— Нет, вовсе нет. Но мне жаль вам сообщить, что Росса нет. Он ушел на шахту... Я пошлю за ним Гимлетта.
МакНил энергично запротестовал, и Демельза позволила себя убедить, зная, что Росс, вероятно, поглощен работой, возможно даже на глубине во много саженей, и не хотел бы, чтобы его прерывали. МакНил сел и еще сильнее закрутил усы, позволив котенку соскользнуть на потертый ковер.
На много повидавшего шотландца МакНила во время его последнего визита женщины этих краев не произвели особого впечатления. Но однажды на приеме он отметил трех красавиц, и миссис Полдарк, одна из них, выделялась чем-то большим, не просто внешностью, что раздразнило его любопытство. Ему казалось, что он чует возможности, как только их видит, а в этих прекрасных женских глазах так часто проскальзывали искорки, подобные блеску сабли в ночи.
— Вероятно, вы слышали последние военные новости? — спросил он.
— Военные новости? Не знала, что мы воюем.
— Не мы, мэм. Я имею в виду войну французов с австрийцами. Только что пришли известия.
— Хорошие или плохие?
— Хм, хорошие. Несомненно, хорошие. Французы ворвались в Бельгию как сброд, так сказать, явно ожидая, что все разбегутся при виде их небритых рож, но когда повстречались с австрийцами, хватило лишь одной верной атаки, чтобы вся французская армия развернулась и сбежала с поля боя. И когда собственные офицеры, собственные генералы попытались ее остановить, их убили, заколов штыками!
— И что это означает? Французы потерпели окончательное поражение? У них есть другая армия?
— Там — нет. Ох уж эти революционеры. До чего же странно, какими беспокойными становятся люди при мысли об этих головорезах. Люди забывают, что, когда страна отбрасывает дисциплину, она расстается и со своей силой. Я надеюсь, это послужит уроком шумным болтунам в Париже, — МакНил сделал паузу, вытянул затянутую в сапог ногу и подкрутил усы, — хотя для меня...
Демельза ждала.
— Что для вас, капитан МакНил?
— Что ж, признаюсь, я не буду горевать, ринувшись на них в кавалерийскую атаку. Я не желаю, чтобы Великобритания ввязывалась в войну, ну вы понимаете, но одна драчка там, другая сям восстанавливает солдатское самоуважение.
— Я не допускаю и мысли, что вы такое упустите.
— Да, мэм. Но в мирное время на кого-то возлагают ответственность за то, что можно назвать неприятной и весьма недостойной миссией, — МакНил остановился, убрал ногу и посмотрел на Демельзу, а та, не меняя выражения лица, взглянула на него. Шотландец сглотнул и произнес:
— Простите, но я вроде слышу детский плач.
Демельза встала, быстро подошла к окну и выглянула наружу.
— Нет. Я его вижу. Он еще спит.
— Возможно, это ваша маленькая дочка. Хотя я думал, что ей уже...
— Она умерла, капитан МакНил, больше двух лет назад.
— Ох, — капитан встал, — простите, мэм, мне жаль.
Демельза вернулась обратно.
— Не за что извиняться. Вы не могли знать, — она на мгновение задержалась около стола, совсем рядом с МакНилом. — Прошу, садитесь.
— Должно быть, тяжкий удар. Вы ощутили, как ваша жизнь опустела...
— Это трудно объяснить. Это больше, чем пустота. Или... была пустота. Всё изменилось. Ничто уже не будет как раньше. Все мы стали другими людьми, пытающимися вести прежнюю жизнь.
МакНил стоял, глядя на нее, и проклинал себя за то, что завел разговор не в то русло. Тем не менее, в её словах он обнаружил нечто помимо печали. Она, по крайней мере, не выглядела недовольной, но в её жизни явно не все гладко. Это обстоятельство стоит изучить.
Росс не был, как предположила Демельза, на глубине во много сажень — он совещался с Фрэнсисом и капитаном Хеншоу около сарайчика для переодевания.
Оба молодых инженера, Булл и Тревитик, построившие насос, приехали исправить незначительные неполадки, и Росс воспользовался случаем, чтобы расспросить о возможностях их детища. Ему было ясно, и инженеры это подтвердили, что двигатель способен на большее, чем требовалось, и Росс предложил осушить основной ствол шахты еще на двадцать саженей, чтобы заложить два новых уровня.
Для этого пришлось бы нанять больше работников, зато, как Росс указал Хеншоу и Фрэнсису, возможная прибыль увеличивалась пропорционально расходам. Дороже всего обошелся насос, и раз уж он работает, то пусть работает по максимуму.
Фрэнсис был склонен рискнуть, а Хеншоу настроен более осторожно, но поскольку кузены являлись основными партнерами, то неизбежно добились своего. Интересы Хеншоу были чисто номинальными, и, в любом случае, он не любил служить помехой.
Он знал, насколько срочно Россу требуется результат. Потому и не сказал, как мог бы, что согласно его огромному опыту, в шахтах этого района крайне редко медные жилы с глубиной становились богаче, как это частенько бывало дальше к западу.
Нет ничего более непредсказуемого, чем шахты — именно по этой причине им всегда давали женские имена — и Хеншоу не был готов взять на себя ответственность и встать на пути интуиции Росса.
После встречи Росс пошёл домой один, довольный и тем, что они предпримут попытку.
Признание Элизабет на вечере возымело для него неожиданный эффект. За сильными, а иногда и противозаконными порывами, что порой им двигали, стоял горький и трезвомыслящий критик, который беспристрастно смотрел на собственные действия, как правило, уже после того, как их совершал.
Иногда, хотя и не очень часто, этот критик обращал внимание на других. И теперь обратил его на Элизабет. Она не стала для Росса менее привлекательной — совсем наоборот. Но он обнаружил, что любит ее меньше. Её единственная ошибка полностью разрушила их жизнь, выбив из естественной колеи.
Затем, избрав не того человека, она позволила ему об этом узнать, и муж, лишенный её любви, но не своей потребности в ней, катился вниз по наклонной, под пристальным взглядом и осуждаемый Россом, которому казалось, что у Фрэнсиса есть всё, чего только можно желать. Их жизнь превратились в трагедию из-за одной женщины, которая не смогла сделать выбор.
Лучше, если бы он никогда не узнал. От знания этого никакой пользы, оно только разрушает остатки душевного спокойствия. В результате Росс, наоборот, вновь ощутил прилив чувств к Демельзе. Он не смог бы объяснить, почему, разве что понимал — Демельза неспособна на такое поведение.
У входной двери Росс услышал мужской голос и удивился, увидев фалды сюртука Малкольма МакНила, который как раз прощался.
Демельза улыбнулась ему через плечо гостя.
— Росс, я боялась, что ты в шахте, иначе послала бы за тобой. Капитан МакНил развлекал меня историями об американской войне. Странно, что ты сам никогда об этом не рассказывал.
— Капитан Полдарк намного скромнее меня, — сказал МакНил, — это, несомненно. Последние новости предполагают, что вряд ли он снова нам понадобится.
— Так вы слышали? — с легким разочарованием произнес Росс. — Кузен только что мне рассказал. Вероятно, новости преувеличены.
— Как я понял, дорога на Париж открыта. Чем быстрее займут город, тем лучше.
— Несомненно, вы правы. Признаюсь, я до сих пор смутно сочувствую республиканцам — если только они будут вести себя как разумные люди, а не как обезьяны. Если бы я был парижанином, то не захотел бы открыть ворота Францу Австрийскому.
— Кстати, вы слышали что-нибудь о человеке, убившем жену и сбежавшем через вашу бухту, как раз когда я был здесь в прошлый раз?
— Марке Дэниэле? Нет. Думаю, он утонул. Ялик, который он у меня украл, едва ли можно назвать мореходным.
— В самом деле? — МакНил недоверчиво посмотрел на Росса. — Что ж, мне пора. Я возвращаюсь в Солсбери через несколько дней и сомневаюсь, что я снова окажусь в этих краях в ближайшее время. В этих изумительных краях.
Последнее, похоже, было адресовано Демельзе.
— Надеюсь, на сей раз, вы представите хороший отчет о нашем поведении, — сказала она.
— Как же иначе?
Росс проводил взглядом быстро удаляющуюся вниз по долине широкоплечую фигуру шотландца.
— Без мундира он выглядит менее внушительно. Надеюсь, он приходил не потому, что подозревает нас в причастности к контрабанде.
— Вовсе нет, он напросился в гости во время приема на прошлой неделе. Сейчас МакНил здесь только по состоянию здоровья и совсем не интересуется контрабандистами.
— Он тебе так и сказал?
— Да. Да, так и сказал.
— Любопытно, — произнес Росс.
Возмущение Демельзы нарастало вместе с тревогой.
— Не вижу причин его подозревать.
— Разве что он этим занимался раньше, а Корнуолл слишком далеко, чтобы приехать сюда просто ради выздоровления.
— Уверена, ты ошибаешься.
— Полагаю, ты была аккуратна в выражениях?
— Ну разумеется! Ты же знаешь, что я сильнее тебя боюсь, что все откроется.
— Думаю, завтра мне нужно съездить и повидаться с Тренкромом, — задумчиво произнес Росс.
— Зачем? Он обещал, что в нашей бухте до сентября больше не будет выгрузок!
— Да, их и не будет. Хочу найти Марка Дэниэла.
— Не думаю, что ему безопасно возвращаться.
— Ты права. Но он был в Шербуре в прошлое Рождество. Ты же знаешь, почему мы открыли Уил-Грейс. Частично на основании старых карт, частично из-за слов Марка, когда он прятался в старой выработке, перед тем как мы помогли ему бежать. Мы потратили месяцы, пытаясь выяснить, что же он нашел. Почему бы не заполучить его нам в помощь? Через несколько месяцев станет слишком поздно!
— По мне, так лучше, чтобы Марк приплыл, чем ты уехал, Росс. До сих пор ты не принимал настоящего участия в контрабанде!
— Что ж, для начала стоит понять, можно ли его найти.
— Нет, Росс, это не самое важное.
— Хорошо, я не поплыву, если этого можно будет избежать.
Мистер Тренкром жил в простеньком шестикомнатном доме, словно специально спрятанном так, чтобы его не было видно за расщелиной на склоне холма, находящегося в полумиле от деревушки Сент-Агнесс. Хотя все знали, что Тренкром богат, никаких доказательств этому не было заметно ни в его доме, ни в одежде, и ходили разные слухи о том, где он держит деньги и как их тратит. Ни габариты мистера Тренкрома, ни его теплое гостеприимство никак не намекали на скупость, когда Росс приехал на следующий вечер и перешел сразу к делу, объяснив, о чем хотел бы разузнать.
— Марк Дэниэл, — произнес мистер Тренкром, выдавив из необъятной груди тонкий голосок. — Давайте-ка посмотрим. Это тот, что убил жену, так ведь? Из-за того, что она связалась с этим доктором Энисом. Припоминаю. Ну и история. Думаю, ему все еще опасно возвращаться в Англию. Вы уже спрашивали моих людей?
— Нет, сначала я приехал к вам.
Мистер Тренкром оценил любезность.
— Можно передать письмо, но Дэниэл не умеет читать, да? Я попрошу Нэнфана или Пэйнтера разузнать. Нэнфан даже лучше, потому что родственник. Я это сделаю, капитан Полдарк. Ночи сейчас слишком светлые. Прямо как в полнолуние, правда? — Тренкром закашлялся в слабом приступе, будто кто-то сел на ржавую пружину на диване. — Есть проблема. Этот парень, Веркоу. И тот военный снова здесь. Неплохо бы понять, что за этим кроется. Точно нечто большее, чем кажется на первый взгляд. И посмотрите на Францию. Хаос. Не хотел бы я оказаться на месте Марка Дэниэла. Жить там в эти-то дни.
— Я поговорю с Нэнфаном, — Росс поднялся и собрался уходить. — Он всегда участвует в плаваниях?
— Нет. Предоставьте все мне. И, капитан Полдарк, в качестве жеста доброй воли — долг платежом красен, так сказать. Я сам подумывал повидаться с вами. Но это долгий путь в короткие летние ночи, а я не в самом расцвете сил.
— И что же?
— Один недостаток в вашей бухте. Часто размышлял об этом. Все нужно успеть за одну ночь. Вы всегда настаивали, не так ли, что всё нужно увезти немедленно. Не виню вас. Но это неудобно. Если бы мы могли что-нибудь оставить на два-три дня. Как привыкли делать в Соле и других местах. Десять человек сделают за три ночи то, что тридцать сделают за одну. Меньше возможностей для информатора. Сгрузить на берег и всё припрятать. Это самое главное, — Мистер Тренкром попытался выбраться из кресла. — Понимаете, о чем я?
— Вы предлагаете спрятать ваш товар в моем доме?
— Я не сказал в доме. Нет необходимости. Хотя можно и там, если тайник тщательно замаскировать.
— Хм... Для меня это всё равно, что сунуть шею в петлю. Сейчас я всегда могу оправдаться тем, что и не знал о выгрузке, что она прошла без моего ведома. Но если у меня в погребе найдут хоть какой-то ваш товар...
Мистер Тренкром сжал и разжал пухлые кулаки.
— Вы попросили меня об одолжении, сэр. В чем же разница? О, полагаю, в степени одолжения. Но обязательства, выгоды...
Росс знал Тренкрома уже несколько лет; но уже не впервые обнаружил, что тот не настолько добродушен, каким кажется.
— Если предпочитаете, я могу отправиться в Фалмут и сесть на корабль до Шербура.
— Есть основания полагать, что Марк Дэниэл покинул Шербур.
— Тогда где он?
Мистер Тренкром почти задохнулся от кашля. Побурев от натуги и отдуваясь, он сказал:
— Капитан Полдарк, я даже понятия не имею. Но у моих людей будет больше шансов. Ваша шахта еще не приносит дохода, как я понимаю?
— Вы хотите, чтобы я это подтвердил, — мрачно посмотрел на него Росс, — или чтобы согласился на шантаж?
— Ох, прошу вас. Мы друзья и работаем вместе, разве не так? Взаимная польза. Не хотел вас оскорбить. Но мы не можем обойтись друг без друга — по крайней мере, пока. Я предложил это, решив, что вы не станете возражать. Готов сделать небольшую доплату за беспокойство, небольшую, разумеется: моя прибыль незначительна, так что просто в качестве жеста доброй воли. Скажем, двадцать пять гиней.
— За каждую выгрузку?
— Что ж, хорошо.
Росс задумчиво похлопывал перчатками. Борьба с надвигающимся банкротством изменила его взгляды на деньги, но все же не до такой степени. Росс снова собирался отказаться, но мистер Тренкром добавил:
— Не принимайте решение сейчас, сэр. Подумайте немного. Если вы поразмыслите и примете решение, дайте мне знать, а я тем временем поищу вашего приятеля Дэниэла.
— Благодарю. Вы продвинулись вперед в расследовании того, откуда произошла утечка о ваших операциях?
— Ничего существенного. До сих пор в этом году нам удавалось избегать серьезных неприятностей, но меня все это не радует, как вы понимаете. Когда это началось, я подумал, что это кто-то не из наших. Как вы понимаете, тяжело не допустить утечки, когда ввозишь контрабанду и используешь около сорока человек или даже больше. Деревня знает. Вся округа. Но в сентябре прошлого года, как вы помните, мы начали выгружать товар в бухте Странд. Весьма необычное место для выгрузки — обычно сильная зыбь. Я сообщил нашим курьерам, куда идти, только за шесть часов до начала выгрузки. Мы успели выгрузить на берег не более дюжины бочонков, как выскочили из засады Веркоу и его люди. Шестерых наших лучших людей арестовали. Остальные спаслись только потому, что у Веркоу маловато людей. Такого не должно повториться. Не должно, капитан Полдарк. И «Все как один» в серьезной опасности.
— Только Веркоу знает, кто за всем этим стоит, — мрачно заявил Росс, — а он не скажет.
Мистер Тренкром снова закашлялся.
— Может быть, даже Веркоу не знает. Иногда мне даже так кажется. Может, кто-то подбрасывает ему записки под дверь. Для информатора это очень опасная игра. У меня дурные предчувствия.
Как раз когда мистер Тренкром произносил эти слова, информатор находился в коттедже Хоблина в Соле.
Глава пятая
У Дуайта выдалась оживленная неделя. Помимо прогулки с Кэролайн он столкнулся с целой россыпью внезапных заболеваний, и возвращался из Сола, от последнего пациента с желтушной лихорадкой, когда внезапно решил заглянуть в коттедж Хоблина.
Наступил уже поздний вечер, и Дуайт обнаружил дома всё семейство Хоблинов, а с ними и Чарли Кемпторна, который сидел в уголке рядом с Розиной, и несмотря на угрюмые взгляды Джаки, её отца, придвигался к ней все ближе. Не то чтобы Джака был настроен против Чарли, не считая разве что его возраста, скорее, дело заключалось в том, что Джака в числе прочего не одобрял ухаживания как таковые. Не мог он и возмутиться, что подобное происходит у него под носом, потому что сам же не разрешил Чарли прогуляться с Розиной.