– Ты хочешь сказать, что это вовсе не повод для встречи. Абсолютно согласна с тобой. И я пришла вовсе не затем, чтобы тебе напомнить о нескольких поцелуях, от которых у тебя не осталось даже воспоминаний. Я пришла к своему самому близкому и старому другу.
– Постойте, вы говорите, что вас зовут Надин Клермон и вы живете во Франции. Бог мой, как же я мог сразу тебя не узнать. – Ну и осел! – Мохов громко расхохотался и стукнул себя по лбу. – Впрочем, – оценивающе посмотрел он на свою собеседницу, – ничего удивительного, ты шикарно выглядишь. Процветаешь?
– Процветаю, не процветаю, но на жизнь в целом не жалуюсь.
– А чем ты занимаешься во Франции?
– Мелкий бизнес, до того мелкий, что не стоит даже говорить о нем. – Надин быстро посмотрела на Патрицию и увидела, что лицо дочери отразило удивление. Ничего, она потом ей объяснит.
– Ну, я чертовски рад тебя видеть. В самом деле, когда-то мы целовались с тобой и я с удовольствием сделаю тоже самое и сейчас. – Он подошел к ней и крепко, со знанием дела, поцеловал ее в губы. – А кто эта с тобой прелестная молодая особа?
– Это моя дочь, Патриция.
– У тебя не дочь, а красавица. – Мохов подошел к Патриции и поцеловал ей руку. – Впрочем, у такой матери должна быть именно такая дочь, – любезно добавил он.
– Ты стал очень галантным, – заметила Надин.
– А что делать, приходиться. Как говорят у нас, должность обязывает. – Он снова и на этот раз с удовольствием громко хохотнул. – Значит, слухи о тебе ходили верные, ты покинула нашу несчастную страну и свила себе гнездышко в прекрасной Франции?
– Да, мое гнездышко сейчас свито на французском дереве.
Мохов наморщил лоб, пытаясь что-то припомнить.
– Вспомнил! – радостно воскликнул он и стукнул себя по колену. – Тогда пронесся слух, что ты окрутила какого-то француза и удрала с ним за границу.
– Так и было. Только я не окрутила, это было взаимное чувство. И не удрала, а вполне спокойно, с соблюдением всех надлежащих формальностей уехала.
– И как твоя семейная жизнь?
– Я рассталась с мужем уже давно. Мы живем вдвоем с дочерью.
Мохов внимательно посмотрел на Надин.
– А я, как ты видишь, – сделал он широкий жест рукой, – в этой фирме, кручусь целый день, как заводной.
– Я слышала о твоих делах. У тебя большая компания.
– Ну, уж не такая большая, – довольно засмеялся Мохов, – но и немаленькая. Между прочим, я по делам частенько заглядываю в твою Францию. Знал бы, что ты там, непременно навестил.
– Но ты только что сам сказал, что тебе было известно, что я уехала во Францию.
– Ну да, – несколько обескуражено проговорил Мохов. – Но я же забыл. А забыть – это то же самое, что и не знать. Разве не так, Надя? Или тебя называть Надин?
– Как тебе нравится, Олег? Что же касается твоего замечательного афоризма, то я с ним не совсем согласна. Если у тебя хотя бы однажды за все эти годы возникло желание меня видеть, ты бы обязательно вспомнил, где я нахожусь. И, быть может, даже отыскал бы меня.
– Ладно, сдаюсь, – поднял руки вверх Мохов, – ты положила меня на лопатки. – Но зачем ты приехала в Россию?
– Ну, например, ради того, чтобы тебя повидать и снова ощутить сладость твоего поцелуя. Как тебе эта версия?
– Вполне, – широко улыбнулся Мохов, смотря при этом на Патрицию. – И мы должны хорошо отметить это событие. Я приглашаю вас посетить мое скромное жилище. И Алена будет очень рада тебя повидать?
– Алена? – сделала вид, что удивлена, Надин. – Ты хочешь сказать, что Алена твоя жена?
– Ах, да, ты, конечно, этого не могла знать. Мы поженились, наверное, через год после того, как ты отчалила в свою Францию. Тебя это удивляет?
– Конечно, ведь я еще не забыла, кто ей нравился.
– Ну, мало ли кто мне нравился в детском саду. Она оказалась разумной девушкой, внимательно сравнила обоих кандидатов и выбрала наиболее достойного.
– А ты случайно ничего не знаешь, где сейчас менее достойный?
– Нет, и по правде говоря, даже мысли не возникало этим поинтересоваться.
– И я так понимаю, что о всех остальных ребятах тоже.
Мохов развел руками.
– Ты же понимаешь: деловой человек.
– Да, деловому человеку всегда не до людей, даже если они самые близкие твои друзья, но при этом не участвуют в твоем бизнесе.
– Не надо, Надюша, ничего преувеличивать. Я вовсе не акула, которая заглатывает всех, кого встречает на своем кровожадном пути. Мой девиз: ешь сам и дай покушать другим.
– А если вы деретесь за один и тот же кусок?
– Ну, тогда уж извини, его пережует тот, у кого крепче зубы. Поэтому я их так и берегу. Вот взгляни на мою пасть. – Внезапно Мохов широко открыл рот, демонстрируя коллекцию из ровных, словно выточенных на станке, белых зубов.
– Зубы у тебя просто замечательные. Хоть на конкурс: «лучшие зубы России». Жаль, что такой не проводится.
– И все остальное тоже, – довольно улыбнулся Мохов. – Слушай, а что мы все сидим, давно пора выпить за твой приезд и нашу встречу. – Он встал, подошел к бару, достал бутылку. – Купил у вас в свой последний приезд. Обожаю этот вишневый ликер. Ты как?
– Я тоже его люблю.
– А твоя красавица-дочь?
– Я выпью с вами с большим удовольствием, – впервые подала голос Патриция.
– Сейчас принесут бокалы.
Знакомая им уже красивая девушка в короткой юбке вошла в кабинет, несся на подносе хрустальные бокалы. Мохов разлил вино и взял в руки свою рюмку.
– Предлагаю выпить за нашу встречу. Ты даже не представляешь, как я тебя рад видеть, Надя. Сколько же лет прошло с последнего раза, когда я имел счастье тебя лицезреть?
– Двадцать, Олег.
– Не может быть! – воскликнул он, и по его голосу она поняла, что впервые за всю их встречу он на мгновение перестал играть. – Черт возьми, я даже и не предполагал, что такой старый.
– Ты хочешь сказать, что я тоже уже не молода.
– Ты, Надя, это другое, – вспомнил, что надо быть галантным Мохов. – Ты стала еще красивее, чем была. Шепни на ухо рецепт.
– Рецепт прост, надо постоянно в кого-то влюбляться. И тогда ты все время чувствуешь себя молодой.
– Ну, тебе проще, ты же холостячка. А у меня семья.
– Бедный, Олег, как же тебе тяжело.
Мохов как-то странно посмотрел на Надин, выпил вино и поставил бокал на столик.
– И все же, зачем ты приехала в Россию, ты мне так и не сказала?
– Ты помнишь то лето, которое мы все вместе провели у меня на даче?
– Помню, конечно, хотя, признаюсь, довольно смутно. Это было самое сумасшедшее в моей жизни лето. Мы были молоды, как новорожденные, все были в кого-то влюблены.
– У нас с тобой был пылкий роман. Надеюсь, ты не забыл эту небольшую деталь.
– Ну что ты, это я как раз помню лучше всего. Однако что было, то прошло. Мы же не собираемся начинать все сначала.
– Как знать, – заявила Надин, улыбаясь.
Мохов в очередной раз громко и раскатисто, как весенний гром, рассмеялся.
– Жизнь во Франции пошла тебе на пользу.
– Тебе в России – тоже.
– Скажу честно, не жалуюсь. – Мохов достал из кармана сигареты. – Ты куришь? – спросил он, протягивая ей пачку.
– Да, курю, спасибо, Олег.
– А вы, мадмуазель? – наклонился к Патриции чуть ниже, чем требовала ситуация Мохов.
– Спасибо, – поблагодарила Патриция, извлекая кончиками пальчиков сигарету из ровного сигаретного ряда.
– Нет, серьезно, – проговорил Мохов, – обволакивая себя сигаретным облаком, – все-таки, зачем ты явилась в наши края? Или это большой секрет?
– Так и быть, не стану тебя больше томить. Помнишь, тогда, мы решили, что соберемся ровно через двадцать лет и подведем итоги прожитой за эти годы жизни.
Мохов удивленно посмотрел на Надин и наморщил в обычном состоянии почти гладкий лоб.
– Что-то на самом деле было такое. Но послушай, дорогая, уж не собираешься ли ты сейчас выполнить… Но это, прости меня, несерьезно. Мало ли какую чушь мы тогда городили. Я даже сейчас вспомнил, что мы дали с тобой клятву стать мужем и женой. И что же мы должны в этом случае делать?
– Я думаю, что если мы честные, уважающие сами себя люди, то должны данную клятву выполнять.
Внезапно Мохов откинулся на кресло и громко захохотал.
– Нет, ты просто великолепна. Ничего забавнее никогда не слышал. Выходит, ты приехала для того, чтобы выйти за меня замуж?
– Не беспокойся, Олег, я не собираюсь ни за кого замуж. Я побывала там один раз там и пока с меня довольно.
– Но тогда, прости, но я ничего не понимаю. А как же клятва?
– Вот я и хочу пригласить тебя к себе на дачу, чтобы обсудить этот и другие вопросы.
– Мы там будем вдвоем?
– Почему же? Я же не могу позвать тебя одного, без твоей жены. И, кроме того, я собираюсь пригласить всех остальных наших друзей тоже. Ведь тогда мы были все вместе.
– Знаешь, Надя, я чертовски рад был тебя видеть, но ехать на дачу к тебе никак не могу. Ты же видишь эту контору, без меня она, как ребенок без родителей. Если ты тоже занимаешься бизнесом, то отлично знаешь, до чего это хлопотливое занятие. Нет ни то, что ни одного свободного дня, даже свободной минутки. Я даже ночью вместо того, чтобы спать, думаю о делах. Иногда мне все это представляется сплошным и бесконечным кошмаром.
– Я понимаю тебя. Но ведь ты здесь не один. У тебя, наверное, есть куча заместителей. В прошлом году ты уезжал на целых полтора месяца на Канары. И ничего страшного не случилось.
Мохов с удивлением взглянул на Надин.
– Откуда тебе это известно? – с подозрением спросил он.
– Известно. Ты крупный бизнесмен, а у нас во Франции внимательно следят за их передвижением по свету. Ты не до оцениваешь свою популярность в мире, Олежек. О твоем путешествии писали наши газеты. И я радовалась, что у тебя есть возможность отдохнуть в этом райском уголке. Я тоже там иногда провожу свой отпуск.
Мохов все еще с недоверием и подозрительностью смотрел на нее, но она уже поняла, что тщеславие – это тот рычаг, с помощью которого ей удастся управлять этим мужчиной. Конечно, до определенного предела, но пока и этого достаточно. Потом она непременно найдет другие рычаги для воздействия на этого самовлюбленного в себя человека. Интересно, поверит ли он в сказку о том, что о нем действительно писали французские газеты?
– Обо мне, в самом деле, писали. Не знал. Ты случайно не сохранила ту газету?
– Увы.
– Ну ладно. Сожалею, но я не могу принять твое приглашение. Сейчас самый пик дел. Обойдетесь на этот раз без меня. Может быть, через следующие 20 лет я присоединюсь к вам и охотно поделюсь своим богатым жизненным опытом. К тому времени я, наверное, уже подчистую выйду в тираж, и у меня не будет иного занятия, кроме как рассказывать о своем бурном жизненном пути. А пока я буду с вами только мысленно.
– Ты даже не представляешь, как ты меня огорчаешь. Я так надеялась, что многое из того, что было, повторится.
– Я тоже был бы рад кое-что повторить, дорогая. Но бизнесмен, как и раб, не принадлежит самому себе, он принадлежит своему делу. Оно-то и является его настоящим хозяином. Но я надеюсь, что мы еще увидимся. Приезжай ко мне. Алена будет счастлива встретиться с тобой. Вот моя визитка. Предварительно позвони, и мы устроим тебе великолепную встречу. Договорились?
– Договорились, Олег. И все же я не оставляю надежду. Мой опыт говорит, что в жизни все так часто меняется.
– Никогда не говори никогда, – засмеялся Мохов. – Очень верное правило. Я тоже стараюсь его придерживаться.
– Именно, никогда.
– Честно, я был чертовски рад тебя повидать, – сказал Мохов, вставая. – Я жду тебя у себя. Вместе с твоей прелестной дочерью. Как там у вас говорят: «A biеntot».
– Ты выучил французский?
– Мне кажется, что я выучил все языки мира. Но только в очень небольших пределах.
Они снова поцеловались, но если в первый раз губы Мохова крепко вжались в ее рот, то сейчас они лишь слегка прикоснулись к нему.
Несколько минут Мохов неподвижно сидел за своим столом, смотря на дверь, за которой скрылись гости. У него было такое чувство, что его только что посетили визитеры с того света. Он давно уже трижды успел позабыть и о Надин и о всех остальных ребятах, о том жарком лете, когда его рано пробудившаяся чувственность вдруг заговорила с ним на языке страсти. Нет, он правильно поступил, что не принял этого странного приглашения; не говоря уже о том, что он не обманывал её, дел действительно по горло. Да что он будет делать на этой старой даче? Вспоминать прошлое, выяснять, должны ли они быть верными старой клятве или её можно послать куда-нибудь подальше? Полный бред. Для него это все уже давно решено. И возраст уже не тот, когда забавляются подобными вещами. Хотя надо сказать, что Надя чертовски хорошо сохранилась, и он не прочь при других условиях приударить за ней. Тогда это была миловидная, только-только начинающая расцветать девушка, а теперь это женщина в самом высшем цветении своей красоты. И дочь у нее очень недурна собой; если бы ему пришлось выбирать, кого предпочесть: мать или ее дитя, то он оказался бы в немалом затруднении. А поэтому не стоит искушать судьбу, зачем создавать себе дополнительные трудности. Или у него и без этих француженок не хватает женщин?
Мохов вдруг подумал о жене. А вот она уцепится за предложение Нади и станет непременно уговаривать его отправиться со всей шоболой на дачу. Он сделал промашку, что пригласил Надю к себе домой. Надя – хитрая баба, начнет действовать через Алену. Она поди уже смекнула, что это единственный способ изменить его решение. Может, отменить приглашение? Но как? Он даже по глупости не спросил, где остановилась эта парочка? Да и неудобно. Все же как никак первая любовь. Хотя с другой стороны, что из того. Первая, вторая третья. Какая, в сущности, разница? Все это осталось в давно растаявшем, как прошлогодний снег, прошлом, а все, что в прошлом, то мертво.
И все же он чувствовал, что визит прежней подруги выбил его из колеи. Во-первых, словно фонтан, забила мощная струя совершенно ненужных ему воспоминаний, а во-вторых, он никак не может изгнать из своего воображения лица Патриции. Он просто физически ощущает, как начинает закипать его кровь. Всю жизнь ему мешала его любовь к женщинам, пару раз он даже терпел немалые убытки, когда забрасывал дела из-за очередного увлечения. Не случайно же он нашел Веронику, придав ей статус постоянной своей любовницы, чтобы попытаться раз и навсегда покончить со спонтанными страстями. И вот опять его, кажется задел любовный осколок. Но черт с ним, он не собирается обращать на эту свою новую сердечную рану никакого внимания. День, другой – и она зарубцуется, как неглубокая царапинка.
Его вдруг охватило раздражение. У него действительно важные и срочные, а главное неприятные дела, а он сидит и занимается неизвестно чем.
– Пусть зайдет ко мне вице-президент, – сказал он по селектору секретарше.
В кабинет вошел вице-президент компании Михаил Сомов. В свое время Мохов долго искал себе главного заместителя и нашел его в одной конторе, где тот томился от безделья на чисто символическом окладе. Но Мохов, пообщавшись с ним, понял, что от этого парня может быть толк и толк немалый – и взял к себе. И быстро убедился, что не прогадал.
– Есть новости, – не скрывая тревоги, спросил Мохов.
– Пять минут назад пришел факс, наши партнеры требуют, чтобы мы немедленно приступили к выполнению своих обязательств и вернули бы им с обговоренными процентами деньги.
– А что с товаром?
– К сожалению, все по-прежнему, он лежит на таможне, и его не пропускают в страну. Повторяют, как припев, что неправильно оформлены документы.
– Черт, – процедил сквозь зубы Мохов. – Ты хоть понимаешь, чем это нам грозит.
Сомов пожал плечами.
– Я был с самого начала против этой сделки, – напомнил он.
– Да, я ошибся, не надо было заводить с ними дела. Но в случае удачи мы бы получили небывалый навар. Кто же знал, что товар контрабандный.
– Мы знали, – спокойно сказал Сомов.