Зеркало, или Снова Воланд - Малыгин Андрей Борисович

Андрей Малыгин

Зеркало, или Снова Воланд

От автора

Дорогие читатели!

Представляя на ваш строгий суд это детище, прежде всего должен пояснить, что роман «Зеркало» написан под впечатлением произведений Михаила Афанасьевича Булгакова, а так же личных наблюдений автора и посвящен светлой памяти великого русского писателя.

Каждый заядлый книголюб наверняка согласится, что, закрывая последнюю страницу занимательной книги, испытываешь чувство глубокого сожаления и досады от расставания с хорошим другом, помощником, а, возможно, единомышленником и учителем, с тем особым, неповторимым миром героев полюбившегося произведения. И надо прямо сказать, что подобное же в свое время испытал и автор представляемого труда, а время и игра воображения подтолкнули на создание нового творения, которое, не копируя известный роман Булгакова «Мастер и Маргарита», в некоторых сценах действия и фразах героев перекликается с уже знакомыми читателю событиями.

В книге с наряду уже известными читателю персонами повелителя царства теней и его верного слуги шаловливого кота Бегемота представлены и новые персонажи свиты князя тьмы, с которыми читателю еще предстоит познакомиться. Но еще немного, еще чуть-чуть терпения, дорогой читатель, и… стоит лишь перелистнуть эту самую страницу, и, уверяю тебя, как мои герои тут же оживут и заговорят своим неподражаемым, особым языком…

Совместно с художником Игорем Сакуровым, терпеливо и кропотливо воплощавшим задумки автора, мы попытались дополнить словесные образы персонажей романа рисованными. Насколько в дальнейшем они совпадут с вашими, судить не берусь, но скажу откровенно, что мы очень старались.

Итак, дорогой читатель, рискнувший приобрести это творение и отправиться в новый, неизведанный еще путь, разреши по давней традиции пожелать тебе ни пуха, ни пера. С ответом можешь не церемониться потому, как все в точности так и задумано. Но в любом случае большое спасибо за смелость, надежду и тягу к познаниям.

Как говорили древние: verba volant, scripta manent, что вполне справедливо и для сегодняшнего времени. А что означает это? Не беспокойтесь, вы все узнаете в конце этой таинственной истории.

С искренним уважением и благодарностью,

Андрей Малыгин

Часть первая

Глава ПЕРВАЯ

Странные посетители

Однажды поздним вечером в квартиру одного ответственного работника внезапно позвонили. Открыв послушную дверь, он увидел перед собой довольно странного вида незнакомого гражданина, одетого в просторный клетчатый пиджак какого-то старомодного покроя и широченные серые брюки, слезно скучавшие по утюгу. На вид ему было, пожалуй, не больше тридцати. Из-под небольшой черной кепки пришедшего, лихо сдвинутой набекрень, топорщились соломенного цвета длинные, слегка волнистые волосы.

Незнакомец проговорил, ударяя в словах на «О»:

— Прошу извинить, что в час поздний побеспокоил вас, но у меня сейчас маловато времени.

— Ничего, ничего, я вас слушаю, — машинально отозвался хозяин квартиры, с удивлением рассматривая пришельца. А про себя отметил: «Мда, пожалуй, довольно-таки странно звучит — маловато времени…»

Парень, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, с чувством неловкости достал из-за широкой спины какой-то плоский предмет, завернутый в красную ситцевую тряпку, и неожиданно предложил:

— Не желаете ли купить?

Ответственный работник еще больше удивился и, поправив очки, опять-таки машинально спросил:

— А что это такое?

— Так вот… взгляните, — охотно ответил детина, услужливо разворачивая яркую материю.

В ней оказалось обыкновенное зеркало прямоугольной формы, по-видимому, от почтенного возраста все покрытое пятнами и темной паутиной тонких извилистых трещинок. А в центре предмета на поверхности виднелась какая-то маленькая голубоватая звездочка.

— А зачем оно мне? — недоуменно хмыкнул хозяин квартиры, пожимая плечами.

— Пригодится, — окая, уверенно бухнул в ответ парнина и тут же расплылся в широкой улыбке, показывая белые ровные зубы.

— Черт знает что! — раздраженно нахмурился ответственный работник. — Приходите на ночь глядя, по всяким пустякам звоните в чужую квартиру, беспокоите людей и предлагаете какое-то старое зеркало. Неизвестно зачем… Как будто у нас других нет!

— Знамо дело, другие-то есть, а вот такое уж вряд ли отыщется… — шумно вздохнув, невозмутимо ответил незнакомец, выжидающе посматривая на хозяина квартиры.

— Вы меня извините, — металлическим голосом с оттенком досады отрезал ответственный работник, — но я сейчас очень занят, — и, быстро повернувшись, захлопнул за собой дверь.

Пройдя на кухню, он взглянул на часы — было двадцать минут двенадцатого — и, возмущенно фыркнув и покачав головой, взялся за авторучку.

На кухонном белом столе в беспорядке валялись как совсем чистые, так и уже исписанные мелким неровным почерком листы бумаги стандартного размера, несколько разных газет, брошюр и толстый в красной обложке блокнот для записей, открытый где-то посередине.

Снова положив на стол авторучку, хозяин квартиры потянулся рукой к холодильнику, на котором дремала открытая пачка сигарет «Прима», а рядом с ней с оторванным прямоугольником пачка «Беломор-канала». Немного помедлив, в раздумье достал папиросу, тихонько подул в нее и, привычно смяв пустую часть, закурил.

Было воскресенье. Ответственный работник заканчивал не менее ответственный доклад, с которым он должен выступить послезавтра на собрании одной из общественных организаций предприятия, где работал. Тема предстоящего выступления была исключительно важной. Она касалась тех многочисленных преобразований и перемен, которые проводились в последнее время во многих сферах жизни страны и самым непосредственным образом влияли на жизнь и работу его родного коллектива.

Насколько же серьезна была тема доклада, можно было судить уже по тому, что на десятке плотно исписанных листов довольно часто употреблялись такие соответствующие духу времени слова, как «гласность», «демократизация», «хозрасчет» и «перестройка». И, кстати говоря, последнее слово мелькало гораздо чаще других, ну а точнее, не меньше тринадцати раз…

Хозяин квартиры несколько раз затянулся дымом, рассеянно разглядывая белые с красными розами и еще какими-то голубыми цветами занавески окна. Затем, опустившись за стол, взял авторучку и принялся вчитываться в последнюю фразу, оставленную неоконченной и обрывавшуюся словами: «…носили принципиальный характер, способствовали принятию конкретных решений…». После слова «решений» стояла запятая. Хмуря лоб и напрягая память, он постарался припомнить, что же хотел написать дальше и как закончить предложение, но не смог… Перед глазами, как на экране телевизора, стояла загорелая скуластая физиономия странного посетителя. Его большие жилистые руки с толстыми крепкими пальцами то и дело разворачивали красную тряпку.

Ответственный работник попытался стряхнуть с себя наплывшие видения, снова поймал глазами последнюю фразу и… снова услышал в коридоре короткий и осторожный звонок.

Мысли все разом спутались в его голове, а внутри начала подниматься волна негодования. Это уже было явным нахальством, если не сказать больше.

Бросив окурок в пасть пепельницы-собаки, он решительным шагом направился в коридор, вновь ожидая увидеть клетчатого здоровяка, и, щелкнув замком, энергично распахнул дверь.

На лестничной площадке вместо парня в кепке оказался мужчина неопределенного возраста. Неопределенного, между тридцатью пятью и пятьюдесятью годами. В темно-синем в полоску костюме, тоже какого-то старомодного покроя, в круглых очечках с тонкой черной оправой и маленькими темными усиками на верхней губе. Его черные и прямые волосы разделял ровный, почти посередине головы, пробор, придававший всему облику человека вид натурального чиновника, только что сошедшего с экрана какого-то давнишнего фильма. В руке посетитель держал довольно потертый и порядком разбухший портфель.

— Здравствуйте, — смиренно и вежливо проговорил незнакомец.

— Здравствуйте, — машинально отвесил ответственный работник с интонациями менее решительными, чем бы ему хотелось. — Вы ко мне?..

— О да, конечно, ошибки быть не может, — с дежурной улыбкой проворно кивнул мужчина. — Прошу покорнейше извинить за столь позднее посещение, но…

— Чем обязан? — налегая на голос, хладнокровно стрельнул хозяин квартиры, пристально уставившись на «чиновника».

— Видите ли, — вкрадчивым голосом пространно отреагировал пришедший, — вопрос к вам, я бы сказал, несколько деликатного свойства…

— Прошу ближе к делу, — начиная все больше раздражаться, недовольно буркнул автор доклада, — а то у меня совершенно нет лишнего времени. Я еще должен закончить одну неотложную работу.

— Конечно, конечно, — любезно улыбнулся обладатель портфеля. — Поверьте, я вас надолго не задержу. — И, быстро расстегнув видавший виды портфель, вынул из него точно такое же зеркало, какое предлагал хозяину квартиры и парень с соломенными волосами. — Не хотите ли приобрести дельную вещь? — протягивая зеркало, ненавязчиво осведомился незнакомец.

Ответственный работник моментально окинул взглядом протянутый предмет, убеждаясь в схожести с прежним. Но зеркало было точь-в-точь, как и первое, с паутиной тонких трещинок и маленькой голубой звездочкой посередине. И глухим голосом, полным благородного негодования, грозящим внезапно перерасти в гнев, заявил:

— Вы что, дурака валяете, что ли?.. Сначала один приходит… ночью!.. И предлагает какое-то старье… Потом другой идет… извиняюсь, с тем же дерьмом… Да на черта она мне нужна, эта… прадедушкина стекляшка?! А?.. Послушайте, дорогой мой, может быть, вам просто не хватает на бутылку? Так теперь все равно уже поздно и нигде ничего не продают!..

К еще большему удивлению ответственного работника предлагавший зеркало тип ничуть не смутился от такой обличительной тирады и, поблескивая старомодными стеклышками очков, все так же елейно заключил:

— Прошу меня извинить, что не угодил нужной вещицей. А по поводу того, что нам не хватает… Не извольте беспокоиться. Всего хватает. Но сам не употребляю и другим не советую… — и, как-то странно усмехнувшись, сунул зеркало обратно в портфель, повернулся и начал спускаться вниз.

Очутившись снова на кухне, автор доклада в возбуждении средней степени прошелся четыре раза от холодильника до окна и обратно. Это расстояние измерялось ровно четырьмя шагами. Затем, остановился, снял очки, подышав на них, протер стеклышки кончиком полотенца и, подслеповато щурясь, бросил растерянный и неспокойный взгляд на свой недописанный доклад. Работа явно топталась на месте.

Взглянув на часы, он увидел, что большая стрелка уже успела с четверки убежать на шестерку, а это означало, что времени было половина двенадцатого.

Ответственный работник налил из пузатенького графина полстакана воды и, разом осушив, вытер губы тыльной стороной руки. Затем опять потянулся к холодильнику, снова нащупал папиросу и, дунув в нее и закурив, жадно глотнул густое облачко дыма. После этого нервное возбуждение как будто бы стало спадать, а мысли, сумбурно метавшиеся в голове, пришли в нормальное состояние.

Он вернулся к неоконченному тексту и вновь стал поедать глазами недописанную страницу, стараясь хоть как-то сосредоточиться. Но это было совершенно напрасно… Он попытался понять почему. И… понял. Все его человеческое существо напряженно вслушивалось в окружающую тишину, ожидая очередного звонка. Но в следующий же момент эта мысль показалась до крайности нелепой и дикой, а все происшедшее — ну просто нереальным. Какой-то сплошной фантазией! На мгновение он даже попробовал внушить себе, что совершенно ничего не произошло, и никаких посетителей не было. Но, как и любой человек, находящийся в здравом уме и трезвом рассудке, не смог так запросто взять, да и вычеркнуть из памяти вполне реальные факты.

Он метнул нервный взгляд на часы. Большой стрелке оставалось преодолеть лишь одно маленькое деление, чтобы очутиться на цифре восемь.

Ответственный работник медленно опустился на табурет, но тело не захотело принять надолго новую позу, и он снова встал.

Надо заметить, что если бы кто-то из близких знакомых, неплохо знавших этого человека, мог бы сейчас понаблюдать за ним со стороны, то, несомненно бы, понял в каком нервном и взвинченном состоянии тот сейчас пребывал. В мимике, взгляде и жестах хозяина квартиры читались удивление, некоторая доля растерянности и все возрастающее напряжение с примесью тайного любопытства.

Сделав глубокую затяжку и шумно выпустив дым, неожиданно для себя он вдруг длинно выругался вслух. Весь текст выражения мы, конечно, приводить не будем. В силу того, что оно совсем не вязалось с ответственным положением этого человека и уж тем более не соответствовало трезвым рассуждениям и критическим выводам его будущего выступления. Но средняя фраза звучала доподлинно так: «… к чертовой матери!..»

Он потянулся зачем-то за спичками, но… в тот же момент, словно от ожога, резко отдернул руку, потому что в коридоре вновь как-то хрипло откликнулся звонок.

В следующее мгновение ответственный работник как будто окаменел. Затем недобро улыбнулся, хмыкнул и нетвердой походкой проследовал в коридор.

— Это ж надо! Мать моя женщина, ну что же в самом деле такое творится?! Неужели, на ночь глядя, кого-то еще принесло?!

Открыв дверь, он еще больше удивился. В свете неяркой лампочки взорам его предстала какая-то сгорбленная старушка довольно затрапезного вида в темном клетчатом платке на голове и длинной в меленький горошек юбке, явно уже не первой свежести. Несмотря на еще довольно теплую погоду, на бабке была надета черная засаленная тужурка из какого-то короткого меха, в руках — грубо обработанная палка-посох и крупная холщовая сумка через плечо. На древнем лице с пергаментной кожей, испещренной глубокими морщинами, красовался здоровенный крючковатый нос с большущей бородавкой на конце, а под ним редкие и седые усы. Из-под густых и нависающих бровей на хозяина квартиры сверкнули довольно живые темные глаза. Как показалось, с хищно-насмешливым выражением.

Ответственный работник ощутил неприятный холодок, пробежавший у него снизу вверх по спине, и тут же услышал как бы со стороны совсем незнакомый отрешенный голос:

— Чего тебе, бабушка?

Бабка, пошамкав беззубым ртом и шумно вздохнув, хриплым голосом произнесла нараспев:

— Здравствуй… Здра-авствуй, касатик!

— Ну здравствуй, бабуля, — несколько смутился автор доклада и как-то вяло продолжал: — Я говорю… чего так поздно-то?.. Смотри, ведь уж полночь почти, а ты все не спишь… да и вот… другим не даешь!.. Чего тебе надо-то, бабушка? А?.. Денег, что ли?

Бабка вновь потопталась на месте и, стуча своей палкой, виновато произнесла:

— Э-э-э… так ты уж извини меня, мил человек, что вот так припозднилась… Но нет… Не подумай, денег-то мне не надобно, — и, чуть помедлив и пожевав увядшими губами, сипло добавила: — Дело у меня к тебе, сердешный, вот такое дело, касатик, — и, вынув из холщовой сумки, протянула страшными костлявыми руками уже знакомое ему старое зеркало.