История первая
КОГДА СНЕГ ПОЁТ
Усталый город отдыхает. Тускло мерцают фонари. Дрожат воробьи, примостившись на голой ветке.
Ночной сторож бродит из одного конца автостоянки в другой. Зимой автомобилей мало. И всё же охранять их приходится.
… Мне хорошо видна стоянка. Её подсвечивают окна многоэтажек. Мне тоже не спится. «У каждого свои заботы, – размышляю вслух. – У сторожа, воробьёв, меня».
К утру мне надо написать статью в газету и рассказ в литературный журнал, чтоб сдать главредам! Так и хочется разбить это слово на «гла» и «вред»? Наверное, потому что скорость и качество этим главным редакторам нужны одновременно. Словно так легко взять и выдать статью и рассказ по взмаху волшебной палочки. Без обдумывания, вычитки, редактирования, других важных элементов творчества. Да и вдохновение просто так не приходит, по первому зову. Его создавать надо!
Вот я и создаю. Наблюдаю, размышляю, записываю.
Иногда чтобы написать хорошую статью или рассказ необязательно отправляться за тридевять земель. Достаточно выглянуть из окна. Вот и сегодня. Столько интересного происходит под моими окнами…
Меняет время картинки. Каждая секунда вносит новые краски, звуки, эмоции. То вывалит зима-хозяюшка поутру из тучи-мешка манной крупы, то рассыплет к обеду сверху на город округлый жемчуг, то под вечер разлетится белый пух из небесных подушек и перин.
Звенят с рассветом под городскими крышами хрустальные колокольчики: динь-динь-динь. А в полдень прозрачные сталактиты взгрустнут и заплачут: кап-кап. До встречи, зима! Весна на пороге. К ночи приморозит, и сверкнут в свете фонарей острые ледяные кинжалы. А на следующее утро пригреет солнышко, чтоб к обеду растопить сугробы и ухнуть под ноги снежную лавину. Бац! Вздрагивают прохожие, пятятся подальше. Ну, их эти сосульки. Здоровье дороже!
Интересное это занятие наблюдать и описывать. Ну, и предугадывать кое-что! Понятно, что мне не слышно, о чём бормочет сторож. Я не могу знать, о чём думает он и полусонные воробьи. Но догадаться, представить и дорисовать можно? Тогда за дело!
Берусь за дело, потому что меня задело. Игра слов? А вот и нет. Меня, действительно, задел одинокий старик, пустая стоянка, комочки-воробьи на голой ветке. Вот и пишу, как дышу. Что-то придумываю, кое-что описываю, а ещё анализирую, ощущаю, собираю воедино из разрозненных кусочков зимней мозаики. И выходит сценка из жизни большого города под названием: «Город – это люди». Кстати! Как все они поживают, пока я записываю?
… Кружат снежинки, как на карусели. Мёрзнут воробьи на ветке. Не сидится сторожу в будке. А как ещё назовёшь то, где ни согреться, ни присесть? Вот и бродит сторож по стоянке, как медведь-шатун в весеннюю капель. Бродит и бормочет: «Ой, мороз красный нос, не кусай за щёки, не щипай за нос. Хоть и бородой оброс и усы в порядке, но …». Сторож сбился с речитатива и закашлял.
Воробьи переглядываются. Ждут хитрецы: вдруг захочет человек ужинать и перепадёт им от щедрот крошек или семечки.
… Снег под ногами сторожа скрипит.
Светофор возле дороги уныло подмигивает то жёлтым, то красным глазом. Зелёный никак не желает включаться.
Со стоянки видно часть дороги, двор, многоэтажки. С дороги во двор сворачивает грузовик. Скользко. Грузовик не торопится, ворчит.
Сторож щурится, наблюдает. Ему интересно, что можно перевозить в такую темень? И куда…
Воробьям надоело сидеть сиднем. Да и холод пробирает! «Проверить что ли, – решают воробьи. – Куда и что перевозит в такую непогоду грузовик?»
Гудит завод. Недовольно дребезжит трамвай, развозя запоздалых пассажиров.
«Пора ремонтироваться, – отстукивает морзянкой трамвай. – Срок-к-к эк-к-ксплуатации истёк-к-к ещё в прошлом веке-ке».
Сторож отвлекается от грузовика и сосредоточивается на трамвае. Надо же себя хоть чем-то занять в долгие зимние вечера!
Через пять минут наступает покой и тишина. Сторож продолжает шагать по стоянке. Ему представляется парад ко Дню Победы! Раз, два, правой, левой звенит орденами фронтовик, чеканя шаг.
Скрип, скрип отвечает снег под ногами. Отвечает грустно. Старик останавливается и шепчет: «Старость – не радость. А одиночество и того…».
Не успевает он договорить, как замирает на месте.
… Идут двое. Держатся за руки. Снег у них под ногами поёт! Да, да, да – поёт, а не поскрипывает.
Даже воробьи недоумевают. Они уже вернулись и часть парада посмотреть успели.
Но эти, двое, не идут ни в какое сравнение с тем, что повидали старик и воробьи на своём веку!
То ли сказка, то ли быль? Но луна вмиг превращается в серебряный зеркальный шар. А звёзды – в разноцветные небесные окошки. Ветер останавливает карусель и приглашает снежинок на вальс.
Город просыпается и преображается. Усталость его, как рукой снимает. Фонари вспыхивают озорными солнышками. Деревья приосаниваются, расправляют ветви, приветливо кивают воробьям. Те кланяются в ответ. А сторож выпрямляет спину и выводит молодецкое: «От юных лет и до седин: любовь, любовь – наш господин!»
Кто же эти двое?
Просто парень с девушкой. Гуляют по ночному городу, и расстаться не могут никак.
Всё преобразили, а сами даже не заметили, что натворили!
Почему? Да потому, что глядят друг на друга, не наглядятся. Ведь сегодня Он признался Ей в Любви!
Да разве может быть на свете что-то ВАЖНЕЕ ЛЮБВИ?
Город замирает. Небо любуется. Стой, счастье!
Тишина вокруг такая, что можно услышать биение двух влюблённых сердец. Или одного? Двух, как одно!
А какие слова ещё нужны? Им достаточно жеста, взгляда, улыбки, кивка. Он для неё тот, за кем – хоть на край света. Она для него – смысл жизни. Им хорошо вдвоём. Он греет её руку, она доверчиво прижимается к его плечу.
… Время ускоряет бег.
А над головой созвездия отсчитывают века: 15-й, 16-й, 17-й, 18-й, 19-й, 20-й, 21-й.
Они встретились! В этом яростном и бушующем мире им удалось обрести Любовь.
Они снова вместе, снова рядом. Такие разные, непохожие. Такие близкие, родные. Любовь соединяет их! Одно сердце, одна большая и прекрасная Душа.
Крепко взявшись за руки, идут по дороге Времени ОН и ОНА: Кай и Герда, Ромуальдо и Фантагиро, Ромео и Джульетта, Грей и Ассоль, Тристан и Изольда…
Через преграды и расстояния, сквозь время и запреты, предрассудки и суеверия, обман и зависть, злобу и предательство хранят они верность в сердце – одном на двоих!
А награда? Быть вместе: в горе и радости, в бедности и богатстве, в жизни и смерти.
Веруя, надеясь, любя идут ОНИ по извилистой, нелёгкой дороге Жизни. Идут вперёд! В будущее».
Бьют часы двенадцать. Новый век. Кружит Земля. Танцуют снежинки. Поёт Ветер. Улыбается Луна.
Идут влюблённые, крепко держатся за руки.
…Смотрю я из окна. Сколько интересного за одну ночь! Сторож, воробьи, парад, странный грузовик, Он и Она.
О ком же написать? О стороже, стоянке, воробьях, грузовике. И что? Статью, сказку, детектив, фэнтези?
И вдруг осознаю, что просто-таки тянет меня написать о влюблённых!
Да что ж это такое. Сколько можно писать об этом? Впрочем, погодите. Тема хоть и вечная, но неразгаданная…
Есть среди моих знакомых те, кто не верит в Любовь. Считает ее выдумкой романтиков, сказочников, писателей, поэтов, художников, музыкантов, сценаристов. Не верит, не ищет, не ждёт, поэтому не находит.
А есть те, кто верит, ждёт, ищет и находит!
Кто-то готов сражаться за Любовь, идти за ней на край света, лететь к далёким звёздам, придумывать тысячи ласковых прозвищ, дарить миллион алых роз, посвящать сонеты и романсы…
А кому-то целой Вечности не хватит, чтобы понять великую силу Любви, разгадать её главную тайну!
История вторая
ПОЕЗДКА В НОВЫЙ ГОД
Путевые заметки
Еду в маршрутке. Села на конечной остановке в одном районе. Еду на конечную в другой район. Это приблизительно 30-45 минут, если без пробок и поломок. Чем занять себя? Одни слушают плейер. Другие достали смартфоны, играют, кто во что предпочитает. Третьи пишут смс-ки. Четвёртые «достают» водителя и других пассажиров.
Я развлекаюсь тем, что любуюсь зимними узорами на окнах, а когда надоест, наблюдаю за пассажирами. Вот парень в куртке с капюшоном бормочет в гарнитуру: «Сел в маршрутку. Стою».
«Интересное сочетание слов», – прислушиваюсь я.
Парень продолжает кому-то объяснять: «Еду. Сел. Стою. Сейчас проезд оплачу и сяду. Да не в маршрутку. Мест свободных полно…»
Тут его толкают в бок, мол, передай за проезд. Он кивает, передаёт.
«Э, а я? – вопрошает один из пассажиров. – Мои передай…»
Парень кивает, передаёт за проезд, бормоча: «Сразу нельзя было всем передать?»
«Хм, – рассуждаю я. – Говорят замысловато, но все понимают! Один одновременно «сел и стоит, да при этом едет». Второй умудрился из гласных целое предложение составить: «Э, а я?» Хоть записывай!»
… Сегодня в городе снегопад. Словно где-то высоко устроили битву подушками! Не «современными», набитыми синтепоном или маленькими шариками из синтетического волокна, а пуховыми. И весь этот пух плавно спускается с небес на землю, кружит, завораживает, околдовывает, умиротворяет. Хорошо в такую погоду мечтать дома у окна с чашкой ароматного чая…
С утра, перед тем, как отправиться в поездку на другой конец города, я так и сделала.
За ночь снега навалило столько, что жильцы нашего дома дружно протаптывали дорожку, выстроившись друг за другом. Дорожка получилась узенькая, кургузенькая, по бокам сугробы, напоминающие Великую Китайскую стену.
«В следующий раз лопату возьму, – пошутил сосед с пятого этажа Генка. – Как раз к вечеру до офиса тоннель вырою».
«Лучше совочек и ведёрко, – смеётся жена. – И Ванечку с Анечкой прихватим снеговиков вдоль дороги лепить».
«Вот-вот, – пробурчал пенсионер Кузьма Васильевич. – Сами двор убираем, сами подъезд отмываем, сами в ЖЭУ деньги относим. Всё сами…»
Как выяснилось перед выходом из подъезда, убирать вокруг дома кроме жильцов некому. Дворник психанул вчера, уволился.
Он каждую зиму так делает. Ему не нравятся лёд, снежные заносы, сосульки на крышах. А весной дворник снова на работу просится. И в ЖЭУ его берут. Правда, осенью, в самый листопад, у дворника двухнедельный отпуск.
«Блат у него что ли?» – ворчит консьержка.
«Просто за такую зарплату работать там некому, – отвечает пенсионерка с 13-го этажа Эльвира Львовна. – Вот в наше время…» И она пускается с воодушевлением рассказывать, как хорошо жили, когда «все были молодыми, розы красные цвели»
… Маршрутка взбрыкивает, пассажиры подпрыгивают и переглядываются.
«Выбоина на дороге, – бормочет водитель, затем высовывается в окно и орёт: – Куда прёшь! Обгоняет он… Шумахер!»
Последние три буквы водитель произносит смачно, нараспев, даже как-то ругательно.
… Едем дальше. Впереди меня сидит женщина в платке, затем старичок в ушанке, перед ним девушка в шапочке с меховым помпоном, далее дама в тюрбане с брошью посредине, на переднем сидении девочка в шапочке с вязаными ушками.
Мужчины присесть не торопятся. «Вежливая маршрутка», – усмехаюсь я. Хотя, на самом деле народ в маршрутке разный. Вместе со мной вошли три парня и девушка. Им лет по пятнадцать. У них каникулы. Наблюдать за ними познавательно. А что ещё делать в метель, в маршрутке? На стёкла дышать и сердечки рисовать, как девушка в шапочке с меховым помпоном. Она здесь не одна такая. Напротив неё парнишка лет восьми прикладывает к стеклу монетку и ждёт, пока оттает. Вот увлекательно, наверное, наблюдать в эту дырочку, что снаружи. Судя по грохоту и дребезжанию, снаружи едут бронетранспортеры. Что поделаешь, такова примета времени. Городским транспортом теперь считаются не только трамваи, троллейбусы, автобусы, такси…
А внутри маршрутки действие разворачивается по нарастающей. Впечатление такое, что сижу в передвижном театре.
Подростки усаживаться не стали. Держатся «кружком», переговариваются ладком. Хотя диалоги не очень слышны, зато жестикуляция отменная. Вдруг плотный розовощёкий паренёк громко так произнёс: «Прикиньте, вчера пришёл домой, как договаривались «не поздно», а родителей ещё нет…» «Ага, сами задерживаться могут, – согласился худощавый взъерошенный приятель. – А нам комендантский час устраивают. Ну, и что дальше было? Ты родителей искать пошёл?» Компания дружно прыснула. «Я, как порядочный, – пояснил рассказчик. – Поел. И спать завалился. Среди ночи смс-ка «пищит». Я с головой укрылся и сплю дальше. Мне никто ночью позвонить не обещался…» Компания опять прыснула. «Так в чём прикол?» – не унимается худощавый. «Прикол в том, что брынькало ещё два раза, – хмыкнул розовощёкий. – Утром проверяю телефон, там три смс-ки. Смотрите. Первая пришла от матери в полпервого: «Ты где?» Вторая через пять минут от отца: «Домой не пора?» «А третья от кого? – рассмеялась девчонка. – От бабушки?» «Бабушка, чтоб ты знала, – похвастал розовощёкий. – У нас в Крыму проживает с новым дедушкой». «Молодец бабушка, – похвалил худощавый. – Так, кто третий звонил?» «Мама, – упавшим голосом сообщил рассказчик. – Так и написала: «Нашли, спи дальше». Подростки расхохотались. «Ну, ты даёшь, – покачал головой третий парень. – Это ты как ловко замаскировался?» «Укрылся с головой, – простодушно пояснил розовощёкий. – Они ж пришли поздно, в прихожей начали отношения выяснять, кто и где был, зачем и почему задержался. Ну, пришли и пришли. Я третий сон вижу, а они проверку ночью устраивают. Мать в комнату заглянула, свет не зажгла, зато поинтересовалась: «Ты спишь?» Как я ей отвечу, если сплю». Приятели загоготали так громко, что пассажиры стали оглядываться и пожимать плечами. Правда, замечаний делать никто не стал.
Когда все насмеялись вдоволь, худощавый вернул всех на землю: «Математичка совсем с дуба рухнула. Столько задавать на каникулы!» «Ой, – звонко соглашается девчушка. – Завалит она всех на контрольной. Никита, придёшь ко мне заниматься сегодня?» И так она промурлыкала это «Ни-ки-та…». Так взмахнула ресницами! Сразу заметно, парочка влюблённая, причём взаимно. Между ней и Никитой не просто искры – салют из разноцветных сердечек.
Девчонка сразу обращает на себя внимание. Волосы прямые, длинные, уложены стильно. Куртка красная, сапожки кожаные, на высоких каблучках. А ногти! Золотые. Ноготок на мизинце, словно змея с изумрудными глазами. На безымянном, как шар новогодний. На среднем ногте сверкает снежинка. На указательном пламенеет сердечко. На длинном ногте большого пальца «выросла» целая ель с шарами-стразами. Постаралась девчонка крутой маникюр сделать. Наверное, на новогодний бал готовилась? Понятно сразу, с кем пойдёт. Она то локотком Никиту заденет, то ладошкой по спине похлопает, то ненароком по плечу погладит. А тот и виду не подаёт, что давно разгадал все уловки. Вот такие они наши дети: весёлые, шебутные, на «мобилы» подсаженные, но первую влюблённость ещё никто не отменял.
…. Маршрутка едет. Я наблюдаю. Подростки разговаривают: о школе, музыке, фильмах, знакомых, походе в клуб, кто с кем встречается, кому что подарят под ёлку. Папа – Дед Мороз и мама – Снегурочка.
… Сегодня в автобусе народу немного. Метель, снежные заносы, штормовое предупреждение – и всё это под новый год. Большинство дома сидят: ель искусственную поставили, дружно нарядили, теперь салаты готовят, и столы накрывают.
Едут в маршрутке либо в гости, либо из гостей. Есть такие, что на работу спешат. Работу тоже никто не отменял. Даже в последний день декабря!
У кого-то в кармане рингтон резко заводит: «На недельку до второго я уеду в Комарово…» «Ну? – устало вопрошает пассажир средних лет. Он зашёл остановки три назад. И только сейчас уселся на освободившееся место напротив меня. На нём драповое пальто, клетчатый мохеровый шарф, фетровая шляпа, в руке потёртый кожаный портфель. Свободной рукой мужчина прижимает к уху мобильник. Говорит он вполголоса, чтоб никому не мешать. – Где? В маршрутке. На работу, как обычно. Разбогател? Как же, купишь тут авто. То цены повысят, то подошва оторвётся. Знакомо… Работу нормальную найти? Где ты видел нормальную работу! Начальником. Согласен. Начальником я пошёл бы, чтоб с моделью-секретаршей и личным водителем, но не берут. И тебя с Наступающим. Точно, теперь решить, как проводить старый и с кем встретить новый. Тут вариантов немного: у телевизора. И у тебя, как у всех. Держимся. Главное, чтоб мир наступил, а там прорвёмся!»