«Я следила за вами после той небольшой встречи, которая у нас была вчера в кафе отеля. Вы оказались в квартале от квартиры Фридриха Швецлера, местного контрабандиста. Его операция здесь - что-то вроде шутки. Пограничники терпят это, потому что им жаль его, но я знаю одного из гвардейцев, шута по имени Франко. Он сказал мне, что если Шветцлер когда-нибудь станет амбициозным, им придется потопить его лодку
Потом о вас дошли слухи, и они закрыли границу. Думаю, это имел в виду и Шветцлера. Вчера вечером я разговаривал с Франко в кафе, и он сказал мне, что он был на фарватере, переместив один из сигнальных буев на мелководье. Когда он подумал, что это подействует на Шветцлера, он так сильно рассмеялся, что чуть не подавился вином. Все знают, как Шветцлер спускается по озеру. Во всяком случае, когда человек Швецлера не появился в кафе в обычное время, я подумала, что он здесь. Ты с ним ".
- Хорошо,но он утонул, - торжественно сказал Картер.
«Я знаю его жену. Бедная Мардья».
После минутного молчания, пока они размышляли о горе вдовы, Картеру пришло в голову, что он должен извиниться за то, что сказал Роберте накануне. Но мысль прошла. "Откуда ты знаешь так много о том, что здесь происходит?" - сказал он вместо этого.
«Я преподаю английский и венгерский детям из советской дипломатической миссии в Будапеште… и играю в кошки-мышки с местным КГБ».
"Ой?" - сказал он, проявляя интерес. «Я полагаю, они знают о побеге Татьяны Кобелевой».
"Татьяна Храбрая?" Девушка засмеялась. «Дети делают из нее героиню. Они сравнивают ее с Элизой, убегающей от гончих».
Картер посмотрел на нее, пытаясь найти политическую и литературную связь.
«Разве вы не знали, что« Хижина дяди Тома »обязательна для чтения для воспитанных советских детей? Саймон Легри - прототип капиталистической свиньи».
«Это интересная интерпретация», - вздохнул он.
«Вчера они изобрели новую игру», - продолжила она. «Одна из них - Татьяна, а другие дети играют американских солдат. Они гоняются друг за другом по всему школьному двору».
«Значит, тайна отсутствует», - сказал Картер. "Но знает ли он?"
«Кобелев? Абсолютно нет. Ходят слухи, что Татьяна категорически запретила кому-либо связываться с поездом с новостями о том, что она свободна. Что-то о желании увидеть выражение шока на лице мужчины, когда она наконец появится. Мы не знаем. кого она собирается удивить ".
«Меня», - сказал Картер. «В любом случае это дает нам немного времени. Где сейчас поезд?»
«Задержался в Дьёре».
«Дьер? Это должно было быть в Будапеште».
«По какой-то причине он снял его с главной магистрали в Дьёре. Он должен что-то иметь в виду. Он пригласил венгерский цирк прийти и развлечь во время задержки».
«Дьер», - сказал Картер. Казалось, это намекает на что-то недосягаемое. Затем внезапно он понял, что это было. «Мы должны немедленно добраться до Дьёра».
Роберта толкнула педаль акселератора как можно дальше, и маленькая лодка скользнула по воде с приличной скоростью. В течение двадцати минут они добрались до венгерского берега, забрали машину Стюарт, потрепанный Fiat, достаточно скромный по западным стандартам, но невозможный для школьной учительницы в Венгрии, если бы не тот факт, что она работала на Советы, и мчалась по дороге. главная магистральная дорога в Будапешт через Дьёр. Она ехала, пока Картер говорил.
«Все разведывательное сообщество США изучает Кобелева с тех пор, как он начал выходить из рядов КГБ. Его методология, его связи, его планы - даже его самые сокровенные личные привычки - сопоставляются, анализируются, а затем передаются в пул информации. доступ к которым есть у всех служб ". Роберта взглянула на Картера. «Я сделал это хобби», - сказал он. «Я часами изучал материал. Я знаю каждую точку на каждой странице. Бабушка Кобелева по материнской линии была венгеркой. Ее последнее известное местонахождение - государственный жилищный проект в Дьёре».
«Подожди минутку», - сказала Роберта, на мгновение оторвав глаза от дороги. «Вы действительно не думаете, что Кобелев собирается прервать свой рывок домой, чтобы отдать дань уважения бабушке, не так ли?»
«Вы его не знаете. Он человек, склонный к драматическим жестам. В России, когда я изображал из себя перебежчика, который хотел пополнить его ряды, он хотел проверить мою лояльность. Он мог сделать это любым количеством способов - ушел в какой-то критический момент он разоблачился, ожидая увидеть, что я сделаю, что-то неуловимое, чтобы заставить меня думать, что я могу убить его и избежать наказания за это. Но что он делает? Он устраивает сложный фехтовальный матч перед всей своей семьей Понимаете? Он похож на тореадора, работающего рядом с рогами. Он расцветает на опасности. Кроме того, мы знаем, что бабушка важна для него. Она почти спасла его от властного отца. И мы знаем, что он не был тут из Советского Союза почти десять лет, так что он не мог видеть ее в последнее время ».
"Хорошо," сказала Роберта, ее яркие глаза сверкнули. Перспектива быть причастным к убийству Кобелева явно волновала ее. «Предположим, вы правы насчет бабушки. Что нам тогда делать?»
«Я ставлю ловушку и закрываю ее».
"А что я?"
«Я хочу, чтобы ты была в поезде», - сказал Картер. "Независимо от того, что происходит или не происходит, один из нас должен быть на
том поезде, когда он уедет отсюда. Вы понимаете?"
Она торжественно кивнула, и он протянул руку и чмокнул ее в щеку.
Одиннадцатая глава.
В переводе с венгерского языка надпись на каменном и грязном участке, который проходила за внутренний двор, гласила: «Жилищный проект Бела Кун. Построен в 1968 году. Народный жилищный коллектив Западной Венгрии». За вывеской стояли шесть бетонных прямоугольников высотой в семь этажей, каждый прямоугольник состоял из множества меньших прямоугольников, каждый меньший прямоугольник с железными перилами балкона, а с каждого балкона в лучах позднего утреннего солнечного света развевалась линия мытья посуды. Было воскресенье, семейный день. Люди толпились по тротуару и прогуливались по улице, смеясь, разговаривая с соседями и толкая детские коляски.
Картер сидел в «Фиате» Роберты, припаркованном в очереди машин прямо напротив здания «А», его глаза отслеживали движение со всех сторон, ожидая всего необычного.
Бабушка определенно была здесь - Юдит Конья, девяносто три года, в центре первого этажа - и в тот же день она получила сообщение, в котором между дверью ее квартиры и телефоном был установлен бригадный разговор, потому что она была слишком стара, чтобы доберись до конца зала. Картер знал это благодаря болтливому обслуживающему персоналу, остро ценившему прекрасное венгерское вино, который был не прочь получить несколько бутылок в подарок в обмен на небольшую информацию.
И все же, хотя вспомнить имя бабушки, а затем найти его в телефонной книге с тысячами венгерских имен - все они стали похожи друг на друга через несколько страниц - было само по себе маленьким триумфом, сам факт того, что она здесь, не был гарантия, что Кобелев приедет. Чем дольше Картер сидел, тем больше он начинал подозревать, что это не так, и что в своем рвении найти брешь в броне Кобелева ему удавалось только тратить больше времени, драгоценных секунд, которые приближали Синтию к неизбежный разбор полетов и казнь глубоко в лоне России-матушки.
Он сложил газету, которую использовал для прикрытия слежки, и вышел из машины. Болезненное ощущение в животе говорило ему, что все идет не так. Он засунул руки в карманы и решительно направился к маленькому ресторану в конце квартала. Трое стариков, играющих в ultimo на перевернутом ящике, замолчали, когда он проходил мимо, и он понял, что начинает вызывать подозрения в округе, что только усилило его беспокойство.
Владелец-менеджер, крупный, круглолицый, оживленно беседовал с молодым человеком за задним столиком в пустой комнате. Он взглянул на вошедшего Картера и нетерпеливо махнул рукой. Картер подошел к стойке к телефону. Сегодня утром он звонил в четвертый раз, и ритуал с владельцем превратился в рутину.
«Он поскользнулся, - сказал он себе, когда его связь прошла; он становился небрежным. Весь квартал знал, что он здесь, чего-то ждет, а это было нехорошо. Если бы у него был хоть какой-то смысл, он бы отказался от всей этой линии действий.
"Ник?" На линии была Роберта Стюарт.
"Что-нибудь еще?" - спросил он по-венгерски.
«Цирк только что вышел. Разве не смешно, как думает Кобелев? Он похитил весь поезд, никого не выпускает, но все же чувствует, что должен развлекать пассажиров. Как будто он извиняется за неудобства. . "
«Он зол. Я просто надеюсь, что его эгоизм докажет его гибель», - сказал Картер.
"Значит, с твоей стороны тоже ничего нового?" - спросила она с легкой тревогой в голосе.
"Ничего."
«Слушай, Ник, я думал. Кобелев не знает меня. У него выстроилась в очередь целая кучка цветочниц, ожидающих посадки. Я могла бы легко получить один из этих костюмов…»
"Абсолютно нет", - сказал Картер, прерывая ее.
«Но Ник…»
«Нет, командир. Я передумал. Вы не должны пытаться сесть на этот поезд. Ясно?»
«Да, сэр», - сказала она после долгого колебания.
«Я не хочу больше слышать подобные разговоры. Я прихожу к выводу, что Кобелев все еще на борту и не собирается… подождите минутку».
В стеклянном витрине ресторана неожиданно появился обтекаемый силуэт черного лимузина Зил советского производства с дипломатическими номерами.
«Я думаю, что понял. Я вернусь к тебе». Картер повесил трубку и вышел за дверь. Лимузин медленно двигался по улице, останавливаясь через каждые несколько домов.
Картер поспешно вернулся к «фиату». Люгер находился в бардачке. Он достал его, вытащил обойму из рукоятки и начал набивать патронами, которые были у него в кармане. Эти патроны, наряду со всеми другими принадлежностями для огнестрельного оружия, были запрещены для частных граждан Венгрии, и их обнаружение рано утром в воскресенье было данью, казалось бы, бесконечным связям Роберты по эту сторону границы.
Лимузин резко остановился перед зданием «А», когда Картер закончил заряжать пистолет. Он сунул его в кобуру, которую все еще носил на пояснице, затем вышел из машины и быстро пошел в противоположном направлении.
Достигнув середины квартала, он перешел и двинулся обратно с другой стороны. Двое мужчин вышли из лимузина и стояли, засунув руки глубоко в карманы плащей. Они посмотрели вверх и вниз по тротуару. «Обычная команда головорезов КГБ», - подумал Картер. Мгновение спустя с заднего сиденья вылез мужчина с гривой белоснежных волос. Это был Кобелев.
На углу Картер нырнул направо и помчался через футбольное поле к задней части здания «Б». Задняя дверь была приоткрыта. Он проскользнул внутрь и поспешил вниз по лестнице в подвал.
Обычно он бы устроил это в соответствии с классическим снайперским подходом: найдите место с отличным обзором цели, дождитесь, пока он окажется в вашем поле зрения, и выстрелите. Процент эвакуации стремительно растет даже при небольшом опережении преследователей в пятьсот ярдов. В целом это предпочтительный способ работы, и он провел половину утра, желая, чтобы Клист был рядом со своей штативной винтовкой. Но это не так, и осталась только Вильгельмина. И хотя он знал все ее недостатки, от курка до того, как он имел тенденцию тянуть влево, когда в патронах было слишком много пороха - что он смог почувствовать при втором выстреле - он не доверял Люгеру. на расстояниях более ста ярдов. Даже пятьдесят давили. Чтобы быть абсолютно уверенным, что Кобелев упал и остался стоять, ему нужно было подойти поближе, достаточно близко, чтобы почувствовать запах ожога плоти.
В одном конце подвала была дверь с надписью КОТЕЛЬНАЯ. Она тоже была открыта, Картер вошел и включил свет. Он был здесь раньше с обслуживающим персоналом, и именно тогда он заметил кое-что особенное в конструкции этих зданий. В интересах экономии Народное жилищное управление выбрало только одну систему центрального отопления. В подвале здания «B» был построен массивный котел, достаточно большой, чтобы нагревать радиаторы и обеспечивать горячую воду для каждого блока в проекте. Это означало, что где-то в земле между этими зданиями проходили воздуховоды, достаточно большие, чтобы вмещать всю необходимую сантехнику, и достаточно большие, чтобы человек мог пройти через них в случае, если что-то потребуется отремонтировать.