— А ты что, грубо обошелся с Пирсом?
— Я его и пальцем не тронул, но, думаю, вел себя грубо — грохнул рукой по столу и сломал крышку табакерки. Пирс дрожал, как желе — сплошной жир без костей, но сделанного не воротишь. Вексель поменял хозяина, как и сказал Паско, и сейчас им владеет Кэрри Уорлегган. Так что придётся иметь дело с ним.
— Ты поехал к нему?
— Я заехал к нему домой, но его не было. Думаю, это правда, так как ставни были закрыты.
— И что же теперь, Росс?
— До ноября Уорлегганы ничего не смогут поделать. Потом они могут дать мне месяц, чтобы погасить вексель. В декабре я должен найти четырнадцать сотен фунтов или объявить о банкротстве.
Демельза поставила его сапоги рядом с креслом, но осталась сидеть, опершись локтями о колени и глядя не на него, а в пространство.
— Мы можем занять денег где-то еще?
— Не знаю.
— Что будешь делать?
— Еще почти два месяца до того, как вексель могут предъявить к оплате. Мне следует поблагодарить Паско. И еще четыре после предъявления, прежде чем наступит время платежа.
Демельза не хотела, чтобы Росс видел её лицо, поэтому развернулась на корточках и встала.
— Ты уверен, что Кэрри так и поступит? Потребует оплаты?
— А ты бы не стала на его месте, учитывая их отношение ко мне?
— Я встречалась с Кэрри?
— Тогда, на балу. Пятидесяти с небольшим лет, маленькие глазки и неприятный взгляд. У Джорджа, хотя я и терпеть его не могу, всё же есть определенные принципы — по крайней мере, мне так кажется. У Кэрри их вообще нет. Он ростовщик, стервятник. Для Джорджа почти все двери в обществе открыты. Вскоре откроются и все остальные, и это накладывает на него некоторые обязательства. Николас, его отец, тоже обладает приличной репутацией. Дядюшку же Кэрри из всей семейки ненавидят сильнее всего.
Демельза вздрогнула.
— Хотела бы я зарабатывать, Росс. Хоть как-то тебе помочь. А я лишь могу чинить твои шторы, растить ребенка, присматривать за хозяйством и готовить еду...
— Мне бы и в голову не пришло, что один человек со всем этим справится.
— Но за это не платят! Ни пенни. Четырнадцать сотен фунтов! Я бы их украла, если бы смогла, став разбойником с большой дороги или грабителем банков! Харрис Паско никогда бы не пустил твой вексель в оборот. Почему же он тебе не одолжил?
— Это что-то новенькое, — Росс посмотрел на неё мрачно и одновременно насмешливо, — до этого ты всегда требовала, чтобы я держался в рамках закона. — Росс замолчал, поскольку раздался стук в дверь. Это был Гимлетт с сообщением, что Табб ждет внизу и хочет узнать, здесь ли еще мистер Фрэнсис.
— Здесь? Разумеется, нет, — Росс посмотрел на Демельзу. — Когда он ушел?
— Примерно через час после тебя. Отправился в шахту, по крайней мере...
— Его конь все еще здесь, — сообщил Гимлетт, — я задал ему корма, но не думал, что нужно сообщать хозяйке. Думал, она знает об этом.
Росс прошел мимо него и спустился вниз. Табб стоял в прихожей, объясняя, что миссис Полдарк тревожится и потому послала его, чтобы просто убедиться, что с мистером Полдарком все в порядке, потому что, как правило, в это время года, когда темнеет рано, сквайр приходил домой к семи часам. Росс прошел на конюшню. Лошадь Фрэнсиса переминалась в стойле и выжидающе вскинула голову, услышав звук шагов.
Демельза последовала за мужем.
— Он что-нибудь сказал перед уходом? Может, пошел к Мингуз-хаус? Поезжай в Мингуз-хаус, — приказал Росс Таббу, — а я тем временем пойду в шахту и узнаю, как долго он там пробыл и в каком направлении ушел.
Выплыл тонкий месяц, моросящий дождь прекратился. Демельза пошла вместе с Россом, то и дело пускаясь вприпрыжку, хотя и без того шагала быстро. В помещении подъемника, как и в двух других сараях, горел свет.
Росс вошел в сарайчик для переодевания, где фонарь почти выгорел. На вешалке висела одежда Фрэнсиса. Снаружи, задумавшись, ожидала Демельза.
— Похоже, он еще здесь.
— Здесь? Но, Росс...
Они какое-то время молча смотрели друг на друга.
В шахте смена обычно составляла восемь часов, но вахта около насоса — двенадцать. Рабочие сменились в восемь, и старший Керноу теперь остался за главного. По его словам, брат ничего ему не сказал, когда уходил. Пока они расспрашивали, вошел капитан Хеншоу, и Росс объяснил ему ситуацию.
— Что ж, сэр, он все еще может быть там, забыл про время, но я так не думаю. Потерпите минутку, захвачу пару человек, и спустимся вместе.
Демельза стояла в помещении подъемника. Завораживающие неспешные движения огромного механизма походили на предсмертное дыхание животного, гигантского морского млекопитающего, недавно приземлившегося и издыхающего на мокром песке. Ее охватило странное убеждение в фатальности происходящего. Для этого не имелось никаких предпосылок, но она всё равно знала.
Теперь подошли и другие и смотрели, как Росс, Хеншоу, Джек Картер и Джо Нэнфан-младший забрались в корзину подъемника и исчезли из виду. После их ухода оставшиеся сбились в несколько группок. Демельза знала, что в её присутствии они чувствуют себя неловко. Мало того, что она женщина, так еще и шахтерская дочь, ставшая женой сквайра.
Но она заставила себя подойти и спросить, видел ли кто-нибудь мистера Фрэнсиса сегодня после обеда, и не сходит ли кто-нибудь к Дэниэлу Керноу, чтобы выяснить, что тот знает.
Наступило долгое ожидание. Из дома пришел Гимлетт и встал рядом с ней.
— Ветер холодный, мэм, мне принести плащ?
— Нет... Благодарю.
Демельза ощущала не холод ночи — какой-то внутренний мороз холодил её, так что плащ тут не поможет. Вернулся Табб — в Мингузе мистера Фрэнсиса не видели.
— Тебе лучше съездить и все рассказать миссис Полдарк, — сказала Демельза.
— Хорошо, мэм.
— Нет, подожди. Подожди немного.
Оглянувшись назад, Демельза видела свет в Нампаре: единственная свеча, оставленная в спальне. За домом и правее — море, на темной глади которого сверкающий кинжал лунного света. «Нельзя освободиться от последствий собственного поведения, — сказал Фрэнсис. — Я достаточно долго пытался».
Кто-то вернулся из коттеджа Дэна Керноу. Керноу видел, как около четырех мистер Фрэнсис спустился в шахту, но не видел, как тот поднимался обратно и не подумал предупредить брата. Питер Керноу сплюнул от досады.
Через несколько минут по лестнице из шахты бегом поднялся шахтер. Это был Эллери, работавший на уровне шестидесяти саженей. Некоторые шахтеры услышали о произошедшем и помогали с поисками. Фрэнсиса не нашли, но обнаружили его кирку — ручка торчала из воды рядом с тем местом, где взрывали сегодня утром.
— Тебе лучше съездить за хозяйкой, — посоветовала Таббу Демельза.
Именно Росс, у которого была лампа, первым протиснулся в туннель, которым прошел Фрэнсис, как и кузен, удивился, что туннель продолжается дальше, и махнул рукой, чтобы Хеншоу пошел следом.
Они уже охрипли от криков: их голоса либо возвращались, эхом отражаясь от скал, либо уносились прочь в гулкой темноте. Они уже добрались до слепого колодца и попытались его обогнуть, но Росс поскользнулся на склизком камне, и Хеншоу пришлось поймать его за руку.
— Благодарю, местечко прямо-таки для... — Росс запнулся, встал на колени и направил свет фонаря в слепой колодец. Где-то внизу плескалась еле различимая вода, на поверхности плавала шахтерская шляпа. А помимо нее виднелось и что-то еще.
— У вас есть верёвка?
— Есть.
— Обвяжите меня вокруг пояса.
Он спустился вниз и обнаружил плавающее в воде тело. Фрэнсис был мертв уже около часа. В руке, стиснутой так, что кулак с трудом смогли разомкнуть, он сжимал ржавый гвоздь.
Книга вторая
Глава первая
Однажды вечером в середине ноября 1792 года по главной дороге, ведущей на восток от Труро, быстро катила карета. Как и весь этот ужасный год, накрапывал мелкий дождь, и лес у обочины уже потемнел и погрузился в туман. Дорога была скверная, вся в рытвинах и с глубокой грязной колеей. Но кучер, не бывавший здесь раньше, постоянно нахлестывал лошадей, потому что темнота была уже не за горами, а ему не нравилась окружающая местность. Хозяйка сказала, что до дома рукой подать, но разве можно доверять в таком деле женщине — сегодняшняя поездка это лишний раз доказала. В здешних диких краях они станут легкой и желанной добычей для любого разбойника с большой дороги, промышляющего поблизости.
Они как раз миновали рощицу, где ветки почти смыкались над головой, и тут душа у кучера ушла в пятки при виде стоящего на обочине человека с лошадью в поводу. Проезжая по этим диким и болотистым пустошам, кучер всё утро проклинал себя за то, что согласился везти эту упрямую и безголовую дамочку — сплошное недоразумение, а не дамочка, и вот результат! Он приподнялся и стегнул лошадей, но когда они скакнули вперед, карета плюхнулась в глубокую рытвину и так низко нырнула, что его чуть не выбросило на дорогу. К тому времени, как снова удалось набрать скорость, они уже проехали мимо всадника, который лишь приподнял шляпу и больше не проявил никакого интереса.
Они отъехали от него уже, по меньшей мере, на десять ярдов, когда, услышав громкий стук, кучер открыл окошко, и госпожа приказала ему остановиться.
— Все в порядке, мэм. Никаких повреждений или поломок. Лошади...
— Я приказала остановиться! Хочу поговорить с тем господином.
Насупившись, кучер остановил экипаж. Задние колеса остановились и скользнули по грязи, одинокий всадник на лошади снова поднял голову.
Росс находился уже слишком далеко, чтобы слышать разговор, но через минуту кучер спустился с козел и осторожно, чтобы не испачкаться, подошел к нему.
— Капитан Полдарк, сэр?
— Да?
— Госпожа Пенвенен, сэр, хотела бы поговорить с вами.
В карете сидели две женщины, одна из них служанка. Росс снял шляпу, а Кэролайн протянула ему затянутую в зеленую перчатку руку.
— Припозднились вы на этой дороге, капитан Полдарк. Мой кучер принял вас за грабителя.
— Что ж, будь я им, выбрал бы более доходную дорогу. Тут можно прождать семь ночей кряду, но так и не встретить подходящей кареты.
— О, сэр, я совсем бедна. Но, по правде говоря, я решила, что вы в беде.
— Благодарствую. Пустяки. Кобыла подкову потеряла.
— Что ж, не такая уж мелочь. Что теперь станете делать? Пойдёте домой пешком? Изнурительно долгая прогулка.
— Её можно подковать в Часуотере. Ну а вы, мисс Пенвенен, возвращаетесь в Корнуолл?
— Как видите. Слишком рано, чтобы изображать Санту, и слишком поздно для Ночи Гая Фокса [1]. Почему бы вам не сесть со мной в карету, вы бы доехали до Киллуоррена и взяли бы лошадь у моего дядюшки. А вашу мы могли бы подковать и отправить поутру.
Росс заколебался. Он устал, промок, приуныл, а предложение выглядело не так уж плохо. Но эта бойкая девица не внушала доверия.
— Благодарю. Я мог бы доехать с вами до дороги на Часуотер...
— Мы вскоре свернем. Бейкер, как следует привяжите кобылу капитана Полдарка к карете. И поезжайте помедленнее, нет смысла бояться разбойников, раз уж мы захватили одного из них.
Горничная Элеонор усомнилась, что это лишь шутка. Когда карета снова тронулась, она с открытым ртом уставилась на крупного мужчину с тяжелым взглядом, скрючившегося напротив, на неудобном сиденье. Его выставленные вперёд сапоги были в грязи, щека со шрамом повёрнута к ней.
Кэролайн, возможно, и сама немного удивилась тому, каким огромным он оказался в тесном пространстве, и чувствовала себя не так свободно, как предполагал ее тон.
— Весьма печально слышать о смерти вашего кузена. Дядюшка Рэй не большой охотник писать, но об этом сообщил. Какая трагическая случайность! А кажется, прошло совсем немного времени с тех пор, как мы встречались за столом у Тревонансов.
— Совсем немного. Нам так его не хватает.
— Надеюсь, это не вынудит вас закрыть шахту — как я понимаю, вы были партнерами.
— Она продолжит работу. Мы справимся.
— И приносит прибыль?
Росс ответил на ее открытый взгляд.
— Нет.
— Но я все же полагаю, что принесет. Дядюшка Уильям говорит, что если война продлится, цены на металл поднимутся. А жена Фрэнсиса намеревается жить в том большом доме в одиночестве?
— Думаю, со временем к ней переедут родители. Но она не одна. Там еще ее сын, тетушка и двое слуг.
— А как поживает доктор Энис?
Что ж, она явно не из тех, кто будет ходить вокруг да около.
— Столь же усерден, как и всегда.
— Усерден, и только?
— Этим словом я никак не желал умалить его достоинств.
— Разумеется, я это понимаю, — сказала Кэролайн. — Когда мы с вами встречались в последний раз, то единым фронтом выступили в его поддержку.
— Не думаю, что теперь он нуждается в нашей защите. Тогда все обвиняли его в смерти старика Эллери. А нынче все его превозносят, потому что он излечил деревенскую девушку от хромоты.
Кэролайн тут же подняла голову.
— Розину Хоблин?
— Так вы ее знаете?
— По имени. Дуайт о ней упоминал. Она излечилась?
— Излечилась. Ходит так же уверенно, как вы или я, и деревенские теперь считают его чудотворцем.
— Надо же, как интересно! И как же ему удалось?
— Он объяснял, но никто не слушал. В прошлую субботу перед его домом дожидались четырнадцать хромых.
Кэролайн улыбнулась и откинула локон. Фонарь на потолке, который зажгли, когда в карету сел Росс, раскачивался вместе с экипажем, и выражение лица Кэролайн, казалось, менялось вместе с перемещающимися тенями.
Когда свернули с главной дороги, Росс просил:
— В котором часу вас ожидает дядя?
— Он меня не ожидает.
— О... Вероятно, внезапно принятое решение...
— С моей стороны — не внезапное, капитан Полдарк. Я тщательно его планировала. Эта карета, кучер, багаж. Но дядюшка Рэй меня не приглашал, а раз мы едем, пожалуй, даже быстрее почты, не думаю, что он успел получить от дядюшки Уильяма письмо с предупреждением.
Увидев выражение лица Росса, она засмеялась:
— Именно так люди обретают независимость. Помните, мы обсуждали это на приеме у Тревонансов.
Итак, подумал Росс, она намерена заполучить Дуайта, если сможет. Зачем же я забрался в эту карету и принял услугу? К чёрту слабый пол. И вдруг, непрошено, мелькнула мысль о другой женщине... Элизабет, такая уязвимая в своей скорби и чёрных одеждах, всё ещё недосягаемая и, тем не менее, опасно близкая. Его первая любовь, она до сих пор его любит, как недавно призналась, а теперь во всем полагается на него. Когда стоящих между ними препятствий стали вдвое меньше, они стали чаще видеться — теперь она от лица своего сына Джеффри Чарльза распоряжалась половиной акций шахты, а сам Росс, как единственный родственник мужского пола, стал главой семейства Полдарков и душеприказчиком по завещанию кузена.
Со смертью Фрэнсиса в жизни округи образовалась неожиданная пустота. Теперь все его обязанности перешли к Россу. Мистер Оджерс, приходской священник Сола и Грамблера, по всем вопросам обращался к Россу, казалось, даже ожидал от него, что тот пересядет в церкви на скамью Фрэнсиса и станет еженедельно снабжать семейство Оджерса провизией. И нужно было найти нового судью. Эти обязанности со времен Вильгельма и Марии [2] исполняли Полдарки. Можно ли предложить судейское место человеку, который ранее выражал свое презрение к этому поприщу? Всё это оказалось очень сложно.
В карете установилась тишина. Росс чувствовал, что удача от него отвернулась, и совсем пал духом. Вчера он получил официальное извещение от Кэрри Уорлеггана, что через четыре недели наступит срок погашения векселя, и сегодня пытался изыскать деньги. С кредитами везде было сложно, но главная сложность заключалась не в этом. Главным препятствием была Уил-Грейс. Каждый, кто разбирался в этом деле, знал, что она не дает прибыли.
Можно дать взаймы тысячу фунтов нуждающемуся сквайру и рискнуть ради процентов. Но никто не станет одалживать деньги человеку, чья шахта находится на грани разорения. Сделавший это будет лицезреть, как его капитал тает на глазах, будто откачивается насосом. Без сомнений, это стало одной из причин, по которой Натаниэль Пирс отделался от векселя, радуясь, что успел, пока еще не накопилась задолженность.
Росс вовсе не стал бы его винить, если бы вексель попал к кому угодно, но только не к Уорлегганам. Но разумеется, никто кроме Уорлегганов его бы и не купил. Им нужны были не деньги, им нужен был Росс.