самого Лермонтова. Это ему чеченцы такую кличку дали. Как говорил мне отец, сам генерал Ермолов еще в 1860 году указом великого князя Романова моего прадеда за храбрость приказал наречь именно этой фамилией – Лютый.
– О, да ты, лейтенант Лютый, оказывается потомственный казак, – сказал капитан и, сунув руку под кровать, достал из вещевого мешка солдатскую фляжку, – сто граммов будешь ради такого дела?
– Я же… – промямлил лейтенант.
– Отставить жевать сопли. Сегодня ты лейтенант, выходной, а на службу заступаешь завтра и еще неизвестно, доведется тебе выпить со мной или нет? Чай, пойдешь не начальником продовольственного склада, а командиром легендарного разведвзвода.
– Тогда, товарищ капитан, разрешите мне самому проставиться по случаю вступления в должность?
– Валяй, – ответил капитан и спрятал фляжку обратно в вещевой мешок.
Сергей взял сумку и вытащил из нее бутылку коньяка «Трофейный», который он приобрел для подобного мероприятия.
– О, да ты, лейтенант, не так уж прост. Еще, не успев побывать в бою, ты уже владеешь такими классными трофеями, что мне даже нравится твой подход к службе, – сказал капитан, рассматривая плоскую бутылку.
Сергей достал из сумки закуску и выложил все на стол. Открыв бутылку, он налил в пластиковые рюмки коньяк и подал своему командиру.
– Ну, давай, за твое прибытие, – сказал капитан.
В этот момент снаружи послышались шаги. Капитан хотел было спрятать рюмку с коньяком под кровать, но ручка двери предательски быстро стала опускаться вниз. Двери приоткрылись, и лицо прапорщика проникло внутрь. Он ноздрями втянул в себя воздух и лишь после этого сказал:
– Разрешите, товарищ капитан? Прапорщик Лукошкин по вашему приказанию…
– Ну что ты, Саныч, двери открыл настежь? Ты еще крикни на весь гарнизон, что капитан Рыбаков с новым лейтенантом коньяк «Трофейный» пьет!
Прапорщик проскользнул внутрь кунга и, словно вор, тихо – тихо закрыл за собой дверь. По его бегающим глазам было видно, что он тоже мечтает снять с коньяка пробу и влиться в боевой офицерский коллектив.
– Ну что ты, Саныч, высматриваешь? Что ты вынюхиваешь? Что не видишь, лейтенант Лютый проставляется по факту прибытия. А ты уже тут как тут. Ну, у тебя, Саныч, и нюх! Да ты коньяк за версту чуешь! Вот лучше познакомься, лейтенант Лютый Сергей Сергеевич, выпускник рязанского училища ВДВ, прибыл к нам на должность командира разведвзвода.
Прапорщик протянул руку лейтенанту и представился:
– Прапорщик Лукошкин Сергей Александрович, в народе просто Саныч, старшина роты.
– Очень приятно, товарищ прапорщик, – сказал Сергей, пожимая прапорщику руку.
– Для вас, товарищ лейтенант, я просто Саныч, – ответил прапорщик.
– Саныч, ты присядь и не суетись. Лучше колбаску, сырок нарежь, – сказал командир роты, – ты же у нас по хозяйству.
Прапорщик, достав ножик, ловко нашинковал колбаску и сыр и, обтерев дамасскую сталь газетой, спрятал его в ножны.
Сергея было трудно чем – то удивить. Сын потомственного военного он повидал на своем веку кучу всякого оружия, но такого ножа он еще не видел. Изумительной красоты узор дамасской стали не только радовал глаз, но и очаровывал качеством и другими свойствами, присущими настоящему ножу.
– А можно, товарищ прапорщик, на ножик ваш глянуть? – спросил Сергей.
– Покажи ему нож, – сказал капитан.
Прапорщик вытащил из ножен клинок и подал его Сергею. Тот внимательно стал рассматривать мужскую игрушку, профессионально пробуя ногтем его идеальную заточку. Прапорщик улыбнулся и хвастливо сказал:
– Волос режет. Можно вместо «Шика» бриться…
– Да, хороший нож, – сказал Сергей, не скрывая ребячьего восторга.
– Этим ножом Тимирбулатов по прозвищу «Тракторист» казнил, четырех наших парней. Как баранам сука, он им головы отрезал. Казнь на видео снял – придурок, чтобы нас десантников напугать! А мы его взяли! Взяли как сурка – живым! Теперь будет пожизненно сидеть на «Черном дельфине» и каждый день ждать смерти, – сказал капитан Рыбаков.
– Ну что, Сергей, давай за твою должность выпьем, что ли!?
Капитан, прапорщик и Сергей чокнулись и осушили посуду одним глотком.
– А коньячок – то, товарищ капитан, исключительный. Мягко пьется и аромат, как в райском саде.
– Не в саде, а в саду – гурман, твою мать! Выпил, Саныч, теперь вали на склад и получи на лейтенанта новую форму и оружие. А мы еще по одной примем. Если кто меня будет домогаться, я ухал в штаб.
– Есть, товарищ капитан, в штаб. Разрешите идти?
– Да вали ты, Саныч! На обратном пути вернешься, заберешь лейтенанта Лютого. Покажешь ему место в офицерской палатке.
Прапорщик исчез. Капитан налил еще по рюмке коньяку и предложил Сергею продолжить «вступление» в должность.
Лютый, приоткрыл глаза и осмотрел летевшую публику. Кто – то дремал в ожидании конца полета, кто-то читал. Лайки лежали в проходе, не обращая ни на кого внимания. Девушка спала. Она склонила свою голову Сергею на плечо и тихо сопела. Наушники её плеера съехали с головы и висели, издавая звуки похожие на пытку мартовского кота. Лютый, просунул руку в карман к девчонке, и выключил мычащий «дебильник».
Охотники продолжали играть в карты, перегородив проход между кресел большим чемоданом. На таком рейсе стюардессы видно не полагалось. Время в полете было небольшим, и Сергей пока еще ни разу не увидел улыбающееся лицо «Аэрофлота», которое предлагает соки, воду и мятные конфеты, чтобы легче переносить полет.
Сергей, достал бутылку пива и, зажигалкой открыл ее. Постепенно теплый воздух заполнил лайнер, и Сергей совсем забыл о своих опасениях. Тепло исходило отовсюду. Оно проникало под одежду и уже через час в самолете стало невыносимо жарко. Расстегнув пуловер, Сергей аккуратно сложил его, и спрятал на верхнюю полку. Самолет монотонно жужжал. Сергей, допив пиво, закрыл глаза, задремал.
Мысленно как по волшебству, он вновь оказался среди гор Кавказа….
Глава третья
РЕЙД
За плечами уже был целый год его пребывания в разведвзводе. Сергей уже не чувствовал себя новичком этой затянувшейся войны. Перед его глазами маячило лицо рядового Никулина, которого призвали из тверской области. Солдат сидел напротив и что – то рассказывал старшему лейтенанту из своей гражданской жизни. Рассказывал: о деревне, о любимой девушке, на которой он обязательно женится, если она его дождется, о жирных карасях, которые живут в местном пруду.
В лице старшего лейтенанта Лютого, Никулин не видел командира. Для него комвзвода был «священнослужителем», которому он хотел исповедаться. Сергей, глядел на связиста, и в грохоте вертолетного двигателя, мурлыкал себе под нос какую – то песню. Ему не было дела до связиста Никулина, ни до его карасей. Сергей думал о Елене. Ленка обещала ждать его из командировки, но последнее врем письма приходили все реже и реже и это уже настораживало.
Где – то внутренним чутьем Сергей чувствовал, что с его подружкой происходит что-то неладное. До конца командировки оставалось чуть больше месяца. Сергей не хотел решать этой проблемы сейчас. Впереди был конец командировки и тот радостный момент, возвращения в Череху.
Словно чукча в чуме, Сергей мычал какую-то песню себе под нос, ничего не подозревая… Ми – 8 резко наклонился на левый борт. Плекс, разбитого автоматной очередью иллюминатора, посыпался в салон мелкими кусками. Звуков выстрелов не было слышно. Но эта барабанная дробь по обшивке машины, да появляющиеся дырки указывали на то, что вертушка находится в зоне обстрела. «Вертушка» шла между скалами в ущелье. По данным разведки, в этом районе радикалов быть не могло. По всей вероятности, это была какая-то левая банда, промышлявшая разбоями и торговлей оружием. В этот миг Сергею показалось, что время как – то странно затянулось. Пули сверлили металл, словно странные живые насекомые, а через эти дырки в борт врывались лучики солнца.
Получив порцию свинца, «борт» пошел на боевой разворот. Подставляя под огонь бандитов своё бронированное брюхо, он мгновенно вышел из зоны обстрела. Сделав вираж, вертолет громыхая четырехствольным крупнокалиберным ЯКБ-12,7 броситься в драку. Лютый, собрал все силы в кулак и вцепился руками в трос, который шел через вертушку от хвоста до самой кабины. Застегнув карабин, он ринулся к пилотам. Добравшись, до кабины Сергей почувствовал удар в хвост и начавшуюся тряску. Через разбитый иллюминатор краем глаза Лютый увидел, как внизу на скалах расположились бандиты. Они прицельно стреляли по борту из автоматов, стараясь всадить в машину, как можно больше пуль. МИ – 8, вилял из стороны в сторону, продолжал кружиться над плато, поливая бандитов из пулеметов.
Алисултан, словно Рембо, стоял во весь рост, широко расставив ноги. Он крепко держал пулемет и жал на спусковой крючок, выдавливая из ПК сноп огня и разящего свинца. Сержант стрелял до тех пор, пока в патронной коробке не кончились патроны. Пустая падающая лента и холостой спуск затвора пулемета возвестили о том, что патронов нет. Весь салон машины наполнился едким, сладковатым запахом сгоревшего пороха. По мере маневрирования «вертушки» стреляные гильзы катались по рифленому полу машины, мелодично звеня пустотой. Вдруг со стороны пилотов через переборку полетели рваные куски металла. Корпус боевой машины задрожал.
– Командир, работает «УТЕС»! Пилота зажмурило – орал десантник, заглядывая в открытую дверь кабины.– падаем….
– Отделение, вспышка справа – всем на брюхо, – проорал старший лейтенант разведчикам, зная, как рассыпается позвоночник при жесткой посадке.
Сергей сам не заметил, как впрыгнул в пилотскую. Борт, из-за отказа автопилота, то клевал носом, то наоборот задирал его, словно необъезженный жеребец, желающий сбросить своего наездника. Машина, уже должна была свалиться в крутой штопор, но майор, уверенно вывел борт из падения. Потянув рукоятку на себя, он укротил упертый норов трудяги МИ.
– Сережа, у меня штурмана убило! У нас отказал двигатель, гидросистема в заднице! Буду сажать – держитесь парни крепче!
– Товарищ майор, потяните еще метров триста по ущелью. Нужно выйти из-под огня! Духи на скалах….
Машина стабилизировалась, но потеряла высоту. Ему показалось, что это конец. Командир, сжимая зубы, продолжал работать, уводя борт.
– Давай майор, тяни дальше! Тяни, дорогой, подальше от духов! Они нас перебьют! А пацанов нужно спасать! Христом богом прошу – уводи эту «кофемолку»!!!
Натруженный рев единственного мотора врывался вместе с запахом горелого масла сквозь дыру в остеклении кабины. Вертушка, выровнялась, но из-за потери высоты скользнула брюхом по кустам, а после по руслу реки. Вода смягчила падение и вертолет завалился на правый борт. Лопасти, столкнувшись с землей, стали ломаться, заполняя пространство жутким треском и поднятой водяной пылью перемешанной с машинным маслом.
МИ— 8 замер. В какой-то миг стало тихо. Казалось, что все позади и десантники стали приходить в себя. Но в этот самый миг вертолет стал наполняться белым дымом.
Майор включил систему пожаротушения, и, открыв люк, вывалился из машины в воду.
Сергей не растерялся. Он разрядил из подствольника в аппарель, вывернув створку двери наизнанку. Бойцы на карачках покинули машину. Вытянув тело мертвого пилота через люк, группа благополучно скрылась с линии огня, спрятавшись за скалы.
– Слушай, командир, уходить надо, – сказал сержант, подхватывая раненого майора. – Духи сейчас нас из гранатометов накроют – бляха медная.
Не смотря, на перекрытый топливопровод, вертолет все же вспыхнул. Огонь мгновенно охватил машину и забурлил в районе мотора. В клубах дыма группа бросились дальше по руслу реки, чтобы быть дальше от борта. Отбежав метров пятьдесят, разведчики заняли позицию и замерли, ожидая атаки. Дым от загоревшегося мотора закрыл обзор, но к счастью спас бойцов от обнаружения.
В метрах трехстах на краю плато появились кавказцы. Вид упавшей вертушки будоражил их горячую кровь. Словно на стрельбище они, стали расстреливать машину из гранатометов, пока одна из гранат не попала в бак керосином. Вертушка взорвалась и полыхнула ярким факелом. В сотую долю секунды машину охватило пламя. Дым еще сильнее заволок в ущелье, скрывая от глаз абреков потрепанную десантную группу…
Четыре человека, включая пилота и штатного пулеметчика, погибли. Зализав раны и ушибы, десантники вышли из шока и минут через сорок были готовы к выполнению поставленной задачи. Вертушка сгорела. Куча оплавленного алюминия, мерцала белым ослепительным светом горящего магния, так догорала боевая машина. Абреки, вероятно, посчитали, что преследование группы не входит в их планы. Удовлетворившись сбитой вертушкой, они подобрали тела убитых и раненых, и исчезли, растворившись на горных тропах. Выдержав паузу, старший лейтенант собрал в одном месте остатки группы: