<p>
Первый день в Оболоньской школе для поселковых ребят прошел без особых проблем, но потом всякие заморочки все же начались. Первой в директорский кабинет ворвалась преподавательница физкультуры и трагическим голосом заявила, что почти у всех сектантских детей, даже у девочек, на бедрах видны следы от розог разной степени давности. Она, конечно, не стала у них ничего выпытывать, чтобы не травмировать детскую психику, но сам факт...</p>
<p>
Андрей Викторович пожалел, что не расспросил ни одного из взрослых сектантов, какими методами они наказывают своих отпрысков дома, хотя вон в той же Америке есть такие церкви, адепты которых не мыслят воспитания детей без физических наказаний, ссылаясь при этом на Библию. Может и божьегласцы такие же? Ай, да что теперь об этом рассуждать, когда он уже принял в свою школу их отпрысков и, как ни крути, теперь тоже за них в ответе.</p>
<p>
- А сектантские дети очень от этого страдают? - внезапно спросил он.</p>
<p>
- От того, что одноклассники видят на них эти следы? - уточнила физкультурница. - Знаете, я такого не заметила. Соседи в строю вовсю на них пялятся, а тем хоть бы хны!</p>
<p>
- Ну и не будем тогда раздувать пожар на пустом месте, - предложил директор. - Вы же не знаете, может им это их культ диктует, а с религиозными чувствами сейчас надо быть все-таки поаккуратнее...</p>
<p>
Едва ему удалось успокоить физкультурницу, как к нему в кабинет ввалилась учительница математики, проводившая сегодня урок в пятом А классе.</p>
<p>
- Вы только представьте, Андрей Викторович, захожу я в класс, а там у входа стоит этот новенький, Яков Воскобойников, совсем без ничего! Все дети на него пялятся, а он даже не краснеет и улыбается блаженно, как дебил! Я ему кричу: "Как ты ведешь себя, охальник! Хоть бы прикрылся чем! Тут же девочки на тебя смотрят!", а он, знаете, что мне ответил? Каким-то речением Христа, якобы из Евангелия от Фомы, обращенным к апостолам, что они, мол, тогда увидят его, когда обнажатся и не застыдятся, и положат одежды у своих ног, подобно малым детям, и растопчут их! Нет, вы когда-нибудь такое слышали?!</p>
<p>
- Дражайшая Анна Павловна, - успокаивающим голосом промолвил Степанов, - я, знаете ли, вовсе не знаток Евангелия от Фомы и не могу судить, говорится там об этом что-то или нет. Я, конечно, постараюсь связаться с матерью Якова и выяснить, в чем тут дело. Другие дети из их секты одеты более чем прилично.</p>
<p>
- Пока вы будете с ней связываться, вокруг этого охальника уже вся школа соберется, - возразила ему математичка. - Надо срочно его одеть или хотя бы заставить убраться с территории учебного заведения, хотя бы и с помощью полиции, или там психиатров вызвать из областной больницы.</p>
<p>
- А основания для этого есть? - уставился на нее директор. - К административной ответственности его по малолетству не привлечешь, юридически он еще ребенок, и нет таких законов, что дети обязательно должны быть на людях одеты. Да, это выглядит жутко неприлично и обществом совсем не поощряется, но... Но вот были же в истории Руси юродивые, вполне, кстати, взрослые люди, которые тоже нагими по улицам ходили, и это даже считалось признаком их святости. Я не знаю, какое место занимает Яков в этой их секте, но постараюсь это в ближайшее время выяснить. И, кстати, совершенно зря вы его сравниваете с дебилом. Я видел его табели и могу сказать, что большинству предметов он успевает на отлично, в том числе и по вашему.</p>
<p>
Рассерженная математичка увещеваниям не вняла и ушла, хлопнув дверью, а Степанов с сожалением припомнил, что ему даже не довелось побеседовать с этим самым Яшей. В школу его записывала мать, принесшая все табели сына, и у директора и мысли не возникло ей отказать. Ему тогда почему-то казалось, что в этой секте все дети как уже знакомый ему Ладомир, а тут вдруг вон какие неожиданности повылезли...</p>
<p>
Ладику вся эта история тоже вышла боком, потому что, когда он на перемене готовился уже уткнуться в вожделенный словарь, примчался Сенька и заорал: "Там нашего Яшку бьют!" Пришлось запихивать книгу в рюкзак и мчаться спасать блаженного. Как выяснилось, насели на Яшку пацаны из его же класса, мол, неприлично себя ведет. На самом деле, вел себя Яша очень прилично и осторожно, ни к кому даже не пытался приставать со своими поцелуями и поучениями, но для пацанвы, к тому же еще и наслушавшейся своей учительницы, для конфликта хватило одной его наготы. Яшу несколько раз чувствительно пнули, провоцируя на драку, он стоически все снес и никому не ответил, тогда его просто повалили на пол и стали мутузить. Случайно увидевший это Сенька помчался за подмогой.</p>
<p>
В холл, где происходило избиение, Ладик ворвался практически одновременно с Мишкой Севастьяновым и Володькой Колгуевым. Втроем они расшвыряли нападавших, а некоторым, особенно борзым, от души надавали тумаков. Помятый, но непокоренный Яша поднялся с пола и заявил своим обидчикам, что все им прощает, поскольку они помогли ему в усмирении гордыни. Все местные пацаны, разумеется, вытаращили на него глаза и уже вполне созрели до мирных объяснений, но тут на поле завершившегося боя пришли учителя и похватали всех его предполагаемых инициаторов. Так Ладик во второй раз оказался в директорском кабинете, и на сей раз не по самому приятному поводу. Драчунов оставили после уроков, хорошенько отчитали и только после этого сдали на руки родителям.</p>
Глава 4.
Прогул.
<p>
Ладик вышел утром из дома в самом хмуром настроении. Он нутром чувствовал, что разборки по поводу вчерашней драки еще не закончились. Эта дура математичка, Анна Павловна, наверняка будет в претензии, что он с друзьями намял бока ее любимым пятиклашкам, а у них и так отношения не сложились с первого дня. Не желая слушать, что там бубнят у доски его невезучие одноклассники, он потихоньку извлек из рюкзака словарь финского языка и погрузился в любимое дело. Математичка каким-то образом это заметила, словно у нее глаза есть на затылке, и мало того, что пресекла, но и еще принялась читать мораль, дескать, Ладику при его оценках надо больше внимания уделять математике, а не читать на уроках постороннюю литературу. Ладик с ней не согласился. Какой смысл ему тратить время на то, что у него все равно не идет, ясно же, что ни математика, ни даже инженера из него никогда не получится, ни лучше ли уделить эти часы его настоящему призванию переводчика. Анна Петровна рационализму оказалась чужда, и расстались они туда очень недовольные друг другом. А сегодня, как назло, в расписании целых две математики: алгебра и геометрия, и при этом нет иностранного языка, где можно без помех заниматься делом. Тоска-а...</p>
<p>
По дороге он догнал Мишку, как-то уж совсем медленно переставлявшего ноги, что было совсем не свойственно этому жизнерадостному рыжему хулигану. Тоже, что ли, из-за вчерашней драки переживает? Едва они успели поздороваться, как Мишка подал идею:</p>
<p>
- Ладик, а давай речку исследуем?</p>
<p>
- После уроков?</p>
<p>
- Не, прямо сейчас.</p>
<p>
- Миш, тебе мало того, что в субботу за драку влетит?</p>
<p>
- Так все равно же влетит, причем по максимуму. А так семь бед - один ответ, - резонно возразил Мишка.</p>
<p>
- А что тебя в школу-то не тянет? - продолжал докапываться Ладик.</p>
<p>
- Скучно там...</p>
<p>
Да уж, неуемной натуре Мишки, привыкшего влезать во всякие рискованные авантюры, даже сама здешняя природа, казалось, претила. Ни одной тебе скалы поблизости, никакой тайги с буреломами, всего одна речка, к тому же тихая, спокойная, заросшая камышами, да и та вдалеке от дома, не набегаешься в свободное время. Но охота пуще неволи, тут и на прогул пойдешь, тем паче, если розог все равно не избежать. Ладик примерил на себя эту ситуацию и с некоторым удивлением понял, что и сам вполне может руководствоваться теми же самыми резонами. В школу жутко не хотелось, в субботу выдерут все равно, а тут хоть есть шанс узнать что-то новое и интересное.</p>
<p>
- Ладно уж, идем.</p>
<p>
Два юных прогульщика, обойдя школьное здание дальней дорогой, пересекли город и подошли к речке Коловратке ниже по течению от городского пляжа. Зыркнув по сторонам, нет ли кого поблизости, Мишка полез в густые ивовые заросли, поманив за собой Ладика. Вскоре они выбрались на небольшой пятачок, свободный от кустарника и покрытый песком.</p>
<p>
- По весне тут наверняка все затоплено, - промолвил Мишка, - да и в хорошие ливни тоже, а сейчас вполне можно оставить вещи, никто не найдет.</p>
<p>
- А дальше нам куда? - заинтересовался Ладик.</p>
<p>
- Там увидишь, - буркнул Мишка и принялся сосредоточенно раздеваться.</p>
<p>
Оба мальчика разделись до трусов, после чего Мишка нырнул прямо под склонившиеся к воде ветки ивняка и вывел на чистую воду небольшой плот, связанный из разнокалиберных бревен и какой-то корявый на вид, но вполне способный выдержать двух-трех пацанов их возраста. Как Мишка успел его смастерить, да еще и утаить от вылавливавших его на реке родителей, было настоящей тайной, впрочем, в способностях старшего из братьев Севастьяновых Ладик никогда не сомневался.</p>
<p>
Водрузившись на неуклюжее плавсредство, мальчики поплыли по течению. Вместо весла Мишка управлял им при помощи длинного шеста, практически везде достававшего до дна. Ладик, присев на противоположном краю плота и свесив правую ногу в воду, задумчиво изучал проплывающее под ним дно.</p>
<p>
- Слушай, Миш, а ты с пацанами в своем классе уже сошелся? - внезапно спросил он.</p>
<p>
- Да пугливые они какие-то, - посетовал тот. - Не знаю, Ладь, как там в твоем шестом классе, а в моем четвертом они все сплошь маменькины сынки. На охоту ни один не ходил даже с отцом, в лесу не ночевали ни разу, в горных походах не бывали, по рекам тоже не сплавлялись, а если и отправлялись в какие-то турпоездки, так там только бока себе на пляжах отлеживали, да по всяким магазинам шатались. Драться не умеют, чуть тронешь кого, так тот даже ответить не пытается, а сразу бежит жаловаться, тьфу!</p>
<p>
- А ты уже решил выяснить, кто в классе самый сильный? - подколол его Ладик. - И многих уже поборол?</p>
<p>
- А то это и так не ясно было, - ухмыльнулся Мишка и напряг бицепс. - Да они тут такие хлипкие все, что даже колотить их западло!</p>
<p>
Ладик о своих собственных одноклассниках был несколько лучшего мнения, но спорить с Мишкой не стал. Наверное, в тайге люди взрослеют быстрее, а местные десятилетки - совсем еще дети, несамостоятельные и ни на что серьезное не способные. Оставаться такими же и в двенадцать - это, конечно, уже позор для любого уважающего себя мальчишки.</p>
<p>
- Сейчас там впереди будет островок, - пояснил Мишка, - и река разделится на две протоки. Мы пойдем в правую, я там в прошлый раз уток видел.</p>
<p>
- Диких?</p>
<p>
- А то. Обычные кряквы, домашних кто тебе так далеко от жилья отпустит. А еще здесь порыбачить можно. Там на дне коряги, а под ними, бывает, сомы водятся. Ну, по крайней мере, местные так говорят.</p>
<p>
Рыбачить, правда, им было нечем, да и уток гонять - то еще развлечение, но за неимением лучшего приходится довольствоваться малым. Утки, впрочем, им на сей раз так и не встретились, зато из-за поворота донесся жалобный крик. Мишка стал побыстрее перебирать шестом.</p>
<p>
Наконец, они оказались на месте действия. Какой-то аквалангист с сорванной с лица маской пытался выбраться на поверхность и что-то орал, но что-то у него не получалось, и после каждого рывка его снова накрывало водой.</p>
<p>
- Слушай, а что он вопит-то и по-каковски? - поразился Мишка. - Я что-то не понимаю ничего.</p>
<p>
- По-итальянски. На помощь зовет, - кратко ответил Ладик, никак не ожидавший услышать здесь звуки этого певучего языка.</p>
<p>
Мишка несколькими мощными толчками подогнал плот к аквалангисту, оказавшемуся мальчишкой примерно того же возраста, что и оба спасателя.</p>
<p>
- Что с тобой? - по-итальянски спросил Ладик, наклонившись к страдальцу.</p>