Он закрыл лицо руками, но поздно: продукт подействовал в полную силу. Он корчился от боли, и я сморщился от сильного запаха.
Нола с отвращением швырнула трубку как можно дальше. Казалось, она отказывалась верить, что могла нанести весь этот ущерб.
Гомес и блондин бились на полу, задыхаясь и отчаянно протирая глаза. На коже рук, лица и шеи образовывались большие гнойные пузыри.
Бухгалтер по-прежнему лежал на том же месте. Он был без сознания, но время от времени его тело оживало с небольшим спазмом. Я полагал, что ему это сойдет с рук, но его на какое-то время лишат права выступления. Я обыскал ее карманы, чтобы найти Вильгельмину.
Возле скамейки стояла раковина. Я наполнил миску и, как добрый самаритянин, опрыскал Гомеса и блондина.
Нола пошла намочить полотенца и промокнула им глаза. Будем надеяться, что если продукт растворится достаточно быстро, они сохранят свое зрение. Но в глубине души это не было моей проблемой.
Перед тем как покинуть помещение, я позаботился о том, чтобы привязать трех злодеев к прутьям клетки.
На улице было уже темно. Мы шли пешком, и моей первой идеей было взять «Кадиллак». Потом передумал. Это дало бы им слишком хорошую возможность подать жалобу на кражу.
Сразу за санитарным помещением раскинулось поле салата. Дорога проходила в конце поля. Я видел фары машин. Мы были недалеко от города. Я даже видел светящуюся вывеску мотеля.
Рядом со зданием был припаркован трактор. Я помог Ноле подняться, а затем вскочил на сиденье. Я легко нашел элементы управления. Двигатель завелся, и через секунду мы уже подпрыгивали, проезжая через салат Гомеза. Нола стояла у меня за спиной, обвив руками мою шею.
Когда я добрался до конца поля, я заглушил двигатель. Мы были на обочине дороги в нескольких сотнях ярдов от мотеля. Я помог Ноле приземлиться, очистил колючую проволоку, и мы перебежали ее.
Когда мы добрались до мотеля через проход с доставкой, мы прошли прямо в мою комнату через черный ход. Я открыл дверь, и мы практически рухнули внутри, измученные и покрытые грязью. У меня было только одно беспокойство: как следует выспаться.
Седьмая глава.
Когда я включил свет, Нола тихонько расплакалась. Я быстро обернулся. Она только что увидела себя в зеркале в холле. Ее длинные черные волосы превратились в жалкую кучу пакли. Ее лицо было серым от пыли, поднимаемой колесами трактора, и можно было бы поклясться, что она не мылась две недели. Что касается брюк «зауне», то от них пахло инсектицидом, и на нем было несколько пятен. На мгновение я задался вопросом, остаюсь ли я все еще совершенно нормальным, потому что, несмотря на все это, я все еще находил ее очень аппетитной.
- Похоже, что я вышла прямо из гетто Матаморос, - сказала она.
- Действительно ? Я сказал. Что ж, там им, должно быть, не повезло.
«Я не знаю, что делать, - продолжила она, делая вид, что не слышала, - у меня нет сменной одежды… И я все равно не могу быть в это одета».
- Разве это не моющаяся ткань?
- Да.
- Ну, помой их в ванне. Завтра они будут сухими.
- Вы имеете в виду, что я собираюсь переночевать здесь?
- Другого выхода, конечно, не вижу. Я одолжу тебе свою пижаму и буду спать на ковре.
Некоторое время она молча смотрела на меня и с трудом сказала:
- Но я буду выглядеть как чучело!
- Простите, - сказал я, но я этого не планировал. Если ты предпочитаешь мой халат, бери его и постирай свою одежду. Потом закажем что-нибудь поесть.
Смирившись, она забрала мой халат.
- Я выпью. Хочешь колы?
- Конечно нет, я возьму хереса ...
- Херес для твоего возраста! - восклицаю придуриваясь , не знаю, поощряет ли отель детей пить.
- Я женщина ! - запротестовала Нола.
Я нашел такое же решительное выражение на ее лице, какое было у нее раньше, когда она изуродовала Гомеса и его дружков.
- Очень хорошо, очень хорошо, - говорю я. Схожу за шерри. Я просто надеюсь, что меня не осудят за разжигание разврата несовершеннолетним.
- Не говори ерунды! - позвала она, запираясь в ванной.
Я позвонил в бар и попросил принести нам двойной чивас и шерри. В ожидании прибытия парня с этажа я избавился от Вильгельмины, Гюго и Пьера, прислушиваясь к стирке, доносившейся до меня из ванной. Очевидно, она не просто стирала одежду, она ещё помылась в ванной. Прибыл заказ. Нола, очевидно, не торопилась, и я начинал поздравлять себя с этим, тихо потягивая виски, думая о виде, которое она собиралась подарить мне.
В конце концов дверь открывается. Нола облачилась в мой халат, несколько раз обернув его вокруг себя. Ее влажные волосы были аккуратно зачесаны и растянуты. По ее взгляду я понял, что она ожидала признательности.
- Вы великолепны, - говорю я. Садитесь выпить свой херес. Вы заслужили это.
Похоже, комплимент ей понравился. Она села напротив меня и осторожно взяла свой стакан. Мой халат был таким длинным, что я мог видеть только ее щиколотки и маленькие круглые пятки.
Некоторое время мы пили молча, глубоко задумавшись, когда Нола нарушила тишину:
- Это правда, что я уже не ребенок. Я настоящая женщина.
- А! - Ну, давай посмотрим, - сказал я, ставя стакан на стол и вставая. Подойди сюда.
Она робко подошла. Я поднял ее голову, нежно взяв ее за подбородок. Я поцеловал ее большие темные глаза. Я почувствовал, как ее руки скрутились у меня за спиной и притянули к себе, затем ее рука поднялась за мою шею, и ее губы прижались к моим. Нола не солгала. Она была похожа на женщину.
Во время обучения в АХ элитный убийца тренируется задерживать дыхание четыре минуты подряд. Газ без запаха, испускаемый небольшими бомбами, такими как Пьер, действительно смертен в течение одной минуты. Избегая дыхания в течение четырех минут, мы можем без риска покинуть помещение. Нола, несомненно, получила бы комплименты от Хоука. Я первым отстранился, чтобы отдышаться.
- Так ты мне теперь веришь? - спросила Нола.
- Не совсем. Чтобы полностью убедить меня, нужно пройти и другие испытания. Но что, если мы сначала что-нибудь съедим? Мы сможем возобновить экзамен позже.
Я сел, набрал номер в обслуживании номеров и заказал тарелки с ветчиной из деревенского хлеба и по два бутерброда с пивом.
Пока я разговаривал по телефону, Нола свернулась калачиком у меня на коленях и начала покусывать мочку моего уха. Я повесил трубку и вскоре понял, что на ней не было ничего, кроме моего халата. Несомненно, она сочла нужным стирать всю одежду одновременно.
Блюдо прибыло слишком рано, на мой взгляд, но их бутерброды были восхитительными, как и холодное пиво. Мы оба были голодны, и Нола, которая заняла свое место у меня на коленях, развлекалась со мной, как школьница.
Когда мы сожрали все до последней крошки, она упала мне в объятия, и наши губы встретились с жаром долгого разлуки. Наши языки столкнулись, как два гладиатора, и моя рука исчезла под мантией, которая почему-то не упала с плеч Нолы.
Я нашла две маленькие груди, не намного больше апельсинов, растущих в этом районе. И я решил с твердыми ласками улучшить этот вид. Они стали сильнее, и у Нолы участилось дыхание.
- Ой, Ник, давай же! - простонала она, фамильярно звав меня и называя по имени.
Но я хотел, чтобы веселье длилось немного дольше.
«К этому времени дети должны быть благоразумно в доме мамы и папы и хорошо выспаться», - сказал я.
Его смуглое лицо внезапно потемнело.
- Я женщина ! она крикнула как вызов. Вот увидишь.
Она спрыгнула с моих колен, уронила халат к своим ногам и встала передо мной, как обнаженная богиня.
Я в свою очередь встал, обнял ее тонкую талию и, пожирая ее губы, позволил своей руке скользнуть по ее спине, чтобы лучше узнать ее прелестную попку.