Мужчин разняли, но один все же успел ранить другого.
— Пойди и пусть кто-нибудь осмотрит порез у тебя над глазом.
— И потерять место в очереди? Нет! Я прождал вчера и позавчера! Не уйду. Этот человек получил выкуп за свою сестру, а теперь не отдает ее мне в жены!
— Тебе нужна жена? Возьми мою!
Одни смеялись, а кто-то терял остатки терпения.
— Может, все остальные могут стоять тут и шутить, но у меня дело серьезное. Я не могу простоять здесь до следующего полнолуния и ждать, пока Моисей отрубит руку этому человеку, — он вор, украл мою овцу, чтобы попировать с друзьями!
— Я нашел эту шелудивую овцу в сушняке! Это моя овца!
— Твой сын увел ее из моего стада!
— Ты что, называешь меня лжецом?
— Лжец и вор!
Родственники Аарона помогли разнять и этих спорщиков. Рассердившись, Аарон громко сказал всей очереди:
— Всем будет проще, если вы постараетесь ладить друг с другом, — он взялся за посох. Порой они были как овцы, и Моисей был их пастухом. А временами казались волками, готовыми разорвать друг друга на куски. — Если кто-то еще устроит здесь беспорядок, будет отправлен в свой шатер и завтра встанет в конец очереди!
Стало тихо, но тишина была напряженной.
Иофор покачал головой.
— Так не пойдет. Ожидание изматывает людей.
Несмотря на все приятные воспоминания от вчерашнего вечера, Аарону не нравилось, что мадианитянин считает себя вправе критиковать их.
— Может, так и не пойдет, но так должно быть. Только Моисей слышит Бога.
— Уже скоро вечер, а здесь больше народу, чем было с утра.
Аарон не видел причины утверждать то, что и так очевидно.
— Ты гость. Тебя это не должно беспокоить, — заметил он.
— Моисей мой зять. Я хочу, чтобы он увидел еще и своих внуков, — Иофор вошел в шатер. — Моисей, почему ты пытаешься все сделать сам? Чтобы получить твой совет, люди простояли здесь целый день.
Аарону хотелось зацепить Иофора своим пастушьим посохом и вывести из шатра. Что этот необрезанный язычник возомнил о себе? Почему это он задает вопросы Божьему избраннику?
Но Моисей ответил с почтением:
— Люди приходят ко мне в поисках Божьего руководства. Когда возникают споры, я их разрешаю. Я объявляю народу решения Бога, объясняю Его уставы и законы.
— Так не пойдет, сын мой! Ты просто измучаешь себя, да и народ тоже. Это дело — слишком тяжелая ноша для тебя, тебе не нужно нести ее одному. А теперь позволь дать тебе совет, и да будет с тобой Господь.
Моисей встал и попросил присутствующих удалиться. Аарон не стал выслушивать возражения и поторопил всех посетителей покинуть шатер, заверяя, что они не потеряют своих мест в очереди. Их выслушают первыми, когда вождь снова начнет разбирать тяжбы. Он скомандовал родне, чтобы те отправили по шатрам остальной народ, и старался не обращать внимания на гул недовольства. Потом вернулся внутрь, опустил полог и сел рядом с братом и его тестем.
— Тебе нужно быть посредником между народом и Богом и предоставлять Господу их дела, — Иофор протянул к Моисею руки, будто умоляя. — Ты должен объявлять им решения Бога, учить их Божьим уставам и законам и указывать им, как жить. Но найди несколько способных честных мужчин, боящихся Бога и ненавидящих взятки. Назначь их судьями: тысяченачальниками, стоначальниками, пятидесятиначальниками и десятиначальниками. Эти люди будут служить народу, разбираясь с обычными делами. Все, что будет особенно важно или слишком трудно для них, пусть передают тебе. Но с небольшими делами они могут разбираться и сами. Они помогут тебе нести эту ношу, и тебе будет легче. Если ты примешь мой совет и если Бог повелит тебе так поступить, ты благополучно разрешишь все дела, а эти люди с миром пойдут по своим шатрам.
Аарон видел, как внимательно слушал Моисей своего тестя, взвешивая его слова. Всегда ли брат был таким или его изменили обстоятельства? Совет мадианитянина казался разумным, но одобрит ли этот план Господь?
Аарон и до появления Иофора замечал, как углубились морщинки на лице Моисея и как поседели его волосы. К тому же брат похудел — не от недостатка пищи, но от того, что ему не хватало времени на еду. Моисей не любил оставлять важные дела на завтра. Но проблем становилось все больше, и он не успевал разрешать их до захода солнца. Аарон был готов занять место судьи — если только Господь скажет Моисею об этом. Но в любом случае надо было что-то менять. Из-за жары и пыли люди теряли терпение и прямо в очереди начинали выяснять отношения. Глядя на них, Аарон боялся, как бы они своей склочностью не прогневили Господа.
Следующие несколько дней Аарон, Моисей и старейшины обсуждали, кто лучше подходит на место судей. Было выбрано семьдесят способных и верных мужчин, тех, которым можно было доверять и кто посвятил себя выполнению Божьих заповедей и уставов. Благодаря совету Иофора, Моисей, как, впрочем и Аарон, получили небольшую передышку.
И все же Аарон был рад, когда мадианитянин оставил их стан, забрав с собой своих слуг. Иофор был мадиамским священником и признавал Господа величайшим из всех богов. Но, получив от Моисея приглашение остаться, Иофор все же решил идти своим путем. Он отказался быть частью Израиля, а значит, отказался и от Господа Бота. Несмотря на любовь и уважение, установившиеся между ним и Моисеем, их народы шли разными путями.
Иногда Аарон замечал, что ему не хватает той простоты жизни, которая была в рабстве. Все, что ему тогда было нужно, — это выполнить свою дневную норму кирпичей и не привлекать внимания надзирателей. А теперь у него были эти многотысячные толпы людей, которые следят за каждым его шагом, требуют внимания. Достаточно ли дня, чтобы сделать все необходимое сегодня? Нет! И как можно освободиться от такого вида рабства?
Изнуренный заботами дня, Аарон без сна лежал на своем тюфяке и не мог избавиться от этой предательской, злой мысли: «О такой ли свободе я мечтал? Разве о такой жизни?» Да, больше не нужно работать в глиняных ямах. Не нужно бояться хлыста надзирателей. Но радость и ликование, испытанные Аароном, когда смерть прошла мимо, куда-то исчезли. Он пришел в пустыню счастливый и переполненный надеждами, не сомневаясь в обещанном Богом будущем. Но теперь он устал от постоянных жалоб, недовольства и споров людей. Сегодня они славят Господа, а на другой день плачут, жалуются и всем недовольны.
Но у него нет никакого права осуждать людей — ведь из их уст он слышит свои же слова, эхом доносящиеся из прошлого, когда он брел по этой земле в поисках брата. Он тогда тоже жаловался!
У Аарона обязательно будет отдых, когда Господь приведет народ в Землю обетованную. Вот тогда он сядет в тени деревьев, будет потягивать вино из собственных виноградников. У него будет время разговаривать с сыновьями и внуками. А в дневную жару он будет спокойно спать.
Облако было его утешением. Он смотрел на него днем и знал, что Бог рядом. Господь защищал их от палящего зноя. Ночью огненный столп освещал темноту. Но когда Аарон был в своем шатре, лежа с закрытыми глазами, и думал о том, как мало он может, — его вера таяла.
На третий месяц после исхода из Египта облако опустилось на гору Синай, и люди разбили здесь свои шатры — у подножия той самой горы, где Аарон нашел своего брата и где Господь впервые заговорил с Моисеем из горящего куста. Люди пришли туда, где их вождь получил призыв от Бога. Святая земля!
Пока израильтяне отдыхали, Аарон и Моисей пошли к подножию горы.
— Присмотри за ними, Аарон, — сказал Моисей. Дальше он отправился один.
Аарон медлил, не желая возвращаться. Он смотрел, как Моисей поднимается по склону. Чем больше становилось между ними расстояние, тем беспомощнее чувствовал себя Аарон. Моисей слышал голос Господа чаще и отчетливее, чем кто-либо. Моисей говорил Аарону, что сказать и что сделать.
Если бы только все люди слышали этот Голос. И слушались его.
«Как и я должен слушаться». Аарон вонзил посох в каменистую землю.
— Возвращайся скорее, брат мой. Господь, он нужен нам. Он нужен мне.
Аарон пошел обратно в лагерь ждать Моисея.
Глава четвертая
— Аарон, на этот раз ты должен пойти со мной, — Аарона обрадовали эти слова, он хотел… — Когда я поднимусь наверх и предстану перед Господом, ты будешь стоять внизу и следить, чтобы народ не подходил близко к горе. Смотри за ними, чтобы они не пытались взойти на гору, иначе Господь поразит их.
Люди. Моисей всегда беспокоился о людях. Но ведь так и должно быть.
Брат уже дважды поднимался на гору. Аарону очень хотелось пойти с ним и самому увидеть Господа. Но он боялся попросить его об этом.
Вскоре они собрали народ, чтобы дать им повеления.
— Выстирайте свою одежду и приготовьтесь к важному событию, которое будет через два дня. На третий день от сегодняшнего Господь сойдет на гору Синай. Вы не должны приближаться к горе, пока не прозвучит долгий звук шофара. Непослушание грозит вам смертью.
Мариам подошла к Аарону со слезами на глазах.
— Ох, Аарон, сколько поколений ждали этого дня! Только подумай… — плача, она прижалась к нему.
Его сыновья, их жены и дети выстирали свои одежды. Аарон был так взволнован, что едва мог есть и спать. Он мечтал снова услышать Голос, услышать Господа, быть в Его присутствии, как когда-то раньше. Он пытался объяснить своим близким, что значит слышать голос Господа. Но не мог описать это понятными для них словами — ведь никто из них этого не слышал. Он чувствовал слова Бога внутри.
Один только Моисей понимал это, Моисей, который, конечно же, знал Бога лучше, чем Аарон мог себе представить. Он видел это по лицу брата каждый раз, когда тот возвращался с горы Божьей; каждый раз он видел что-то новое в его глазах. Находясь на горе с Богом, Моисей будто жил вне времени — в вечности.
Теперь весь Израиль осознает то, что не в силах объяснить ни один человек. Весь Израиль услышит Господа!
Проснувшись еще до рассвета, Аарон вышел из шатра и сел у входа, наблюдая и ожидая. Неужели кто-то может спать в такое утро? Но вокруг почти никого не было. Моисей вышел из своего шатра и направился к Аарону. Тот поднялся и обнял брата.
— Ты дрожишь, — сказал Моисей.
— Ты — друг Бога, Моисей. А я только говорю за тебя.
— Ты тоже был призван освободить Израиль, брат мой, — они вышли на открытое пространство.
Вдруг сверкнула молния, за ней прогремели низкие, тяжелые раскаты грома. Напуганные люди робко выглядывали из шатров. Аарон стал созывать их:
— Выходите! Уже пора!
Вышли Мариам, его сыновья, их жены и дети. Они были в чистой одежде, умытые и готовые к встрече с Богом. Улыбнувшись, Аарон пошел за Моисеем и кивнул людям, чтобы они следовали за ними.
На вершине горы дым повалил, словно из гигантской печи. Гора сотрясалась, земля под ногами вздрагивала. Воздух становился все плотнее. Сердце Аарона забилось сильнее. Он почувствовал, как кровь быстрее стала течь по жилам, а по коже побежали мурашки. В небесах, над вершиной горы, словно водоворот огромных темно-серых волн, клубилось облако. Яркий зигзаг прорезал небеса, вторящий ему оглушительный рокот отозвался внутри Аарона. Еще одна молния пронзила небосвод, потом еще, за ними следовали пугающие громовые раскаты. Из облака раздался звук бараньего рога — шофара: звук был долгий, громкий, хорошо знакомый и все же необычный. Аарону хотелось заткнуть уши и куда-нибудь спрятаться от этого звука, но он стоял неподвижно и молился. «Смилуйся надо мной. Смилуйся надо мной». Казалось, из шофара вырывались все ветры земли, так как Сам Творец всего сущего дул в него.
Моисей пошел к горе. Аарон держался рядом. Несмотря на страх, его влекло вперед. Он не мог отвести взгляда от поднимающегося дыма, языков пламени и яркого сияния в сером клубящемся облаке. Господь грядет! Аарон смотрел, как из облака спускаются языки красного, оранжевого и золотого мерцающего света. «Господь есть огонь, все поглощающий!» — думал он. Земля тряслась под ногами. На вершине горы горел огонь и вздымался дым, но пепла в воздухе не было.
Громогласный гул шофара не прекращался, и сердце Аарона начало болеть. Подойдя к границе, положенной Богом, он остановился, глядя, как Моисей один поднимается на вершину горы, чтобы лицом к лицу встретиться с Господом. Едва дыша, Аарон стоял неподвижно, широко раскинув руки в стороны, чтобы показать людям: дальше заходить нельзя. Гора была святой землей. Оглянувшись, он увидел Иисуса Навина, Мариам, Елеазара, маленького Финееса. Его близкие и весь народ стояли, устремив взгляды к небесам, с благоговением на лицах.
Потом Аарон снова услышал Господа.
— Я ГОСПОДЬ, СПАСШИЙ ВАС ИЗ РАБСТВА ЕГИПЕТСКОГО.
Слова Божьи ворвались в сердце Аарона и прошли сквозь него.
— НЕ ПОКЛОНЯЙСЯ ДРУГИМ БОГАМ КРОМЕ МЕНЯ. НЕ ДЕЛАЙ СЕБЕ КУМИРА И НИКАКОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ НИ ПТИЦ, НИ ЗВЕРЕЙ, НИ РЫБ… НЕ ПРОИЗНОСИ ИМЕНИ ГОСПОДА, БОГА ТВОЕГО НАПРАСНО… ПОМНИ ДЕНЬ СУББОТНИЙ, ЧТОБЫ СВЯТИТЬ ЕГО… ПОЧИТАЙ ОТЦА ТВОЕГО И МАТЬ, ЧТОБЫ ПРОДЛИЛИСЬ ДНИ ТВОИ НА ЗЕМЛЕ, КОТОРУЮ ГОСПОДЬ, БОГ ТВОЙ, ДАЕТ ТЕБЕ… НЕ УБИВАЙ… НЕ ПРЕЛЮБОДЕЙСТВУЙ… НЕ КРАДИ… НЕ ПРОИЗНОСИ ЛОЖНОГО СВИДЕТЕЛЬСТВА НА БЛИЖНЕГО ТВОЕГО… НЕ ЖЕЛАЙ ДОМА БЛИЖНЕГО ТВОЕГО. НЕ ЖЕЛАЙ ЖЕНЫ БЛИЖНЕГО ТВОЕГО, НИ РАБА ЕГО, НИ РАБЫНИ ЕГО, НИ ВОЛА ЕГО, НИ ОСЛА ЕГО, НИЧЕГО, ЧТО У БЛИЖНЕГО ТВОЕГО.
Голос был сильный и громкий, он поднимался из глубины сердца и выплескивался наружу необъяснимой радостью. Сердце Аарона пело, хотя страх Господень переполнял его. Кровь быстро струилась внутри, как очищающий поток, смывая все прежнее под напором новых чувств. Он ощущал, как старая жизнь угасает, и вместо нее начинает течь новая, истинная жизнь. Слово Господа было внутри него, переполняло его, отпечатываясь в сознании, обжигая сердце, срываясь с языка. Настоящий восторг охватил Аарона, когда он ощутил Присутствие, голос внутри, слышимый без слов. «Аминь! И снова аминь! Да будет так! Да будет так! — Ему хотелось оставаться в этих словах и Присутствии. — Царствуй во мне, Господи. Царствуй! Царствуй!»
Но люди вокруг испуганно кричали:
— Моисей! Моисей!
Аарону не хотелось расставаться с пережитыми чувствами. Ему хотелось крикнуть им в ответ: «Не отказывайтесь от предложенного дара!».
«Примите дар. Примите Его. Не разрывайте отношения с Богом, для которых мы были рождены», — умолял он про себя. Но было уже слишком поздно.
Моисей вернулся.
— Не бойтесь, Бог явил Себя таким образом, чтобы показать вам Свое могущество! С этой минуты пусть страх Господень будет на вас, чтобы вы не грешили!
Но люди убегали.
— Вернитесь! — звал Аарон, но, в ужасе убежав, они теперь стояли вдалеке. Даже его сыновья и внуки. Слезы разочарования жгли глаза. Что ему остается делать — только идти за ними.
— Моисей, ты пересказывай нам, что говорит Бог, а мы будем слушать! — кричали старейшины. — Но пусть Бог не говорит с нами. Если Он заговорит с нами, мы погибнем!
— Подойдите и слушайте сами, что говорит Господь!
Они ежились и дрожали от голоса, звука шофара и ветра. Они опускали головы, стараясь не смотреть на дым и огонь.
Наконец, гром утих и ветер прекратился. Звук шофара больше не раздавался с вершины горы. На земле воцарился покой.
Аарон страдал от этого молчания. Это прошло, возможность была упущена навсегда. Неужели народ так и не понял, что им было предложено и от чего они отказались? Горе и разочарование встали комом в горле и повисли тяжестью на сердце.
«Услышу ли я когда-нибудь снова этот голос?» Мариам что-то сказала ему, потом его сыновьям. Аарон не мог говорить от сдавившей его печали, не мог сдвинуться с места. Он все еще стоял и смотрел на сияние славы Господней на горе Синай. Он чувствовал огонь, горевший внутри него; он понимал, что значит быть как Моисей. Слышать Господа каждый день, иметь личные отношения с Ним, Создателем всего. Если бы все слышали Господа, то тяжелая ноша ответственности за этот многочисленный народ упала бы с его и Моисея плеч. Каждый бы слышал голос Бога. Каждый знал бы Его Слово. Каждый понимал бы Его пути и делал выбор — следовать за Ним или нет.