— У меня зять в полиции служит, — перебив ее, стала жаловаться другая, — так их из-за этого маньяка постоянно в усилении держат. А тут еще дураки из оппозиции, всё им неймется, то митинги то пикеты, бездельники, ещё и вампиры какие-то объявилась. Наш-то уж про выходные и забыл. Придет весь без сил, пожрет, чуток поспит и опять на службу, дочка злая, дети отца не видят. Хоть бы поймали маньяка скорее, а бездельников всех пересажали, пусть в лагерях пашут.
— Господи?! в каком мире живем? — вздохнула первая.
— Зять дочке рассказывал, — понизив голос сказала вторая, — этот одну сволоту стреляет. Говорит пробы на них ставить негде, все схвачено, все куплено, чё хотят то и творят. По закону то до них никак не доберешься. А этот бьет их без промаха, а еще…
— Довели уж людей, — перебила ее собеседница, — у меня соседа, южане избили и ограбили, он в полицию с заявлением, через три дня приходит к нему домой участковый, морду «кирпичом» сделал и говорит: «Заберите заявление. Все равно никого не найдем, только вам и нам лишние проблемы» Сосед ни в какую, нет и всё. Так эти чё придумали? Каждый день его вызывают в отделение и в коридоре по пять — шесть часов держат «подождите гражданин, мы вас вызовем», потом на пять минут пригласят в кабинет для допроса, пару вопросов зададут, посмеются и снова повестку вручают. Он день ходил, два ходил, неделю ходил, а потом плюнул и забрал заяву.
— Их за плохие показатели доплат лишают, — мрачно проговорила вторая, — вот хоть зятя моего возьми, дочка в детском садике воспитателем работает и копейки получает, другую работу искала, так нет ничего, только на зарплату зятя и живут. Вот он и исхитряется как может чтобы лишнюю копейку в дом принести.
Женщины сидевшие за спиной снайпера замолчали, автобус остановился, водитель открыл двери, снайпер пошел на выход и перед тем как выйти услышал:
— А может это не маньяк вовсе? Может просто достали мужика? Вот он и взялся? Может по-другому уже просто нельзя управу на этих найти? И эти из оппозиции может они то как раз и хотят работать, да их дубинками по рукам бьют, а за что?
Вышедший из автобуса снайпер неспешно и не оглядываясь по сторонам шёл по избитому, выщербленному асфальту тротуара и опять вспомнил как:
— Я и сам понимаю, — невесело сказал Кольцов, — что мы ничего не изменим, ничего, разве что попугаем немного. Только руки поднять и сдаться… — у капитана задергался лицевой нерв, — мы сейчас вроде как солдаты в окружении, можно капитулировать, авось жизнь сохранят, а дальше в лагере для военнопленных гнить и дышать по приказу, авось война закончится и отпустят. А можно до последнего патрона отбиваться, а там себя гранатой, а с собой прихватить кого получится. Зато по другим нашим, эти, кого мы захватим на тот свет, уже стрелять не будут. А наши-то придут, обязательно придут. Народ уже думать начинает. И пусть не сегодня, пусть не при нас, пусть даже имен наших не узнают, но они все равно победят.
— Ты Андрей напрасно думаешь, что мы ничего не изменим и вообще… — Даша волнуясь и подбирая слова запнулась, — я сама видела как подобные этим твари трясутся от страха. Будут с оглядкой ходить и знать, чуять, их смерть уже рядом. Она взятку не примет, от нее не откупишься, не прикажешь охранникам: «А ну быстро выкинуть отсюда эту старую дуру!»
— А еще полицаи нам огромное просто преогромное спасибо скажут, — с циничной издевкой ухмыльнулся Обмани смерть.
— Это за что же? — изумилась Даша.
— А им финансирование сразу увеличат, — продолжая ухмыляться объяснил Обмани смерть, — прятаться то за кого то надо, вот ценить больше и будут. А в остальном…
Обмани смерть перестав улыбаться грустно продолжил:
— Сами понимаете мне-то уже всё равно, всё одно скоро помирать, а вот вас дураков жалко, раз уж решились, то давайте хоть по уму всё сделаем.
— Тебе Петр не всё равно, — как пьющий ледяную воду мелкими глотками процедил свои слова Кольцов, — не прикидывайся. Ты тоже для себя все решил.
Пройдя двести метров по улице снайпер подошел к старенькому микроавтобусу «Газель». В салоне переоделся, влажной гигиенической салфеткой снял грим. Разобранные детали оружия обработал бензином и убрал в оборудованный в салоне машины тайник. Проверил свои действия. На огневой позиции следы пребывания затерты. Когда уходил чужих внимательно-обострённых взглядов не почувствовал. Дешевую, обтрепанную, приобретенную в секонд-хенде одежду и нитяные рабочие перчатки с микрочастицами пороха и частицами пыли которая была на месте засады он выкинет в мусорные контейнеры, предварительно облив их дешевым пивом и прокисшим бульоном. Бензин которым обработаны детали оружия отобьет запах пороха, на случай если при перехвате полицейские для досмотра будут использовать служебных собак. Все можно уезжать.
Проехав по узким с односторонним движением улицам и безразлично глядя на усиленные полицейские посты, снайпер свернул к гаражному кооперативу, отворил двери и загнал машину в гараж.
От гаражного кооператива он пошел на контрольную встречу, по пути выкидывая в мусорные контейнеры пластиковые пакеты с одеждой.
В кафе «Хохма» часть столиков были уже заняты, остальные займут ближе к вечеру. Свет в помещении притушен, неназойливо звучит медитативная мелодия. Снайпер у входа огляделся, всё как обычно. От одного из столиков приглашая присоединиться, ему помахал рукой Евгений Николаевич. Снайпер подошел, поздоровавшись с собеседниками сел к ним за столик, заказал кофе, прислушался к разговору.
— Время это человеческая система координат и ничего более. Если Вселенная это вечность, то времени просто не существует. Время как субъективное, социальное человеческое понятие имеет свойство замедлять своё движение и ускорять его, как в частном бытии индивидуума, так и во всем человеческом сообществе. — Лекторским тоном с удовольствием слушая звуки своего голоса, говорил вальяжно устроившийся на специально принесенном для него потертом кресле невысокий сухонький старичок, — Если общество развивается по спирали, то мы сейчас находимся на ее очередном начальном витке. И это касается не только нашей страны. Только социальная скорость движения по этой спирали имеет свойство увеличиваться. Мы воочию видим, как ускорение нарастает, то на что ранее уходили многие десятилетия и даже столетия, теперь происходит за месяцы и считанные годы. Двигателем этого ускорения является мощный просто неудержимый поток информации. Человеческое сообщество, как во всём мире, так и в нашей стране в частности, ищет выхода из тупика в который его загнала безудержная жажда стяжательства, плотских удовольствий и социального эгоизма. Мы подошли к близкому, очень близкому порогу новой формации человечества, «человеку информационному», биологической особи сохраняющей свою индивидуальность и осознанно являющейся частью информационного потока, той духовной не физической общности, что Вернадский еще в двадцатом веке именовал ноосферой. И я думаю, что именно наша страна первой войдет в этот поток и преобразует этот мир.
— И как всегда первой хлебнет горюшка по полной, — едко заметил Евгений, — получится как с революцией семнадцатого года, романтики правдолюбцы захотели всеобщей справедливости во всем мире, да сами утонули в своей крови и всю страну ею залили.
— А где Петр? — меняя тему разговора, спросил снайпер.
— Сейчас подойдет, — ответил Евгений и после секундной паузы улыбаясь, предложил Кольцову, — ты лучше послушай как наш Волхв о полицейских дружинах вещает.
Снайпер снисходительно улыбнулся, а их собеседник аккуратный профессорско-интеллигентного вида старичок смачно, матерно и с явным удовольствием выругался. И опять как на лекции заговорил:
— Я полицаям объясняю, что иномирье это не их застенок, а если там и возможно получить ответы то они могут быть иносказательными, их ещё надо уметь понять, а это далеко не каждому дано. Пока я вижу усиление эманаций энергетического поля. А они мне… грубо так: «Хорош трендеть дед, или скажи где этого убивца искать или пошел на… других позовем».
Старичок сокрушенно развел сухонькими ручками.
— Вы это о чём? — без особого интереса спросил снайпер.
— Да нашего Волхва, полиция к поиску стрелка маньяка привлекла, — засмеялся Евгений, — насмотрелись шоу с экстрасенсами и сами решили попробовать. Внедряют в полицейскую практику передовые оккультные технологии. Ты как Андрей думаешь, толк будет?
— Несомненно, — преувеличенно серьезно ответил Кольцов, — думаю им стоит предложить проводить испытание мистическим огнем и железом. Если подозреваемый возьмет в ладонь раскаленную подкову, но ожогов не будет, он однозначно не виновен.
— Тоже самое, просто слово в слово, мне и Петр сказал, — меланхолично заметил Волхв, и прищурился на Кольцова, — просто удивительное совпадение, можно даже сказать полное единство взглядов. И как я зрю биоэнергетические волны от вас исходят одинаковые.
— А где он сам? — оглядывая кафе, повторно спросил Кольцов.
— Сейчас исполнит зов природы и вернется, — ответил Евгений, и обращаясь к аккуратному старичку вежливо спросил:
— Вы Федор Ильич обещали мне подготовить этнографические материалы по народам до настоящего времени исповедующим шаманизм. Обряды как метод и прием вхождения в духовное пространство, ну и все такое…
— Вот за неопределенность термина: «все такое…» — с наигранной грустью о былом вздохнул Федор Ильич, — Петр в своё время в университете мне три раза историю правовых учений сдавал. Зато теперь тяготеет к точным и скрупулезно выверенным формулировкам.
— Хорошо, что я не у вас учился, — в наигранном испуге почтительно произнес Женя и озорно подмигнул Андрею.
А учились у историка Федора Ильича Волхвина за сорок пять лет преподавательской работы в университете, как он сам с завуалированной иронией гордостью часто повторял: «Неисчислимые тьмы неучей и исчислимые единицы ищущих знаний». Волхвом, его еще на заре преподавательской деятельности, прозвали студенты, не только по созвучию с фамилией, но и за то что он всегда точно знал готов студент к экзамену или нет. Кроме того он давя взглядом «жертву» сразу обнаруживал у «несчастного» шпаргалку и так высекал нерадивого язвительными репликами, что тот позорно убегал из аудитории. В настоящих университетах с незапамятных времен стало академической традицией непременное наличие среди профессорско-преподавательского состава такого вот «типуса» своего рода легенды. Язвительные, иронично двусмысленные реплики Волхвина давно стали местночтимой классикой. Своим студентам курс за курсом он любил повторять старый профессорский анекдот: «Недоделанный курсовик — это не беда. Главное, когда будете делать детей — доделайте их! А то потом приходят недоделанные дети и приносят недоделанные курсовики. И никак не прервать этот замкнутый круг».
В последнее время он взялся желчно иронизировать над поклонниками ритуального оккультизма и это при том, что сам он серьезно много лет занимался исследованием внепространственного информационного поля занятого «Homo sapiens» — ноосферой по определению В. И. Вернадского и влияниям этого поля на настоящее и будущее доминирующего биологического вида — человечества. Хотя человека разумным он не считал, предпочитая употреблять биологический термин: «гоминид в отряде приматов» которому до ноосферы еще долго-долго ползти. Тем не менее прогнозы которые он делал в узком кругу сбывались с пугающей точностью, а погрешность не превышала двух процентов.
Вернулся из «мужской комнаты» Петр Николаевич, сел за стол небрежно бросил Кольцову:
— А расстрига, привет.
И сразу с почтительной иронией обратился к Волхвину:
— Ильич, что прогнозируем? Что вам в очередной раз поведали духи?
— Сам у них спроси, — желчно ответил Федор Ильич и меняя ударение договорил, — в отделе духов и прочей парфюмерии сегодня объявили скидки и большую распродажу, мои студентки это на лекции обсуждали, а в перерыве все туда сбежали. Магазин не далеко, может ты еще и успеешь.
— Серьезно? — заинтересовался Евгений.
Федор Ильич кивнул, и Женя тут же встал.
— Пойду, — жизнерадостно улыбаясь, сказал он, — скоро у наших дам-с дни рождения чередой пойдут, заранее и подешевле все подарки им приготовлю, а уж как торжественно вручу так они и…
— Кобель, оптимист, — глядя в спину уходящего Евгения Николаевича, проворчал Волхв.
— Дело то молодое, — по-доброму завидуя, усмехнулся Петр и с добродушной насмешкой поинтересовался:
— А что Ильич, вас и вправду к розыску маньяка привлекли? И как успехи в мистической битве добра со злом? Нашли?
— Оставь свою иронию, — сердито ответил Волхв, и веско уверенно договорил, — А чего его искать? Это ты Петенька с Андрюшей постреливаете, а еще и дама среди вас присутствуют. Полиция ищет одиночку, а вы компанией работаете.
— Шуточки у вас Федор Ильич, — сохраняя внешнее спокойствие и рассматривая невозмутимого старичка, заметил Андрей, — прямо скажем неуместные.
— Федор Ильич в таких делах шутить не любит, — грустно сказал Петр, — я когда у него учился, он мне на пятом курсе уже перед выпуском точно сказал сколько человек я убил.
— Это как? — удивился Кольцов.
— Если ты был причиной гибели человека, то его смерть оставит на тебе свою метку, — сухо проинформировал Волхв, — понимающему человеку ее сразу видно. Для этого волхвовать не надо.
— Вы и в полиции о нас рассказали? — спокойно поинтересовался Кольцов.
— Нет, — покачал седоволосой головой Федор Ильич, — и не скажу. Я, знаете ли человек старых взглядов и полиции подпольщиков не выдаю. Тем более что во время войны полицаи повесили моих родственников в Белоруссии, они отказались сказать где партизанская база.
— Вы полагаете эта аналогия тут уместна? — тихо спросил Петр.
— Я полагаю, эту аналогию в первую очередь применили наши дорогие власти, де-юре переименовывая милицию в полицию, они закрепили ее новый карательный статус де-факто, — желчно и зло бросил Федор Ильич, — причем сделали это абсолютно сознательно. Только не каждый полицай уже готов стать карателем, далеко не каждый. Я вижу как в их среде идет жесточайшая селекция, увольняют всех у кого осталось хоть крупица гражданского мужества, всех кто ещё хочет и может встать на защиту страны. Там уже никто не кому не доверяет, это психологически разобщенная масса, их доминирующая идея: «Мне платят, а всё остальное мне по…». С такой идеей не побеждают, а разбегаются при первой же реальной угрозе.
— И ваш прогноз на будущее? — осторожно, как боясь услышать страшный ответ, проговорил Кольцов.
— Россия не погибнет, — резко уверенно сказал Волхв, — опаленной, обожженной, но она пройдет через пламя. И проведут ее, а потом и вылечат, те кто придет за вами, а вы к этому времени уже погибните.
И немного повысив голос:
— Вы погибнете оболганные современниками и забытые потомками.
— Я это знаю, — спокойно и чуточку отчужденно заметил Петр, и грустно, — знаю, что другим доведется победу встретить. А вот по нашим срокам… это мы еще посмотрим, посмотрим, кого смогу спасу… и меня не зря зовут Обмани смерть.
— Только верой спасется Россия, — без пафоса негромко произнес Федор Ильич, — Надеюсь и я в своих прогнозах не ошибся и вера спасет Россию. Все что нам осталось — это верить.
— Только вера без дел мертва есть, — поставил точку в разговоре Обмани смерть и встал, — Нам пора Федор Ильич. А вы кафедру не бросайте, учите молодежь. И пусть каждый сделает, то что сможет.
Глава вторая
Даша училась на снайпера, также старательно как училась и на врача. Одних убивать, других лечить. Несовместимые вещи. Но врач инфекционист уничтожает носителей микробов вызывающих эпидемии. Хирург отсекает пораженные разложением части, чтобы они не отравили весь организм. Онколог лечит больных химиотерапией и облучением, эти процедуры вызывают у пациента тошноту, желчную рвоту, облысение, тяжелое унизительное бессилие и постоянный страх смерти. Тут главное не ошибиться в диагнозе, главное чтобы лечение не оказалось опаснее заболевания. Эту истину знает каждый врач, эту истину не понимают и не хотят понять те, кто уже сейчас по обе стороны закона, готовы стрелять и убивать. Пуля это не лекарство, но Даша училась стрелять.