Я не могла это слушать. Мне было настолько больно и страшно одновременно, что я едва держалась на ногах. Мне не хватало сил, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями, и Он это чувствовал.
– Но ты, Глория, можешь все исправить, – он вновь улыбнулся, и из-за этой улыбки его лицо стало еще мрачнее, чем прежде. – Когда я узнал, что ты прилюдно избила самого Дезмонда Уайдлера, я понял, что моей команде просто необходим такой человек, как ты. Поэтому мои условия просты: либо я отпускаю тебя на свободу и твоих друзей хоронят в закрытых гробах, либо они спокойно отсиживают свой срок, а ты навсегда, подчеркиваю, НАВСЕГДА расстаешься со свободой и будешь принадлежать мне. Тебе довольно трудно принять сейчас решение, так что я даю тебе время подумать.
Он направился к выходу, а я стояла, до конца еще не осознавая, что происходит. Этот человек убьет ребят, я верю ему, я абсолютно верю каждому его слову. И от этого мне становилось в тысячу раз тяжелее. Я не знала, что Он имеет в виду, говоря, что я буду принадлежать ему, не знала, что мне придется делать. Но одно лишь понимала: что бы то ни было, молчать я уже не могу.
– Вы уже знаете мое решение, – с горечью сказала я.
Мужчина в черном обернулся.
– Да. Но я не имею права лишать человека выбора.
Может, из-за моего юного возраста или же из-за врожденной тупости я полагала, что преступный мир – это игра. Это весело. Пистолеты, парни, погони, вечный адреналин… Эта игра помогала мне забыть о моем доме, об отце, о школе. Но игра для меня закончилась, и мир мой раскололся, когда убили Беккс. Но даже тогда я не понимала весь ужас происходящего: если ты однажды попал в преступный мир, то уже никогда из него не выберешься. Он будет следовать за тобой по пятам, пока рано или поздно ты не окажешься с дыркой в черепе от пули.
Или же в комнате с перевернутой буквой А на стене.
В какой же огромной заднице я находилась! И самое пугающее то, что из этой ситуации не было выхода: бежать некуда, просить о помощи некого. Я настолько была беспомощна, настолько подавлена, разбита, что хотелось хорошенько разбежаться и стукнуться головой о стену, да так, чтобы все стены оказались забрызганными кровью, а на полу были разбросаны осколки моего черепа.
Но от каждого моего действия, от каждого слова зависела жизнь моих ребят. И мне было страшно представить, что может с ними сделать это чудовище в черном костюме, которому я теперь ПРИНАДЛЕЖАЛА. Как вещь, как раб, как игрушка.
Я крепко-крепко обвила руками колени, положила голову на них и почувствовала, как слезы полились рекой.
– Господи!.. – шептала я. – Дай мне сил это выдержать.
ЛЕСТЕР
– Здравствуй, Глория.
Он снова пришел с подносом.
– Я до конца жизни буду здесь сидеть?
– Нет, – поставил поднос на пол. – Но должно пройти некоторое количество времени. Я очень рад, что ты согласилась на мои условия, но понимаешь, я довольно трепетно отношусь к нововведениям в своей команде. Я толком тебя не знаю, не знаю, на что ты способна. В общем, я должен тебя проверить.
Я больше не чувствовала себя человеком. Я просто бездушный механизм, который теперь захотели еще и проверить на исправность.
– Мои испытания тебе вряд ли понравятся, но, увы, ты согласилась на это. Сперва я хочу проверить твою силу воли, и, вообще, есть ли она у тебя. Я каждый день буду приносить тебе подносы с едой, но ты не должна к ним притрагиваться. Все очень просто. Ты проведешь несколько дней, я не буду говорить, сколько именно, ведь так неинтересно. Если выдержишь, то ты молодец, если нет – это будет означать, что ты нарушила наш договор, а каков будет результат, ты уже знаешь.
Все это казалось таким диким и безумным, что даже хотелось смеяться. А затем плакать, а после просто сидеть, схватившись за голову, и недоумевать.
Внезапно я вспомнила случай с Ником, когда он похитил нас с Мэттом и держал в бункере несколько часов. Я считала его больным ублюдком, но даже он действовал предсказуемо: обычно такие люди устраивают весь этот театр с похищением, для того чтобы хорошенько надругаться над пленниками.
Но этот человек в черном был гораздо изощреннее, чем я думала. Я не нужна ему для сексуальных утех, и он не нацелен на убийство или просто на поколачивание меня забавы ради, ведь он даже зашил мне рану, что говорило о том, что я нужна ему живой. Он методично следовал своему плану. Он исследовал меня.
А может, он из тех чокнутых, что ставят эксперименты над людьми? Исходя из этой мысли, можно понять хоть какую-то часть его действий.
Я должна была не есть и не пить несколько дней. Интересно, а сколько времени человек может прожить без еды и воды? Если бы я слушала мистера Фитча на уроках биологии, я бы знала.
К счастью, мне не хотелось есть, только от воды я бы не отказалась, но жажда пока была терпима. Я смотрела на поднос. Мой похититель принес жареные куриные ножки, пару стейков и графин с прохладной водой, в которой плавали несколько кусочков лимона и льда. Я отодвинула поднос к двери.
В животе урчало. Пустота в желудке остро чувствовалась, сигнализируя о себе сильным спазмом. Во рту пересохло, и мысль о том, что всего в паре метрах от меня находится полный графин воды, выводила меня из себя, не давала покоя ни на минуту.
Тем временем Он в очередной раз принес мне еду. Я даже не смотрела в ее сторону, но до меня все равно донесся ароматный запах жареного мяса, отчего мой желудок болезненно свернулся.
Мой организм не получал еды, и поэтому высасывал силы из каждой клеточки, каждого органа. Усталость и головная боль увеличились в несколько раз и лавиной накрыли меня.
Я уже не чувствовала голода. Я приняла его как данность. Лежала на полу, мои лопатки и позвоночник жутко болели из-за жесткой поверхности, поэтому я еле-еле перекатывалась с бока на бок. Как же хотелось пить, черт возьми! Я ощущала, как вдыхаемый воздух проходит по носоглотке, забирая последнюю влагу с собой.
Мне казалось, с каждым днем эта дьявольская комната становилась все уже и уже. Стены давили на меня, воздуха порой не хватало, сил настолько мало, что невозможно было даже сделать вдох полной грудью. Мне не снились сны, меня не преследовали воспоминания, я ни о чем не думала. Кажется, наступил тот самый предел, когда тело и сознание человека одинаково измождены и в унисон требовали одного и того же: хотя бы кусочек еды и капельку воды. Больше ничего не хотелось. Ни любви, ни встречи с семьей, ни путешествий, ни денег, ни веселья, ничего из того, что так хочется человеку, когда у него есть самые главные блага: еда и вода.
Я была уже так близка к тому, чтобы сорваться, ринуться в сторону подноса, но меня останавливало несколько факторов. Во-первых, я думала, что не смогу даже встать на ноги, как только перейду в вертикальное положение, тут же упаду в обморок. А во-вторых, в самой глубине моего сознания еще боролась за существование мысль о том, что я не должна сдаваться. Слишком велика цена. Из-за моей слабости пострадают три человека, капля воды приравнивается к трем человеческим жизням.
Я вновь принялась считать секунды, это примитивное занятие помогало хоть ненадолго заглушить мучительное состояние.
Я не могла понять, что со мной происходит: то ли сплю, то ли теряю сознание. Когда я закрывала глаза, мне казалось, что у меня за спиной появляются крылья и я лечу, а потом внезапно начинаю падать. Я видела лишь один мрак повсюду и чувствовала холод, что сковывал все тело. Я падала спиной вниз так страшно и легко одновременно, и в один момент понимала, что еще немного – и мое тело приземлится. Меня окутывало дикое предчувствие неизбежного столкновения с землей и адской боли из-за переломанных костей, оно отражалось легким покалыванием по спине.
Удар!
Я резко открыла глаза и тут же закрыла из-за ослепляющего белого света.
– Ты справилась, Глория.
Я хочу воды! Но я ничего не могла сказать, только мычала и еле-еле поднесла руки к сухим губам.
Мужчина в черном поднес к моему рту стакан воды. Я с жадностью выхватила его и начала судорожно глотать, а Он тем временем двинул ближе ко мне поднос с едой.
– Ешь, тебе понадобятся силы для следующего испытания.
3
МИДИ
Я постепенно приходила в себя. Сначала мой организм не хотел принимать в себя пищу: стоило мне проглотить кусочек курицы, как спустя несколько секунд пища с примесью желчи выходила из меня. Кажется, я совершенно адаптировалась к голоду. Но потом я каждые десять минут пила воду и буквально чувствовала, как она распространяется по всему моему пустому телу. Появились задатки бодрости и аппетит, затем я съела еще один кусочек курицы, а затем еще и еще. И вот когда мои ладони сверкали из-за масла, а живот раздуло, словно я съела гиппопотама, я почувствовала себя вновь живой, более-менее энергичной.
Наверное, этого и добивался мой наблюдатель. Он ждал, пока я выйду из предкоматозного состояния, чтобы назначить новое испытание.
Открылась дверь.
На пороге стояла девушка. Белокурые волосы, что сливались с цветом стен моей обители, жуткие синяки под глазами, будто черные повязки, и взгляд, от которого столбенеешь.
Девушка подошла ко мне, а я, сидя на полу, смотрела на нее снизу вверх и не соображала, что нужно делать.
– Я Миди Миллард, – произнесла она так четко, словно ее имя настолько влиятельное, всем известное, что я должна чуть ли не поклониться ей.
– Ты извини, что мы тут мучаем тебя. Такие уж в нашей семье порядки.
– В семье? Он что, твой отец?
– Кто, Лестер?
– Я… не знаю его имени.
Миди засмеялась.
– Лестер привык, что его все знают, поэтому он никогда не представляется. Нет, он не мой отец. Я, к сожалению, не могу тебе пока всего рассказать, прости.
Я немного расслабилась. Конечно, она пугала меня не меньше, чем Лестер, но с ней я все равно чувствовала себя немного на равных. По крайней мере, она девушка и выглядела еще хуже, чем я. Хотя утверждать не могу, ведь я не смотрелась в зеркало довольно-таки давно, но вид у Миди был действительно странный. Болезненный. Тело тощее, а кожа бледная, даже синюшная.
– Кстати, я пришла к тебе не одна.
Миди открыла дверь, там лежала коробка. Она взяла ее и направилась ко мне.
В коробке кто-то скребся, просился наружу. Миди открыла ее и вытащила… белого кролика.
– Смотри, какое чудо! Я назвала его Пушистиком. Хочешь подержать?
Я пребывала в замешательстве и даже в легком восторге. Первые, хоть и слабые, но положительные эмоции за все дни моего заточения здесь. Я потянула руки к нему. Какой же мягкий! Он съежился в моих руках, трясся, поджав длинные ушки.
– Кролики – удивительные создания. Такие милые, но жутко агрессивные, – сказала Миди, а затем вновь начала рыться в коробке, и тут в ее руках оказался нож.
– Держи.
Она протянула его мне, а я тупо смотрела на него, не понимая, какого черта происходит.
– А зачем это?
– Твое новое испытание. Ты должна убить его.
Мне это послышалось?! Она всерьез это сказала?
– Что, прости? – я едва не потеряла дар речи.
– Перережь ему горло, вонзи нож ему в живот. В общем, делай все, что захочешь.
– Нет, я… Боже! Миди, скажи, что это шутка.
– А тебе что, смешно?
И тут я, наконец, поняла весь ужас происходящего. Я была готова ко всему, ведь дни голодовки подтвердили мои опасения: в этом месте со мной будут происходить страшные вещи. Но я даже и представить себе не могла, что все зайдет так далеко. Меня заставляют убить живое существо. Я понимала, что некоторым людям это покажется обычным занятием. Испокон веков люди охотятся, убивают зверей, это считается нормальным. Но я не могла себе это позволить. Я даже не смогла убить Дезмонда, когда мне представилась блестящая возможность: он лежал у моих ног и со страхом и злостью смотрел на пистолет в моих руках. Я не могла на это решиться. Хотя это животное определенно заслуживало смерти.
– Нет… – Миди сверлила меня глазами. – Нет! – крикнула я и оттолкнула Пушистика. – Я не буду этого делать, я не буду этого делать!!! Вы можете измываться надо мной, как хотите, но я никогда не причиню боль живому существу!
Я говорила быстро и громко. А потом трезвый рассудок вернулся ко мне, и я поняла, что только что сделала: Я НАРУШИЛА ДОГОВОР.
– Хорошо, – спокойно ответила Миди.
Затем она поймала Пушистика, забрала у меня нож, и в следующее мгновение произошло то, что, вероятно, будет сниться мне каждую ночь до конца моей жизни: Миди перерезала горло кролику.
Я кричала, спрятала лицо за дрожащими ладонями. Струи алой крови мгновенно превратили мягкую белоснежную шкурку в красное, кровавое зрелище.
Я начала реветь, захлебываться в слезах, а Миди с превеликим удовольствием швырнула тельце несчастного кролика в мою сторону, чтобы я окончательно взвыла.
– Глория, ты должна выполнять все задания беспрекословно.
Миди покинула комнату.
Мне принесли еду, а я не могла ее есть. И на этот раз не из-за привычки голодать. Увы, я уже не могла заставить себя как-то отвлечься, я даже не могла заснуть, ведь осознавала, что в нескольких метрах от меня лежит труп.
А еще я понимала одну вещь: это испытание не закончилось. Раз Лестер не заявился ко мне и не объявил о том, что договор нарушен, значит, он будет продолжать меня добивать.
И когда Миди Миллард вновь зашла ко мне, я поняла, что мои догадки абсолютно оправдались.
– Привет.
Она держала коробку, раскрыла ее и достала перепуганного кролика.
– Это Пончик. От такой тяжелый!
Я плакала, ведь я прекрасно понимала, что вчерашний кошмарный эксперимент повторится сейчас.
– Миди, я прошу тебя, не делай этого… Умоляю тебя, не делай этого!
Я совершенно не заметила, как стала перед ней на колени.
– Пончик, скажи свое последнее слово, – ласково произнесла она, перед тем как в ее руках заблестело острие ножа.
– Миди, не надо, пожалуйста! – я кричала еще громче, чем вчера, хотя с ужасом понимала, что мои слова ее не остановят, а наоборот, только будут стимулировать.
И вновь о пол разбились капли свежей крови. Через мгновение они слились в темную лужу. Миди бросила кролика. К несчастью, он еще шевелился. Я смотрела на него, словно гипнотизированная, и понимала, что сейчас вместе с этим кроликом погибает и моя душа. Я больше не плакала, и даже ярости во мне не было теперь. Я опустошена. Как будто только что вспороли не кролика, а меня. Все живое меня неминуемо покидало.
– Твое добродушие бессмысленно, – сказала Миди. – Чем дольше ты будешь отказываться от испытания, тем больше трупов здесь будет накапливаться.
Я окончательно перестала есть. Только пила воду, а потом блевала. Комната была наполнена ужасным запахом. Пушистик начал разлагаться.
Миди вновь меня навестила. И в моей комнате теперь новая жертва – Снежок.
Хвостик. Миди его так назвала, потому что хвост у него был очень пушистый по сравнению с остальными.
Злюка. Он долго брыкался в руках Миди, до конца боролся за свою жизнь. Даже пытался укусить ее.
А между тем я задыхалась от запаха гниющих тел. Пришлось порвать свою футболку, превратив ее в топ, чтобы использовать ее нижнюю часть в качестве маски.
Зубастик.
Я спала только у двери, потому что через маленькую щель просачивалась струйка свежего воздуха. Если бы не она, я, наверное, давно бы отбросила коньки. Вонь стояла дикая. Ее даже невозможно описать. Она настолько токсична, что, едва вдохнув ее, меня начинало рвать. В итоге весь пол был запачкан кровью дохлых кроликов и моей рвотой.