Аркадий Петрович отступил в сторону.
Толи Вася, толи Петя закричал:
- Никки, дорогуша, давай в соседнее креслице, голубушка. - Тон масляный, так и хочется засандалить ему в глаз, а лучше в оба.
- Она зачем? - Я напрягся, увидев как Ника, усаживается в стоявшее напротив меня кресло. - Подсадка, у меня.
Вокруг нее тут же засуетился Петя, или Вася, прилаживая к голове датчики.
- А без нее никак?
- Видите ли, молодой человек, когда делается подсадка, ходоком создается код, или шифр без которого достать ее нельзя. - Объяснил Аркадий Петрович.
У меня родилось два вопроса, которые я и озвучил.
- А как же она, мне ее передала?
- От человека к человеку сколько угодно, а вот чтобы подсадку в прибор вытянуть и нужен шифр.
- Пусть она его скажет. - Я почему то упорно не называл Нику по имени.
Аркадий Петрович, улыбнулся:
- Я понимаю ваше беспокойство, за эту юную особу, но... но, во-первых с ней ничего плохого не случится, а во-вторых, код к сожалению не буквенно-цифровой, а скорее образный, то есть шифр - это ряд образов, возникающий в мозгу ходока, в момент загрузки подсадки.
- Фил, не волнуйся, - я все таки посмотрел на Нику, тепло улыбающуюся мне, - все будет хорошо. Я проходила это, и не раз. Больно не будет.
Я отвел глаза.
Петя, а может Вася поставили между нами треногу с закрепленной на вершине зеленой, многогранной призмой, похожей на ту, с помощью которой Ника перекинула подсадку мне, только раза в два побольше.
Петя с Васей повозились с минуту настраивая свет, а после скомандовали хором:
- Смотрим на призму, глаза не отводим. Раз. Два. Три.
Зеленый луч ударил мне в глаза, в мозгу образовалось сосущее чувство, какое бывает если поднести шлаг работающего пылесоса к руке. Только шло оно из глубины головы. Чувство нарастала, из меня словно выдирали что-то. А потом миг краткой боли и все исчезло. Буквально все. Я потерял сознание.
- Вот срань Господня, такое первый раз, клянусь Аркадий Петрович, - сквозь вату заложившую уши, я слышал как блажит толи Вася, толи Петя, - это нонсенс, объект потерял сознание, это до чего же ему не хотелось подсадку отдавать.
- Что с ним? - Голос Ники встревоженный, на грани истерики.
Я чувствовал ее ладони на своем лице.
- Да все нормально, он уже очнулся.
Я открыл глаза, проморгался.
Вокруг меня столпились все. Аркадий Петрович, Кай, Санек и конечно же Ника. Девушка гладила меня по щекам. Я чувствовал ее, странно сладкие, слезы на своих губах. Только Вася с Петей держались в стороне, что-то рассматривая на просвет.
- Аркадий Петрович, вы только посмотрите, - голос Васи-Пети, удивленный, как у монашки, обнаружившей что она в один миг лишилась девственности, - он не всю ее отдал.
Они передали Аркадию Петровичу стеклянный куб с заключенным в нем сферой. Вася или Петя бросился к монитору, лихорадочно защелкав клавишами.
- Глядите, я такое первый раз вижу. Она растворяет... Все, он всосал ее в себя. И еще жив, и даже не сошел с ума. Чудеса.
- Что случилось? - На удивление я чувствовал себя бодро, и самое главное здраво.
Молча Аркадий Петрович протянул мне призму. В глубине ее я разглядел сферу, размером чуть больше мячика для пинг-понга. Приглядевшись внимательней, я понял что сфера была не цельной, а состоящей из большого количества шариков разного диаметра. Размером от сантиметра до нескольких миллиметров.
- На правый нижний угол смотри, - голос Аркадия Петровича спокойный, но напряженный, - если слово угол применим к сфере.
Я всмотрелся в шар. В нем был изъян. В сфере явно не хватало, маленького шарика, примерно миллиметрового диаметра.
- Как ты себя чувствуешь? - Осторожно поинтересовался Кай.
Я подвигал головой, осторожно высвободился из Никиных рук и встал. Сделал пару шагов.
- В норме.
- Голова не болит? Тошнит? Видений никаких нет? Воспоминаний, вроде как чужих? - Ко мне подскочил Вася-Петя. Начал щупать мою голову, заглядывать в глаз.
- Нет.
Я освободился от его цепких лапок.
- Ну что же, молодой человек, будем считать что вам неслыханно повезло. - Задумчиво произнес Аркадий Петрович пристально глядя на меня.
- Будем. - Я кивнул и посмотрел на Нику. - Может быть теперь вы объясните, что все это значит. Ходоки, подсадки?
- Конечно, а как же, - Аркадий Петрович словно передразнивая меня кивнул ухоженной головой, - обязательно расскажем.
7
Я грел в руках толстостенный бокал с виски, и слушал Аркадия Петровича. Слушал и почти не удивлялся. Себе, так спокойно воспринимающему странную информацию, удивлялся, а тому что мне рассказывал Аркадей Петрович - нет. Он сидел напротив меня, с таким же бокалом виски в холеной руке, и задумчиво, глядя куда-то поверх моей головы, говорил. Кай, Санек и Ника разместились на небольшом диванчике за его спиной.
- Мы мнемоны. Так мы себя называем. Продавцы памяти - так нас зовут другие.
- Какие другие?
- Те кто у нас покупает эту самую память. Только это не память конечно. Вернее не совсем память. Скорее чувства, эмоции, переживания отраженные в воспоминаниях. Да не абы какие, а настоящие, истинные так сказать. Правда и это, не совсем правильное определение. - Он грустно улыбнулся, пригубил бокал и продолжил. - Мы сами до конца не знаем чем торгуем.
- А кто знает? - Виски приятно обожгло горло.
- Боюсь, что никто. Тот, кто первый открыл возможность переноса... - он замолчал словно подбирал слово, - памяти, пусть будет памяти, для краткости, мертв. Мы лишь продолжатели дела.
- Значит есть и другие продавцы?
- Есть. В нашем городе, кроме нашей группы и Стига, работают еще две группы. В любом городе миллионнике их не меньше трех. Мы со Стигом работаем в разных плоскостях.
- А что становится с теми, у кого вы забираете память?
- Это хороший вопрос. Именно поэтому мы и работаем в разных плоскостях со Стигом. Он, если можно так сказать, криминал в нашей среде, мы - продолжая аналогию, занимаемся легальным бизнесом. Да и интересы относительно качества памяти у нас разные. Всякая чернуха и порнуха нас не интересует.
Он опять отпил виски покатал его во рту, наслаждаясь вкусом. Я не торопил его.
- Люди, у которых мы забираем воспоминания, их соответственно лишаются.
- Просто забывают?
- Помнят, но они, как бы лишены эмоционального заряда, просто констатация факта. А такие события, лишенные чувственного фона быстро стираются. Так что можно сказать что да - они их забывают.
- Кто же тогда согласится продавать их? Это же как лишится души.
Аркадий Петрович покачал головой:
- На счет души это не к нам. Мы душами не торгуем.
- Вы поняли аналогию.
Он грустно улыбнулся:
- Не все события приятны и несут счастье, радость. От некоторых хочется избавится. Другим просто нужны деньги. Третьи... Третьи как раз хотят забыть хорошие воспоминания.
- Это кто же захочет избавится от приятных воспоминаний?
Аркадий Петрович пожал плечами.
- Влюбленные, любовь которых ушла. Старики которым больно вспоминать прошлое, пусть даже и хорошее, например об ушедших жене или муже, предавших, как им кажется, детях, друзьях. И вообще, с этими воспоминаниями история не простая. Не все события, которые на сегодняшний момент видятся нам плохими, на самом деле так уж плохи, как нам кажется. Мы ведь изымаем не просто воспоминания, а воспоминания окрашенные истинными чувствами и эмоциями. Так что, те воспоминания, что сейчас нам кажется отрицательным, на самом деле в момент их проживания, были очень даже положительными. Просто с течением времени заряд эмоций из положительного превратился в отрицательный. Так бывает и очень часто. Да и от плохих воспоминаний люди с радостью избавляются.
- Кто это интересно хочет приобрести плохие воспоминания? - Удивился я.
- Вы не поверите, Фил, но на это товар спрос большой, почти такой же как и на приятные воспоминания.
- Хорошо, я понял. - Голова шла кругом, когда я пытался осознать все то, что мне сейчас рассказал Аркадий Петрович.
- Где вы берете... - я не знал как назвать людей продающих свои воспоминания.
Аркадий Петрович мне помог:
- Доноров. Так мы называем тех, кто делится с нами памятью. Наша команда в основном получает материал от стариков, в домах престарелых, и как бы цинично это не звучало в хосписах у умирающих.
Последнее замечание меня слегка покоробило, но в принципе не удивило.
Аркадий Петрович заметив мою реакцию, добавил:
- Часто воспоминания приносят большую боль, чем смертельная болезнь. И конечно, мы изымаем воспоминания исключительно по добровольному согласию, за соответствующую плату.
- Вы покупаете любые воспоминания?
- Да, кроме убийств и сексуального насилия.
- Эта подсадка, та что побывала у меня она из хосписа?
- Нет, - Аркадий Петрович покачал головой, - Ника не работает с больными.
Я посмотрел на девушку, Ника сидела поджав под себя ноги и низко опустив голову. Я не видел ее лица.
- Это подсадка была собрана в доме престарелых. Директор, мой человек, сообщил что несколько человек хотят избавится от воспоминаний.
- Сколько?
- Пятнадцать.
- А то воспоминание, что растворилось во мне, чье оно?
- Не знаю, и теперь вряд ли мы это поймем.
- Что бывает с теми кто растворяет в себе подсадку?
- В лучшем случае умирают, в худшем - впадают в кому, из которой не выходят. Между этими состояниями огромный спектр, от шизофрении, до дебилизма и полной потери себя как личности. Та подсадка, что нес ты, гарантированно убила бы тебя. Пятнадцать личностей в одной голове, это очень много.
- А как же быть с теми кто покупает память?
- Процесс внедрения чужого воспоминания длится долго - от суток до трех, в зависимости от размера, и производится во сне. И никогда несколько воспоминаний, тем более от разных доноров, не внедряются одновременно. Так что, это вполне безопасно.
- Вы покупаете только воспоминания?
- Да.
- А например знания, умения, навыки?
- С умениями и навыками все просто, они больше в теле чем в мозгах, так что перенести их невозможно. - Аркадий Петрович улыбнулся. - Со знаниями сложнее, они чаще всего разбросаны по отдельным полям мозга и собственно к воспоминаниям имеют опосредованное отношение.
Он очень хорошо владел собой, и даже не отвел взгляда. Но по тому, как крепче сжались, самую малость, пальцы на бокал, как Кай быстро посмотрел на него, как Ника нервно поправила волосы, я понял что он как минимум не договаривает.
Я молчал обдумывая сказанное. Мне не мешали.
- Подсадки как-то влияют на ходоков?
- У вас, Фил цепкий ум и вы очень внимательны. Да влияют. Они вызывают у ходоков, тех кто переносил много подсадок, определенные, не совсем обычные с обывательской точки зрения, способности.
- Какие?
- А вот это у каждого свои. Кай например может находить людей по метальному слепку, Ника, - Аркадий Петрович посмотрел на девушку, - может отличать правду от лжи.
Я смотрел на девушку, и мне казалось, что сказанное Аркадием Петровичем не совсем правда.
- У вас какие способности, и у Санька?
- У Санька никаких, он никогда не был ходоком, склад ума другой, он работает в прикрытии. А у меня... - Аркадий Петрович снова улыбнулся - пусть это останется тайной.
- Хорошо тайна так тайна. У меня остался один вопрос, но ключевой. Зачем вы, все это мне рассказали?
- Все очень просто. - Аркадий Петрович допил виски и отставил стакан в сторону. - Я хочу предложить вам работу.
- Ходоком?
- Сначала в прикрытии, а там и ходоком.
- Я могу отказаться? - я прикрыл глаза, размышляя над предложением.
- Конечно, но... - он замолчал.
Я чувствовал на себе взгляды. Выжидающий - Аркадия Петровича, изумленный - Кая, безразличный - Саньки и умоляющий Ники.
- Но?
Я открыл глаза и в упор посмотрел на Аркадия Петровича.
- Давай на чистоту, Фил. Ничего, что я на ты?
Я кивнул, не отводя взгляда от его жестких глаз.
- Ты думаешь, пока ты лихо разруливал ситуацию, которую создал сам, я сидел перед камином, попивал вино и наслаждался музыкой? Я изучал тебя и твою жизнь. Можно сказать под микроскопом изучал - тщательно и внимательно. У тебя острый и живой ум, но таких много, ты вдобавок решителен, мгновенно принимаешь решения, не рефлексируешь по поводу своих действий. Таки тоже есть. Но вот тех, у кого есть первое и второе, таких единицы. Ты великолепно закончил институт, по престижной профессии между прочим, и что?
- И что?
- Вот именно, кто ты сейчас? Вместо того, чтобы применять свои мозги и силы в деле, достойном мужчины, ты перебиваешься случайными заработками. Ты мог бы найти себе применение в любом виде деятельности, а вместо этого паяешь схемы, и чинишь мобильники.
- Мне никогда не нравилась выбранная мною профессия.
- И я о том же. Ты думаешь ходоки и прикрытие это все? Это лишь вершина айсберга. На меня работает много людей - аналитики, системщики, юристы, программисты и многие другие. Принести подсадку, это не просто забрать воспоминания и доставить их сюда. - Он обвел помещение руками. - Это тщательное планирование каждой операции, чтобы не возникало таких форс мажоров как сейчас. Множество нюансов, от выбора донора и покупателя, до тщательно сокрытия нашего существования от непосвященных.
Я молчал.
- Ты хоть представляешь, что будет, если люди узнают о нас и о том чем мы занимаемся?
- Так я могу отказаться?
Аркадий Петрович обречено вздохнул:
- Конечно. Мы в любой момент можем прийти и изъять воспоминания об этом вечере.
- Изъять, у меня? Вряд ли.
- Или просто купить их у тебя.
- Продавать воспоминания? - Я покачал головой. - Никогда. Душой не торгую, что бы вы там не говорили. Но обещать, что никому не расскажу о вас, могу. Да и не поверят мне, возникни у меня такое желание.
Я поднялся. Посмотрел на Нику - вид у нее был несчастный.
- Но, я подумаю.
- Жаль, что он не согласился, такой материал пропадает, - Аркадий Петрович смотрел в широкую спину уходящего парня и удрученно качал головой.
- Ну ты, шеф даешь, - Кай рассмеялся, - вот вроде и ума палата, и людей видишь насквозь, словно рентгеном просвечиваешь, а его не просчитал. Он вернется, зуб даю, вот увидишь. На штуку баксов забиться могу. Бубновый интерес у него здесь, почище любого делового имеется.
Он посмотрел на Нику и подмигнул ей.
8
Я вертел в руках мобильник никак не решаясь набрать номер. Наконец открыл исходящие вызовы - вот они, одиннадцать цифр, вдавил кнопку, слушая сигнал вызова.
- Таша.
- Да. - Не голос - смесь эмоций. Радость, страх, ожидание и... и обреченность, словно она знало что-то такое, о чем я и не подозревал.
- Таш... Я... Я еду домой.
Конец 1 части.
23/03/16