Том отпускает меня, пялится на Кляйна до тех пор, пока тот не скрывается за шторой.
- Том, знаешь...
- Молчи.- В его взгляде вновь холод.- Пожалуйста, заткнись...
Я вновь сникаю и как-то сжимаюсь. Такое ощущение, что я сжался, словно изюминка, под его взглядом... Как же Трюмпер умеет смотреть. От одного его взгляда может стать больно или страшно. Хотя раньше, целых три года, его глаза делали меня самым счастливым человеком на свете. Его ресницы так приятно щекотали мою кожу, когда он прислонялся лицом к моему лицу. А потом он отстранялся и так красиво и открыто улыбался, что я таял... я смотрел на него и думал, что нежнее этого взгляда нет ничего на свете. За исключением губ, и может быть, рук Трюмпера. Но вот сейчас Том вновь режет своим взглядом. Смотрит так пристально , изучает, думает как бы побольнее задеть...
- О, очнулся наконец...- Георг прерывает наше однообразное молчание.- Так, а теперь вы оба мыться...
- Мы по отдельности.- Том поднимается с кровати, замечаю, что он прижимает ладонь к низу живота. Он медленно одевает халат, я как-то странно себя чувствую, потому что Том, впервые за долгое время, одевается спиной ко мне. Это немного неприятно. Нет-нет, это ничего, что кому-то такой поступок кажется глупостью... Кто-то даже может решить, что раз не боится поворачиваться спиной, значит доверяет. Но это не про нас с Томом.
Обычно он одевался прямо передо мной... Я всегда перед ним раздевался, а этот извращенец смотрел и подрачивал. А вот в плане обратного процесса, у нас была привычка, что он одевается лицом ко мне и принимает такие позы, в которых я хотел его видеть. Было очень смешно, когда Том застегивал рубашку, стоя ко мне задницей, широко расставив ноги... Нет, словами этого не передать... Как бы объяснить... В этом было некое доверие что ли...
А сейчас Том отвернулся...
Tom ©
Да, я рад тому, что мы с Биллом живы, но я не стану менять своих решений. Я не прощу ему измену только потому, что он чуть не умер. Надо разобраться во всем. И я так же хочу выслушать его признание и увидеть в его глазах раскаяние. Если простить вот так легко, то он не перестанет мне изменять. А мне думается, что второго такого предательства я просто не переживу...
Можно назвать меня жестоким и эгоистичным. Да, я такой. Я понимаю, что не учусь на собственных ошибках, понимаю, что делаю Биллу больно... Но мне от этого легче становится. Моя боль снижается, когда я вижу в его карих глазах боль. Я будто питаюсь его отчаянием и его страданием... И в каком-то смысле меня это заводит и возбуждает. Причинять ему боль...
Я помню, как мы играли с ним. Мы настолько доверяем друг другу, что смогли сыграть в ту игру, от которой у меня до сих пор мурашки по телу. Да, ролевые игры у таких пар, как наша, довольно распространены. Да и сама идея – насиловать своего партнера, не нова. Но я помню сколько раз нам не удавалось... Мы с Биллом универсалы, но роль мучителя всегда ложилась на мои плечи. И вообще все это было моей идеей... именно потому, что мне хотелось причинить ему боль. Но при этом, такую боль, от которой он будет кайфовать так же, как и я. Не знаю, сколько мы пытались... но получилось лишь однажды, когда мы сильно поругались и... все случилось почти естественно. Как потом признался Билл, он специально доводил меня весь день, дабы потом я устроил ему «веселую» ночь. Наверно я был настолько объят этой идеей об изнасиловании, что когда у меня сдали нервы я не стал уходить, как делал это обычно при скандалах, я накинулся на Билла, наоборот сокращая между нами расстояние. И потом я несколько дней считал себя каким-то полным извращенцем... Я делал с моим нежным мальчишкой такие вещи, которые с любимыми людьми навряд ли кто-то делает. Но потом Билл сказал, что это была наша самая лучшая ночь, ведь мы доверились друг другу настолько, что смогли сыграть в эту игру...
Это трудно понять, если ты никогда не был в отношениях и не любил никого-то вот так, некой животной любовью. Секс в наших отношениях занимает много места, он был между нами часто и всегда разный. Билли не стеснялся меня и мы могли говорить друг другу о своих самых заветных желаниях... Мы доводили друг друга до одурения... Так у меня ни с кем не было. Быть может, такое происходит только с теми людьми, которые действительно предназначены нам природой...
И мне страшно потерять это все. Билл единственный человек, который принимает меня со всеми моими тараканами. Он не просто терпит мой дурной характер, он его любит...
И... да, я наслаждаюсь его болью. Я не садист какой-нибудь... И не мазохист. Просто... то доверие, которое возникло между нами, мне кажется, что оно уже давно трансформировалось в некую связь, благодаря которой мы делим все на двоих. И даже боль.
Я полный урод, знаю. Но плевать. Билл будет моим.
- Том, залезай быстро в воду и не бухти...- Георг стаскивает с меня халат, когда мы спускаемся к источнику. Надо же, а я думал, что уже никогда не увижу этой каменной ванны...
- Я тебя прошу, не надо подсылать Билла ко мне. Этим ты делу не поможешь.- Залезаю в воду, кажется, что она стала еще горячее, чем в прошлые разы.
- А мне впервые хочется тебя избить, Трюмпер.- Оглядываюсь на друга, тот вроде серьезно говорит.- Ты такой засранец, так беспощадно доводишь мальчишку, видел бы ты, КАК он тебя ждал... даже после всех твоих слов... Словно преданный пес, выл по тебе и ни в какую не хотел даже таблетки пить... И сейчас у него явно не могла так быстро спасть температура, он держится ради тебя, делает вид, что у него все хорошо, лишь бы тебе своими проблемами не докучать. Да он без тебя тупо мыться не хотел, потому что БЕЗ ТЕБЯ ему, видите ли, и вода в источнике вдруг остыла, и воздух без кислорода, и еда не является обязательной для жизни. А ты, Трюмпер, полное дерьмо! И это тебе говорю Я – твой лучший друг!
Прежде чем уйти он награждает меня презрительным взглядом. Через мгновение я вижу, как он взбирается по лестнице, громко топая ногами. Ну, что ж... Я и без него знал, что я полный говнюк. И знал, что Билл страдает.
Не проходит и двух минут, как по лестнице кто-то спускается. Спорим, я знаю кто это?
Билл скидывает с себя футболку и спортивки вместе с боксерками. Не смотрит на меня, просто залезает в воду и отодвигается к другому краю источника. Но мы все равно касаемся друг друга.
Я помню, как впервые оказался с ним в этой воде. Помню, что я был виноват в очередном скандале и новой порции боли. Тогда мне казалось, что ванна огромна, потому что Билл был слишком далеко... Но сейчас я понял простую суть. Тогда я хотел быть как можно ближе к нему, вот и ванна казалась безразмерной, но сейчас все наоборот. Я боюсь почувствовать тепло его кожи... его запах... Ох, нет-нет-нет!
Avt ©
Парни играли в дурацкие гляделки. Когда один пялился куда угодно, только не на своего парня, второй в это время смотрел ровно на своего любимого. Потом они менялись местами, уверенно делая вид, что никак не замечают друг друга.
С комнаты слышались тихие голоса и звон посуды, похоже, что хозяйственный Георг решил приготовить ужин на всех участников затянувшегося похода. С улицы был слышен волчий вой и глухое завывание вьюги.
Билл потянулся за мылом, при этом его плечи и грудь довольно сильно показались из воды. Том шумно сглотнул, когда перед его глазами предстали два темных сосочка, которые он так любил покусывать. Каулитц сделал вид, что не заметил ни взгляда любимого, ни его возбужденного состояния.
- Я же сказал, что нам не следует принимать ванну вместе...- Том сильнее прижал колени к груди, ощущая и боль в паху, и сладость там же. Вообще он обрадовался тому, что низ живота перестал болеть, а его «дружек» вроде и чувствует себя намного лучше, чем там, среди снегов...
- Можешь уйти...- Билл встал на колени, принимаясь водить мылом по плечам и груди. Том старался не смотреть, отводил взгляд в сторону, разглядывал ужасный пол, старые обои по стенам, пошатнувшийся шкафчик, еле заметные кубики пресса, пупок, в который только что сползла капелька воды, черные волосики... Трюмпер мысленно выругался, когда понял, что открыто глазеет на любимого.
- Билл, ты сам вынуждаешь меня ТАК реагировать на тебя...
- Трюмпер, кончай в свои игры играть, хочешь трахнуть меня, так сделай это...- он продолжал натирать свою кожу розоватой пеной, скользя ладонями по изящному телу.
Том опешил от такой наглости! Его скромный мальчик... Нет, даже после тех игр, Билл умел быть скромным... Так вот, его скромный мальчик, в розовой сладкой пенке, которую хотелось слизать так, чтобы и следа от нее на бархатной коже не осталось... Том уже не мог четко формулировать свои мысли, кажется, что разум вновь уступал желанию...
Ну, он же его ненавидит... В нем же кипит злость к этому парню. Этот недомерок изменил ему с Кляйном. И изменял, по словам Кляйна, все три года. Он предал их любовь, он попрал их отношения, его нельзя любить, а тем более хотеть... нельзя... нельзя... нельзя ведь?
У Трюмпера мозг задымился, ну или хрен, что в этой ситуации было почти одним и тем же, ведь он начал думать яйцами, а не полушариями.
- Каулитц...- его шипение...
- Че ты на меня так смотришь?- Провоцировал его Билл,- Ты же не опустишься до такой шлюшки, как я? Иди поищи себе снежную бабу...
- Бииилл...- Тянет Том, чувствуя, как приятная боль сводит основание члена, как его яички будто иголочками покалывают, пуская по телу приятную дрожь.
- А я же шлюха, всем подряд даю... а ты не «все подряд», ты же особенный, королевич...
Эти слова стали последней каплей...
Георг запихал в камин кастрюлю с водой, устраивая ее ручки на крючках, над самым огнем. Тот факт, что ему приходится заботиться о всех остальных участниках похода, его никак не напрягал. Конечно, хотелось и Билла за волосы оттаскать за его упрямство, Трюмперу наподдать за его гадство, а Кляйну было бы неплохо вырвать с корнями его ножки, чтоб не бинтовать их снова и снова. Но на самом деле парень был рад тому факту, что никто из них еще не умер. И теперь, когда они наконец-таки добрались до домика, шансов погибнуть стало намного меньше.
- Как твоя нога?- Георг присел на свое лежбище у камина. Он сделал его совсем недавно, понимал ведь, что Том и Билл займут кровать. А Кляйна с его больными конечностями лучше вообще не трогать.
- Жить буду...- лениво протянул Кляйн, переворачиваясь набок.
- Я спрашиваю не про тебя, а про твои ноги...
- Нормально мои ноги! Болят...
- Если болят, значит, заживают...- с видом доктора проговорил Георг.
Кляйн не ответил. Он пялился в огонь, над которым висела кастрюлька. Георг взглянул на парня и тихо спросил:
- У вас было что-то с Биллом?
- Да.- Не мешкая ответил Кляйн, переводя свой взгляд на Георга.
- Что именно?
- Всё.
- Что все?
- Любовь, секс, отношения.
Георг отвел взгляд в сторону, нет, он не верит. Снова взглянул на парня:
- И как это все случилось? Когда?
- После выпускного. Это ОН нашел меня, Георг. Сказал, что очень сожалеет, что вынудил меня сказать... Извинился за выходки Трюмпера в последние месяцы после моего признания.
- И чего?
- Ничего. Мы разошлись...- смотрит вперед, на его лице рисуется некая грусть или тоска.- Мы не виделись весь остаток лета, а в сентябре встретились... Это случилось случайно. Мы разговорились, посидели в кафе... Я взял его номер.
- Он тебе его дал?
Кляйн немного самовлюбленно произнес:
- Он мне его предложил. И можешь считать меня конченной сволочью, раз я согласился на все это... Но знаешь, если бы Билл этого не хотел... Ничего этого бы не случилось.
- И что дальше?
- Дальше все, как в сказке... Мы общались только смсками и редкими телефонными звонками. Билл рассказывал мне о Томе, он не скрывал, что любит его, но вместе с тем...- Кляйн на секунду прикрыл глаза,- Я видел его заинтересованность во мне. Его желание меня...
- Быть такого не может...