Я ничего не ела на ужин, если не считать половины ананаса, которым я перекусила перед выходом. Хозяин уже был в своей комнате, откуда доносилась восточная музыка. Он медленно ходил и зажигал ароматические палочки, установленные по всей комнате. Они источали дурманящий аромат, от них шел легкой дымок. Этот аромат я помнила по прежним посещениям хозяина, он иногда зажигал такие ароматические палочки, но запах не был таким дурманящим. Сейчас он зажигал эти палочки сам, и я поняла, что раньше другие делали это до прихода нас, девушек, в комнату.
Он спросил меня, как я провожу время, что делаю в свободное время, сколько времени трачу на физические тренировки и на уход за телом. Все время сюда доносилась музыка, и вместе с благовониями и приглушенным светом она создавала атмосферу, пробуждающую чувственность и сексуальность. Я знаю, что это принято, когда мужчина хочет соблазнить женщину или когда готовится к приятному вечеру или ночи вдвоем, но это посещение хозяина я не забуду никогда. Мы занимались любовью до поздней ночи. Признаюсь, я проявляла инициативу, он наслаждался, как никогда раньше, а я еще раз вспомнила, что получаю удовольствие, когда нахожусь в роли современной рабыни.
Мы проснулись поздно. На самом деле меня разбудили его ласки – он ласкал мои бедра и ягодицы. Тогда он взял меня в этом положении, после чего мы вместе пошли в его ванную комнату, которую я увидела впервые. Она была больше двухкомнатной квартиры, с огромной ванной посередине и стеклянной стеной с одной стороны. Мы расстались около десяти часов утра.
Обед я проспала, а во второй половине дня не ходила к бассейну. Я читала, опять немного спала и лежала в ванне. Из четырех радиопрограмм я выбрала ту, что передавала инструментальную расслабляющую музыку. Примерно в полночь я вышла на балкон. На улице было все еще жарко. Легкий бриз доносил запах моря. Небо было усыпано звездами. Снизу доносились звуки большого города, огни которого разбавляли темноту ночи.
Я стояла, облокотившись на перила балкона, почти час. Два раза под балконом прошли двое охранников. Они видели меня на балконе, но никак не прореагировали. У нас не было запрета выходить ночью на балкон, но нам советовали избегать этого. Я вернулась в комнату, еще немного почитала, а потом погасила свет и легла, хотя спать мне не хотелось.
Кажется, не прошло и десяти минут, как мне показалось, что я слышу детский плач. В первый момент я не поверила своим ушам, даже подумала, что мне это снится, но я была в абсолютном сознании и совершенно бодра. Я напряженно вслушивалась в тишину ночи, и спустя несколько мгновений опять послышался плач ребенка – маленького ребенка, младенца. Признаюсь, я испугалась. Я никогда не видела во дворце детей, пожилых женщин, родственников и других людей, которые могли бы как-то объяснить присутствие в гареме ребенка. Я спала всегда голой, поэтому поднялась, набросила какое-то легкое платьице, первое попавшееся мне в шкафу.
Тихим шагом я подошла к балкону, потому что плач раздавался снаружи. Сначала я прислушивалась, и когда стало очевидно, что плач доносится со стороны левого крыла дворца, я вышла на балкон. Не горело ни одно окно, включая ту часть дворца, откуда, скорее всего, как мне казалось, доносился плач. Через пару минут я услышала шаги. Кто-то быстро шел в ночном полумраке. Наконец я увидела человека в белом, приближавшегося к балкону. Он махал рукой, обращаясь ко мне. Потом подошел к балкону и сказал несколько слов по-арабски, которых я, естественно, не поняла, но было очевидно: он требовал, чтобы я вернулась в комнату.
Я ушла с балкона, но не включила свет внутри. Плач ребенка повторялся еще, но уже реже. Через каких-то полчаса все стихло. Меня охватил страх. Я не могла объяснить, что происходит. Все это выглядело очень загадочно, нереально, по крайней мере, необычно. Я заснула только на рассвете. Я так никогда и не узнала, что происходило той ночью во дворце. Плач ребенка остался загадкой.
Я пыталась узнать что-то от девушек у бассейна, но безуспешно. Кто-то слышал то же, что и я, но никто не выходил на балкон. Я видела, что об этом никто не хочет говорить, поэтому тоже перестала поднимать эту тему. Я до сих пор понятия не имею, что бы это могло значить. Никогда ничего подобного не повторялось в течение всего времени, пока я была в гареме. Естественно, мне и в голову не приходило спрашивать кого-нибудь из стражи.
Это был очередной стандартный день во дворце. После завтрака я немного полежала в ванне, читая какой-то дешевый романчик, потом пошла на обед и сразу из сада, где мы обедали, направилась к бассейну. Там было всего пять-шесть девушек, в основном те, кто решил сегодня пропустить обед. На нем не было и Даниэлы, которая пришла чуть позже и сообщила, что была в спортзале и очень вспотела. «Я сбросила не меньше полкило», – сказала она, гордо показывая рукой на свое удивительное тело.
Неожиданно у бассейна появился охранник. По его поведению было понятно, что что-то не в порядке. В последние месяцы все охранники оставались на территории парка, метрах в тридцати от ограды бассейна, и наблюдали за нами оттуда. Кто-то из них играл в шахматы, кто-то просматривал газету, но двое-трое всегда следили за тем, что происходит у бассейна.
И вот этот охранник, который подошел к бассейну, сначала почти бегом обошел бассейн и заглянул за небольшую стенку, отделяющую павильон для переодевания от самого бассейна. Он вошел в домик для переодевания, быстро вышел оттуда и бегом удалился через парк. На месте, где сидели охранники, не было никого, а потом двое из них появились у бассейна. У них был взволнованный вид. Мы поняли, что-то происходит, случилось ЧП, но делали вид, будто нам нет до этого дела.
Я вспомнила о том убийстве во дворце, свидетелем которого была, и подумала, что, может, опять что-то подобное произошло. Может, кто-то пытался проникнуть во дворец, может, кого-то убили или поймали? Я предположила, что полиция смогла, по бог знает чьему указанию, выяснить, что происходит за стенами роскошного здания, но сразу же отказалась от этого варианта, понимая, что с помощью денег, какими обладает хозяин, можно обеспечить себе все что угодно и как минимум – неприкосновенность частной территории.
Эти двое остались у бассейна, связываясь по мобильным телефонам с каким-то своим главным офисом. Интересно, что, кроме нас, тех, кто был у бассейна в момент начала тревоги, когда подошел первый охранник, никто из девушек больше не пришел. Очевидно, их задержали в номерах. Что-то происходило.
За час или два до ужина к бассейну пришел один охранник, который дал нам знак, чтобы мы подошли к краю бассейна, где он стоял. На плохом английском языке он сказал, чтобы мы вернулись, естественно в сопровождении охраны, к себе в номера. Я шла впереди охранника, внезапно возникшего как из-под земли. Он молчал, как и я, но помню, что по пути мы остановились в парке, как будто он что-то услышал. Один из охранников, стоящих у дверей при входе в большой холл, сказал мне, чтобы я пришла туда после ужина. «Сразу после ужина», – повторил он. Я с нетерпением ждала, что же будет.
После ужина я пошла к холлу и застала там большинство девушек. Я видела, что они все в нетерпении и взволнованны. Мы не знали, что происходит, и я начала раздумывать, сев рядом с Даниэлой и оборачиваясь вокруг. Что случилось? Всегда в последние месяцы, собственно, с появления Даниэлы, полька сидела со мной и Даниэлой и у бассейна, и на обедах или ужинах. Мы даже умудрялись разговаривать на какой-то смеси славянских языков. В этот раз польки не было.
Мы ждали не больше десяти минут, когда в холле появился тот самый австриец в сопровождении Хафеза. Они стояли перед нами, смотрели на девушек, то на одну, то на другую, и наконец австриец начал:
– Девушки, ваша приятельница из Польши сегодня пропала. Нам пока непонятно, как это произошло, но ее нет во дворце. Мы обыскали каждый закоулок, каждый метр парка, весь участок, но ее нет. Вероятнее всего, она сбежала. Некоторые из вас пытались сбежать, но вам это не удалось. Ей, кажется, удалось. Но мы ее найдем. У нее нет ни документов, ни паспорта, она не может путешествовать, мы найдем ее – это дело времени. За такие глупости, как некоторые из вас знают по собственному опыту, полагается наказание. И она будет наказана, мы позвали вас, чтобы предостеречь от всяческих авантюр, – закончил австриец свою речь.
А Хафез просто стоял рядом и бросал на нас ледяные взгляды, даже не поводя бровью. Исчезновение польки произвело во дворце настоящую сенсацию. Мне и сейчас непонятно, почему поднялась такая паника. Действительно ли все дело было в бегстве польки или за всем этим случаем скрывалось что-то еще. Поиски были возобновлены на следующий день.
После полудня я отдыхала, когда послышался звонок в дверь. В комнату вошли трое охранников, двоих я знала по входу в холл, а один был новый и производил впечатление руководящего поисками. Остальные слушали его указания и исполняли их. Моего охранника не было в этой группе. Сначала они коротко переговорили со мной, интересуясь, общалась ли я с полькой и если да, то как близко, о чем мы разговаривали, жаловалась ли она на обращение с ней в гареме, упоминала ли бегство или идеи побега… Я ответила то, что знала, а знала я мало. Действительно, мы дружили, особенно после приезда Даниэлы в гарем, но никогда она не говорила о бегстве.
После разговора они детально обыскали каждый уголок моей комнаты. Я знала, что ничего незаконного, кроме транзистора, они не могут найти. Батарейки у него давно сели, но само его наличие являлось нарушением и каралось. Поэтому я держала его за вентиляцией в ванной, в маленьком углублении вентиляционного отверстия, достаточно вместительном для транзистора «Сони».
Я пошла на ужин вместе с Даниэлой, заказала три вида рыбы. Потом мы выпили по бокалу вина и расстались. Я помню, что мы разговаривали о Далмации, Супетре и Боле на острове Брач, о каких-то моих коротких любовных увлечениях в Белграде…
Мы только начали эту тему и договорились продолжить завтра у бассейна.
Возвращаясь в номер, я ощутила порыв ветра, необычно сильный для этих краев. Он понравился мне, напомнил Белград с его вечной кошавой – северо-восточным ветром с Дуная. Вообще-то мой город был у меня в мыслях постоянно, но переживания, связанные с ним, усиливались именно в такие минуты, подстегивались каким-то событием. Тогда это был ветер. У меня в голове проносились образы пустых белградских улиц, когда по ним гуляет кошава, образы моего города, занесенного снегом. А тот дунайский ветер швыряет снег на улицах, наносит сугробы. Конечно, глаза мои наполнились слезами, как всегда в таких случаях.
В номере я продолжила плакать. Может, потому что я долго этого не делала. Меня понесло, и я не могла остановиться. Я плакала долго. Слезы катились одна за другой, я молча смотрела на пол и время от времени вытирала глаза. В такие минуты мне весь свет был не мил – моя жизнь до того, как я попала в гарем, сам гарем, вся роскошь, унижение. Меня душила неизвестность, невозможность планировать свою жизнь, следующие годы, завтрашний день…
Через какое-то время я пошла в ванную, чтобы умыться. Потом взяла какую-то книгу, чтобы немного почитать перед сном, но из парка доносился странный звук. На самом деле мне только показалось, что он идет из парка. Через несколько минут я поняла, что это звук вертолета, который все больше усиливался. Я выключила свет в комнате и подошла к двери балкона. Я была права: слева от окна, метрах в двадцати над верхушками деревьев, завис вертолет, к которому снизу был прикреплен очень сильный прожектор. Этот пучок света менял свое направление, круг света перемещался по парку и по строениям дворца. Два раза была освещена та часть дворца, где жила я, и если бы я вовремя не отошла в сторону, меня бы заметили. Не думаю, что меня за это наказали бы, но мне не нужны были лишние расспросы: зачем ты выглядывала, что именно тебя интересовало, что ты делала на балконе? Ну да, мне и правда очень интересно узнать, что происходит.
Вертолет завис на месте на несколько минут, а потом переместился. По моему предположению, сейчас он завис где-то над бассейном, опять освещая прожектором другие части парка и дворца. Было понятно, что все это связано с пропажей польки, но сейчас мне показалось, что здесь дело не только в ее бегстве. Ну не могла я поверить, что развернули такую кампанию по отлову одной беглянки. Я никогда так и не узнала финала этой темной истории с полькой. Предполагаю, что она правда сбежала из гарема, но не думаю, что смогла выбраться из ОАЭ. Я не знаю, есть ли посольство Польши в Дубае; если да, тогда все могло быть по-другому: моя приятельница тогда могла бы пробраться по городу и Подойти к ограде посольства. Дай то Бог, как говорится, что все завершилось именно так. Усиленный контроль и наблюдение длились во дворце еще десять дней, а потом все вернулось на круги своя в этом отделенном от всего мира уголке. Я продолжала общаться с Даниэлой. Мы вместе купались, ходили на обед и ужин, обменивались книгами.
Помню, я просила своего охранника принести ей собрание сочинений Иво Андрича, но на следующий день мне сказали, что нет возможности найти собрание сочинений Андрича на английском. Мне предложили взамен выбрать что-нибудь другое. Даниэла изобразила разочарование, даже повысила тон, когда разговаривала с охранником об этом, выкрикнула, что пожалуется Хафезу. Охранник пожимал плечами, отвечая, что это вне его компетенции.
Когда охранник ушел, Даниэла повернулась ко мне и сказала:
– Честно тебе скажу, это я блефовала. Никогда не читала Андрича больше, чем положено по школьной программе, но я знала, эти ублюдки его не достанут. А… фигня все это, – добавила спличанка.
После ужина я пошла спать. На следующий день, проснувшись немного раньше обычного, я попросила охранника вывести меня из комнаты до завтрака. Я пропустила обед, осталась у бассейна, а когда собиралась возвращаться в номер и потом идти на ужин, ко мне подошел охранник и сказал, что меня в холле дворца ждет Хафез. Пока я шла в холл, думала о том, что я сделала в последние несколько дней – не нарушила ли каких-нибудь правил, не сказала ли чего-нибудь лишнего, а может, Даниэла следила за мной все это время?.. С такими мыслями я вошла в холл.
Хафез пригласил меня садиться и вежливо спросил, как я провела день, довольна ли я всем, и задал еще парочку дежурных вопросов. После моих кратких ответов Хафез спросил, собираюсь ли я на ужин, а когда я кивнула, задал мне вопрос, который меня удивил.
– Не хотите ли вы поужинать где-нибудь в городе, в каком-нибудь роскошном месте? – предложил он без предисловий.
Я молчала, мне было непонятно, что бы это значило. Конечно, я знала, что этот человек ничего не говорит просто так, но сейчас я не могла понять, о чем идет речь. Я пожала плечами, а он добавил, объясняя:
– Пожалуйста, вернитесь в номер и подготовьтесь к поездке в город. Надеюсь, вы будете прекрасно выглядеть и улыбаться. Господин пожелал, чтобы вы составили ему компанию за ужином.